Всякому овощу свое время

Те, кто сопоставляют Катона Цензора с умертвившим себя Катоном Младшим[1], сравнивают двух замечательных людей, у которых есть много общего. Катон Цензор проявил себя в более разнообразных областях и превосходитКатона Младшего своими военными подвигами и более плодотворнойгосударственной деятельностью. Но доблесть Катона Младшего - не говоря уже отом, что кощунственно сравнивать с ним кого бы то ни было в этом отношении,- куда более безупречна. Действительно, кто решится утверждать, что КатонЦензор был свободен от зависти и честолюбия, когда он отважился посягнуть начесть Сципиона, самого выдающегося по своим достоинствам человека своеговремени? Мне не кажется особенно лестным для Катона Цензора то, что он, каксообщают [2], на старости лет принялся с величайшим усердием изучатьгреческий язык, словно стремясь утолить давнишнюю жажду. Это скорее говорито том, что он стал впадать в детство. Все вещи - и похвальные, и обыденные -хороши в свое время; даже молитва может быть несвоевременной: ведь обвинялиже Тита Квинкция Фламинина в том, что в бытность его командующим армией егозастали в разгар боя в укромном месте молящимся богу о сражении, в которомон одержал победу [3]: Imponit finem sapiens et rebus honestis. {Разумный человек ставит себе предел даже и в добрых делах [4] (лат.).} Евдамид [5], глядя на то, как совсем уже дряхлый Ксенократ спешил назанятия в школу, с удивлением спросил: "Когда же он будет знать, если до сихпор все еще учится?" Точно так же и Филопемен, обращаясь к тем, кто превозносил царяПтолемея за то, что он закалял себя ежедневно военными упражнениями, сказал:"Не похвально, чтобы царь в его возрасте упражнялся в военном искусстве; ондолжен был бы уже применять его на деле" [6]. По утверждению мудрецов, учиться надо смолоду, на старости же лет -наслаждаться знаниями [7]. Самым большим пороком человеческой природымудрецы считают непрерывное появление у нас все новых и новых желаний. Мыпостоянно начинаем жить сызнова. Надо было бы, чтобы наше стремление учитьсяи наши желания с годами дряхлели, а между тем, когда мы уже одной ногойстоим в могиле, у нас все еще пробуждаются новые стремления: Tu secanda marmora Locas sub ipsum funus, et sepulchri Immemor, struis domos. {Ты готовишь мраморы, чтобы строить новый дом на самом пороге смерти,забыв о могиле [8] (лат.).} Я никогда не загадываю больше, чем на год вперед, и думаю тогда толькоо том, как бы закончить свои дни; я гоню от себя всякие новые надежды, незатеваю никаких новых дел, прощаюсь со всеми покидаемыми мною местами иежедневно расстаюсь с тем, что имею: Olim iam nec perit quicquam mihi necacquiritur. Plus superest viatici quam viae {Вот уже давно, как я ничего нетрачу и не приобретаю. У меня в наличности больше запасов на дорогу, чемоставшегося мне пути [9] (лат.).}. Vixi et quem dederat cursum fortuna peregi. {Я прожил жизнь и совершил тот путь, что предназначила мне судьба[10](лат.).} В конце концов единственное облегчение, даваемое мне старостью, состоитв том, что она убивает во мне многие желания и стремления, которыми полнажизнь: заботу о делах этого мира, о накоплении богатств, о величии, орасширении познаний, о здоровье, о себе. Бывает, что человек начинаетобучаться красноречию, когда ему впору учиться, как сомкнуть свои устанавеки. Можно продолжать учиться всю жизнь, но не начаткам школьного обучения:нелепо, когда старец садится за букварь [11]. Diversos diversa iuvant, non omnibus annis Omnia conveniunt. {Люди любят разные вещи, не все подходит всем возрастам [12] (лат.).} Если надо учиться, будем изучать то, что под стать нашему возрасту;тогда мы сможем сказать, как тот, кто на вопрос, к чему ему эти занятия приего дряхлости, ответил: "Чтобы я мог лучше и легче уйти отсюда" [13]. Таковбыл смысл занятий Катона Младшего, когда он, почувствовав приближениесмерти, углубился в диалог Платона о бессмертии души. Он обратился к Платонуне потому, что не был уже с давних пор подготовлен к уходу из жизни:непоколебимости, твердой воли и умения у него было не меньше, чем он могпочерпнуть из писаний Платона; его самообладание и его знания в этой областибыли выше всех требований, предъявляемых философией. Он погрузился в Платонане с целью получить наставление, как умирать, а как тот, кто, приняв стольважное решение, не желает ради него отказываться даже от сна; не меняяничего в заведенном укладе жизни, он продолжал свои занятия наряду с другимисвоими привычными делами. Ту самую ночь, когда его лишили претуры, он провел в игре, а ночь передсмертью провел за книгами. Утрата жизни и утрата должности равно казалисьему чем-то незначительным. Глава XXIX