Характеристические пары противоположностей в типах Джемса

а) Рационализм против эмпиризма Это первая пара противоположностей, которую Джемс приводит какотличительный признак типов. Читатель, вероятно, заметил, что я ужевысказался раньше об этой противоположности и притом истолковал ее так:идеологизм против эмпиризма. Я избежал выражения "рационализм", потому чтоконкретное, эмпирическое мышление "рационально", как и мышление активное,идеологическое. Рацио (ratio) управляет обеими формами. И при этомсуществует не только логический рационализм, но и рационализм чувства, иборационализм вообще есть общая психологическая установка на разумностьмышления и чувства. Я сознательно противопоставляю это мое определениепонятия "рационализма" той исторически-философской концепции его, котораяпользуется термином "рационалистический" в смысле "идеологический" исоответственно истолковывает рационализм в смысле примата идеи. У новейшихфилософов разум, правда, утратил чисто идеальный характер и нередкоописывается как способность, влечение, волнение и даже как чувство или дажекак метод. Во всяком случае с психологической точки зрения рацио естьизвестная установка, которая, как говорит Липпс, руководствуется "чувствомобъективности". У Балдвина разум есть - "конститутивный, регулятивныйпринцип духа". /84- P.312/ Гербарт определяет разум как "способностьразмышления". /85- §117/ Шопенгауэр говорит о разуме, что он имеет одну лишьфункцию, а именно "образование понятия; и из этой единственной функции оченьлегко и совершенно сами собой объясняются все те указанные выше явления,которые отличают жизнь человека от жизни животного; и на применение илинеприменение этой функции указывает безусловно все, что везде и всегданазывали разумным или неразумным". /86- §8/ "Указанные выше явленияотносятся к некоторым проявлениям разума, которые примерно сопоставилШопенгауэр, а именно: "господство над аффектами и страстями, способностьвыводить заключения и общие принципы", "согласованная деятельностьнескольких индивидов", "цивилизация, государство; далее наука, сбереганиепережитых опытов" и т. д. Если для Шопенгауэра разум есть функция,образующая понятия, то он, стало быть, имеет характер той установкипсихического аппарата, которая способна образовывать понятия посредствоммысленной деятельности. Совершенно в таком же смысле установки понимаетразум и Иерузалем /87- S.195/, а именно как расположение воли, дающее намспособность пользоваться в наших решениях рассудком и господствовать надстрастями. Итак, разум есть способность быть разумным, известная установка, дающаявозможность мыслить, чувствовать и поступать согласно объективным ценностям.С точки зрения эмпиризма эти "объективные ценности" даются через опыт, а сточки зрения идеологизма - через активный оценивающий акт разума, которыйбыл бы тогда в кантовском смысле "способностью" "судить и поступать поосновоположениям". Ибо разум у Канта источник идеи, которая есть "понятиеразума", "предмет коего отнюдь не может встретиться в опыте", и которая всебе "первообраз употребления рассудка - как регулятивный принцип дляустановления сплошной связи нашего эмпирического употребления рассудка"./88- Bd.8. S.140 f/ Это подлинно интровертная точка зрения. Ей противостоитэмпирическое воззрение Вундта, по которому разум принадлежит к сложныминтеллектуальным функциям, которые вместе со своими "предварительнымиступенями, поставляющими им неизбежные, чувственные субстраты", объединяются"в одно общее выражение". "Ясно далее, что это понятие "интеллектуального"есть пережиток психологии способностей; это понятие страдает, может быть,еще больше, чем старые понятия памяти, рассудка, фантазии и т. д. отсмешения с логическими точками зрения, лежащими вне психологии; ясно также,что это понятие становится тем неопределеннее и вместе с тем произвольнее,чем более многообразные психические содержания оно объемлет". "Если, с точкизрения научной психологии, нет ни памяти, ни рассудка, ни фантазии, но естьлишь известные элементарные психические процессы и связи между ними, которыев довольно произвольном различении объединяются в этих названиях, топонятно, что еще менее существует какой-нибудь "интеллект" или"интеллектуальная функция", в смысле одного, единого понятия,соответствующего какой-нибудь резко ограничимой фактической данности. Ивсе-таки остаются известные случаи, в которых бывает полезно прибегать кэтим понятиям из старого инвентаря психологии способностей, хотя и визмененном, благодаря психологическому воззрению, смысле. Эти случаиобнаруживаются там, где мы находим сложенные из очень различных составныхчастей смешанные явления, которые заслуживают рассмотрения в силуправильности своих связей и прежде всего по практическим основаниям или жетам, где индивидуальное сознание являет нам определенные направленияспособностей и образования и где опять-таки правильность связей заставляетнас обратиться к анализу таких сложных духовных расположений. Однако во всехэтих случаях задача психологического исследования несомненно состоит в том,чтобы не останавливаться на образовавшихся таким путем общих понятиях, а повозможности сводить их к их простым факторам". /78- Bd.3. P.582 f/ Это воззрение - подлинно экстравертное. Я выделил курсивом особеннохарактерные места. Для интровертной точки зрения такие "общие понятия", какразум, интеллект и т.д., являются "способностями", то есть простымиосновными функциями, единообразно объединяющими все многообразие руководимыхими психических процессов, тогда как для экстравертной, эмпирической точкизрения они суть не что иное, как вторичные производные понятия, осложнениятех элементарных процессов, на которые это воззрение и переносит ценностныйакцент. Конечно, при этой точке зрения такие понятия не поддаютсяотвержению, но в принципе их всегда следовало бы "сводить к их простымфакторам". Само собою разумеется, что эмпиристическая точка зрения совсем ине может мыслить иначе, чем редуктивно по отношению к общим понятиям, ибодля нее понятия суть всегда нечто выведенное из опыта. Она и вообще не знает"понятий разума", идей априори, потому что ее мышление имеетпассивно-апперцептивную установку на чувственно обусловленный опыт.Вследствие такой установки подчеркивается объект, который является как быдействующим и принуждает к познаниям и сложным умозаключениям, а этипоследние требуют существования общих понятий, которые, однако, служат лишьдля того, чтобы охватывать известные группы явлений, подводя их под одинколлектив. Таким образом, естественно, что общее понятие есть не что иное,как вторичная величина, которая, собственно говоря, не существует помиморечи. Поэтому наука не может признать право на обособленное существование заразумом, фантазией и т. д., поскольку наука придерживается того воззрения,что только то действительно существует, что предстоит в качестве чувственноданного факта или "элементарного фактора". Если же мышление, как уинтроверта, имеет активно-апперцептивную установку, то разум, интеллект,фантазия и т. д. имеют значение основной функции, способности, то естьвнутренней возможности или действия, ибо с этой точки зрения ценностноеударение лежит на понятии, а не на элементарных процессах, прикрытых иобъединенных понятием. Такое мышление с самого начала синтетично. Оноупорядочивает по схеме и пользуется опытным материалом для наполнения своихидей. Понятие выступает в качестве активного начала, и притом на основаниисобственной внутренней силы, которая схватывает опытный материал и формируетего. Экстраверт предполагает, что источником этой силы является, с однойстороны, простой произвол, с другой - опрометчивое обобщение ограниченныхопытных данных. Интроверт, не сознающий своей собственной психологиимышления и, может быть, даже сам признавший модный эмпиризм в качестверуководящего правила, безуспешно защищается против такого упрека. А этотупрек есть не что иное, как проекция экстравертной психологии. Дело в том,что активно мыслящий тип не почерпает энергию своей мыслительнойдеятельности ни из произвола, ни из опыта, но из идеи, то есть изприрожденной функциональной формы, которую активирует его интровертнаяустановка. Этот источник не сознается им потому, что он может познать идею,вследствие ее априорной бессодержательности, только в ее апостериорномобразе, то есть в той форме, которую принимает опытный материал,обработанный мышлением. Для экстраверта же объект и элементарный процессважны и неизбежны потому, что он бессознательно проецировал идею в объект иможет подняться до понятия, а тем самым и до идеи, только при помощиэмпирического собирания и сравнения. Оба направления мышления замечательнопротивоположны друг другу: представитель одного направления оформляетматериал из своей бессознательной идеи и таким путем доходит до опыта;другой же предоставляет руководить собою материалу, содержащему в себе егобессознательную проекцию идеи, и таким путем возвышается до идеи. В этойпротивоположности установок есть нечто раздражающее, и потому, в сущностиговоря, она и является причиной самых горячих и безуспешных споров. Надеюсь, что это разъяснение в достаточной мере подтверждает моевоззрение, а именно что рацио и его одностороннее возведение в принцип, тоесть рационализм, присущи эмпиризму столь же, сколько и идеологизму. Вместотого чтобы говорить об идеологизме, я мог бы так же воспользоваться словом"идеализм". Однако этому словоупотреблению мешает противопоставление"идеализма" "материализму", и я бы не мог противопоставить"материалистическое" - "идеологическому", ибо материалист, как показываетистория философии, часто может быть вполне идеологом, и именно тогда, когдаон не эмпирик, а мыслит активно, исходя из общей идеи материи. б) Интеллектуализм в противоположность сенсуализму (Sensationalism) Такова вторая пара противоположностей, установленная Джемсом. Сенсуализм есть выражение, определяющее сущность крайнего эмпиризма. Онутверждает, что чувственный опыт - единственный и исключительный источникпознания. Сенсуалистическая установка всецело ориентирована на чувственноданный объект, то есть на внешний мир. Джемс, очевидно, имеет в видусенсуализм интеллектуальный, а не эстетический, но именно потому"интеллектуализм" кажется термином, не подходящим для обозначениясоответствующей противоположности. Психологически говоря, интеллектуализместь установка, отличающаяся тем, что она придает интеллектуобусловливающую, главную ценность, то есть познание на ступени понятия. Стакой установкой я могу быть и сенсуалистом, а именно тогда, когда моемышление занято конкретными понятиями, которые все сообща проистекают изчувственного опыта. Поэтому и эмпирик может быть интеллектуальным. Вфилософии термин "интеллектуализм" иногда употребляется вперемежку с"рационализмом"; вследствие этого идеологизм нужно было бы опять-такипризнать за противоположность сенсуализму, поскольку и сенсуализм посуществу своему есть лишь крайний эмпиризм. в) Третья пара противоположностей, установленная Джемсом, - идеализм впротивовес материализму Уже при рассмотрении сенсуализма следовало бы предположить, что Джемсимел в виду не просто усиленный эмпиризм, то есть интеллектуальныйсенсуализм, но своим выражением "sensationalistic" он, может быть, хотелподчеркнуть, собственно, элемент ощущения помимо всякого интеллекта. Подэлементом ощущения я разумею подлинную чувственность, конечно не ввульгарном смысле voluptas, а в смысле психологической установки, прикоторой ориентирующей и доминирующей величиной является не столькоэмпатированный (вчувствованный) объект, сколько простой факт чувственногораздражения и чувственного ощущения. Такую установку можно назвать ирефлекторной, потому что вся ментальность зависит тут от чувственногоощущения и им и завершается. Объект не познается абстрактно и неподвергается эмпатии, а действует при помощи своей естественной формысуществования, и субъект ориентируется исключительно по чувственнымощущениям, вызванным в нем через контакт с объектом. Такая установкаотвечала бы примитивной ментальности. Противоположностью, связанною с ней,является интуитивная установка, которая характеризуется ощущающимвосприятием - не интеллектуальным, не чувствующим, но одновременно и тем итем в неразличенном смешении. Как чувственный объект появляется ввосприятии, так и психическое содержание появляется в интуиции, то есть какбы в виде иллюзии или галлюцинации. То обстоятельство, что Джемс называет жесткий тип (tough-minded)"sensationalistic" и "materialistic" (а еще ниже и "irreligious"), вызываетсомнение, действительно ли он в его типизации имеет в виду ту же самуюпротивоположность типов, какую имел в виду я. Ведь материализм в вульгарномупотреблении всегда понимается как установка, ориентирующаяся по"материальным" ценностям, то есть как своего рода моральный сенсуализм. Ипотому, если бы мы захотели придать этим выражениям их вульгарное значение,характеристика Джемса явила бы весьма неблагоприятную картину. Это,наверное, не соответствовало бы пониманию Джемса; приведенные выше слова егоо типах именно и сказаны во избежание такого рода недоразумений. Поэтомуможно было бы безошибочно предположить, что Джемс, главным образом, имел ввиду философское значение обсуждаемых выражений. В таком случаематериализмом называется установка, которая хотя и ориентируется поматериальным ценностям, но не по "чувственным", а по ценностям факта, причемпод "фактом" разумеется нечто внешнее и, так сказать, материальное.Противоположностью этому является "идеализм" в философском смысле, придающийглавную ценность идее. Тут не может подразумеваться моральный идеализм,иначе нам пришлось бы, наперекор намерению Джемса, предположить, что подматериализмом разумеется моральный сенсуализм. Итак, если мы допустим, чтопод материализмом Джемс разумеет установку, в которой главная ориентирующаяценность перелагается на реальную фактическую данность, то мы опять придем ктому, что увидим в этом атрибуте экстравертную особенность, чем и рассеютсянаши первоначальные сомнения. Мы уже видели, что философский идеализмсоответствует интровертному идеологизму. Моральный же идеализм отнюдь не былбы характерен для интроверта, ибо и материалист может быть моральноидеалистичен. г) Оптимизм в противовес пессимизму составляет четвертую парупротивоположностей Я питаю большие сомнения, можно ли в дальнейшем применить к типамДжемса эту общеизвестную противоположность, по которой можно различатьчеловеческие темпераменты. Так, например: что, эмпиризм Дарвина тожепессимистичен? Понятно, что он таков для человека, который держитсяидеологического мировоззрения и смотрит на другой тип человека через очкибессознательной проекции чувства. Но сам эмпирик отнюдь не обязан в силуэтого считать свое воззрение пессимистичным. Или, например, согласнотипизации Джемса, будет ли оптимистом мыслитель Шопенгауэр, мировоззрениекоторого чисто идеологично (точно так же как чистый идеологизм Упанишад)?Сам Кант, интровертный тип во всей его чистоте, стоит по ту сторонуоптимизма и пессимизма, так же как и великие эмпирики. Поэтому мне кажется, что эта противоположность не имеет ничего общего ис типами Джемса. Подобно тому как существуют интровертные оптимисты, точнотак же бывают и экстравертные оптимисты и vice-versa. Однако вполневозможно, что Джемс впал в это заблуждение на основании отмеченной ранеесубъективной проекции. С точки зрения идеологизма материалистическое, иличисто эмпирическое, или же позитивистское мировоззрение оказываетсясовершенно безотрадным. Идеолог будет ощущать такое мировоззрение какпессимистическое; тому же, кто верует в Бога-"материю", материалистическоемировоззрение покажется оптимистическим. Дело в том, что материалистическоевоззрение перерезает идеологизму жизненный нерв, ибо оно парализует егоглавную силу - активное апперципирование и осуществление первообразов.Поэтому такое воззрение должно казаться ему безусловно пессимистическим, ибооно лишает его всякой надежды когда-нибудь вновь увидеть вечную идеюосуществленной в явлении. Мир реальных фактов означает для него изгнание идлительную оторванность от родины. И если Джемс проводит параллель междуматериалистическим воззрением и пессимизмом, то это обстоятельство могло быслужить указанием на то, что он лично стоит на стороне идеологизма, -предположение, которое легко можно было бы подтвердить целым рядом другихчерт из жизни этого философа. Это обстоятельство могло бы также объяснить,почему жесткий тип (tough-minded) наделен этими тремя, несколькоподозрительными эпитетами: сенсуалистический, материалистический,иррелигиозный. На это же обстоятельство указывает также и то место в"Прагматизме", где Джемс сравнивает взаимную антипатию между типами совстречей между бостонскими туристами и населением Криппль-Крика. [/81- P.13/Бостонцы известны своим "одухотворенным" эстетизмом. Криппль-Крик -известный своими рудниками округ в Вирджинии. Из этого можно легкопредставить себе, какова между ними противоположность!] Такое сравнение неособенно лестно для другого типа и заставляет предположить такую окрашеннуючувством антипатию, которую даже сильная воля к справедливости не способнасовсем побороть. Но именно этот маленький "человеческий документ"представляется мне драгоценным доказательством того факта, что между двумятипами действительно существует раздражающая противоположность. Можетпоказаться мелочным, что я до известной степени подчеркиваю именно такиенесовместимости в чувствовании. Но я многократно на опыте убеждался в том,что именно такие чувства, удерживаемые за порогом сознания, при известныхобстоятельствах влияют неблагоприятно даже на самое превосходное рассуждениеи не допускают соглашения. Ведь легко можно себе представить, что инаселение Криппль-Крика имеет свое особое воззрение на бостонских туристов. д) Пятая пара противоположностей - религиозность в противовесиррелигиозности Конечно, значение этой пары противоположностей для психологии типовДжемса существенно зависит от того определения, которое он даетрелигиозности. Если он понимает сущность религиозности всецело сидеологической точки зрения как установку, в которой религиозная идея играетгосподствующую роль (в противоположность чувству), тогда он, конечно, прав,характеризуя жесткий тип (tough-minded) как иррелигиозный. Однако Джемсмыслит слишком широко и человечно для того, чтобы упустить из виду, чторелигиозная установка может быть детерминирована и религиозным чувством. Ведь он сам говорит: "Наша оценка фактов не нейтрализовала в нас всюрелигиозность. Она сама по себе почти религиозна. Наша научная установкаблагочестива ("our scintific temper is devout")". /81- P.15/ Недостаток благоговения пред "вечными" идеями эмпирик заменяет, таксказать, религиозной верой в реальный факт. Если кто-нибудь ориентирует своюустановку на идее Бога, то психологически это то же самое, как если бы онориентировался на идее материи или если бы он возводил реальные факты навысоту детерминирующего фактора своей установки. Поскольку только этоориентирование безусловно, оно заслуживает эпитета "религиозного". Однако свысшей точки зрения реальный факт столь же заслуживает того, чтобы бытьбезусловным фактором, как и идея, первообраз, созданный мириады лет томуназад столкновением человека и его внутренних условий с суровыми фактамивнешней действительности. Во всяком случае, безусловная преданность реальнымфактам никогда не может быть охарактеризована с психологической точки зрениякак иррелигиозная. Ибо жесткий тип (tough-minded) имеет свою эмпирическуюрелигию точно так же, как мягкий тип (tender-minded) свою идеологическуюрелигию. Это является, конечно, фактом нашей современной культурной эпохи,что в науке господствует объект, а в религии субъект, то есть идеологизм,ибо надо же было самодеятельной идее спастись куда-нибудь после того, как ейпришлось уступить свое место в науке объекту. Если понимать религию такимобразом, как современное культурное явление, то Джемс прав, называя эмпирикаиррелигиозным, но прав именно лишь постольку. Так как философы отнюдь несоставляют вполне обособленный класс людей, то и типы их окажутсяраспространенными далеко за пределы философствующего человека в областьобщечеловеческую, быть может до тех пределов, до которых вообще простираетсякультурное человечество. Уже в силу этого общего основания было бынедопустимо объявлять иррелигиозной одну половину человечества. Ведь мызнаем по психологии первобытного человека, что религиозная функциябезусловно входит в состав психики и имеется всегда и повсюду, как быдифференцированна она ни была. Если не принять вышеупомянутого ограничения понятия "религии" у Джемса,то перед нами опять окажется некоторое уклонение с пути, вызванное влияниемчувства; такое уклонение имеет место, как мы видели, слишком легко. е) Шестая пара противоположностей - индетерминизм, противостоящийдетерминизму Эта противоположность психологически интересна. Само собою понятно, чтоэмпиризм мыслит каузально, что и устанавливает необходимую связь междупричиной и следствием как аксиому. Эмпирическая установка ориентируется наэмпатируемый (вчувствованный) объект, она, до известной степени, "вызываетсяк жизни" внешним фактом и сопровождается чувством той необходимости, скоторой следствие вытекает из причины. Совершенно естественно, что этойустановке психологически навязывается впечатление неизменяемости причинныхсвязей. Отождествление внутренних психических процессов с течением внешнихфактов дано уже в силу того, что субъект бессознательным актом эмпатиисообщает объекту значительную сумму собственной активности и собственнойжизни. Тем самым субъект ассимилируется объектом, хотя эмпатирующий думает,что он сам ассимилирует объект. Если же на объекте лежит сильное ценностноеударение, то объект в силу этого обладает значением, которое действует сосвоей стороны на субъекта и принуждает его к диссимиляции по отношению ксамому себе. Известно, что психология человека хамелеонообразна;психолог-практик испытывает это ежедневно. Всюду, где только объектперевешивает, в субъекте происходят уподобления, приспособляющие его кприроде объекта. Так, например, в аналитической практике немаловажную рольиграет идентификация (отождествление) субъекта с любимым объектом.Психология первобытных людей сполна дает нам множество примеров диссимиляциив пользу объекта, например частое уподобление животному тотему или духампредков. Сюда же относится и стигматизация средневековых, да и современныхсвятых. В "imitatio Christ!" (подражании Христу) диссимиляция возведена даже впринцип. При такой несомненной способности человеческой психики к диссимиляциипсихологически легко понять перенесение объективных каузальных связей всубъекта. От этого психика подпадает, как уже сказано, под впечатление,будто принципу причинности принадлежит исключительное значение и, чтобыизбавиться от подавляющей власти этого впечатления, необходимо все оружиетеории познания. При этом дело затрудняется от того, что эмпирическаяустановка всем существом своим мешает нам верить во внутреннюю свободу. Ибоу нас нет никакого доказательства и нет даже никакой возможности доказывать.Что значит это бледное, неясное чувство свободы перед лицом угнетающей массыдоказательств в пользу противного? Поэтому детерминизм эмпирика является,так сказать, неизбежным при том предположении, что эмпирик додумывается доэтого и не предпочитает - как это нередко случается - иметь два ящика, одиндля науки, другой для традиционной религии, перешедшей к нему от родителей иобщества. Мы видели, что сущность идеологизма состоит в бессознательномактивировании идеи. Это активирование может покоиться на позднейшем, втечение жизни приобретенном отвращении к эмпатии, но может существовать и отрождения, в качестве установки, созданной априори природой иблагоприятствуемой ею. (Такие случаи я неоднократно встречал в своейпрактике.) В этом последнем случае идея априори активна, причем она, однако,не дана сознанию вследствие своей пустоты и непредставимости. В качествеважнейшего внутреннего, но непредставимого факта она стоит над"объективными" внешними фактами и передает субъекту по крайней мере чувствосвоей независимости и свободы, причем субъект благодаря внутреннемууподоблению идее ощущает свою независимость и свободу по отношению кобъекту. Если идея является главным ориентирующим фактором, то она настолькоже ассимилирует себе субъекта, насколько субъект пытается ассимилироватьсебе идею посредством оформления опытного материала. В этом случае совершенно так же, как в вышеприведенной объективнойустановке, происходит диссимиляция субъекта по отношению к самому себе, нотолько в обратном смысле, то есть на этот раз в пользу идеи. Унаследованный и прирожденный первообраз есть величина, переживающаявсе времена, стоящая выше всех смен явлений, существующая до всякогоиндивидуального опыта и над ним. Поэтому идее присуща особенная власть. Еслиона активирована, то она переносит в субъекта ярко выраженное чувствовласти, ассимилируя себе субъекта путем внутренней бессознательной эмпатии.От этого в субъекте возникает чувство власти, независимости, свободы ивечности. (Ср. с этим у Канта постулаты Бога, свободы и бессмертия.) Еслисубъект ощущает свободное действие своей идеи, стоящей выше реального факта,то ему естественно навязывается мысль о свободе. Если его идеологизм чист,то он должен даже дойти до убеждения в индетерминизме. Обсуждаемая противоположность в высокой степени характерна для нашихтипов. Экстраверт отличается своим стремлением к объекту, эмпатией к нему иотождествлением с ним, а также своей намеренной зависимостью от него. Оннастолько же стоит под сильным влиянием объекта, насколько стремитсяассимилировать его себе. Напротив, интроверт отличается своим видимымсамоутверждением по отношению к объекту. Он восстает против зависимости отобъекта, он отклоняет всякое влияние со стороны объекта, а иногда испытываетдаже страх перед ним. Но тем сильнее он зависит от идеи, которая защищаетего от внешней зависимости и дает ему чувство внутренней свободы, но вместес тем сообщает ему и ярко выраженную психологию власти. ж) Седьмой противоположностью является монизм и плюрализм После всего вышесказанного само собою понятно, что установка,ориентированная на идее, склоняется в сторону монизма. Идея всегда имеетиерархический характер, безразлично, добыта ли она посредством абстракции отпредставлений и конкретных понятий или существует априори, какбессознательная форма. В первом случае она есть высшая точка строения,завершающая и охватывающая, так сказать, все, что под ней; во втором случаеона является законодателем, который руководит возможностями инеобходимостями мышления. В обоих случаях идея имеет господствующеезначение. Хотя существует множество идей, но одна идея всегда преобладает втечение более или менее продолжительного времени и монархическиупорядочивает большую часть психических элементов. Наоборот, столь жепонятно, что установка, ориентирующаяся по объекту, склоняется всегда кмножеству принципов (плюрализм), ибо многообразие свойств объекта необходимоведет к множественности понятий и принципов, без которых объяснение не можетприспособиться к сущности объекта. Монистическая тенденция присущаинтроверсии, плюралистическая тенденция - экстраверсии. з) Догматизм в противоположность скептицизму И в этом случае легко усмотреть, что догматизм прежде всего присущ тойустановке, которая следует за идеей, хотя бессознательное осуществление идеиеще не есть ео ipso (сам по себе) догматизм. Но независимо от этого самыйспособ, которым бессознательная идея осуществляется как бы насильственно,производит на внестоящих впечатление, будто человек, ориентирующий своюмысль по идеям, исходит из некоторой догмы, в застывшие рамки которойвтискивается опытный материал. Само собою понятно, что установка,ориентирующаяся по объекту, оказывается априори скептической по отношению ковсем идеям, ибо она стремится прежде всего предоставить слово объекту иопыту, не заботясь об общих идеях. В этом смысле скептицизм является даженеизбежным предварительным условием всякого эмпиризма. Эта парапротивоположностей тоже подтверждает существенное сходство между типамиДжемса и моими.