Эскадренное сражение

192. Значение эскадренного сражения. Уничтожение неприятельской эскадры может иметь огромное стратегическое и политическое значение, а потому весьма важно принять все меры к тому, чтобы при встрече двух эскадр наша добилась перевеса над неприятелем. Задача военных действий, заключается в том, чтобы сломить волю противника и заставить его подчиниться нашим требованиям. {296} Уничтожение судов поодиночке производит на него нравственное впечатление, но потеря десятка судов в одиночных боях не произведет того впечатления, как потеря эскадры, хотя бы число кораблей в ней и было менее. Поэтому все, относящееся к эскадренному бою, должно быть изучаемо самым тщательным образом, и все меры должны быть приняты к тому, чтобы управление эскадрами как в мирных плаваниях, так и в бою было доведено до высокой степени совершенства.

193. Наполеон и Ллойд о наставлении, как давать сражения. Дать подробные наставления, как давать сражения, весьма трудно, на если бы такие наставления и были даны, то этого было бы недостаточно, чтобы с успехом руководить боем. Наполеон по этому поводу говорит следующее:

«Разве можно дать правила, как написать «Илиаду» Гомера или одну из трагедий Корнеля? Само собой разумеется, что это дело вдохновения. То же можно сказать и о произведениях нашего искусства — о военных комбинациях (операциях)».

«Военное искусство, — говорит Ллойд, — весьма близко подходит к поэзии и красноречию. Многие знают их правила, но весьма немногие обладают талантом. Если они примут на себя труд написать что-нибудь, то их сочинения, строго основанные на правилах, будут холодны и скучны по недостатку в них того божественного огня, того небесного энтузиазма, который составляет отличительную черту гения. Совершенно то же можно отнести и к нашему искусству. Весьма многие знакомы с его правилами, но лишь только приходится применять их к делу — они теряются. Они прибегают к своему учебнику (rudiments), и тут-то их поражает, что леса, горы, овраги и реки не поддаются их мечтательным (теоретическим) планам, а напротив того, требуют, чтобы их планы подчинялись им».

Вышеприведенные два отзыва свидетельствуют, что для искусного ведения боя нужен врожденный талант... Человек, изучивший все правила войны, может оказаться очень не на своем месте в деле руководства сражением, но и талантливый человек, никогда не изучавший предстоящего ему дела, будет не на месте, и, разумеется, только соединение таланта с должными нравственными качествами, знанием и умением может дать то, что требует война. {297}

194. Решение военных вопросов. Начальнику морских сил придется вырабатывать план действий и принимать решение. Полезно познакомиться, как на решение военных вопросов смотрели великие люди.

Нахимов говорил: «Ум хорошо-с, два лучше-с, ну и зови одного-с, а то накличут целую сотню, кричат, шумят-с, говорят вздор-с, потом закусят и разойдутся-с, позабыв зачем приходили-с. Для военных советов-с я раз навсегда болен-с!»... (Записки Meнькова, рукопись).

Слова адмирала Нахимова полны глубокого смысла. Действительно, собирание большого числа лиц пользы не приносит, а поговорить с одним толковым человеком — всегда полезно, ибо при разговоре с подходящим человеком даже свои мысли яснее обрисовываются. Кроме того, не худо выслушать, что скажет человек, который может быть беспристрастно взглянет на дело с другой точки. Далеко не каждый знающий человек подходит для делового совещания. Мы знаем много примеров людей весьма сведущих, которые не дают себе труда вникать в то, что им говорят, а ищут случая высказать свои мысли, иногда весьма светлые, но совершенно не относящиеся к разбираемому вопросу. Если же избранный человек соединяет в себе познания с желанием помочь выяснить вопрос, то совещание с ним может дать прекрасные результаты. На советах, в которых принимают участие многие лица, энергическая и талантливая мысль никогда не будет принята. Чаще всего на таких совещаниях, если председатель недостаточно талантлив, торжествуют советы, которые генерал Драгомиров называет «советами дюжинного благоразумия».

Жомини по этому поводу говорит:

«Что сделал бы военный совет, в котором Наполеон, как советник, предложил бы движение к Арколе, предначертание сражения при Риволи, движение через С. Бернард, движение к Ульму или произведенное им в Гере и Иене? Робкие нашли бы эти действия отважными до безрассудства; другие встретили бы тысячу затруднений для их выполнения; все бы их отвергли».

Клаузевиц (Учение о войне, стр. 6) дает следующее рассуждение, полное глубокого смысла:

«Людям, способным только на обыкновенное, все {298} чрезвычайное кажется возможным только тогда, когда оно случится. Все великие предприятия, пока они не ислолнены, всегда кажутся неосуществимыми тем, которые не способны на великие предприятия. Люди, делавшие великие предприятия, и отличаются от других тем, что прежде них видят их возможность».

Наполеон говорил (Военные правила, стр. 67):

«Долгие размышления, умствования и сборы советов кончаются, как это показывает нам история всех веков, выбором худшего решения, которое на войне всегда имеет характер малодушия или, если хотите, осторожности. Истинное благоразумие генерала состоит в энергической решимости».

Клаузевиц о советах в решительные минуты говорит:

«На войне большей частью дело заключается не в том, чтобы решаться на лучшее, а хоть на что-нибудь, лишь бы это что-нибудь было энергически приведено в исполнение».

Раканкур говорит: «Самое худшее, на что можно решиться на войне, это не решаться ни на что». «Нерешительность на войне, — замечает маршал Ней, — это самый капитальный недостаток в начальнике, в особенности в минуту сближения с неприятелем. Не теряя напрасно времени на долгое обсуждение, следует тотчас же принять какое-либо решение».

Генерал Леер (Положительная стратегия, стр. 11) пишет:

«Изучение данных, на которых должен быть построен план, должно быть делом настойчивой, продолжительной работы, самого тщательного наблюдения, анализа и совещания многих лиц, но построение самого плана на основании уже известных данных, т. е. принятие известного решения, должно быть делом мгновенной работы одной головы».

Наполеон сказал:

«Предприятие уже хорошо соображено, если ²/₃ шансов отнесено на долю расчета, а ¹/₃ на долю случайностей. Тот, кто желал бы ничего не предоставлять случаю на войне, тому можно дать совет ровно ничего не предпринимать». Разбирая тот же вопрос, Фридрих приходит к тому же заключению: «На войне, — говорит он, — необходимы искусство и счастье. Встречаются, продолжает он далее, такие несчастные события, в которых весь запас человеческой {299} предусмотрительности и самый основательный расчет оказываются бесплодными. Таким образом война, не являясь делом строгого математического расчета, получает в большей или меньшей степени в зависимости от таланта лиц руководящих действиями, характер игры, или, правильнее, ведение войны — это своего рода теория вероятности».

Клаузевиц пишет (стр. 8):

«При выборе операций для данного случая и вообще мер, к коим можно прибегнуть, всегда приходится решаться или на более смелые, или на более осторожные. Есть люди, воображающие, будто теория всегда советует самые осторожные решения, но это ложно. Если бы теория что либо советовала, то, конечно, самые решительные и, следовательно, самые отважные действия, как свойственные самой природе войны. Но теория предоставляет каждому полководцу действовать в меру своей отваги, своего духа предприимчивости и своей веры в себя. А потому избирайте в меру этой внутренней силы, но не забывайте, что великими делались только полководцы, умевшие дерзать».

Все вышеприведенные выборки показывают, что начальник должен всегда смело решаться и затем энергично приводить свое решение в исполнение. Надо помнить при этом слова Клаузевица (стр. 54), что настоящее всегда производит на слабые души впечатление несравненно сильнейшее, чем будущее, даже самое близкое. «Самый обыкновенный источник ошибок человеческих тот, что люди слишком пугаются настоящего и недостаточно будущего».

При всяком решении вопроса надо помнить лишь о деле, смело брать на себя ответственность за свои поступки и руководствоваться собственным здравым смыслом, принимая во внимание обстановку. Наполеон сказал, что на войне обстановка повелевает. Решение по здравому смыслу дает наибольший шанс на успех.

195. Перед выходом в море или перед боем адмирал должен собрать к себе всех командиров. Это полезно не для того, чтобы с ними совещаться, а чтобы личным разговором поддержать в командирах должную энергию и уверенность в успехе. Круговая порука и взаимопомощь на флоте заключаются именно в том, чтобы каждый был уверен в том, что во всех углах поля сражения все дружно дерутся и полны желания разбить неприятеля. {300}

196. Напряжение всех сил для одержания победы. Все авторитеты сходятся в том, что надо напрягать все силы для того, чтобы выиграть сражение. Никогда не надо пренебрегать каким-нибудь средством, которое могло бы увеличить шанс на успех, и стремиться к тому, чтобы наличие средств значительно превосходило кажущуюся потребность в них. Совет этот не следует понимать в том смысле, что не начинать ничего с малыми средствами, но если, начиная дело, возможно подкрепить свои силы прибавкой того или другого отряда или корабля, то, разумеется, это полезно сделать.

Клаузевиц (Учение о войне, стр. 37) говорит:

«Первый и важнейший принцип, который нужно себе поставить, чтобы достигнуть этих целей, — это напрягать все силы, какие только есть, до последней крайности. Всякое ослабление усилий отдаляет достижение цели. Даже если бы успех был довольно вероятен, было бы в высшей степени неблагоразумно не напрячь наибольших усилий, дабы его сделать вполне верным».

Наполеон (Военные правила, стр. 37) говорит: «Желая дать сражение, должно поставить за непременное правило собрать все свои войска и не пренебрегать никаким отрядом: иногда один батальон решает участь сражения». Он говорил также, что ему никогда не казалось перед сражением, что у него чересчур много войск, и он всегда стягивал к себе все, что мог.

Наполеону также принадлежит правило, что вся задача полководца сводится к тому, чтобы рассеивать свою армию для продовольствия и маршей и соединять ее для сражения: «Se diviser pour vivre et se reunir pour combattre».

197. Составление эскадры. По этому вопросу существуют разные взгляды. Большинство считает, что боевая эскадра должна состоять из броненосцев, которые в силу этого называются эскадренными броненосцами. В прежнее время линия состояла из кораблей, и надо думать, что вышеприведенный взгляд обязан прежде сложившимся правилам, по которым фрегаты и другие малого размера суда не включались в линию баталии, а держались в стороне. Прежний взгляд при тех условиях, которые были в то время, нельзя не считать правильным, ибо величина определяла силу. Корабль во всякое время был сильнее фрегата, а потому не было никаких оснований вставить в {301} середину линии фрегат и тем заведомо ослабить одну часть ее. По отношению к судам малого размера, как минные крейсера и миноносцы, взгляд этот и по настоящее время верен; что же касается больших океанских крейсеров, то является вопрос, как применить их к делу в эскадренном сражении. В прежнее старое время крейсерами считались фрегаты и другие малые суда, а теперь многие крейсера по водоизмещению подходят к броненосцам.

Название крейсер мы считаем узким, ибо: под словом крейсер надо подразумевать судно, несущее специально крейсерскую службу, тогда как эти суда, по нашему мнению, могут с успехом принимать участие в артиллерийском бою. Мы полагаем, что правильнее делить суда на броненосные, полуброненосные и неброненосные. К первым причисляются суда, у коих вертикальной броней прикрыты ватерлиния и часть пушек; ко вторым — суда, у которых пушки не прикрыты броней, и к третьим — суда без вертикальной брони, но с карапасной палубой, прикрывающей машину, котлы и прочие жизненные части ниже ватерлинии. Такую номенклатуру мы и примем.

Если образовать из неброненосных судов отдельный отряд, то мы получим возможность извлекать пользу из их большого хода, но вместе с сим явится усложнение по управлению общими силами. Предположим, что командующий эскадрой сам поведет в дело эскадру броненосцев, а следующий по нем адмирал поведет крейсера. Надо или предоставить младшему адмиралу полную свободу действий, или, предоставляя ему свободу в деталях, указывать главную цель, или же сигналами руководить действиями отряда крейсеров полностью. Полагаем, что дым и другие причины очень затруднят сигналопроизводство в бою, и может случиться, что начальник эскадры будет не в состоянии передать своевременно своих приказаний начальнику отряда, посему в случае, когда крейсера будут составлять отдельный отряд, начальнику его должна быть предоставлена полная свобода. Он должен, следя за действиями начальника эскадры, догадываться о его намерениях и так располагать действиями своего отряда, чтобы он стремился к той же цели, не мешая действию броненосных судов.

Как бы однако ни был искусен начальник отряда, все-таки есть опасение, что он будет стеснять действие эскадры {302} и что начальник эскадры в некоторых случаях будет отказываться от таких движений, которые, по его мнению, могут повести к встрече с отрядом. Нет ничего, труднее, как маневрировать даже с одним кораблем в таком месте, где другой корабль также свободно маневрирует. Тот, кто в этом сомневается, пусть поставит неподалеку один от другого два пловучих щита и предоставит двум кораблям свободно маневрировать около этих двух щитов. Командиры обоих маневрирующих судов будут в большом затруднении, оба они выпустят из виду главную цель и будут заботиться лишь об одном, как бы им не столкнуться. Во избежание таких неудобств не лучше ли будет поставить все неброненосные суда в конце общей кильватерной колонны, и тогда они совершенно не будут мешать движению, а когда потребуется их отделить для преследования убегающих неприятельских судов или для других надобностей, то можно сделать это распоряжение сигналом. Мы лично склонны думать, что будет удобнее перед началом боя неброненосные суда иметь в общей кильватерной колонне.

198. Выбор строя. По этому вопросу высказано было, очень много, и разновременно существовали разные взгляды. Тактика древних, употреблявших в дело таран, состояла в том, чтобы атаковать неприятеля фронтом. Когда таран был упразднен и морской бой стал решаться исключительно действием артиллерии, то корабли для боя стали строить в линию кильватера. Введение пара не изменило понятия о строе для боя, но успехи, достигнутые тараном Merrimac, заставили вновь предпочесть строй фронта. Затем явился строй клина, и адмирал Тегетгоф повел свою эскадру в бой при Лиссе в строе клина, который в сущности похож на строй фронта с упавшими назад флангами. Противник Тегетгофа, адмирал Персано имел свой флот построенным в линию кильватера, и хотя в самом начале сражения строи были нарушены и произошла общая свалка, тем не менее многие говорили, что итальянцы проиграли сражение, вследствие неправильно выбранного строя. Мнение это неосновательно.

Адмирал Ито в сражении при Ялу разделил свою эскадру на два отряда, и каждый отряд был в строе кильватера. Сигнал, которым адмирал Ито указал действия второму отряду, был понят ошибочно, что отчасти {303} подтверждает высказанное нами Мнение о Том, что на сигналы в бою трудно рассчитывать. Какие соображения заставили адмирала Ито построиться в линию кильватера, мы не знаем, но полагаем, что он руководился той мыслью, что надеяться на успешное сигналопроизводство невозможно, а единственный строй, в котором можно управляться без сигналов, есть кильватерная колонна. Мотив этот весьма веский, и какие бы преимущества остальные строи не имели, все-таки строй кильватера останется самым практичным и удобным для боя. Мы не видим, как адмирал будет руководить сражением, если эскадра его построена в какой-нибудь другой строй, кроме кильватера. Перестроения делаются сигналами, и перед сражением можно делать всякие эволюции; во время сражения сигналы тоже возможны, но лишь те, разбор которых не столь спешен и не столь важен. Если какое-нибудь из судов не разберет общего обыкновенного сигнала, то это не поведет к катастрофе, и сигнал можно спустить, если даже не все его разобрали. Напротив, эволюционные сигналы надо выдерживать, пока все не ответят, иначе может произойти столкновение судов с гибельными последствиями.

На основании всего сказанного выше мы пришли к тему убеждению, что единственный строй, в котором эскадру больших судов можно вести в бой и движениями которой можно руководить во время боя, есть кильватер. Строй этот, помимо своего главного преимущества, имеет и другие немаловажные качества:

а) Артиллерия на судах вообще располагается так, что наибольшая сила огня по бортам, а наименьшая по носу и по корме. В строе кильватера свои суда будут находиться по носу и по корме, а борта с наибольшей силой огня будут совершенно свободными для действия артиллерией по неприятелю.

б) В кильватерной колонне меньше шансов открыть стрельбу по своим кораблям, что составляет немалое преимущество в бою.

в) Идя в кильватерной колонне, легче сохранять равнение, и командир будет менее отвлечен к этому делу, так что ему представится больше возможности руководить действием артиллерии и мин своего корабля.

г) Судно, идущее в кильватер за другим, защищает своего переднего мателота от таранного удара тем, что {304} имеет полную возможность само нанести таранный удар тому судну, которое протаранило его переднего мателота. Положение это почти не нуждается в доказательстве. Таранящее судно после таранного удара потеряет свой ход на довольно продолжительное время, тогда как заднему мателоту требуется всего лишь одна минута времени, чтобы при 12 узлах хода пробежать промежуток в 200 саж. Таким образом всякий корабль, увидевший, что передний его мателот протаранен, должен, не колеблясь ни секунды, направить так свой курс, чтобы из двух сцепившихся кораблей протаранить неприятельский.

Прорезывание кильватерной колонны, идущей с промежутками 200 саж. (считая между центрами судов), есть маневр весьма рискованный. Если прорезывающий нанесет таранный удар одному из наших судов, то он линии не прорежет, а за свой таранный удар должен получить такой же от следующего нашего корабля. Если же прорезывающему кораблю удастся вскочить в промежуток между двумя судами, то он подвергается большому риску быть протараненным. Пространство между кораблями при промежутках в два кабельтова едва равняется двум длинам корабля, и, следовательно, если корабль, у которого он хочет пройти перед носом, даст полный ход и немножко изменит курс, то он имеет все шансы протаранить.

199. Место начальника эскадры в кильватерной колонне. В парусное время морской этикет требовал, чтобы вице-адмирал имел свой флаг на трехдечном корабле. Полный адмирал, разумеется, тоже брал для себя трехдечный корабль. Обыкновенно адмирал был во главе линии, но иногда он оставался в центре. У современного флота, если адмирал желает воспользоваться выгодами кильватерной колонны и руководить действиями своей эскадры без. сигналов, то он должен поместиться во главе колонны. Многие думают, что адмирал должен избрать для себя наилучше забронированный корабль, который легче переносил бы действие неприятельской артиллерии. Нет сомнения, что неприятель направит на адмиральский корабль больше огня, чем на другие корабли, и потому взгляд, что адмиральский корабль должен быть наиболее забронирован, есть взгляд правильный, но можно посмотреть, на предмет и с другой точки зрения.

Не будет ли практичнее адмиралу сесть на быстроходный {305} миноносец или минный крейсер и с этим небольшим кораблем стать во главе линии? От корабля этого потребуется лишь одно условие, чтобы у него были достаточно высокие мачты для сигналов большими флагами. В смысле личной безопасности для адмирала разницы большой нет, ибо адмиралу неудобно находиться в броневой башне, откуда ничего не видно, а раз он не в башне, то, следовательно, броня броненосца для него никакого прикрытия не представляет.

Выгоды, которые достигаются положением адмирала на легком корабле, следующие:

а) Адмирал может во всякую минуту, подняв условный флаг, выйти несколько из строя и осмотреть свою линию.

б) Флагманский корабль по его малому размеру не получит столько пробоин, сколько большой корабль, и, следовательно, адмирал будет находиться в относительно большем спокойствии на малом корабле, чем на большом.

в) Если выбранный адмиралом корабль будет мелкосидящий, то он в силу своего углубления обеспечен от потопления миной.

г) На малом корабле меньше артиллерии, и, следовательно, стрельба своего судна будет меньше стеснять адмирала на малом корабле, чем на большом,

д) Если неприятель направит усиленный огонь на адмиральский корабль, который для артиллерийского боя на большой дистанции почти не представляет никакой силы, то этим ослабится огонь по головному броненосцу, что представляет немало выгод.

е) Если неприятель пренебрежет адмиральским кораблем и направит весь огонь на головной броненосец и этот последний будет выведен из строя, то замешательства не последует, ибо адмирал останется в голове линии.

ж) В случае адмирал пожелает повернуть всю эскадру сразу на 16 R, то концевой сделается головным, а адмирал, пользуясь своим большим преимуществом в ходе, в короткий срок перейдет на свое новое место и опять поведет линию. Он может направиться к своему новому месту в момент подъема сигнала; тогда сигнал будет удобно разобран, и адмирал может спустить сигнал с таким расчетом, чтобы быть как раз на своем месте во главе колонны к моменту окончания поворота всеми судами.

з) Если адмиральский корабль будет сильно избит, то {306} адмирал обязан перенести свой флаг на другой корабль, что, разумеется, сделать гораздо легче, пересаживаясь с одного маленького корабля на другой, чем с большого на большой.

В силу всех перечисленных выше соображений мы лично склонны думать, что в некоторых случаях адмирал не сделает промаха, перенеся перед боем свой флаг на маленький подвижной корабль. Если он имеет действительно в бою намерение сделать это, то должен практиковать и в мирное время.

200. Употребление семафора для важнейших сигналов. Адмирал, на чем бы ни сидел, должен иметь возможность некоторые главнейшие сигналы сделать в самый кратчайший срок и таким способом, чтобы при всяких условиях сигнал мог быть скоро и точно разобран.

Мачтовые семафоры могут быть полезны в этом отношении; они, кроме передачи всяких фраз по обыкновенной буквенной азбуке, дают возможность весьма быстро делать различные условные сигналы. Для сделания сигнала флагами требуется гораздо больше времени, чем для постановки семафорных крыльев на известное положение. Кроме того, и разбор флагов продолжительнее, чем разбор одного семафорного знака, а потому весьма важно выбрать наиважнейшие боевые сигналы и обозначить их семафорными знаками. Когда индекс поставлен горизонтально, то это обозначает обыкновенный семафорный сигнал, а корда индекс поставлен в верхнее или нижнее косое положение, то это должно обозначать условный боевой сигнал. Таких сигналов на семафоре можно сделать 56, и весьма важно, чтобы сигналы были выбраны наиважнейшие и чтобы каждый сигнал сопровождался точной и ясной инструкцией, что по нем должны делать корабли.

201. Боевой порядок эскадры нам представляется в следующем виде. Все большие суда — в линии кильватера, причем суда быстроходные составляют одну часть строя, скажем, первый отряд, a суда средней скорости — 2-ю часть (второй отряд). Полагаем, что суда лучше делить по скорости хода, а не по силе артиллерии и толщине брони. Суда водоизмещением менее 1000 т несут репетичную службу и держатся с той стороны колонны, которая противоположна неприятелю. Судам этим должно быть разрешено пересекать линию эскадры так, чтобы они могли {307} переходить с одной стороны на другую без затруднения. Миноносцы составляют отдельный отряд и перед боем держатся в стороне, противоположной неприятелю, атакуя последнего согласно имеемой ими на этот предмет от адмирала инструкции.

Корабль, который будет так подбит, что не может иметь хода, позволяющего ему держаться в линии, выходит из строя и при нем остаются два миноносца для его защиты.

202. Общая свалка. Многие полагают, что эскадра может оставаться в строю лишь до вступления в бой, а затем, когда враждебные эскадры сцепятся, произойдет общая свалка, в которой будут одиночные бои противников, без общего плана и руководства. Нам представляется такой порядок нерациональным, ибо движения каждого корабля будут очень стеснены движениями других своих кораблей. Мы уже упомянули, как трудно маневрировать в районе действия другого корабля, намерения которого нам неизвестны. В этом отношении корабль своей нации более стесняет, чем корабль противника, а потому желательно избежать общей свалки, ибо возможен случай, что строй будет нарушен, если враждебные эскадры сойдутся на пистолетный выстрел.

Нам представляется, что должно быть правило, согласно которому корабль или корабли, вышедшие из строя кильватера, должны возможно скорее стремиться занять место в строю без соблюдения порядка номеров. Представим себе, что после встречи двух эскадр все корабли, чтобы уклониться от таранных ударов или мин, должны были выйти из строя кильватера, который таким образом совершенно нарушился. Командир каждого корабля лишь только увидит, что он свободен в маневрировании, должен тотчас же повернуть к своему адмиральскому кораблю и стараться вступить в кильватер ему или другим кораблям, которые это уже успели сделать. Это вновь приведет эскадру к построению, причем суда перестанут друг другу мешать маневрировать, не будут заслонять один другого для действия артиллерии, а главное, адмирал получит возможность взять вновь в свои руки управление эскадрою для целесообразной атаки известной части неприятельских сил.

Надо помнить правило Нельсона, заключающееся в его {308} инструкции перед Трафальгарским боем, — смотреть на своих флагманов, как на пункты соединения.

203. Выбор предмета действия артиллерии. При выборе предмета действия артиллерии надо иметь в виду прежде всего, что самое главное — это попасть в противника, а потому надо стрелять в тот корабль, в который легче попасть, т. е. ближайший. Если мы будем пренебрегать этим правилом, то рискуем не получить никаких результатов от нашей стрельбы. К этому надо присовокупить, что и пробивное действие артиллерии на близкой дистанции больше. С той же целью надо направить огонь на группу судов, если почему-нибудь суда противника сблизятся между собой. Надо однако думать, что одно судно на близкой дистанции лучше, чем группы судов на большой.

Кроме главных соображений относительно предмета действия, есть еще второстепенные. Так, например, полезно усиливать огонь по головному кораблю или по адмиральскому. В смысле разрушительности выгодно стрелять по кораблю, который повернут к нам лагом или носом. Стрельба по броненосцам, которые повернуты по диагонали, не так выгодна. Главной же заботой при выборе предмета цели должно быть облегчение попадания.

204. Можно ли неприятеля ставить в два огня. В прежнее время было принято ставить неприятеля в два огня, что должно было часто вести к стрельбе по своим собственным судам. Нельсон упоминает в своей инструкции перед Трафальгарским боем, что «ядра могут срывать мачты и реи и своих судов и чужих». Должно быть это явление было заурядное. Является вопрос, следует ли в эскадренном сражении и теперь ставить неприятеля в два огня, не стесняясь, что часть снарядов будет попадать в свои суда? Техника с тех пор изменилась в том отношении, что современные снаряды продолговаты, а потому и вследствие вращения на своей оси они рикошетируют неправильно, тогда как прежние круглые ядра рикошетировали совершенно правильно, что говорит не в пользу постановки неприятеля в два огня в настоящее время.

Есть еще одна перемена, а именно: введение разрывных снарядов. Если на судах мы стреляем исключительно снаряженными снарядами и имеем такие трубки, при которых снаряд разрывается при прикосновении к воде, то рикошетов совершенно не получим. В этих условиях, поставив {309} противника в два огня и держась от него на расстоянии 10 кабельтовых, мы почти не рискуем попасть в свой же корабль.

Если дело касается только двух наших кораблей, действующих против одного противника, то им выгоднее держаться с одной стороны этого противника. Все рассуждения о постановке противника в два огня относятся, как сказано выше, до действия эскадр.

205. О промежутках между кораблями. Для артиллерийского боя весьма важно иметь тесные промежутки между кораблями. Это усиливает огонь линии и дает преимущество над неприятелем с растянутыми промежутками. Малые промежутки имеют однако же и свою невыгоду, ибо является больше риска столкновений между своими судами. Обыкновенно в настоящее время корабли ходят с промежутками в два кабельтова, считая между центрами судов, и нам казалось бы, что такие промежутки не худо сохранить и во время боя, так как они практичны и к ним личный состав привык.

206. Следует ли строго держаться кильватера? Обыкновенно принято держаться точно в кильватере головного корабля, но при этом сигналы его уже на третьем корабле разбирать трудно, а на пятом почти невозможно. Держась строго в кильватере, мы придаем большую стройность всяким перестроениям, но иногда судам полезно умышленно выходить из строя кильватера, чтобы открыть себе возможность действовать артиллерией. Если признать такой выход из кильватера правильным, то следует ограничить его некоторыми пределами и указать, какому судну и в какую сторону отклониться. Предположим, что эскадра идет навстречу неприятельской эскадре, правя прямо на нее; тогда второй от головного получает право отклониться на одну свою ширину вправо, третий настолько же влево, четвертый на две ширины вправо, пятый на столько же влево, шестой идет совсем в кильватер, седьмой правит так, как второй, и т. д. Это распределение судов дает возможность первым пяти кораблям видеть противника и стрелять по нем, а также оно уменьшит шансы попадания неприятельских снарядов. Если корабль отстал, то при каждом повороте он должен итти сокращенным путем, а не в кильватер, дабы возможно скорее вступить в свое место. {310}

207. Охватывание конца неприятельской колонны. Маневрирование эскадры для артиллерийского боя должно быть таково, чтобы иметь преимущество в силе над некоторой частью атакуемой эскадры. С этой целью полезно сосредоточить свои силы или на голове неприятельской колонны, или на ее хвосте, или на одном из флангов, если неприятель находится в строю фронта. Это можно исполнить

Рис. 44. Охватывание конца неприятельской колонны.

последовательным поворотом своей колонны, но сосредоточение сил в некоторых случаях достигнется еще большее, если каждый из кораблей в известный момент начнет держать концевого на курсовом угле. Ниже сего дается описание этого маневра, который нам удалось несколько раз проверить на практических занятиях мирного времени.

Предположим две враждебные эскадры, идущие противоположными курсами (рис. 44). Головной корабль нашей эскадры, увидев концевой неприятельской колонны на. 45° от своего курса, начинает склоняться в сторону его {311} настолько, чтобы все время держать концевого неприятельской колонны на этом курсовом угле. Следующий после головного корабль делает то же по отношению к неприятельскому концевому и посему пойдет не в кильватер головного своей колонны, а по дуге несколько меньшего радиуса. Третий от головного пойдет по дуге меньшей, чем второй, и т. д.

При исполнении этой эволюции курс каждого судна обозначается курсовым углом, проходимое же расстояние различно. Так, при первоначальном расстоянии между колоннами в 10 кабельтовых, между судами 2 кабельтова, при первоначальном ходе обеих колонн в 10 узлов, если головной даст ход, соответствующий ходу на повороте в 12 узлов, то второму надо иметь ход 11 узлов, третьему — 10, четвертому — 9¹/₄, пятому — 8¹/₂, шестому — 7³/₄, седьмому — 7, восьмому — 6¹/₂ и девятому — 6 узлов.

Ход этот надо дать в момент начала поворота головным кораблем, и при нем на повороте промежуток уменьшится с 2 кабельтовых до 1¹/₂, что выгодно в смысле усиления огня на неприятельский арьергард.

Посему надо держаться относительно хода следующего правила: с началом поворота головного корабля все корабли изменяют свой ход:

Головной	увеличивает	ход	на	.........	20%
второй корабль	увеличивает	ход	на	.......	10%
третий держит тот же ход
четвертый	уменьшает	ход	на	.........	7%
пятый	»	»	»	........	15%
шестой	»	»	»	.........	23%

Так как на повороте не все суда одинаково теряют свой ход, и при меньшем расстоянии между колоннами разность скоростей будет больше, то каждый корабль наблюдает, чтобы быть от переднего мателота не менее как на 1¹/₂ кабельтова на курсовом угле около 35°. Каждый корабль наблюдает за своим передним мателотом и ответствен за столкновение с ним. С началом этой эволюции все корабли сосредоточивают свой огонь на концевом и ближайших к нему кораблях.

Когда неприятельская линия будет совершенно обойдена, то головной отводит руль так, чтобы быть на расстоянии выгодного артиллерийского боя. Остальные корабли постепенно вступают в кильватер головному, и каждый {312} корабль прибавляет ход лишь только заметит, что промежуток до его переднего мателота начал увеличиваться.

Если желают пройти от концевого неприятельского корабля в более близком расстоянии, то все исполняется, как в предыдущем сигнале, с той лишь разницей, что на курсовом угле держат не концевой неприятельский корабль, а второй с конца. В случае, если концевой при этом окажется не в угле обстрела бортовых орудий, по нем стреляют из погонных пушек. По миновании линии неприятельских судов концевой Неприятельский корабль будет в обстреле всей артиллерии.

Что должна сделать неприятельская эскадра, когда ее арьергард будет атакован, как указано в сигнале? Ей лучше всего самой сделать тот же маневр и атаковать арьергард нападающей эскадры. Она также может сделать всеми судами вдруг поворот на известное число румбов и перейти в атаку или вообще занять более выгодное положение. Если эскадра повернет на 12 R от неприятеля, то головной должен отвести руль своевременно и лечь курсом, параллельным с неприятельским концевым. Остальные суда должны в этом случае считать себя во время маневра вышедшими из строя кильватера и вновь вступить в кильватер.

208. Охватывание фланга неприятеля. Положим, что наша эскадра находится в строю кильватера и усматривает неприятельскую эскадру в строю франта (рис. 45) и что головной находится от неприятеля в 40 кабельтовых. Если в это время он начнет держать правофлангового неприятельской эскадры под углом 55°, то в продолжение всего сближения как он, так и несколько кораблей, следующих за ним, будут в состоянии действовать по правофланговому и ближайшим к нему кораблям всей бортовой артиллерией. Через 11 минут головной корабль минует линию фронта противника, и эскадры будут находиться в положении, представленном на том же рис. 45.

Во все время этого маневра положение наших судов выгоднее, чем неприятельских, ибо они пользуются всей бортовой артиллерией и имеют часть эскадры противника на близкой дистанции, тогда как по ним с близкой дистанции стреляют лишь правофланговые суда. В особенности благоприятный момент для стрельбы будет для каждого корабля тогда, когда он проходит линию неприятельских {313} судов. Имея в виду, что рикошеты уклоняются вправо, случае стрельбы неразрывными снарядами благоприятный момент наступит, не доходя несколько линии судов.

Рис. 45. Охватывание фланга.

Каждый корабль, приближаясь к линии фронта, имеет весьма благоприятную минуту для выпуска мины на дальнее расстояние. Надо, чтобы мина пошла параллельно фронту неприятельских судов, и тогда, если она не попадает в одно судно, может попасть в другое. Если бы {314} неприятель даже и заметил выпуск мин с нашей эскадры, то повернуть свои суда он может лишь по сигналу, а на это требуется большое время. Нет сомнения, что и противник может выпускать свои мины, но если он желает, чтобы они шли на дальнее расстояние, то надо поставить их на малый ход, а в таком случае стрельба перед носом

Рис. 46. Продолжение маневра.

своих судов в линии фронта невозможна. Вообще, в линии фронта стрельба из бортовых аппаратов впереди траверза должна считаться опасной для своих судов.

Придя в то положение, в котором находится эскадра в конце 11-й минуты, надо или повернуть всем вдруг на 16 R вправо (рис. 46), или продолжать итти, не изменяя курса, так, чтобы отойти от эскадры. По нашему мнению, будет правильнее повернуть на 16 R вправо и остаться в кильватерной колонне, взяв постепенно курс, параллельный {315} неприятелю, и усиливая огонь на ближайшие к нам корабли.

Поворачивание эскадры на 16 R вдруг, в то время когда она расположена по дуге круга, требует от командиров некоторой бдительности, ибо суда на повороте сблизятся. Для избежания опасности всякий корабль начинает поворот лишь тогда, когда заметит, что его задний мателот уже покатился, и каждый корабль должен считать себя ответственным за столкновение со своим задним мателотом. Мы предположим, что во все время маневра неприятель не меняет своего строя. Если бы он вдруг повернул всеми судами на 8 R влево, то нам следовало бы начать вышеописанный маневр схватывания концевых кораблей неприятельской колонны. Если неприятель повернет на 8 R вправо, то нам нужно лечь курсом, параллельным ему, стараясь, чтобы часть нашей колонны была впереди его головного. При этом мы не будем иметь выгод перед противником, но и не будем в невыгодном положении, а если головной начнет склонять курс, то мы имеем возможность окружить кольцом головные корабли и усилить огонь по ним.

209. Отрезывание части неприятельской эскадры. Предположим то же задание, как и прежде, т. е. что наш флот построен в кильватерную колонну, а противник в строю фронта, и что мы желаем отрезать часть его эскадры. При этом маневре наш головной корабль подвергается большому огню судов противника. Он должен привести третий с правого фланга неприятельский корабль на крамбол, и тогда он пройдет приблизительно между пятым и шестым кораблями (рис. 47). Отрезанным неприятельским кораблям нельзя будет остаться на том же курсе, ибо в линии фронта корабли не защищают друг друга от таранного удара, тогда как в линии кильватера они друг друга прикрывают. Если отрезанные корабли для избежания встречи с кильватерной колонной повернут на 8 R вправо, то наша эскадра начнет атаку концевых кораблей по отношению к отрезанной группе.

Во всей этой комбинации, как сказано было выше, наши корабли подвергаются большому обстрелу противника, и вообще этот маневр далеко не так выгоден, как предыдущий.

210. Охватывание неприятеля кольцом. Если мы имеем {316} длинную кильватерную колонну, а силы неприятеля очень ограничены, или если вследствие потери в судах и других причин неприятель уменьшил ход и суда его сблизились, то весьма выгодно охватить его кольцом и постараться, чтобы не было такого большого промежутка, в который он мог бы устремиться. Заняв такое положение, мы будем

Рис. 47. Отрезание части неприятельской эскадры.

в весьма выгодных условиях для артиллерийского боя. Неприятельские суда не будут иметь места, чтобы в скором времени построиться в линию, и этим обстоятельством надо воспользоваться для усиления огня. Каждый неверный выстрел неприятеля будет пропадать даром, а некоторые из наших неверных выстрелов попадут в другие неприятельские суда. Кроме того, неприятельские суда, сбитые в кучу, будут мешать друг другу.

Тактика окруженного неприятеля должна состоять в том, чтобы образовать из себя внутреннее кольцо, в каком {317} бы порядке номеров ни было. Для этого каждый корабль возможно скорее ложится курсом, параллельным противнику. Построившись в кильватерную колонну, противник должен стараться прорвать линию и выйти из внутреннего положения.

С этой целью тот из окруженных кораблей, против которого находится наибольший промежуток неприятельского кольца, поднимает условный сигнал и устремляется в этот промежуток; остальные суда следуют за ним в кильватер. Перед кильватерной колонной со сжатыми промежутками наружное кольцо обязательно должно открыться.

211. Роль миноносцев в эскадренном бою может быть двоякая, а именно: нападение на неприятельские суда и отражение атак неприятельских миноносцев.

Отряд миноносцев должен иметь своего начальника, подле которого отряд и группируется. Если миноносцев много, то можно составить два или три отряда в 8 миноносцев каждый.

В артиллерийском бою на дальней дистанции миноносцы участия не принимают и должны держаться вне выстрелов неприятеля, однако же настолько близко к месту действия, чтобы быстро явиться при первой необходимости.

Некоторые полагают, что в бою миноносцам выгоднее держаться подле своих кораблей, прикрываясь их бортом. Так ли это? Не произойдет ли то, что миноносцы сзади кораблей будут скрыты в смысле видимости, но не от действия огня противника? Все те снаряды, которые разорвутся при ударе в верхние надстройки броненосцев, бросят свои осколки в то самое место, где находится миноносец, который, по нашему мнению, более безопасен в совершенно открытом месте. Надо избегать скученности, а суда, стоящие одно за другим, представляют именно скученность. Мы высказываемся против помещения миноносцев за большими судами.

Миноносцы легко прорезывают кильватерную линию, и, следовательно, они могут оставаться в отдалении, хотя бы и за линией своих судов до момента атаки. Когда сигнал к атаке подан, то все миноносцы фронтом идут в атаку на часть неприятельской эскадры, стараясь иметь возможно больший ход и равняться по своему начальнику. Момент атаки должен обозначаться условным семафорным сигналом, и кроме того, должно быть заранее условлено, {318} в которую сторону поворачивают миноносцы после выпуска своих мин. На миноносцах должны помнить, что их малая величина есть лучшая защита от неприятельских снарядов, что в них попасть очень трудно и что поэтому, выпустив одну мину, они имеют возможность, не торопясь, выпустить мину и из второго аппарата. Только выпустив мины из всех аппаратов, миноносец может считать свое дело оконченным и уходить в более безопасное от неприятельских снарядов место.

Можно однако же смотреть на миноносцы иначе и считать, что они должны ослабить неприятельскую эскадру ранее, чем мы с ней вступим в артиллерийский бой. Минная атака в этих условиях, разумеется, будет более трудной, и, вероятно, большее число миноносцев будет потеряно, но результатом может быть действительное ослабление неприятельской эскадры. Тактика эта будет основательна, в особенности при наличии качки или когда туман или дождь затрудняют видимость.

Предположим, что неприятель избрал именно такую тактику и что отряд его миноносцев идет впереди эскадры и бросается в атаку на нашу эскадру. Следует ли нам выслать свои миноносцы против их миноносцев или же защищаться от миноносцев своей артиллерией?

Вопрос этот может быть решен так: если есть возможность атаковать миноносцы на большом расстоянии от эскадры, то можно выслать или не выслать свои миноносцы по желанию; если же время не позволяет встретить их на большом расстоянии, то лучше своим миноносцам поскорее уйти за линию судов, чтобы не стеснять действия артиллерии своих судов. Такой маневр должен быть обозначен семафорным знаком.

Увидя атаку, миноносцев, суда эскадры могут или повернуться одновременно кормой к отряду миноносцев, или остаться на старом курсе, или же повернуться на отряд миноносцев носом. Если время позволяет, то лучше всего повернуться кормой к отряду миноносцев, дабы выиграть время для расстреливания их. Если миноносцы близки и легче повернуться к ним носом, то следует это сделать, хотя этот маневр гораздо хуже предыдущего. Если встречаются один на один корабль с миноносцем, то поворот носом на миноносец при нынешнем устройстве мин, вследствие остроты обводов судна, почти обеспечивает от взрыва. {319} Когда же атака ведется несколькими миноносцами сразу, то поворачивание носом на один из них не мешает другим делать свои выстрелы при благоприятных условиях. То же будет в случае атаки миноносцами целой эскадры, и миноносцы должны выпускать свои мины по тем судам, которые не повернуты к ним носом. Оставаясь на прежнем курсе, можно или не менять хода и слепо довериться силе своей артиллерии, или же, переведя сразу все машины с полного переднего на полный задний, спустить сетевое заграждение.

Из всех вышеперечисленных маневров мы отдаем предпочтение поворачиванию к миноносцам кормой, если есть достаточно времени и эскадра может итти хорошим ходом. Если же отряд миноносцев близок, то самое лучшее дать задний ход и спустить сети. Маневр этот требует лишь двух минут времени, после которых все корабли будут стоять неподвижно, и сети должным образом распустятся. Этот маневр также должен быть обозначен семафорным знаком.

212. Нужен ли резерв. По нашему мнению, настоящий резерв в эскадренном бою иметь не следует, — он ослабит наши силы и даст возможность неприятелю бить нашу эскадру по частям. Лучше увеличить кильватерную колонну, и тогда, как было сказано выше, концевые корабли будут составлять как бы резерв для главной силы, которая примет более активное участие в бою.

213. Общие заключения об эскадренном сражении. Как было сказано в §193, нет возможности дать точные указания, как вести эскадренные сражения. Многое зависит от образа действия противника, но. в общем надо сказать, что следует стремиться к тому, чтобы превосходными силами обрушиться на некоторую часть эскадры противника и, уничтожив ее, заняться остальной частью.

214. Как надо оканчивать сражение? Результат эскадренного сражения будет полон только в том случае, если уничтожение неприятельских судов доведено до конца. Фридрих Великий о преследовании говорил: «ничего не сделано, пока что-нибудь остается сделать». Блюхер говорил, что во время преследования нет надобности итти целыми бригадами или батальонами; очевидно, что разбитый и бегущий неприятель не представляет никакой силы. Нельсон говорил: «я готов пожертвовать половиной своей {320} эскадры, чтобы уничтожить французскую». Он писал своей жене после сражения в Генуэзском заливе, что, «если бы из 11 бегущих неприятельских кораблей мы взяли 10 и упустили один, имея возможность взять его, я не назвал бы такого дня хорошим днем».

Из всего этого выходит неоспоримое правило о необходимости преследования и уничтожения разбитого неприятеля. Невзирая на собственные потери, надо продолжать атаку, пока неприятель не будет вполне уничтожен или не спустит флага. Выпустить из рук обитого неприятеля значит совершенно испортить результат победы, ибо как бы ни были велики потери его — материальные или в людях, все-таки судно прибудет в свой порт, исправится, и для флота противника потеря будет лишь временная.