Глава 37. Хэнк бросил карты и поднялся из-за стола

Хэнк бросил карты и поднялся из-за стола.

– Я закончил на сегодняшний вечер. Возможно, через некоторое время мы возобновим игру. Но сейчас я не могу позволить себе этого небольшого удовольствия.

Он усмехнулся, и все же молодому Карлосу, который приехал сюда среди других vaqueros, было неприятно слышать, что хозяин говорит о своем стесненном положении. Ни для кого не секрет, что дела шли неважно, но однако выслушивать от дона Энрико такое… Карлос допил водку и ушел.

Хэнк взял со стола бутылку и еще раз наполнил свой стакан.

– Ты, наверное, считаешь, что мне следует помалкивать?

Лоренсо пожал плечами.

– Не мне об этом говорить.

– Тогда перестань хмуриться.

Они были одни. Только в этом случае Хэнк позволял себе высказывать все, что у него было на душе. Лоренсо усмехнулся: он привык к этим вспышкам меланхолии.

– Думаю, что мне следует удалиться, – беспечно сказал Лоренсо. – Когда ты в таком настроении, говорить с тобой бесполезно.

– Каком настроении? Со мной все в порядке.

– Ты знаешь. Просто не хочешь говорить правду. Хэнк вздохнул.

– Что бы ты посоветовал? Постоянно жаловаться, что дела идут не так, как я предполагал? Или улыбаться и притворяться, что все в порядке?

– Это поможет, если ты перестанешь считать себя страдальцем. Ты выиграл. Твоя гасиенда – у тебя, твои люди вернулись.

– Они вернулись, но я не могу платить им, – раздраженно ответил Хэнк.

– Разве кто-нибудь жалуется? Они счастливы служить тебе, быть частью гасиенды, где они родились, где жил твой отец. Конечно, все идет не так, как при твоем отце, но ведь прошло только два месяца, как ты здесь. Два месяца слишком малый срок, чтобы считать себя неудачником.

– Но достаточный, чтобы понять, что я терплю поражение, Лоренсо. Старик ничего не оставил, ни стула, ни скота, даже солонки и той нет. Все деньги ушли на то, чтобы купить самое необходимое. Я вернул землю, но ничего не изменилось.

– Рудники работают, – напомнил Лоренсо. – Сады плодоносят. Никто не умирает от голода.

– Это ничего не меняет. Сколько мне еще просить людей довольствоваться малым, когда они могут рассчитывать на большее? Рудники работают, но что они могут приносить, если Кингсли забрал все оборудование. Дохода не хватает даже на то, чтобы возить людей туда. Много времени пройдет, прежде чем я смогу купить оборудование, ведь прежде мне придется обзавестись скотом. А между тем…

– Между тем, неприятности пройдут, как у всякого, кто принял определенное решение и работает. Никто не думает по-другому. Ты – единственный, кто не удовлетворен достигнутым.

Хэнк допил стакан, и его губы искривила усмешка.

– Почему ты остался со мной?

Лоренсо улыбнулся.

– У меня нет ничего получше.

– Но ты работаешь задаром. И в довершение всего ты должен выслушивать мои жалобы. Я благодарен тебе за помощь и не понимаю, почему ты ее мне оказываешь. Ты расплатился за свой долг и ничем не обязан мне.

Под пытливым взглядом Хэнка Лоренсо уступил:

– Estabien. – Он пожал плечами. – Я обещал, что останусь с тобой до тех пор, пока буду нужен.

Хэнк сжал пустой стакан.

– Мне ты ничего не обещал, но я полагаю, что ты имеешь в виду ее? Лоренсо кивнул.

– Я не верю этому, Лоренсо, – холодно сказал Хэнк. – Вот если бы ты сказал, что она заплатила тебе, чтобы ты шпионил за мной, этому я бы поверил.

– Ты оскорбляешь меня, а не женщину, – спокойно ответил Лоренсо.

– Я не хотел. Просто я не верю тому, что ты рассказываешь о ней.

– Не хочешь или не можешь?

– Я знаю ее. Она ненавидит меня.

– Возможно, – согласился Лоренсо и добавил:

– Но мне так не кажется.

– А что заставило ее выстрелить в меня?

– Когда? Той ночью? – Лоренсо отрицательно покачал головой. – Когда в тебя стреляли, ее не было в конюшне. Я только-только привез ее тогда на ранчо.

– Но я видел…

Хэнк замолчал, пытаясь вспомнить. Он видел Саманту с револьвером в руке, в ее зеленых глазах не было пощады. Это видение оставалось у него в памяти до тех пор, пока он не пришел в чувство у доктора. Может, все это галлюцинация?..

– Может быть, мне и привиделось, что она стреляла в меня, – неохотно согласился Хэнк. – Только я никогда не поверю, что она помогла тебе освободить меня.

– Это я помогал ей. У меня не хватило бы мужества одному войти в конюшню.

– Ты слишком скромен, – настаивал Хэнк. – Ты бы сделал все и один.

– Dios mio, но я не был один, – возбужденно ответил Лоренсо. – Если бы не Сэм, ты, скорее всего, был бы мертвецом. Мы не сразу поняли, что они занимаются именно с тобой. Я не хотел вмешиваться.

– Но ты сделал это.

– Потому что она застрелила одного из них, а я хотел помочь ей уйти оттуда. Только потом я узнал тебя и сказал об этом Сэм.

– Вот это похоже на правду. Я могу представить, что она помогает какому-то несчастному, но только не мне. Разве она не рада была видеть, как меня пытают?

– Когда она поняла, что это ты, – быстро сказал Лоренсо, – с ней случилось такое, чего я даже не мог предположить. Она свалилась у твоих ног и едва не сошла с ума.

– Черт тебя возьми, Лоренсо…

– Нет. Теперь ты узнаешь все. У меня нет оснований лгать тебе. Я расскажу, как все было. Она совершенно потеряла контроль над собой, и мне какое-то время пришлось держать их всех одному. А они перепугались еще больше, когда увидели ее валяющуюся рядом с тобой, бормочащую и стонущую. Это доказывало, что ты много для нее значишь, и что она от тебя не отступится.

– Чепуха.

– Я только хочу сказать, что это был переломный момент. Для них она была вооруженная женщина, умеющая стрелять, и готовая перестрелять их всех. Она вывела из терпения одного. Он бросился на нее, и она застрелила его. Потом ей пришлось еще одному пристрелить руку, и они притихли. Она держалась уверенно, отдавала приказы, следила за тем, как на тебе разрезали веревки. Даже мне она приказала уезжать вместе с тобой, но я, конечно, не послушался и вернулся за ней.

– Хорошо, Лоренсо, но почему она так поступила? Он пожал плечами.

– Я не спрашивал. Она – твоя жена. Мне это казалось естественным. В конце концов, это не мое дело. Она часами ждала со мной вместе, пока над тобой работал врач. Она ушла только после того, как он сказал, что ты будешь жить. На следующий день она навестила тебя, но ты был без сознания. Она ушла, когда ты начал говорить в беспамятстве.

– И что я сказал?

– Имя, – ответил Лоренсо и ухмыльнулся. – Ты назвал имя другой женщины. Хэнк нахмурился.

– Ты говорил с ней после этого?

– Недолго.

– Она не сказала, почему оставила меня на свободе?

– Нет.

– Черт тебя возьми, что же она сказала?

– Только то, что не будет оспаривать твоих прав на землю. И заставила меня дать слово, что останусь с тобой.

– Она знала, что земля продана?

– Да.

– Dios, теперь все обретает смысл, – спокойно сказал Хэнк. – Она жалеет меня. Она знала, что земля украдена. Она испытывала сострадание к моему «кузену», а теперь ко мне. Но я не нуждаюсь в ее жалости. Лучше я верну им землю! Лоренсо изумился.

– Как тебя понимать? У тебя своя дорога, у нее – своя. Ты получил то, что хотел.

– Это не так важно…

Лоренсо смотрел, как Хэнк выбегает из комнаты.

Он понимал причину недовольства своего друга. Она звалась Саманта Кингсли Чавес, его жена.