2015-06-11
365
…После вывески Эрик задумался о том, что Эльвуд переночевал здесь всего одну ночь, так как после прибытия сразу столкнулся в неравной схватке – следовательно, как и создатели брошюры, создатели вывески не сильно-то и старались соответствовать историческим фактам. После этого доверять музейным работникам в их рассказах не стоило…
Но работников как таковых и не оказалось. У входа сидела старушка, покрытая сединой и старым шёлковым платком – неуловимо похожая на сумасшедшую Марту, впрочем, как и все старухи; с ней у Эрика произошёл следующий диалог:
- Билет брать будете?
- А можно и не брать? – Эрик только сейчас понял, что пошёл в музей без гроша в кармане.
- При наличии брошюры проход по музею в одиночку бесплатно; с комментариями экскурсовода…
- Не надо. Я один.
- Проходите, только ружьё оставьте. С ружьём нельзя, - кивнула головой старушка, мельком взглянув на брошюру, и погрузилась обратно в полудрёму, в которой находилась всё время перед его приходом. Эрик прислонил у её табуретки ружье, удивившись, зачем до сих пор носит его с собой, и проследовал внутрь.
…Не зря Витольд упорно именовал это здание оружейной. От музея здесь оставались лишь таблички под некоторыми клинками (и то не под всеми) и кое-какие предметы жилого дома: кровать, на которой «в своё время предавался сну почтенный сэр Эльвуд, размышляя о будущих подвигах», деревянный стол, за которым «он ел, сопровождая каждую трапезу молитвой», да ещё в одном углу покрытая серебром сбруя его «знаменитой» лошади, имя которой не удосужился придумать даже музей.
А оружия здесь было очень много: сломанное в двух местах серебряное копьё, инкрустированный меч, затупленный об броневую чёрную чешую, узорчатый колчан с десятком деревянных стрел и парой железных, полные закрытые доспехи, прорванные в нескольких местах дикой силой чудовищных когтей, и оружие запасное, которое в сравнении с основным невероятно возрастало в количестве – десяток самых разных мечей, сабли, шпаги, кинжалы, метательные ножи, дротики, три до отказа набитых колчана и два лука, арбалет, боевые топоры большие и мелкие, наподобие томагавков, копья разной длины и разной степени украшенности и дороговизны… Эрик скептически скривился, попытавшись представить, как странствующий сэр Эльвуд, явившись в Звений Ручей даже без оруженосца, которые в то время ещё кое-где существовали, должен был волочь всё это на себе. Явно не могло обойтись одной и даже двумя поездками…
Поэтому Эрик без зазрения совести и со знанием дела выбрал себе клинок получше, наивно надеясь его пронести мимо спящей охраны. Но не тут-то было – только он повернул к выходу, как на пороге возникла неожиданно проснувшаяся старушка и с ходу назвала цену. Ни о каких деньгах, конечно, и речи быть не могло.
- Я деньги в гостином дворе забыл, можно занести позже? – попытался выкрутиться Эрик.
- Вот как занесёте, так и забирайте, - отрезала старушка.
- Но мне он сейчас нужен…
- Тогда вон – ружьё в залог оставляйте! А то знаю я вас, туристов… Наобещают с три короба, а потом и спичек не принесут! Лишь бы украсть!!
Немного поразмыслив, Эрик решил, что никто ружья всё равно не хватится, а деньги он и правда занесёт. Когда вернёт себе свой дорожный мешок…
Слегка подышав чудным предгрозовым (как всегда) воздухом, Эрик поспешил вернуться в комнату и обнаружил довольно жуткую вещь, будоражащую сознание и пугающую: тумбочка была словно вытолкнута изнутри нечеловеческой силой и лежала теперь в метре от пресловутой дыры, от которой даже днём веяло холодом и тьмой. О вмешательстве со стороны речи быть не могло – уходя, Эрик тщательно запирал комнату. Значит, её вытолкнули ОНИ? Он попытался представить, каких размеров должны быть пауки, сделавшие это, и понял, что кинжалами действительно не обошлось бы – нужен меч, да ещё и отвага, чтобы с ними справиться.
- Что ж, - вздохнул Эрик. – Они хотели войны, они её получат. Витольд считает недостойным посещать Пещеру без подвига… У него свой способ совершить его, у меня свой.
Оставалось только дождаться вечера и опустошить мерзкое логово огромных пауков, наверняка опутанное со всех сторон паутинной нитью толщиной с канатный трос. А пока… Пока надо было куда-то деть оружие – не носить же его с собой на ужин! Но оставлять его в комнате явно было небезопасно: к вечеру и оно могло исчезнуть в дыре точно так же, как в своё время сапоги. Надо было найти комнату, до которой пауки не добрались. Вспомнив обстановку у Витольда, Эрик не забыл припомнить пресловутые паутинные нити, и у него опутывавшие все углы. Оставался только Писатель. Посомневавшись слегка, Эрик всё же решился.
«Палата №7».
Монотонный стук печатной машинки – как сердцебиение старого дома.
Сухой стук об дерево и скрипящая дверь.
- Я сейчас, - кивнул головой не глядя Писатель, а пальцы его по-прежнему совершали свой лихорадочный танец пауков по разрозненным буквам, выливавшимся на белом пока листе в чернеющие слова. Процесс сильно напоминал какой-то магический ритуал, смысл которого был неясен даже для исполнителя.
Неожиданно стук прекратился, и дом замер в безмолвии клинической смерти.
- Знаете, - Писатель повернулся, нарисовал рукой в воздухе полуокружность. – Существует достаточно распространённая идея о том, что чётные числа – это числа смерти. Всем известно, сколько цветов надо подарить, чтобы обидеть человека. В японской мифологии – число четыре, впрочем, как и количество всадников Апокалипсиса. Учитывая идею об Антихристе, несложно подсчитать: Сатана – раз, его сын – два, а вот Святого Духа, завершающего триединство Бога, нет. Легион – тоже чётное число, также число зверя – шестьсот шестьдесят шесть… Даже триста спартанцев, и те, погибли, возможно, из-за нехватки ещё одного воина…
Видимо, Эрик в принципе не мог вести диалог с Писателем, не будучи ошарашенным.
- Но к чему вы это всё?
- Сегодня второй день, как вы живёте здесь, вы находитесь на втором этаже, второй раз начали беседу со мной, и заметьте – нас – двое… От сегодняшней встречи за версту несёт смертью. Кто-то из нас должен погибнуть; но я, как автор…
- Позвольте, но вы совершенно в своих трактовках пропускаете идею дуальности! Как же инь-янь, как же Адам и Ева, каждой твари по паре…
- Не буду с вами спорить, так и быть! – Писатель рассмеялся, словно удачно пошутил. – Лучше спрошу у вас, где моё ружьё?!
Эрик замялся и пошёл в контратаку.
- Опять скажете, что пишете мою жизнь и знаете всё наперёд?
- Нет, ко мне на обеде заходил Витольд, знаете ли, и предупреждал, что «благороднейший Эрик был вынужден взять ваше ружьё для таких же благородных целей – охоты»…
- Но тогда к чему вопрос?
- К тому, что я знаю о ваших денежных возможностях с учётом факта пропажи вещей, и купить меч в оружейной, с которым вы наверняка пришли ко мне, чтобы оставить на хранение, вам было не по карману. Отсюда у меня зародилось ужасное, наглое, коварное, непростительное подозрение, что вы бессовестнейшим образом обменяли ружьё на меч. Чем вы, знаете ли, теперь собираетесь стрелять в дракона, я совершенно не представляю!
- В смысле – стрелять в дракона? Я и не собирался…
- Не уходите от вопроса!
- Да, я вынужден был оставить его в залог. Когда я верну себе свои вещи, я обязательно заплачу и верну его. Но зачем оно вам вообще?! Вы же не охотник, вы даже из комнаты не выходите…
- Оно мне нужно для сюжета! Знаете, ружьё, которое висит на стене вначале, обязательно должно выстрелить в конце. А для этого оно должно продолжать висеть…
- То есть вы опять вернулись к утверждению, что окружающий мир придуман вами?
- Я от него никуда и не уходил: это горькая правда жизни, которая, поверьте, доставляет мне ничуть не больше удовольствия, чем вам… - Писатель картинно вытер красные от недосыпа глаза.
- И о чём же вы пишете?
- Сначала, знаете, я задумывал такой добрый, приятный рассказ о небольшой деревушке, в которой начались постоянные ливни из-за того, что в скалах, расположенных неподалёку, расположился на проживание небольшой белый дракон с совершенно мирными намерениями… Да уж, были же времена… А потом…
- Что потом?
- Потом я пролил кофе… Ух, что тогда началось!!! – Писатель подскочил к окну и распахнул его настежь. Ворвавшийся ветер разбросал отпечатанные листы, лежащие неровной стопкой на краю стола, по всей комнате. – Ливни превратились в постоянные грозы, дракон стал чёрным и очень злым… Сотни людей, которые здесь жили, просто исчезли в небытии!! Появились другие персонажи – мутные, неясные до конца; я был в полном отчаянии, совершенно не знал, что с ними делать…
- Но потом пришёл сэр Эльвуд и сразился с драконом… - Эрик попытался как-то успокоить и упорядочить Писателя, которого стало слегка трясти от волнения и возбуждения.
- Нет!!! Никакого сэра Эльвуда не было!! Его придумал я, уже много, много позднее и сразу в прошедшем времени. Никогда не гремела эта дьявольская битва, никогда не ломались копья и не тупились клинки! Просто надо было… Дать миру хоть какое-то прошлое, чтобы утихомирить настоящее. Знаете, у меня очень слабая память, если не запишу тут же – забываю напрочь… Вот и с названиями вышла проблема: пятно от кофе стёрло их, накрыло беспросветностью, и если в названии посёлка стёрлись всего две буквы, то вывеска постоялого двора исчезла полностью… Осталось только это нелепое «У…»… А ружьё… Ах, ружьё!!! Как же оно мне осточертело! В том сюжете выстрелом из него убивали этого доброго дракона, о чём жалели потом… А сейчас – оно висит на кухне и ждёт развязки, а развязки всё нет, и куда его там деть, я не знаю… Может, вы согласитесь из него стрелять?!
- Хорошо, хорошо, только сядьте, успокойтесь…
Писатель с опустевшими выпуклыми глазами сел на табурет, чуть не промахнувшись, и задумчиво замолчал.
- И эти фонарные столбы… - продолжал он бредить уже шёпотом. – Мне просто показалось интересным: кресты столбов – и кладбище… сдуру напечатал, а лишь потом – да ведь эпоха-то другая! Что же я так…
- В смысле другая? Света в посёлке нет, потому что дракон в своё время оборвал все линии электропередач, и с тех пор никак не восстановят… При чём тут эпоха?
Писатель промолчал. В воцарившейся тишине ясно зазвенел колокол, призывая людей на неимоверно быстро подступивший под самые окна ужин. Клиническая смерть дома оказалась ложной.
- Вы, как обычно, не пойдёте? – вздохнул Эрик, вставая, и отчего-то почувствовал некий укол совести – неизвестно за что.
- Нет, мне некогда, - отмахнулся Писатель, повернулся к машинке и только сейчас заметил, что отпечатанные листы разбросаны по всей комнате. – Оставьте меч, так и быть. Знаете, хочу напоследок… Мне кажется, что вся эта расстановка фигур в шахматной партии уже порядком надоела читателям. Поэтому – последняя фигура, а после пора приступать к решительным действиям… Вы также считаете?
- Да, - согласился Эрик неизвестно с чем и покинул комнату. А Писатель с довольной улыбкой собрал листы с пола в несуразную беспорядочную груду, закрыл окно, заправил в машинку свежий лист и отстучал крупными буквами:
«Глава пятнадцатая. Принцесса».
***
…Эрик проглотил ужин также, как обед – и не заметив, что именно проглатывает. Принцесса, сидевшая на этот раз прямо напротив него, была опечалена чем-то. Витольд задерживался на охоте и ещё не вернулся. Эрик был склонен видеть причину печали именно в этом.
Но когда ужин кончился, Елена зачем-то задержалась, а когда и Эрик встал из-за стола (а он, по обыкновению, ел дольше всех), принцесса тоже вскочила и умоляющим голосом попросила:
- Эрик, не поможете ли вы мне с небольшой перестановкой мебели у меня в комнате?
- Почту за честь, - кивнул головой Эрик.
Лестница на третий этаж в неровном свете свечи казалась неким мостом в иной, потусторонний, но гораздо более счастливый мир. Вот только не было его, этого иного мира, также как не было и третьего этажа – лестница вела прямиком на чердак.
Но сама чердачная комната и впрямь оказалась воплощением земного рая в пределах комнаты: всё чисто, протёрто от пыли, никакой паутины и мусора на полу, с вещами порядок, и даже лёгкий хаос на письменном столе только подчёркивал общее благополучие комнаты.
Комната была огромной, ведь она объединяла под своей крышей всю площадь гостиного двора, но казалось уютной из-за того, что в ней не было пустующего места. Почти половину её занимали библиотечные полки, заполненные разнообразными корешками многотомников и фолиантов. В другой стороне под круглым косым окном уверенно расположился письменный стол и два стула с витыми спинками из дерева. Чуть далее – кровать, скромно и бережно прибранная, большой надёжный шкаф с зеркалом и прячущийся в его тени изящный футляр от скрипки. Ещё один угол полностью занимали нагромождённые друг на друга сундуки, видимо, с хозяйским добром и поэтому запертые на отрезок времени, граничащий с вечностью.
- Вот же скрипка! – воскликнул обрадовано Эрик, словно играл с ней в прятки.
- Это не моя, а сестры, - улыбнулась не сдавшаяся Елена.
- У вас есть сестра?
- Нет, но это не имеет значения.
Последовала пауза, в процессе которой Эрик смущённо улыбнулся, а принцесса рассмеялась.
- Вы хотели, чтобы я помог вам с мебелью, насколько я понимаю?
- Да, вон та книжная полка загораживает мне проход к другой и совершенно не даёт мне читать… Я бы сама отодвинула, да боюсь уронить.
После достаточно простой и бескорыстной помощи Елена усадила гостя за письменный стол и предложила чая. Эрик с удивлением узнал, что у принцессы есть свой запас родниковой воды из дома и чай с малиной, так как она терпеть не могла сомнительные изыски местной кухни.
- Так вы тоже нездешняя? – спросил Эрик, пробуя чай. Он оказался сладким и казался верхом совершенства после солёного.
- Нет, с соседнего посёлка, но я тут давно живу: создаю диссертацию, на стыке психологии и социологии; о современном рыцарстве.
- Это действительно такая важная проблема?
- Конечно! Это удивительно, когда… Когда люди вновь ищут себе прекрасных дам, и подвигов, и славы!… Кажется, будто сам мир изменился под влиянием этого обновлённого рыцарства, приобрёл какие-то архаичные черты…
- Как вы лично к ним относитесь? Не осуждаете?
- Рыцарям тяжело живётся, - серьёзно заявила она. – Все эти доспехи… В прямом смысле тяжело.
- А если я скажу вам…
- Я знаю. Вы тоже рыцарь, как и все в Звенем Ручье, - встряхнула она своими рыжими волосами, словно этот факт не подлежал сомнению.
Тогда Эрик отставил кружку в сторону, встал и уставился невидящим взглядом в округлое окно, в котором опять начинала разыгрываться предстоящая буря. Ему надо было, чтобы кто-то верил в него… Верил в то, что он сможет. Верил и ждал его возвращения? Но ведь этот подвиг не из тех, после которых возвращаются. Нет, просто верил и не дал дрогнуть руке в решающий момент, не дал стихнуть голосу… Чувство необходимости другим. Эрик не требовал взаимности. Он требовал понимания.
- А если я скажу вам…
- Там снова буря! Пойдёмте со мною на крышу, будем играть – и мёрзнуть! – вспыхнула глазами Елена, не заметив его слов в темнеющем воздухе.
- Если я скажу вам, кто я есть на самом деле и зачем явился сюда!! Если скажу, вы не разочаруетесь во мне? Не осмеёте меня?! Станете ли меня отговаривать?!!
Взгляд принцессы как-то потух, голос похолодел и омертвел безразличностью.
- Говорите, - тихо сказала она.
- Ещё года два назад, у одного странствующего купца… Нет, не так. С самого детства я слышал о рыцаре Эльвуде, восхищался им, видел, как краснеют от смущения и восторгаются им девочки-сверстницы, как они смотрят на тех парней постарше, которые уходили в рыцарские странствия… Боже, как я завидовал им и хотел оказаться на их месте! Это были тёмные мысли, которые не могли привести ни к чему хорошему. Я мечтал не о подвигах, а о внимании общества, которое за ними последует. Не о свободе, а о золотых клетках для себя самого и девушек, которые будут окружать меня в тавернах… Но эти времена прошли. Я понял свою вину и свои грехи. Года два назад у одного странствующего купца я выкупил за гроши тетрадь, которая оказалась дневником самого сэра Эльвуда! Правда, там были лишь формулы и слова, того самого заклятия, Слияния… Тогда я понял, что должен сделать для искупления своих прежних грешных мыслей. Я поселю в чёрного дракона третью душу; мы вместе с сэром Эльвудом поборем силы зла изнутри, и дракон будет повержен окончательно. Ценой моей жизни. Навсегда. Звений Ручей вновь станет солнечным и жизнерадостным, вновь станет Звенящим…
- Вы такой же, как и все, - обиженно отвернулась Елена. – Вы все всё равно мечтаете о славе, на уровень выше, чем прежде, но о славе, посмертной, но всё о том же! Думаете, вы первый? Этих «потерянных» тетрадей – сэра Эльвуда – ещё несколько лет назад кто-то бесчестный накопировал несколько сотен и до сих пор продаёт, как видите, успешно! Если бы вы знали, сколько душ недоделанных рыцарей уже вмещает в себя этот чёрный дракон! Если бы знали, что сэр Эльвуд был любителем выпить, был по жизни очень вспыльчив и безнаказанно приставал к молоденьким крестьянкам!! Если бы! Да потому Витольд и истинный рыцарь, что не идёт очертя голову в Пещеру, чтобы погибнуть с очередным, никому не нужным геройством!!
Эрик побелел от внутренней боли: Елена не поняла его. А значит, не поймёт никто. И он предпринял последнюю попытку.
- Наверно, вы сочтёте меня сумасшедшим, но я не желал славы. Я… Наверно, я всего лишь хочу оправдания своему существованию. Совершить то, ради чего был рождён на свет. И не жить больше, чтоб не мучиться вопросами: правильно ли сделал? Нужно ли это было? Всего лишь хочется знать, что я кому-то нужен… Или был, в какой-то момент…
- Почему так сложно признать существование самоцелью? Всё поколение бежит в свои грёзы от правды, которая заключается в том, что они и не должны быть нужны чему-то высшему, они должны быть нужны друг другу! Но они не хотят видеть в ближних не только отражение своей нужности, но и их смыслы, их нужность им самим!... Это я и пытаюсь понять в диссертации, отчего так получилось, что рыцарей больше нет: отчего совершаются подвиги не во имя прекрасных дам, а во имя собственного оправдания… Словно вы виноваты перед кем-то… Лишь Виктор понимает истинную цену этой жизни.
- Виктор? – Эрик опешил. – Он же псих!
- Его безумство – всего лишь одна из граней его безграничной гениальности, - твёрдо заявила принцесса.
- Вы действительно в это верите? – спросил Эрик.
- Да, - в её ответе не прозвучало и нотки сомнения.
- Может быть, вы верите ему и в том, что этот мир создан им по неосторожности, так как он пролил кофе?
- По крайней мере, он не бежит от ответственности за этот мир, даже если она иллюзорна. Он старается, как может, сглаживает сюжет, бережёт каждую жизнь, несмотря на то, что герои всё время стремятся к геройству и суициду, поданному как подвиг… А с другой стороны – задумайтесь! Может, он прав, и этот мир создан им?
«Теперь понятно, откуда такие мысли у Витольда», - вздохнул про себя Эрик.
- В психологии давно известно, что душевнобольные живут в выдуманном им мире, - продолжала Елена. – Но никем не доказано, что этот мир существует только в их воображении и не способен существовать самостоятельно, отдельно, параллельно существующей реальности.
- В таком случае вы – всего лишь выдумка своего сумасшедшего брата, - бросил он, как перчатку, в лицо.
Глаза Елены заблестели неведомыми эмоциями. Эрик даже вздрогнул от вида такого дикого, но прекрасного создания.
- Это уже немало, - прошептала она. – Но кто тогда вы? Достойны ли быть его персонажем, или так, проходящая личность?
Последовала тишина.
- Я докажу, - вспылил Эрик и уверенным шагом вышел из комнаты.
- Подождите же! – воскликнула принцесса Елена, но её уже никто не слышал. Тогда она уткнулась лицом в письменный стол и впервые за много дней заплакала – в такт наконец разразившемуся дождю, начавшему свой дикий танец по крыше гостиного двора. Отчего-то она испытывала неведомую симпатию к этому человеку. Никаких серьёзных чувств, но… Но отчего-то не хотелось, чтобы он закончил свои дни в порыве бессмысленного героизма, как все предыдущие… И она продолжала плакать.
…А Эрик уже распахнул дверь в «Палату №7» и схватил из угла свой меч.
- Настало время чётных чисел?! – как-то обрадовано и сразу оторвался от печатной машинки безумный Писатель.
- Да, настало время, - кивнул Эрик и захлопнул дверь обратно.
***
…Лишь протиснувшись и нырнув в дыру, Эрик подумал о поспешности своих действий: об отсутствии света и о глубине падения. Дыра оказалась не только глубокой, но и узкой, Эрик проскользил спиной по настоящему туннелю из паутины и плюхнулся во что-то мягкое. В тот же момент почувствовал руку Писателя на своей ноге – и взмахом меча рассёк тело паука пополам. Не успел он встать, как два следующих накинулись на спину: Эрика затрясло – в первый момент от испуга, потом от отвращения, но другого способа избавиться от них не знал, кроме как вскочить и тут же опрокинуться на спину, чтобы придавить их своим весом. Один успел спрыгнуть; другой, даже оказавшись задавленным, по-прежнему был жив и вцепился жвалами в его спину. Эрик взвыл и покатился куда-то, проклиная судьбу за таких мелких и живучих противников. Докатился до угла, ударился, но паука всё же скинул. Совсем рядом вспыхнули красным светом три пары разъяренных глаз, и Эрик изо всех сил ткнул между ними мечом. Меч дёрнуло и вырвало из рук, и он остался ни с чем. Раздался очень неясный звук, то ли шипение, то ли визг, и Эрик понял, что всё-таки попал в цель. Пауки вновь полезли на него: он хватал их руками и откидывал в сторону, потом стал хватать вещи, которые нащупал тут же, в углу, и стал метать их в пустую черноту. Иногда слышалось противное чавканье, означавшее, что предмет достиг своей цели, иногда – громкие удары о стену, которые доказывали небесконечность существующего пространства. Под руки попался квадратный коробок, и Эрик понял, что это те самые пропавшие спички. Сам не понимая, что делает, он торопливо открыл коробок, чиркнул… И выронил спичку с перепугу, увидев, какого монстра он убил своим мечом. Паук, огромный, почти как тот вепрь, на которого охотится Витольд, лежал в противоположном углу и по инерции всё ещё дёргал лапами. Больше Эрик не успел подумать ни о чём. Паутина с треском вспыхнула, как порох, и вскоре запылало почти всё помещение. На счастье, тот самый угол, в котором были скиданы вещи и в котором сидел Эрик, оказался от паутины свободным и не загорелся. Эрику оставалось лишь с ужасом наблюдать, как пламя расползается по стенам, поджигая раскиданные им чужие вещи и как превращаются в пепел, бессмысленно дёргая лапками, десятки Писательских рук и главная рука-гигант… После всё начало как-то быстро затухать, и Эрик заметил дверь, дополз, прикрывая лицо от жара, открыл… Лестница вверх, он пополз по ней, вспоминая какие-то тревожные знания о угарном газе…
Последнее, что Эрик запомнил, это то, как неожиданно оказался на кухне и понял, что на стене сильно не хватает ружья.
***
…Открыл глаза. Незнакомый потолок. Незнакомая кровать. Свеча на незнакомом столике. Не дом, не постоялый двор, ни одна из тех комнат, в которых когда-либо был в своей жизни. Спина болит. Отчего это? Ударил где-то в процессе? Нет, же, укусили, вспомнил Эрик. А сознание потерял – от укуса или надышался? Не понимаю. Не помню. Не помню.
- Ты очнулся?
Эрик слегка повернул голову. Где-то он видел этого вечно серьёзного человека в вечно деловом костюме.
- Дик? – наконец узнал Эрик.
- Если ты хочешь узнать, где ты, могу сказать, что находишься в ближайшей от постоялого двора «У…» избе, так как хозяин Альберт Карлович был категорически против твоего дальнейшего нахождения в его доме, а я не нашёл места удобней, куда тебя пристроить.
- Альберт… Карлович? Отчего же… Неужели и вправду – дивиденды…
- Да, ты прав. Но он всё-таки старый человек, пережил тяжелейшие времена, сейчас всё время балансирует на грани нищеты и разорения, пускай же доживает свой век спокойно, не стоит подавать на него в суд. Всё равно уже воровать некому…
Эрик поморщился. Сомнительный подвиг, какой же сомнительный… Он уничтожил целую колонию пауков хозяина постоялого двора, которых Альберт Карлович держал в погребе, подкармливал чем мог и каким-то образом научил основам воровства. Они утаскивали для него всё, что плохо лежит, кроме металла… Хм, а ведь мог бы хранить меч и в комнате… Почему не металл? Наверно, были какие-то инциденты с постояльцами или подсознательно боялись… Неважно. После хозяин выгребал из сумок деньги, то что можно – использовал, что нет – складывал обратно в погреб… Вот и верь после этого людям.
Дик заметил на лице Эрика недовольство и поспешил сообщить:
- Твои украденные вещи я забрал, они тут, у кровати. Сапоги и дорожный мешок, я правильно понимаю? Предлагаю тебе не задерживаться тут, всё-таки Альберт Карлович иногда очень вспыльчив, а ты совершил поступок с его точки зрения хуже, чем убийство любимой собаки…
- Кто вы? – неожиданно сам для себя бросил Эрик.
- В каком это смысле?
- Вы скупаете дома во всей округе… Зачем?
- Ты действительно хочешь знать всё?
- Да.
- Я – Дик Никельсон, глава туристической компании «Пещера сэра Эльвуда» и единственный её представитель. Старушка, которую ты наверняка уже видел в местном музее – местная жительница, а больше сотрудников у меня нет.
- И брошюры, в которых нет ни слова правды, выпускаете тоже вы?
- Да, я. Я вынужден врать, потому что иначе в эти суровые и мрачные места не заманишь ни за какие деньги. А мне они очень, очень нужны… Во-первых, выселить всех из Звенего Ручья, а во-вторых, я коплю деньги на динамит…
- Что?!
- Не удивляйся ты так. Я хочу уничтожить чёрного дракона, от которого в своё время сгинули мои родители, от которого по-прежнему безрассудно погибают пришедшие в Пещеру люди, который принёс столько бедствий людям… Иного способа я не вижу. Холодное оружие его не берёт, от ружей тоже, думаю, будет мало толку, если только не выстрелить прямо в глотку, что невозможно…
- И для этого хотите взорвать Пещеру?!!
- Да, а для того, чтобы уж точно никто не пострадал, выселяю Звений Ручей. На данный момент осталось всего четыре дома, которые до сих пор не согласились переселиться…
- Вы переплюнули, однако, всех остальных в стремлении к подвигу!! Как это всё нелепо, и всё равно несёт за собой смерть… Вы – бред, вы моя выдумка, вас нет, есть только два нормальных человека в этом мире, Елена да Виктор!! И то… Душевнобольные… Как сам этот мир… Душа мира больна, и мы вместе с ним…
- Душа мира? Ты тоже, знаешь ли, не промах, прыгать с мечом в дыру под кроватью, видя в этих нелепых действиях подвиг… Я и не мечтаю о подвиге, я всего лишь хочу отомстить. За всё и за всех.
- Нашли дракона отпущения, когда сами брошюры обманные печатаете и пауков воровать учите! Не желаю больше с вами! – с этими словами Эрик вскочил и стал поспешно одеваться.
- Может, мы и не виноваты, что такими стали… Не случалось ли тебе, Эрик, думать, что весь этот затхлый бездушный мир вокруг – на самом деле творение разума гораздо более низшего, чем Божественная воля и благословление?
Эрик чуть не зарычал оттого, что буквально все обитатели Звенего Ручья пытаются убедить его в одной простой вещи, но всё же ответил:
- Даже если допустить такое, чего я допустить никак не могу, всё равно: любое творение благословлено Богом; ведь любой разум, способный творить, сотворён им, а значит, не может творить иное, кроме богоугодного…
- Ты совершенно в своих рассуждениях забываешь о свободе воли и свободе выбора человеческого между грехом и…
- Ты тоже. Ведь если мы пешки в чужой игре, герои чьей-то книги, и поступаем только так, как хочется какому-то безумному автору, то были бы лишены свободы выбора точно также, как он её был бы лишён сам, создавая нас, своевольных и свободных… Любой вариант невозможен. Это всё в вас говорит слабость духа и чувство собственной ненужности. Принцесса была права…
Эрик подхватил свой дорожный мешок и вышел наружу, яростно хлопнув дверью; лишь там обнаружил глубокую ночь.
- Что же ты, Эрик?
Вопрос, заданный самому себе, почему-то вызвал со дна души какие-то тёплые ностальгические чувства; Эрик тяжко вздохнул. Немного поразмыслив, он залез к себе в мешок и обнаружил на дне своё бесценное сокровище, свою тайну, ставшую теперь какой-то ложной, бессмысленной, ненужной. Тетрадь с записями сэра Эльвуда по-прежнему не выглядела подделкой, но доверия к ней уже не было. Полистав немного туда-сюда, Эрик понял, что в такой темноте немногое увидит, сунул тетрадь обратно и пошёл куда глаза глядят.
Пройдя несколько улиц, он понял, что глаза глядели на деревянную дорогу через болото, ведущую прямо к Пещере.
…Откуда-то из-за туч выплыла наконец луна и осветила эту тропу неверным призрачным светом. Деревянный настил неуверенно скрипел под ногами и кренился в разные стороны, стремясь скинуть ночного гостя со своей спины прямо в тёмную неглубокую воду. Кое-где темнеющие приземистые фигуры болотных деревьев казались стражами этой дороги, с ненавистью безмолвно наблюдающих за непрошеным странником. «Куда это, собственно, я движусь? – удивлялся сам себе Эрик. – Неужели собрался в Пещеру и – концы в воду, в болото, на бессмысленный подвиг? Что-то неуловимо изменилось во мне… Куда, на что растерял я всю решимость? Или же её никогда и не было, и я приехал только узнать об этом?».
Неожиданный всплеск как-то резко и сразу отрезвил его. За кем тут охотился Витольд? Вепрь? Эрик тревожно заозирался и понял, что ушёл от посёлка уже очень, очень далеко… Если вепрь нападёт здесь, не добежать. Если даже добежать – все дома пустые, никто не придёт на помощь.
Подувший мрачный ветер донёс до него обрывок какого-то неизвестного вскрика и застелил луну непроглядной пеленой. Стало опять совсем темно. Эрик отступил шага два назад и, промахнувшись мимо настила, утонул ногой в воде. Тогда он замер, не понимая, куда идти, вперёд или назад, и поэтому решил оставаться на месте, пока судьба сама решит за него. Но судьба тоже медлила, а нога, оставшаяся в болотной воде, начала мёрзнуть; тогда Эрик невероятным образом достиг прозрения, что-то понял для себя, уверовал в то, во что раньше не верил, отбросил все сомнения, развернулся и безбоязненным шагом пошёл назад, в Звений Ручей. Для визита к дракону нужно было подготовиться.
***
На удивление для Звенего Ручья солнечным утром принцесса Елена стояла на площади у постоялого двора и с тревогой всматривалась вдаль. Но никого не было видно: она уже несколько раз поднималась на крышу, но результат был тот же.
- Елена? – Дик вышел из постоялого двора и с удивлением заметил её одинокую фигуру. – Что вы делаете здесь в столь ранний час?
- Вы говорите, что точно не знаете, куда он мог пойти?
- Да не переживайте вы так за него! Разве что в Пещеру, больше некуда, - отмахнулся Дик и уставился в голубое небо. – Как же сегодня засветило-то, а, будто кто-то дракона убил!
Елена знала, что это не так. Она помнила несколько солнечных дней в Звенем Ручье; но тучи тогда, как и сейчас, исчезали не отовсюду, а оставались парить непроглядной стеной только над самой Пещерой, а после вновь расползались на всё небо. Бури после таких дней обычно были особенно сильны. Но Елена любила такие дни: Виктору по обыкновению в такое время становилось лучше.
Но только не сейчас. Не когда уважаемый Альберт Карлович оказывается бесчестным вором, когда Витольд не возвращается из безвестности ещё с прошлого обеда, а Эрик ночью уходит неизвестно куда и, возможно, губит свою ещё не до конца потерянную душу. Только не сейчас. Нет!
…Когда подошло время обеда, Елена решила отказаться от еды и поднялась к своему брату. За дверью, как обычно, слышался монотонный стук, похожий на сердцебиение самого мира. Но в этот раз сердцебиение было особенно частым; Елена открыла дверь и увидела, как Виктор лихорадочно стучит по клавиатуре, а на полу вокруг него стоит четыре грязных кружки и пятая с недопитым кофе. Вопреки обыкновению, в этот солнечный день Виктор выглядел из рук вон плохо, вокруг глаз расплывались тёмно-синие круги.
- Сегодня солнечный день! – как можно ласковей сказала принцесса. – Как спалось сегодня?
- Я не ложился, - не поворачивая головы, безразлично ответил Писатель, продолжая лихорадочно стучать.
- Как? Отчего же?
На этот вопрос Виктор среагировал прямо противоположно. Он вскочил, бросился на колени, обнял Елену и прижался к ней лицом. Она ласково погладила его по волосам и терпеливо подождала, пока он успокоится. Наконец, он поднял к Елене измождённое лицо и выкрикнул:
- Я скоро закончу!! Ты понимаешь?! Я скоро допишу свою книгу, это будет… Гениально!! – он вскочил и яростно заходил из угла в угол. – Я так долго думал, но Эрик… В нём есть что-то особенное, я понял, что он действительно сможет! Я завершаю!!
- Но… Как же Витольд? – прошептала Елена.
- Витольд… Витольд уже совершил свой подвиг, Боже мой, всё заканчивается!! Если бы… - тут он остановился и вскинул корявые руки, словно призывая вечным танцем своих паучьих пальцев неизвестного духа. – Если бы ты знала, как тяжело, когда персонаж ползёт, истекая кровью, ища помощи, а ты ничем не можешь ему помочь ещё целых пятнадцать страниц!!! Но всё заканчивается, я долго думал… Я знаю теперь, как сделать всех счастливыми. Слышишь?! Я знаю!!
Вдруг он дёрнулся в нервном исступлении и кинулся к машинке. Невероятно быстро выстучал ещё одну строчку, а потом на мгновение остановился:
- Ах да, чуть не забыл! Придёт Эрик, принесёт мне ружье, так ты скажи, что он знает, что с ним делать, я его предупреждал! Теперь всё… И принеси ещё кофе!!
Елена послушно сбегала на кухню и заодно узнала, что Дик снял маску спокойствия и отправился на поиски хоть кого-нибудь, а больше ничего нового не произошло. Тогда принцесса вновь вышла на улицу и стала ждать.
Вскоре со стороны оружейной возникла воодушевлённая фигура Эрика с дорожным мешком и ружьём за плечами. Елена еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости и не броситься ему на шею.
- Добрый день, принцесса, - поприветствовал её Эрик. – Я, конечно, понимаю, что после всего произошедшего Альберт Карлович не будет рад видеть меня в своём доме, но я хочу всего лишь вернуть ружьё, которое принадлежит не мне…
- Виктор сказал, что вы знаете, что с ним делать, и что он об этом вам уже говорил, - вспомнила наказ брата Елена, не понимая до конца его смысл.
- Я так и думал, просто надо было убедиться… Представляете, музей открывается только после обеда! Пришлось ждать, чтобы отдать долг. Но теперь мне пора, я должен идти… Хотя нет, подождите, - с этими словами Эрик залез рукой в мешок и вынул оттуда какую-то тетрадку. – Может быть, вам она пригодится, для диссертации; возможно, в ней и есть корень этого нового рыцарства… Хотя нет, что я говорю, это всё вздор! Обещайте мне, что сыграете для меня на скрипке, если нам будет суждено встретиться снова?
Елена, улыбаясь счастливой улыбкой и прижимая тетрадь к груди, к самому сердцу, молча кивнула головой.
- Тогда до свидания, принцесса.
- До свидания, рыцарь, - помахала она ему рукой; сначала хотела белым платком, но его с собой у неё не было.
***
…У входа в Пещеру стояла табличка, без всяких надписей, с одним восклицательным знаком, который, впрочем, как и многое другое в этом мире, говорил простым туристам и паломникам гораздо большее, чем могли сказать слова.
Внутри оказалось небольшое помещение, явно искусственно выдолбленное из камня уже гораздо позже самого Слияния. «Надо же, додуматься, динамитом», - сам себе прошептал Эрик и пошёл дальше.
Из этой пещерки дальше вёл небольшой ход, в который можно было пройти, лишь согнувшись пополам. Эрик прошёл и оказался в огромной каменной зале. В ней было пусто. Обшарив взглядом стены, он обнаружил ещё один лаз, настолько узкий, что пролезть можно было только ползком, и полез, проклиная всю эту систему и начиная вообще сомневаться в существовании дракона.
Но дракон был тут, огромный, чёрный, чешуя блестела в неизвестном свечении, ужасная морда – всего в метре от лаза. Эрик осторожно встал и проверил, в порядке ли ружьё. Дракон спал, утомившись от бесконечной внутренней борьбы добра и зла. Но скоро эта борьба должна была разрешиться чьей-то победой. В Эрика теперь верили – Писатель доверил ему эту роль, Эрика теперь ждали – скрипка бездействовала без него. Поэтому он не сомневался.
- Пришло время чётных чисел, - вспомнил вдруг Эрик и понял, что убивать спящего – совершенно не по-рыцарски. И закричал:
- Дракон! Эльвуд!! Просыпайся же, воплощение тьмы! Я вызываю тебя на дуэль!!!
Дракон вскинул голову, оскалился, взревел в неистовой злобе и наконец отыскал глазами маленького, беззащитного, глупого человечка. Тогда он пошёл прямо на него и распахнул пасть пошире, планируя заглотить его целиком.
Эрик собрался с духом, вскинул ружьё, прицелился и выстрелил.
***
- Помогите! Помогите!! – донеслись со двора крики охрипшего Дика.
Все высыпали на улицу, кроме Писателя, стучавшего всё быстрее и громче. На улице, уложив окровавленное тело Витольда на землю, переводил дух измождённый Дик.
- Он полз в посёлок, всё ещё полз, когда я его нашёл! Потерял сознание потом, когда я его тащил… Ещё сказал, что догнал… Убил Вепря… Альберт Карлович, у вас есть телега?! Так запрягай, твою мать, чего ты ждёшь?! – Дик глубоко вздохнул. - Он достиг своей цели… Видите, он даже сейчас счастлив…
Телега была запряжена. Вдвоём Альберт Карлович и Дик взвалили бессознательного Витольда на солому и поспешили прочь.
- Выживет, - сообщила практичная хозяйка. – Как пить дать. Рыцари, они народ живучий…
Сумасшедшая Марта, бессознательно вышедшая вместе с ними, противно захохотала на эту реплику, как после хорошего ужина. Елена скрылась от этого хохота на кухню и там замерла, глядя на одинокую стену без ружья, предчувствуя своим девичьим сердцем всю хрупкость приближающегося счастья. Всё замерло в ожидании…
…С верхнего этажа раздался громкий и очень натянутый смех, оттого казавшийся невыносимым в такой тишине. Елена мгновенно взлетела по лестнице и распахнула дверь в «Палату №7».
Там с очень бледным лицом сидел Писатель и хохотал так, словно взывал о помощи. Заметив принцессу, он тут же умолк и виновато развёл руки.
- Простите, - дрожащим голосом прошептал он. – Простите меня… Руки… Дрожат…
И поднёс к лицу эти дрожащие руки, словно лучше хотел видеть свои скрюченные паучьи пальцы, узнать, не просвечивают ли они на свету. А по столу медленно и упорно продолжала расползаться лужа опрокинутого кофе, поглощая своим беспросветным пятном всё новые и новые листы…
Март 2010 года, июль-август 2011 года.
