2015-06-11
958
(на примере Северной Африки)[i]
"Ведь Вы готовите кирпичи, из которых будет сложено чудное здание новой России. Какой прекрасный кирпичный завод", - протоиерей Георгий Спасский [ii]
Обсуждая тему духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения, необходимо обратить пристальное внимание на такой колоссальный пласт русской культуры, как наследие, накопленное и сохраненное нашей диаспорой. В то время, когда, изменив традиционному вековому историческому пути, наша страна в порыве построения «светлого будущего» боролась с церковью, национальной системой ценностей, в том числе и с русской школой. Другая, оказавшаяся на чужбине, пусть малая, но интелектуально более сконцентрированная часть россиян, пыталась сохранять эти ценности и готовила себе смену из русских детей, вывезенных или родившихся за пределами своей родины.
Первой причиной приведшей к эмиграции сотен тысяч русских людей были соображения личной безопасности. Чуть позже, к этому присоединился еще и фактор идеологического и морального несогласия с теми процессами, которые происходили на родине. Все это не соответствовало их представлениям о будущем России. Русские беженцы остались за границей, где начали строить новую жизнь. Одной из причин, побудившей их к невозвращению, можно назвать также желание привить своим детям взгляды на сущность русской культуры, в том свете, как это находило отражение в их собственном понимании. Несмотря на все противоречия, которые имели место в русской эмигрантской среде, русское зарубежное общество преодолевало эти противоречия ради молодого поколения. Сегодня мы, подобно тем эмигрантам, так же убеждены в том, что молодому поколению предстоит строить новую свободную Россию. Поэтому, я думаю, Вы согласитесь со мной, возлагая на молодежь заботу о Родине, нам необходимо изучение и привнесение того положительного богатого опыта, который накопила наша эмиграция, в плане сохранения национальных, в первую очередь православных, духовных ценностей. Эмиграция оказалась в чуждой национальной, языковой, культурной и религиозной среде. Тем не менее, ей удалось многое сделать, в качестве прививки и выработке общественного иммунитета против чуждого, тлетворного духа разрушения.
Первой задачей, с которой столкнулись родители и воспитатели на чужбине, стала необходимость восстановления равновесия, между физическим и моральным здоровьем детей. Эта деятельность, направленная на попечение и нормализацию жизни подрастающего поколения была одной из самых успешных и плодотворных в русской зарубежной среде, так как значительное число людей изъявило желание работать в направлении попечения, детского воспитания и образования. Особо здесь следует отметить деятельность организаций Красного Креста и Земско-городского комитета помощи российским гражданам и объединение земских и городских деятелей.
"Земгор", как его стали называть в зарубежье, начал свою деятельность еще в России и развил ее после эвакуации почти во всех странах рассеяния. «В период расцвета своей деятельности Земгор содержал полностью или субсидировал в разных странах 65 учреждений и обслуживал в школьном отношении свыше 6 000 детей»[iii]. В 1924 году в зарубежье насчитывалось 90 школ Земгора, в которых было 8 835 приходящих учеников и 4 954 учащихся на полном пансионе[iv].
Основным направлением работы в сфере детской психологии, ставилась цель, как можно быстрее залечить душевные раны, полученные юными существами. Обсуждению вопросов, связанных с психологическими травмами в детской среде и их реабилитацией, посвящалось не мало материалов в эмигрантской печати. Однако, на серьезный методический уровень эти попытки не вышли. Все осталось в виде исследовательских инициатив частного характера. В первую очередь, это материалы, как локального, так и более широкого спектра, написанные в форме автобиографических сочинений[v].
Помощью в решении актуальных проблем нашего времени, думаю, может оказаться опыт соотечественников, по сохранению, особенно у детей знаний о русской культуре, традициях, вере и обычаях предков. Мы, проживающие в России сегодняшней, оказались в условиях стремительной деградации и разрушения векового культурно-исторического наследия, совершенно бессильны и беззащитны перед темными силами зла. Нам остро необходимо сохранять и прививать навыки, которые позволили бы в будущем играть созидательную роль на благо отечества. Здесь, наша цель, у тех, кто пытался сохранять Россию за рубежом и у тех, кто живет в современной России, - едина. Вот, что писал в 1924 году один из русских педагогов в диаспоре: «Нам нельзя думать только о снабжении учащихся каким-нибудь комплексом знаний... нельзя думать только об интеллекте, когда больна вся душа... Весь строй школы должен... одновременно лечить, воспитывать и учить... Далее наша школа, в виду переживаемого времени, должна думать о воспитании воли, характера, борьбе с той дряблостью и мягкотелостью, которая так разительно сказалась в русской интеллигенции в годину тяжких испытаний. Наконец, самое важное: руководствуясь новейшими течениями педагогики и психологии, наша школа должна быть строго национальной, на нас лежит трудная, ответственная задача сохранить в детях, а в нужных случаях зажечь святой огонь любви к утраченной отчизне, познакомить их с величием родной истории, красотой родной поэзии и литературы - словом дать знание и понимание родного края»[vi].
Первые русские школы в условиях эмиграции появились уже в Турции. Заслуживает внимания, имевшая место в этот период времени, инициатива Софии Владимировны Денисовой, которая устроила приют с обучением ремеслами для детей вывезенных из Константинополя. Основная же заслуга в создании русских школ для детей в начальный период эмиграции принадлежала, как уже отмечалось выше, Земско-городскому комитету. Параллельно с этим создавались другие учебные заведения, такие как: гимназия В.В. Нератовой, гимназия Святителя Николая Чудотворца в Харбие, приют-школа Британского благотворительного общества в Буюк Дере[vii], начальная школа баронессы Врангель и католическая школа-интернат, основанная священником А. Сипягиным[viii].
В других местах русского расселения также уделялось внимание детскому образованию. В Греции, несмотря на свои проблемы, связанные с последствиями принятия собственных беженцев, тем не менее, появилась гимназия в Салониках, действовавшая при материальной поддержке со стороны митрополита Платона /Рождественского/[ix].
Что касается ситуации, связанной с расселением русских в славянских странах и уделяемому там вниманию на воспитание русских детей, то этот вопрос, безусловно, заслуживает особого исследования, я же позволю, в настощем выступлении в качестве характеристики привести слова современника и очевидца тех дней, который говорит "о радушии народных масс...исполненный симпатии характер порыва, которым был охвачен весь славянский мир под впечатлением разразившейся над русским народом катастрофы. Этот могучий моральный порыв, особенно ценный в нашу бездушную эпоху, не может не принести плодов"[x] для русских детей.
Большим покровителем школьного дела в Париже был архиепископ Иоанн /Максимович/. Он также известен, как епархиальный архиерей Касабланского прихода Успения Божией Матери[xi]. Этот приход в Марокко славился хорошо организованной постановкой занятий с детьми, в местном Церковном Вестнике упоминалось о русской школе, изучении религиоведческих дисциплин, о занятиях скаутов и кружковой работе. Сам же "...архиепископ Иоанн все послевоенные годы собирал деньги на... содержание и неизменно содействовал процветанию и воспитанию... юношей в русском и православном духе"[xii].
Так как местные школы, принимавшие русских детей, не могли дать необходимых знаний о России, то непосредственно эмигрантские учебные заведения, напротив, основной упор делали на преподавание таких дисциплин, как русский язык, литература, история, география. Это делалось по той причине, что наши соотечественники в эмиграции, главную цель системы образования и воспитания видели в сохранении русского самосознания. Базовые же предметы такие, как естественные науки и математика, интернациональные по своему характеру, преподавались по учебным программам местных стран. Для собственно своих школ, русская диаспора взяла за образец систему преподавания, которая использовалась в старых русских дореволюционных гимназиях, где главный упор делался на преподавание гуманитарных наук, особое внимание уделялось русской литературе, отечественной истории, классическим и новым языкам.
История школьного дела африканской русской диаспоры имеет уникальные образцы организации школьного дела. Так, например, в тунисском городе Бизерта была устроена школа для 500 русских детей на военном корабле - линкоре "Георгий Победоносец". Преподавателями здесь были люди с опытом военно-педагогической работы, а также профессора, выпускники пяти российских университетов.
Из других североафриканских стран следует назвать Марокко, где в городе Курибге, при фосфатном предприятии, на котором работало много русских специалистов, заводским управлением была устроена специальная школа для русских детей[xiii].
В тех местах, где русские общины были малочисленны и, где не было возможности иметь полноценную русскую школу, детей отдавали в местные учебные заведения. Основную общеобразовательную программу они выполняли наряду с детьми основного населения страны проживания.
В педагогическом процессе, охватывающем русских эмигрантских детей новые тенденции наблюдались в преподавании так называемых "русских дисциплинах" - языке, истории и географии. В отличие от россиян, постоянно проживающих в пределах своей родины, дети русских эмигрантов не видели ее пейзажей, не были знакомы с ее природой, не знали народных обычаев и т.д. Новое поколение видело только чужие страны и не знало России. Все эти проблемы и недостатки, на сколько позволяли возможности, необходимо было преодолевать в учебном процессе. Педагоги старались максимально использовать иллюстративный материал, приводить больше примеров из литературных и художественных источников. Были в этом стремлении и некоторые курьезы, так, например, оберегая все, что было связано со старой Россией, строго придерживались старых орфографических форм в правописании, совершенно не принимая нового русского алфавита. Как известно реформа русской орфографии была подготовлена Академией Наук еще до революции, но сам факт, что правительство большевиков законодательно изменило привычный шрифт в соответствии с новыми правилами - сделал неприемлемой новую орфографию и связал ее с коммунистическим режимом.
Что касается, такого основного предмета, как история, то в условиях русской диаспоры складывались следующие традиции, определяемые в первую очередь мировоззрением старшего поколения эмигрантов. Основное внимание акцентировалось на истории царствующих династий, на военных и дипломатических успехах России. Положительно оценивалась роль Москвы в объединении русских земель, в формировании централизованной власти и тяготении окраинных земель к центру. Самым популярным в этой связи был учебник С. Платонова "Краткая история России", написанный в духе национальной гордости за славу и достижения предшествующих эпох. За рубежом этот учебник выдержал несколько изданий. В библиотеке при русской церкви в Рабате сохранилось несколько экземпляров этой книги, помогшей не одному поколению русских детей в формировании знаний об отеческой истории.
Единственное русское учебное заведение в Северной Африке, которое могло себе позволить возможность печатания учебников собственными силами, - это Морской Корпус в Бизерте. Эвакуированное из Крыма, данное учебное заведение воспользовалось тем, что на Русской военно-морской эскадре пришедшей в Тунис была своя типография. Высокий уровень педагогического состава позволил написать собственные учебники, которые и были напечатаны в военной типографии.
Что касается в целом вопросов, связанных с изданием специальных детских книг, то во-первых нужно признать, что их было очень мало, а во-вторых они были малодоступны. Ведь основная масса эмигрантов, особенно на первых парах была крайне бедна. С горечью писалось в те дни: "О детях как-то все позабыли, и тысячи их... забывают родной язык и кроме случайно купленной у букиниста старой хрестоматии - часто ничего не имеют"[xiv]. Эти слова из письма поэта Саши Черного к писателю А. Амфитеатрову в 1924 году можно смело отнести к той ситуации, которая складывалась во всех местах русского рассеяния, включая и Северную Африку. А может быть ситуация здесь была и еще драматичнее в силу географической удаленности.
Проблему книжного дефицита, в русских общинах пытались решать при помощи создания библиотек. Практически при каждом церковном приходе была своя библиотека. На скромные эмигрантские гроши выписывались книги из зарубежных издательских центров. Состоящие, например, в фонде Рабатской библиотеки книги - это дешевые издания, подчас в мягких переплетах, на серой газетной бумаге. Эти свидетели бережного отношения к национальной культуре, могут не только разделить тоску по родине, но и многому научить, подсказать. Помимо русской классики, вероучительной литературы, мемуаров и исторических сочинений, особого внимания заслуживает детский фонд, где кроме собственно книг, в обычном понимании, бережно хранятся машинописные и даже рукописные пособия для занятий.
"Совершенно нельзя понять успехов зарубежного школьного дела, если не оценить по заслугам роль русского учителя, самоотверженная деятельность которого, зачастую в самых невероятных жизненных условиях, только и сделала возможным сохранение и даже дальнейшее развитие русской национальной школы в изгнании"[xv], - справедливо писал один из эмигрантских авторов. Как уже отмечалось выше, в русской школе Бизерты имело место уникальное явление, там преподавателями были профессора, адмиралы и генералы, пришедшие в Африку с морской эскадрой. А священник отец Георгий Спасский был благодаря своему педагогическому таланту известен вообще в пределах всего русского зарубежья.
О материальной стороне учительского труда имеются свидетельства, русских исследователей. Вот одно из них: "Учитель получает нищенское содержание, составляющее лишь часть самого низкого беженского прожиточного минимума. Он вынужден зачастую пополнять свой бюджет тяжелым физическим трудом. В классе он вынужден обходиться без самых необходимых учебных пособий или приготовлять их самому во внеурочное время. Тем не менее и в этих условиях русский учитель не оставляет своего дела, не бросает его даже тогда, когда ему представляется возможность переменить свое занятие на более выгодную в материальном отношении профессию"[xvi].
Помимо проблемы сохранения традиций национальной культуры, не менее важной задачей было дать подрастающему поколению трудовые навыки. Подготовить их к вступлению в самостоятельную жизнь, то есть дать необходимые естественные и технические знания и практические умения. Так, например известны случаи, когда потомки старинных российских аристократических родов в Марокко и в других странах Магриба трудились, женщины - медицинскими сестрами, а мужчины специалистами по сельскохозяйственным машинам. Такие профессии они приобрели, обучаясь во Франции и других Европейских странах, когда проживали там с родителями, вывезшими их из России в эмиграцию.
Лимит настоящей статьи не позволяет более глубокое погружение в тему русского зарубежного педагогического опыта[xvii]. Но, тем не менее, из того материала, который предложен вниманию, без сомнения можно сделать главный вывод. А именно: Россия ждет от педагогов не ультра модных экспериментов; не подражания, которое, некогда Н.В. Гоголь назвал «обезъянством», а глубокого, осмысленного и твердого укоренения в своем самобытном, историческом и традиционном пути, могущем формировать образованных, духовно и физически здоровых, полноценных граждан – патриотов.
