Глава 7. Шерис открыла глаза, и солнечный свет ослепил ее

Шерис открыла глаза, и солнечный свет ослепил ее. Она в замешательстве села, затем поняла, что причина ее пробуждения – небольшое зеркальце, которое она поставила накануне на бюро. Солнце быстро нагревало дом.

Взяв тонкий шелковый пеньюар со спинки кровати, Шерис подошла к окну. Прелестный пеньюар, лимонно-зеленый, с белой кружевной отделкой, так славно сочетался с сорочкой, купленной тетушкой во Франции. Шерис привезла его с собой, так как думала, что будет жить одна в маленьком уютном коттедже, а не окажется под одной крышей с мужчиной.

То, что она взяла летнюю одежду, пожалуй, можно считать единственным разумным поступком, совершенным ею в последнее время. Все остальное – какое-то безумие, особенно ее поспешное решение покинуть дом и помчаться в неизвестном направлении, не подумав о собственной безопасности.

Шерис вздохнула, глядя, как солнце уплывает за толстые ветви гигантского дерева. Неожиданно она с содроганием осознала, что окно расположено совсем низко и любой прохожий мог заглянуть в него и увидеть ее лежащей в постели.

Она вспыхнула и поспешно задернула занавески. Сейчас Шерис могла представить себе только одного человека, заглядывающего к ней в комнату. Она также задернула занавески «а другом окне, затем вернулась к кровати и села, пытаясь успокоиться. Все в комнате напоминало ей о Лукасе: большая круглая лохань, которую он наполнил вчера водой, поднос с тарелками.

Ее взгляд упал на блузу, доставившую ей столько неудобств. Теперь она валялась в углу, куда Шерис забросила ее в порыве раздражения. Пришлось разрезать ее, чтобы снять. Вещь недопустимая, если учесть скудость ее гардероба. Но не могла же она попросить Лукаса или Мака помочь ей! Одна, наедине с двумя мужчинами, и он считает, что это в порядке вещей и все приличия соблюдены!

На бюро лежало письмо, написанное ею поздно ночью. О Господи, чего только она с собой не взяла, рассчитывая на спокойное пребывание в какой-нибудь милой деревушке! Теперь Шерис было просто смешно. Пеньюары, льняные утренние платья, дневные платья, костюм для загородных прогулок и в комплекте с ним перчатки, туфли и шляпка, роскошные вечерние платья. А также веера, украшения для волос, шелковые чулки, нижние юбки, турнюры, даже запасной корсет. Она битком набила свой чемодан, а теперь оказалось, что в этом варварском краю с ужасным климатом ей просто нечего надеть. Над этим и в самом деле можно было посмеяться или, скорее, поплакать.

И рыдания так и подкатывали к горлу, но она не стала сообщать о своем состоянии Стефани. Шерис писала несколько часов, тщательно выбирая слова, чтобы сестра не впала в панику и не мучилась угрызениями совести. О пропаже драгоценностей она упомянула вскользь, чтобы объяснить возникшие в дороге трудности. Затем она кратко и доброжелательно описала Лукаса Холта, но при этом дала понять Стефани, что не сможет остаться здесь надолго. Нужно придумать что-то другое, и Стефани придется заняться этим.

Шерис медленно одевалась, откладывая, насколько возможно, неизбежную встречу с Лукасом Холтом. Чарли все еще спал. Вечером он совершил путешествие за окно, осторожно обследовал комнату, пока она готовилась ко сну, а затем устроился в прохладном фарфоровом тазу. Интересно, приспособится ли он к жаре и перестанет ли у него лезть шерсть? Привыкнет ли она сама? Выходя из спальни, Шерис вздохнула.

Она с облегчением обнаружила, что в большой комнате никого нет. Шерис проголодалась, но еды нигде не увидела. Она не обнаружила даже кофе. Поставив поднос с тарелками у раковины, Шерис подумала: не поискать ли чего-нибудь съедобного в кладовке? Видимо, она просто пропустила завтрак.

Шерис направилась к черному ходу, но дверь распахнулась прежде, чем она успела выйти, и в комнату вошел Лукас. Их взгляды на мгновение встретились. Затем его глаза скользнули по ее платью из бежевого батиста, щедро отделанному оборками из белых кружев и украшенному двумя коричневыми атласными бантами.

– Вы куда-то собрались? Шерис удивилась.

– Я не так одета, чтобы выйти на улицу, – сказала она медленно, словно объясняя ребенку. – Это всего лишь утреннее платье.

Он засмеялся:

– Голубушка, ваш наряд будет попричудливее тех, что леди Ньюкомба могут себе позволить в воскресенье. И по-вашему, это не выходное платье?

– Боюсь, у меня нет ничего проще, разве что мой дорожный костюм, – раздраженно ответила Шерис.

– Но он слишком плотный, – заявил Лукас, покачав головой. – Похоже, придется вам приобрести новую одежду.

– Ничего, я как-нибудь обойдусь, – вспыхнула Шерис.

– Да? И работать по дому вы будете в этом шикарном платье?

«Работать по дому?»

– Что ж… если я должна…

– Впрочем, поступайте как хотите, – не стал спорить Лукас. – Где завтрак?

– Его нет.

– Вижу, – терпеливо ответил он. – Когда вы начнете готовить?

– Я?! – задохнулась Шерис. – Но я не умею готовить!

– Не умеете? Значит, придется научиться, и поскорее.

– Но кто здесь готовил прежде?

– Иногда ухитрялся я, иногда Мак, а порой Уиллоу из жалости устраивала общий обед.

– Уиллоу?

– Жена Билли.

– Вы хотите сказать, что здесь есть еще одна женщина?

– Конечно. У нее скоро будет ребенок, вот-вот должен родиться, – предостерег он. – Ей хватает забот, чтобы обслужить Билли и себя, так что не вздумайте просить ее о помощи. Я сам заботился о себе всю жизнь, Шерис. Но теперь, когда вы здесь…

До нее не сразу дошел смысл его слов, а когда она поняла, что он имеет в виду, глаза ее расширились от ужаса.

– Но я действительно не умею готовить. Мне никогда не приходилось. У нас всегда были слуги. – Она замолчала. Лицо Лукаса не выражало ни капли сочувствия. – Наверное, я смогу научиться… если кто-нибудь покажет мне…

Он хмыкнул.

– Я попрошу Билли, чтобы он, когда поедет в город, привез вам поваренную книгу. – Лукас огорченно вздохнул и направился к кладовке.

– Извините, мистер Холт, – неожиданно для себя произнесла Шерис.

– Не беда, – бросил он через плечо. – У вас крепкая спина, вы справитесь с другой домашней работой и быстро научитесь готовить.

Пока Лукас шарил в кладовке, она размышляла, в чем заключается другая домашняя работа. Наконец он вернулся с кучей продуктов. Следующий час ушел на то, чтобы погубить ее прелестное батистовое платье. Оно покрылось мукой и жирными пятнами. От фартука, который она надела по требованию Лукаса, было мало пользы.

Первый урок кулинарии Шерис не вдохновил. Она украдкой поглядывала на Лукаса и гадала, как удалось человеку, приехавшему с востока, так быстро приспособиться к этой земле. Никак его не понять. То он представал перед ней резким и деловым, то вновь становился очаровательным и бесшабашным.

После завтрака Лукас ушел, Шерис осталась сидеть за столом в одиночестве с чашкой самого ужасного кофе, который когда-либо пила. Он был даже хуже того отвратительного варева, что подавали на станциях. Она только что наблюдала, как настроение Лукаса улучшалось по мере того, как он ел. Перед уходам он, казалось, уже готов был смеяться. Ее же настроение, наоборот, упало. Чарли вскочил на столик у плиты, чтобы обнюхать просыпанную муку, и Шерис внезапно поняла, что она должна прибрать весь этот беспорядок!

– О, я сейчас закричу! – не удержавшись, сказала она вслух и громко застонала, когда Чарли соскочил на пол и пошел, оставляя за собой белые следы.

"Я не обязана убирать все это», – мятежно подумала она. Нет, обязана. Если бы она только знала, что здесь не будет слуг и ей самой придется работать как служанке!

Прошло довольно много времени, прежде чем последняя тарелка была поставлена на место и Шерис наконец-то могла укрыться в своей комнате. Она уже повернулась в нужном направлении, когда вдруг увидела полуголого мужчину, стоявшего в дверях черного хода. Длинные черные волосы ниспадали ему на плечи, выцветшая полоска материи повязана вокруг лба. Короткий кожаный жилет скорее обнажал, чем прикрывал грудь.

В первый момент трудно было сказать, кто больше поражен, – Шерис, встретившаяся лицом к лицу с дикарем, или Билли, впервые в жизни потерявший дар речи. Он предполагал встретить маленькую блондинку, которая с воплями побежит к Люку, а увидел перед собой амазонку. О Боже, она даже была выше его ростом! Вскрикнув, она тем не менее осталась стоять на месте.

Услышав крик, Лукас вбежал в парадную дверь.

– Что?..

Он посмотрел на них, оценивая ситуацию, затем бросил на Билли возмущенный взгляд:

– Мог бы по крайней мере надеть штаны! Билли слегка расслабился.

– Очень жарко, – сказал он, как будто это было достаточным объяснением. – А что случилось с той, золотоволосой?

– Это оказалась не та, – коротко бросил Лукас.

– Но ты показал мне фотографию и…

– То была ошибка, – предостерегающе сказал Лукас. – Вы уже познакомились или молча глазели друг на Друга?

Оба испытывали смущение; Шерис – вдвойне, так как ей напомнили неприятную историю, в которой пришлось участвовать, а еще потому, что приняла Билли за дикаря.

– Я – Билли Вулф, мэм, добрый друг Слайда Холта, а теперь и Лукаса, – наконец вымолвил Билли, нахально ухмыляясь.

– Шерис Хэммонд, – несколько напыщенно представилась она.

– Я вовсе не хотел испугать вас, – добавил он скорее ради Лукаса. – Я зашел, чтобы спросить, не нужно ли вам что-нибудь в городе. Я как раз туда направляюсь.

– Надеюсь, ты сначала оденешься, – проворчал Лукас.

– Я хотела бы отправить письмо, если, конечно, это вас не затруднит. Я сейчас принесу его.

Когда она вышла. Билли прошептал Лукасу:

– Почему ты не отправил ее назад, когда увидел, какая она высоченная?

– Не такая уж она и высокая, – усмехнулся Лукас. Билли смерил его взглядом.

– Да, пожалуй, ее рост не имеет для тебя значения. Но, Боже, Люк, она такая тощая!

Лукас поднял брови.

– Ты так думаешь?

– Ну, мне просто не хотелось бы, чтобы ты разочаровался в ней, ведь это была моя идея.

Шерис вошла и протянула письмо Билли, но Лукас резко выхватил конверт у нее из рук. Шерис побледнела, потрясенная его грубостью.

– Труди Бейкер? – Лукас произнес имя вслух и посмотрел на нее вопросительно.

Шерис поняла, о чем он подумал. Когда она сказала, что ей не к кому обратиться в Нью-Йорке, он, должно быть, решил, что у нее, кроме отца и сестры, никого нет.

– Труди – подруга моей сестры, мистер Холт. А моей сестре, Стефани, всего лишь семнадцать, она живет вместе с отцом, так что, сами понимаете, она не сможет мне помочь. – Шерис неловко было говорить об этом в присутствии Билли. – Я посылаю письмо на имя ее лучшей подруги, потому что, ну… я ведь говорила вам про моего отца.

Она замолчала, задаваясь вопросом, почему ей пришлось оправдываться. Наконец, пожав плечами, Лукас протянул письмо Билли:

– Позаботься о том, чтобы его отправили, Билли, и не забудь о поваренной книге.

Билли отсалютовал конвертом и вышел.

Шерис продолжала настороженно смотреть на Лукаса и очень удивилась, когда он робко улыбнулся:

– Я поступил слишком своевольно и прошу меня извинить. Боюсь, мое любопытство взяло верх. Я не ожидал, что вы кому-то напишете.

– Мы с сестрой очень близки, – смягчившись, объяснила Шерис. – И хотя я не могу поддерживать с ней прямую связь из-за отца, я обещала дать ей знать, что благополучно добралась.

– Она знает, зачем вы поехали на Запад? – Его улыбка стала еще шире. – И она одобрила?

"От всего сердца», – с горечью хотелось сказать ей. Но Шерис тут же одернула себя: она не может винить сестру за случившееся.

– Что Стефани могла возразить, мистер Холт? Она знает мои обстоятельства.

Он немного помолчал, затем задумчиво произнес:

– На фотографии она выглядит старше, чем на семнадцать. Но я думал, что и вам больше восемнадцати.

– Это потому что…

Шерис внезапно замолчала, сообразив, что о ее возрасте говорилось в письме Стефани. Какие еще сюрпризы принесет ей их переписка? Следовало перед отъездом прочитать эти письма, иначе в любой момент она может попасть в затруднительную ситуацию.

– Потому что?.. – подсказал Лукас.

– Из-за своего роста я выгляжу старше, – неуверенно закончила она.

– Вы недовольны своим ростом?

От возмущения она чуть не задохнулась. Ни один мужчина не позволял себе касаться этой деликатной темы. А он… Кажется, он совершенно не обучен хорошим манерам.

– Не то чтобы мне не нравилось быть высокой, – сказала она, сожалея, что не решается дать ему отпор. – Просто мой рост приводит в замешательство большинство мужчин.

– Только не меня.

– Конечно, – сухо сказала она.

Он засмеялся, сжал ей локоть и потащил к двери.

– Не прогуляться ли нам? Остальная работа может подождать.

Какая наглость, подумала Шерис. Он даже не спросил, согласна ли она погулять с ним! Затем до нее дошел смысл сказанного.

– О какой еще работе вы говорите, мистер Холт? – Она решительно высвободила свой локоть и остановилась, заставив и его сделать то же самое.

– Сад нуждается в уходе – прополке и прочем. Нужно постирать одежду, прибрать мою комнату. В общем, обычные женские обязанности, мисс Хэммонд.

Она уже было собралась запротестовать, но его тон и обращение «мисс Хэммонд» остановили ее. Может, он рассердился? Хотелось бы ей научиться определять его настроение, но разве его поймешь?

– Я не предполагала…

– Вижу, – мягко сказал он. – И сделаю на это скидку. Но я ведь предупреждал вас в письме, что жизнь здесь не из легких.

Боже, а она подумала, будто он имел в виду климат! Шерис и в голову не приходило, что ее заставят работать как служанку. А именно таково сейчас ее положение. И ничего с этим не поделать, разве что заставить его отослать ее в Нью-Йорк немедленно. Какая соблазнительная идея! Но, вспомнив о сестре, она почувствовала угрызения совести. Надо дать шанс Стефани. Кроме того, страшно было даже подумать о встрече с отцом.

Шерис заставила себя улыбнуться, хотя на самом деле ей хотелось плакать.

– Как насчет прогулки, мистер Холт?..

Он усмехнулся и снова взял ее под руку. Она остро ощутила его прикосновение, его близость, но, погруженная в собственные проблемы, не замечала, куда он ее ведет, до тех пор пока они не подошли к загону. Она с отвращением отпрянула.

– Что-то не так? – поинтересовался Лукас.

– Я не люблю лошадей. И еще больше не люблю связанные с ними запахи. Он усмехнулся:

– Голубушка, это ранчо, где разводят лошадей. Придется вам привыкать.

– Не вижу причин. – Она прищурилась. – Разве что вы намерены поручить мне чистить конюшню. Тогда позвольте сказать вам…

– Стойте-стойте, никто не говорит о чистке конюшни. Но вам придется ездить верхом.

– Ни за что! – Она решительно покачала головой. Его темные брови взлетели.

– Вы хотите сказать, что не ездите верхом?

– Именно это я имею в виду.

– Что ж, нам придется это исправить. Ей не понравилось выражение его лица. Кажется, он готов начать уроки прямо сейчас.

– Вы привезли меня сюда в хорошей коляске. Я могу ездить в ней.

– Но это наемная коляска, и Билли отвезет ее сегодня в город.

Как раз в этот момент коляска, ставшая темой их разговора, возникла перед их глазами в таком облаке пыли, что они чуть не задохнулись. Шерис, прикрыв глаза рукой, смотрела, как индеец, теперь более прилично одетый, бешено мчался прочь от ранчо.

Лукас посмотрел на нее, и ему стало не по себе. Он возложил ей на плечи чрезмерно тяжелую ношу, не дав времени привыкнуть.

– Вы всегда выглядите такой красивой, после того как проведете утро на кухне?

Она повернулась и с изумлением взглянула на него.

– Вы смеетесь надо мной, мистер Холт? Вы же знаете, это первое утро в моей жизни, которое я провела на кухне. – Она не стала заниматься дальнейшим самоуничижением и не добавила, что при нынешнем цвете лица вряд ли ее можно назвать красавицей.

– Значит, кухня вам идет, – усмехнулся он Прежде чем Шерис успела ответить, он потянул ее за загон, к большому тополю. Легкий ветерок уносил в сторону запах лошадей. В манящей тени дерева стояла скамейка как раз на двоих, – но Лукас не сел рядом, а поставил ногу на сиденье и низко наклонился.

Она подняла голову. Поцелуй застал ее врасплох. Шерис попыталась вырваться, но его руки опустились ей на плечи. Лукас целовал ее, а она смотрела в эти похожие на драгоценные камни глаза и размышляла, что за чувство отражается в них.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, какие нежные у него губы. Сильные руки скользнули по ее плечам к шее, и пьянящее чувство нахлынуло на нее. Глаза Шерис закрылись, и губы ее откликнулись на прикосновение его губ.

Опомнившись, Шерис рванулась назад, выдохнув:

– Мистер Холт!

Никогда еще ее так не целовали.

Она почувствовала себя такой наивной! Подумать только, она чуть не стала любовницей Антуана и в то же время так мало знала о поцелуях. Даже Антуан никогда не целовал ее подобным образом.

Мысль об Антуане пробудила в ней тихо дремавший гнев. Все мужчины одинаковы. Они никогда не бывают искренни и всегда намерены что-то получить взамен расточаемых ими слов. В ней представителей противоположного пола привлекали либо ее деньги, либо ее тело. Теперь она может добавить к этому списку еще одно: оказывается, она годится и для каторжной работы. Лукасу Холту нужна служанка, которую также можно использовать в Постели. Она не могла найти других, более мягких слов, чтобы выразить свое отношение к происходящему.

– Мне казалось, прошлым вечером мы поняли друг друга, мистер Холт. – Вода могла бы замерзнуть при звуке ее голоса.

– Возможно… – Он сделал многозначительную паузу и улыбнулся плутовской улыбкой. – Не кажется ли вам, что пришло время называть меня Люком?

– Нет. И мы заключили соглашение, – сурово продолжила она, рассерженная его довольным видом, – которое вы, кажется, намерены игнорировать.

Его глаза так и светились весельем.

– Нет, мэм. Насколько я помню, вы хотели получить отсрочку, чтобы привыкнуть ко мне. Мне показалось, что вы уже вполне привыкли, так что… – Он пожал плечами.

– Я имела в виду отсрочку не в один день, Его лицо приняло озадаченное выражение.

– Не могу понять, в чем причина всей этой суеты. Вы боитесь меня? Все дело в этом?

– Не знаю.

– Что ж, по крайней мере вы искренни. Если бы он только знал, смущенно подумала Шерис. Ее раздражение быстро улетучилось. Она наблюдала, как он подошел к загону, смотрела на его поджарое тело: узкие джинсы и темно-желтая рубашка так плотно облегали его, что ничего не оставляли воображению. Одна из лошадей приблизилась к его протянутой руке.

– Я просто не знаю вас, – невольно пробормотала она. Он обернулся, посмотрел на нее, затем снова занялся лошадью.

– Вы хотите услышать историю моей жизни? Что ж, это понятное желание. Возможно, позже я его удовлетворю. А сейчас мне лучше вернуться к работе.

Кажется, ее прогоняют. Как деспотично! Лукас ведет себя совсем как ее отец, хотя и не так грозно. Этот человек знал себе цену и умел скрывать свои чувства, ничего напоказ. Самый худший вариант.

Шерис знала, что и ей не чуждо высокомерие, и ненавидела это качество. Она считала его привилегией отца. Столкновение двух равноценных характеров может привести только к войне. Будет как у ее родителей.

Так что если бы она искала мужа, чего она сейчас, безусловно, не делала, – она ни за что не выбрала бы Лукаса. Слава Богу, ее положение еще не совсем безнадежно.