Меня сжирают собственные мысли. Я стал похож на ободранного кота. Хотя внешне – все тот же Том Каулитц, которого хотят миллионы. И который хочет вовсе не их

Я хочу себя. Я хочу обрести себя. Для этого мне нужно опуститься до конца и трахнуть Билла? Я уже делал ему минет. И он мне. Я вылизал каждый сантиметр его тела. А он кончил. Я впитываюсь в него, впитывая его в себя. Но почему мне так плохо? Я хочу, чтобы он пришел скорее. И хочу, чтобы кто-то умер.

Когда я лизал его яйца, то думал, что умру от наслаждения. А потом сделал то же со мной. И тогда я умер. Что происходит с нами? Я решил посмотреть на все это со стороны. И тогда меня обдало волной презрения к себе. И пришло понимание того, что эта лестница ведет только вниз. Но путь наверх замурован, и мне туда больше не попасть. Кислород слишком опасен. Чистый воздух сожжет легкие. Дышать я теперь могу только тем, что выдыхает мой брат. Это наваждение. Это беспредел. Узнал бы такое – не поверил. Я и сейчас не верю. Мы почти трахаемся. В идиотской синей комнате Билла. Под его синим одеялом. На его синей кровати. И я кончаю с ним так, как не кончал ни с кем. Физические ощущения не играют роли. Мы можем делать, что угодно. Приятно или не очень – я кончаю. Всегда очень остро, почти больно. Каждый раз умираю, чтобы повторить все это в моем персональном синем аду.

Я прячусь от всех. От Йоста, от друзей и коллег. Я их боюсь. Боюсь, что они узнают и отнимут. Боюсь, что на мне написано. Я больше никогда не трахну ни одну бабу, потому, что не смогу. У меня не встает. Я пробовал.

На моем лбу красуется огромная печать со словами «Я сосал Биллу». И ее ничем не смыть. Даже кровью. Она красная. Если кто-то когда-то узнает об этом, я без раздумий вскрою вены. А может, повешусь.

Не подумал о Билле? Я уверен, что он меня поддержит.

Сегодня он снова придет. И кажется, мне нужно будет трахнуть его.

Он показал мне все. Все свои записи. Рисунки. Песни. Я бы хотел сыграть эти песни, но за них ведь посадят. Если даже что-то совершенно невинное расценивается, как уродство. Они не понимают, почему я сжимаю его ладонь. Морщатся, когда я касаюсь его бедра своим. А другие приходят на концерты с плакатами «Том, трахни Билла через муссон». Раньше нам было смешно. Я даже не злился. А теперь страшно.

«Том, ты уже трахаешь Билла через муссон.» В конце точка. Констатация факта.

***

Удалите мою душу. А может быть, её уже нет? Да я продал ее, это же так и есть.

Билл дарил её, а я продал. Я не хочу чувствовать. Замените мою кровь прокаином. Стопроцентным, чтобы, когда он целует меня, у меня был занемевший язык, а когда касается, я не мог ощущать этого. Удалите все нервы. Может нужно просто убить меня? Сколько времени понадобилось, чтобы я стал таким? Я сейчас вспоминаю, как увидел Билла в ванной. Когда он дрочил на мою фотку там. И знаете что? Я больше не чувствую страха. И отвращения тоже. Напротив, мне нужно, чтобы он делал это. Мне необходимо, чтобы он нуждался во мне так же остро, как и я в нем.

«Том во мне, и я в нем». Я ведь давно понял. И принял. Вроде бы. Принял же? Да, Билл? Ты мне все это принес. Развернул и показал. А я взял, потому, что привык доверять тебе. Ты это я? Я это ты? Как в детстве, да? Помнишь, мы целовались? И нас спалили… Я думал, что это были детские игры. А теперь мы тоже целуемся, Билли. И эти игры совсем нельзя назвать детскими. И играми. Это страшно и нужно. Страшно нужно. Спасибо тебе.

А Билл, естественно, пришел. И, конечно же, он меня теперь целует. И мне, разумеется, хорошо от того, что он рядом. И он сегодня не такой. Он пришел, чтобы сделать это со мной. Сделать то, к чему столько стремился. Сделать то, за что нам придется платить. Он пришел нас слить. В канализацию. Да мы по уши в дерьме.

-Не останавливайся, Билл.