2015-06-14
289
Замуж? Изумленная Розалинда с трудом нашла в себе силы ответить.
– Говоря менее сухим языком, ты, – она тоже перешла на это обращение, – предлагаешь мне руку и сердце? – довольно глупо переспросила она.
Он невесело улыбнулся.
– Вообще-то ты права, но в сложившихся обстоятельствах я предпочитаю более деловой язык. Мы пробудем мужем и женой слишком короткое время, чтобы с достаточным основанием употреблять слово «брак». Мы еще не можем говорить о любви, только о дружбе. – И взглянув на ее полуприкрытые груди, он добавил: – И конечно, о разделенной страсти.
Смущенная этим напоминанием о ее достаточно легкомысленном поведении, она присела, оправила одежду и, никак не в силах собраться с мыслями, сказала:
– Это… очень неожиданно.
Его улыбка стала шире и наполнилась живым содержанием.
– По тексту роли тебе следовало бы сказать: «Какая неожиданность, о сэр!»
Быстро приходя в себя, она рассмеялась.
– Это и в самом деле неожиданность. – Она стала выбирать пальцами солому из волос. – Ты в самом деле хочешь жениться на мне?
Его лицо посерьезнело.
– Я понимаю, что выйти замуж за умирающего не слишком-то заманчиво. Однако у тебя будут кое-какие преимущества. Через несколько месяцев я освобожу тебя от своего присутствия. Я не стану настаивать, чтобы ты оставалась со мной до конца. Более того, попрошу тебя заблаговременно уехать. – Несколько мгновений он колебался, затем сказал: – К тому же я человек богатый. Я готов подписать контракт, который обеспечит не только твое будущее, но и будущее всей твоей семьи.
Опустив руки, она взирала на него с большим изумлением. Даже в тот момент, когда он лежал рядом с ней на сене, полураздетый, он производил сильное впечатление. Итак, он джентльмен, да еще и, как выясняется из его слов, весьма богатый.
И ко всему еще он не в своем уме. Как может он считать ее такой корыстолюбивой, полагать, что если она и выйдет за него замуж, то только ради денег? Надо же предположить такое, что она будет рада скоро овдоветь? Что она оставит его на смертном одре, чтобы не видеть его страданий? Если он и в самом деле так думает, то для чего предлагает жениться на ней?
Тут ее осенила неожиданная догадка.
– Если ты надеешься завести наследника, то вряд ли получишь его от меня, – резко сказала она. – По всей видимости, у меня не может быть детей.
Он поджал губы.
– Не имеет значения. Я был женат много лет, но детей так и не имею. И вполне возможно, по своей собственной вине, а не по вине жены.
С его стороны очень благородно не винить жену, подумала Розалинда. В этот момент появился пестрый котенок, которого они видели ранее. Он пробирался по сену небольшими прыжками. Не раздумывая она схватила пушистого малыша и посадила себе на колени.
– Но если ты не надеешься иметь ребенка, то зачем хочешь жениться на мне? Как актриса, я скорее подхожу на роль твоей любовницы, чем жены. Не глупо ли поступать, руководствуясь исключительно условностями?
Он раздраженно махнул рукой.
– Приближение смерти начисто перечеркивает все мирские соображения, выявляя их полную абсурдность. Я прошу от тебя очень многого, прошу твоего времени, твоего общества, терпения, страсти. Самое большее, что я могу дать взамен, свое уважение. – Он с некоторым трудом сел. – К тому же я должен побыть какое-то время в Лондоне, чтобы уладить мои дела. Мне будет проще быть там вместе с тобой, если мы станем мужем и женой.
– Но ведь твой брат, сестра, другие члены семьи будут решительно против такого мезальянса.
– Я – глава семьи, – заявил он, гордо взметнув брови. – У них нет ни малейшего права судить мои поступки. Если они недовольны, то могут катиться ко всем чертям.
Это высокомерное заявление едва не рассмешило ее. Неудивительно, что ее отец поручает Стивену играть роли аристократов. Но…
– А что, если ты не умрешь? Доктора частенько ошибаются. Не пожалеешь ли ты, что заключил такой неравный союз?
– Мою жизнь могло бы спасти только чудо, а я не верю в чудеса. – Он посмотрел на нее в упор. – Если такое и случится, я не пожалею о своем выборе. А вот ты… ты не пожалеешь?
– Нет, – спокойно сказала она. Но без особой решимости. В этой деловитости, которую он теперь проявлял, не было ничего похожего на огненно-жаркую страсть, еще недавно сотрясавшую их обоих. А о любви он вообще не упоминал.
Она заглянула поглубже в его глаза – и все поняла. Если бы он не был тяжело болен, они никогда бы не встретились и, уж конечно, он не сделал бы ей официального предложения, даже если бы по прихоти случая и влюбился в нее. Но теперь, лицом к лицу со смертью, он чувствует себя одиноким, даже испуганным, хотя гордость и не позволяет ему признаться в этом. Она догадалась, что он скорее умрет, чем скажет, что нуждается в ней или в ком-либо другом. И однако же он в ней нуждается. Очень нуждается.
Она с полной ясностью, без каких-либо иллюзий, представила себе, что несет ей этот брак. Немного радости и куда больше горя. Ей придется наблюдать за его угасанием, тщательно скрывая от него, что она испытывает.
Ведь ее сочувствие может только усугубить его страдания. Ей придется войти в его мир, стойко держаться, не чувствуя за своей спиной обычной поддержки семьи. Нет сомнения, что даже энергичное заступничество Стивена не сможет избавить ее от презрения его родных и друзей.
Мудрая женщина с благодарностью отклонила бы его предложение. Гордая была бы оскорблена деловитостью, с которой он это сделал.
Посмотрев на котенка, она погладила его указательным пальцем. Не подлежит сомнению: ее нельзя назвать гордой женщиной, а мудрой и подавно. Подняв голову, она протянула руку и спокойно сказала:
– Хорошо, я выйду за тебя замуж. Он крепко пожал ее руку.
– Очень рад. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не раскаялась в этом своем решении.
Явное облегчение на его лице доказывало, что она сделала правильный выбор. Она испытывала к нему глубокую любовь и с ужасом думала о его предстоящей смерти. Но если они вместе проведут оставшееся время, у них наверняка будут и счастливые моменты. И она солжет самой себе, если скажет, что не хочет финансовой обеспеченности для своих родителей.
Переходя к делам более практическим, она сказала:
– У меня, как у бродячей актрисы, нет своего прихода, поэтому нам, видимо, придется венчаться у тебя дома.
– Совсем не обязательно. Я выхлопочу в Лондоне особую лицензию, на это понадобится, – он задумался, – пожалуй, не более трех дней. Ну, скажем, четырех. Мы можем обвенчаться в среду.
Она моргнула, слегка ошарашенная такой стремительностью. Но ведь у них нет никаких оснований медлить и есть все основания торопиться.
– Хорошо.
Нахмурившись, он повязал галстук.
– Сможешь ли ты покинуть труппу прямо сейчас, или придется подождать, пока отец подберет замену? Она мысленно перечислила их репертуар.
– С парой пьес им придется подождать, пока они не подыщут мне замену, но вообще-то мой отъезд не создаст каких-либо непреодолимых трудностей для труппы. В наших спектаклях больше мужских ролей, чем женских.
– Хорошо. Я хотел бы, чтобы у нас был короткий медовый месяц, прежде чем мы уедем в Лондон. – Он стряхнул сено со своего темного камзола. – Все время, пока я был в вашей труппе, я пренебрегал своими обязанностями. Что-то во мне противилось возвращению домой.
Она улыбнулась ему.
– Я рада, что ты хоть раз решился пренебречь своими обязанностями. Твое общество доставило нам большое удовольствие. – Она посмотрела в окно, высоко ли стоит солнце. – Боже, мы должны вернуться в гостиницу, папа подумает, что нас съели дикие овцы.
Поднявшись, Стивен помог встать и ей. Не желая разжать свои острые коготки, котенок повис у нее на плече. Стивен осторожно снял его и вернул матери. Затем обнял Розалинду. В его поцелуе не было ничего похожего на те огненно-жгучие поцелуи, которыми они обменивались так недавно. Вел он себя спокойно, с повелительным достоинством.
– Наверное, я ужасный эгоист, – прошептал он, – но я не чувствую ни малейших угрызений совести.
Запрокинув голову, она поглядела ему в лицо. Некоторая его худоба подчеркивала крепкие лицевые кости.
– В браке нет ничего эгоистичного. Каждый из нас будет не только давать, но и брать. Это естественно.
Вздохнув, он провел кончиком пальца по краю ее уха.
– Надеюсь, ты права.
Она положила голову ему на плечо, думая, как мало о нем знает. Не встречалась ни с одним членом его семьи, никогда не видела его дома, и ей ничего не известно о его жизни за исключением того, что он «фермер». Зато знает, что он добр и честен. И этого достаточно.
Еще некоторое время она понежилась в его объятиях, чувствуя себя защищенной от всего, что могло ей угрожать, в мире с самой собой. На какое-то время между ними установилось эмоциональное равновесие. Но надолго ли? Скоро их роли переменятся, он будет больше нуждаться в ней, чем она в его силе. Это будет задевать его гордость, чего доброго, он даже возненавидит ее.
Но да будет так. Если бы она хотела легкой жизни, то с ходу отвергла бы его предложение.
Отойдя чуть в сторону, она стала приводить себя в порядок.
– Я похожа на доярку, хорошенько вывалявшуюся в сене, – с сожалением сказала она. Его глаза залучились теплом.
– В тебе слишком много природной элегантности, чтобы ты могла походить на доярку.
– Но вид у меня все равно не слишком-то приличный, – рассмеялась она. – Помоги мне очистить спину, к ней сено пристало.
Он начал бережно оправлять ее одежду, вычищая застрявшие в ней соломинки. Это заняло у него больше времени, чем было необходимо, но она не стала его торопить.
Через несколько минут оба они обрели более или менее благопристойный вид. Стивен подобрал черпак, чтобы положить его на прежнее место, у колодца, тем временем Розалинда спустилась на первую ступеньку лестницы. Оглянувшись, она в последний раз взглянула на сеновал. Местечко совсем скромное, но какая страстная сцена разыгралась на нем сегодня!
Она испытывала одновременно и счастье, и печаль и подозревала, что уже никогда не расстанется с этими чувствами.
Уже не в первый раз выказывая презрение к мнению окружающих, по пути к гостинице «Зеленый человек» Стивен продолжал держать свою спутницу за руку. Он был… счастлив. Приятно было чувствовать, что его ждут впереди не одни только страдания. Даже при обычных обстоятельствах можно было бы только мечтать о жене. которая одновременно была бы заботливым другом и пылкой любовницей.
В его уме возникали все новые планы. Они все еще находятся поблизости от замка Бурн, надо попросить герцога Кэндовера послать доверенное лицо в Лондон. Друг брата с удовольствием окажет ему эту услугу. Доверенное лицо сможет получить лицензию в юридической палате и необходимую сумму денег у семейных банкиров, ибо взятые им с собой запасы уже на исходе. Он мог также отвести Юпитера в ашбертонские конюшни и взять в доме какую-нибудь подходящую одежду. Та, что он взял с собой, порядком ему надоела.
Кроме всего этого, ему нужна была только Розалинда. Он поглядел на нее краешком глаза, радуясь, что ему так повезло. И она тоже искоса посмотрела на него, улыбнувшись своей теплой, дружественной улыбкой. На какой-то миг он почувствовал искушение отвести ее обратно на сеновал. Но ведь она все равно скоро будет принадлежать ему, и они смогут любить друг друга когда и где им угодно. Хоть на сеновале.
Пронизывающая боль вернула его к реальности. Он подумал, не назвать ли ему Розалинде свое настоящее имя и титул, но тут же отказался от этого намерения. Конечно, она должна это знать, но лучше подождать до венчания, а то как бы не передумала, узнав, какое разное положение в обществе они занимают.
Любопытно, задумался он, как реагировал бы отец на известие о том, что его сын женится на актрисе. Не умри старик раньше, оно, это известие, несомненно, доконало бы его. Стивен пожал плечами – что бы он ни делал, ему никогда не удавалось угодить своему отцу. В конце концов он даже перестал стараться.
Еще отец был бы очень недоволен тем, что следующим герцогом станет Майкл. Жаль, что он уже никогда этого не узнает, сухо подумал Стивен. Старый герцог был человеком резким и суровым, но по большей части справедливым. Однако он ненавидел своего младшего сына и сделал все от него зависящее, чтобы рассорить Стивена с Майклом. Этого; во всяком случае, Стивен так ему и не простил.
Клаудия, несомненно, будет в ужасе, и это породит кое-какие трудности. Ничего, может быть, все обойдется, и ему, Стивену, удастся примирить се со своей женитьбой. Ну а если не удастся… Он опять пожал плечами.
.Впереди показалась гостиница «Зеленый человек». Подойдя ближе, они увидели, как из подъехавшего экипажа вышли молодой человек и девушка. Оба выглядели усталыми, видимо, провели в пути много времени. Вслед за ними вынесли и их багаж. Когда молодые путешественники зашли в гостиницу, Розалинда задумчиво произнесла:
– Уж не Саймон ли это Кент? Я не знала, что он женат. Но как бы то ни было, у него типично актерский вид.
– Внешность не очень-то представительная. Но ведь то же самое можно сказать и об Эдмунде Кине.
Розалинда с любопытством посмотрела на него.
– Ты видел Кина? – Когда Стивен кивнул, она спросила: – Он и в самом деле, как о нем говорят, замечательный актер?
– Великолепный. Я видел его знаменитый лондонский дебют. Он играл Шейлока в «Венецианском купце». Она широко открыла глаза:
– Я слышала, что театр был на две трети пуст, когда он начал играть, но его игра была настолько поразительна, что в первый же антракт зрители повалили на улицу и стали зазывать внутрь всех прохожих. Это правда?
– Сущая правда, – углубившись в воспоминания, ответил Стивен. – Это был январь, и погода стояла довольно мерзкая, но я все же отправился в ближайший трактир и привел в свою ложу троих друзей. К концу спектакля театр был совершенно полон. Очень необычное зрелище.
– Как бы я хотела быть там в тот вечер, – задумчиво сказала она.
Он пожал ее руку.
– Как только приедем в Лондон, я отведу тебя в «Друри-Лейн». Через неделю-другую там начинается сезон.
– У тебя ведь своя ложа, – со смешком сказала она. – Представляю себе, как это будет замечательно.
«Боюсь, что ты плохо себе это представляешь», – подумал он и поспешил переменить тему:
– Кин – выдающийся актер, но я думаю, что твой отец ему не уступает.
Он был вознагражден сияющей улыбкой. Надо сказать, он ничуть не кривил душой. Если бы Томас Фицджералд умел ладить с директорами театров, он и Мария были бы такими же знаменитостями, как Кин и Сара Сиддонс. К сожалению, одного таланта недостаточно, чтобы добиться большого успеха. Они вошли в гостиницу и направились в отведенную их семье маленькую гостиную, откуда слышался громкий говор. Добрая половина актеров собралась вокруг двух незнакомцев в поношенной одежде. Молодой человек с непокрытой головой беседовал с Томасом Фицджералдом.
При появлении Розалинды и Стивена Томас бросил в их сторону быстрый взгляд:
– Розалинда, Стивен. Это Саймон Кент и его сестра – Мери Кент. Они прибыли на день раньше обговоренного срока.
После того как все были представлены друг другу, Стивен посмотрел на своего преемника. Кент был чуть ниже среднего роста. Его светлые косматые волосы явно нуждались в стрижке. Что до внешности, то его никак нельзя было назвать красавцем. Вот только темно-серые глаза приковывали к себе всеобщее внимание.
– Крытый молотильный ток, который мы осматривали, вполне подходит, – сказала Розалинда, – но он все же маловат.
Томас кивнул.
– Ничего. Амбар, который осматривал я, вполне подходящий. Я уже договорился, там мы и дадим вечернее представление. – Он повернулся к Кенту: – Я хотел бы посмотреть вашу игру. Какую свою роль вы хотели бы мне показать?
У Кента вытянулось лицо:
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас. – Голос Томаса звучал весело, но глаза смотрели совершенно серьезно. Стивен понял, что Томас хочет провести всестороннее испытание.
На помощь молодому актеру поспешила прийти Джессика.
– Среди своих ролей, мистер Кент, вы записали Ромео, – сказала она с плутовскими искрами в глазах. – Не разыграть ли нам сцену в саду?
– Очень неплохая мысль, – сказал он с признательностью.
Присутствующие расступились, оставив небольшое пространство для Ромео и Джульетты. Мери Кент, невысокая светловолосая девушка, похожая на брата, с опаской наблюдала за приготовлениями.
Джессика взобралась на прочный стул и оперлась руками о его спинку, как о балюстраду балкона. Она вздохнула, искусно делая вид, что не замечает стоящего внизу молодого человека.
Прочистив горло, Саймон Кент начал:
Но тише! Что за свет блеснул в окне?
О, там восток! Джульета – это солнце
[3]
Сначала его голос звучал не слишком хорошо, но быстро набирал силу и выразительность. Прямо на глазах у зачарованного Стивена актер преобразился в пылкого возлюбленного. Кент был не просто профессионалом, его талант и темперамент вполне позволяли ему стать поистине выдающимся актером.
В то время как он говорил, в Джессике не осталось и следа легкомыслия. Она устремила взгляд на Кента, и когда начала свой первый монолог, это была уже милая, охваченная сильным чувством Джульетта. Диалог струился в естественном ритме разговорной речи, передавая почти невыносимое волнение молодых возлюбленных. Исполнение буквально завораживало всех присутствующих.
Стивен почувствовал, как у него на шее зашевелились волоски. Ведь это была не просто сцена, которую разыгрывали два талантливых исполнителя; в ней явственно ощущалась сила взаимного притяжения Саймона Кента и Джессики. «Или, может быть, это просто мне кажется, – подумал Стивен. – Я сейчас слишком романтически настроен».
Произнося грудным шепотом свои последние строки, Джессика красивым жестом протянула руку своему молодому поклоннику. Он также протянул ей руку: кончики их пальцев оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.
Прости, прости.
Прощанье в час разлуки
Несет с собою столько сладкой муки,
Что до утра могла б прощаться я…
Окончив свой монолог, Джессика слезла со стула, предварительно метнув томный взгляд на того, кто пленил ее сердце и отныне стал ее судьбой.
Кент – Ромео произнес свои последние строки со всей страстью человека, который полюбил одной-единственной, на всю жизнь любовью. Затем он повернулся и отошел на несколько шагов, давая понять, что сцена закончена.
Послышалось тихое перешептывание. Затем разразились дружные рукоплескания.
– Неплохо сыграно, сэр. – Раскрасневшись от удовольствия, Джессика протянула Саймону руку. Они вместе откланялись, как если бы стояли на сцене.
Аплодируя, Стивен шепнул Розалинде:
– Хотел бы я знать, в какой мере это была лишь игра. Она пристально вглядывалась в сестру.
– Готова побиться об заклад, что это была не только игра.
С другой стороны комнаты Мария задумчиво посматривала на Кента. Возможно, оценивала, насколько он годится в зятья. Кент испытывал явное облегчение и радость. Он все еще не отпускал руку Джессики.
Выражение лица Томаса было весьма любопытно. Он смотрел на Кента с возбуждением и одобрением, к которому примешивалась и некоторая грусть: так, вероятно, смотрит старый лев на молодого льва, который в один прекрасный день займет его место.
И все же надо отдать ему должное: шагнув вперед, он похлопал Кента по Плечу.
– Вы пойдете далеко, мой мальчик. Но, пожалуйста, отпустите руку моей дочери.
Побагровев, Кент тут же отпустил руку Джессики. Молодому льву предстоит еще преодолеть долгий путь, прежде чем он станет повелителем здешних джунглей.
Стивен обнял талию своей невесты.
– Сдается мне, это подходящий случай объявить о том, что Розалинда оказала мне честь, согласившись стать моей женой. Я искренне надеюсь, что семья благословит наш союз.
Все Фицджералды, быстро повернувшись, уставились на жениха и невесту.
– Какая чудесная новость, – сказала Мария. – Но… к чему такая спешка? Ведь вы знакомы всего месяц.
Подняв глаза на Стивена, Розалинда нежно улыбнулась:
– Достаточно долго.
– Ax, точно так же вела я себя, когда встретилась с Томасом. – Мария пересекла комнату и обняла сперва Розалинду, затем Стивена. – Я всегда мечтала иметь еще одного сына, и кто может заменить его лучше, чем человек, спасший моего младшенького.
Стивен также обнял ее, пытаясь вспомнить, обнимала ли его когда-нибудь мать с таким энтузиазмом. Если подобный случай и был, то он забыл о нем.
Томас сощурил глаза, и Стивен подумал: уж не заметил ли он случайно оставшуюся соломинку у него на одежде. «Помолвлены, и в самый раз», – продекламировал он, пожал руку Стивену и обнял дочь. Затем их стали поздравлять другие члены труппы: мужчины жали ему руку, женщины горячо обнимали.
Стивен отчетливо понимал, что вступает в союз не только с Розалиндой, но и со всей семьей. Он почти не сознавал этого, когда женился на Луизе, может быть, потому, что ее родители, граф и графиня Ротхэм, очень походили на его собственных. Но теперь он становился членом семьи Фицджералд, как и они становились членами его семьи. Он усмехнулся, подумав, что Брайан станет его шурином.
Обняв сестру, Джессика спросила:
– И когда же свадьба?
– В среду, – невозмутимо ответила Розалинда. Вновь последовало удивленное молчание.
– Стало быть, мы должны будем изрядно потрудиться! – воскликнула Джессика и увела сестру наверх. Прежде чем покинуть гостиную, Розалинда, улыбаясь, оглянулась через плечо на Стивена.
– Я полагал, что вы человек женатый, – сказал Томас Стивену тихим, сдержанным голосом, который если и не обвинял, во всяком случае, требовал объяснений.
– Я вдовец. Детей у меня нет, – вкратце объяснил Стивен. – Если я и не спешил с предложением, то по другим причинам. Я изложил их Розалинде и оставил за ней окончательный выбор.
Пожилой человек с видимым облегчением кивнул:
– У моей дочери светлая голова. Если она считает, что вы будете хорошим мужем, мне остается только присоединиться к ее решению.
– Я был с ней совершенно честен и очень благодарен, что она приняла мое предложение. – Помолчав, Стивен добавил: – Розалинда сказала, что ее уход не повлечет никаких трудностей для труппы. Верно ли это, или нам придется остаться, пока вы не подыщете ей замену?
– Стало быть, вы забираете ее от нас? – грустно сказал Томас.
Стивен кивнул.
– Но не навсегда. Не сомневаюсь, что она будет часто встречаться со своей семьей.
Томас хмуро обозрел комнату. Его взгляд упал на Мери Кент.
– А ты, девушка, – произнес он своим рокочущим голосом, – умеешь ли ты играть?
Она вздрогнула от неожиданности и, сглотнув, ответила:
– Да, сэр. Я, конечно, не могу сравниваться с Саймоном, но вот уже несколько лет играю небольшие роли. – Она вдруг улыбнулась. – Я могу быть неплохой служанкой для героинь мисс Джессики. Томас рассмеялся:
– Очень хорошо. Готова ли ты служить у меня в труппе за два фунта в неделю?
– О да, сэр! – радостно согласилась она. Стивен прикинул, что ее брат будет получать три-четыре фунта в неделю. На двоих этого достаточно.
Итак, все складывается наилучшим образом. «И долго ли мне будет так везти?» – подумал Стивен.
Возбужденно тараторя, Джессика улеглась па кровать в комнате, которую они занимали вместе с сестрой.
– А какое платье ты наденешь на свадьбу? То самое голубое, в котором выходила за Чарлза?
Розалинда поморщилась, расстегивая свою помятую одежду.
– Конечно, нет. Может быть, платье Офелии, которое лежит у нас в сундуке? Что ты по этому поводу думаешь?
– Лучше ничего и не придумаешь. Оно всегда тебе очень шло, – усмехнулась Джессика. – Со шнуровкой на спине, очень выгодно смотрится на твоей фигуре. Стивен будет ослеплен твоей красотой. Я принесу его сейчас, и мы подберем к нему все остальное.
Розалинда, кивнув, сняла платье. Едва отложив его в сторону, она заметила, что Джессика внимательно ее рассматривает. Опустив глаза, Розалинда увидела на своих грудях какие-то темные пятна. Ее лицо вспыхнуло, и она поспешила скрыть следы легких укусов.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Джессика в ужасе выпалила:
– Он что, бил тебя или щипал? Если он только посмел такое сделать, я…
– Да нет, что ты.
Понимая, что при всей своей житейской умудренности Джессика все еще девственница, она села на край прогнувшейся кровати и спокойно сказала:
– Извини, мне следовало быть осторожнее, но я так привыкла к твоему обществу, мне даже в голову не пришло, что я могу тебя встревожить. Поверь, Стивен ничем меня не обидел. Мы вели себя очень скверно. И это было так замечательно. – Тут в ее голосе зазвучали предостерегающие потки. – Не забывай, я уже не юная девушка, а вдова и имею право на некоторую свободу. Ты ни в коем случае не должна брать с меня пример, каким бы романтичным ни казался твой Ромео.
На этот раз покраснела Джессика.
– Он не мой Ромео. Но актер мистер Кент очень хороший, верно?
– Да. Я уверена, что ты с удовольствием посвятишь его в члены труппы, – поддразнила сестру Розалинда. – Ты узнаешь, так же ли восхитит тебя его поцелуй, как и талант. – Она подумала, какое чудесное светлое чувство появилось в диалоге сестры с новым актером. И вдруг, к полному своему удивлению, расплакалась.
Она закрыла лицо руками и тут же почувствовала, что Джессика ласково ее обнимает.
– Что-то не так, Роза? – озабоченно спросила сестра. – Эти слезы непохожи на слезы счастья.
Розалинда рыдала все сильнее. Она испытывала отчаянную потребность излить душу, а Джессика была ее самой близкой подругой. По ночам они часто разговаривали о самых сокровенных своих тайнах. Почему бы не доверить сестре и эту тайну?
– Стивен очень болен, – нерешительно сказала она. – Возможно… возможно, ему остается жить всего несколько месяцев.
– Боже милостивый! – Джессика крепче сжала сестру в своих объятиях. – О Роза, какая жалость! Поэтому-то он и тянул с предложением, хотя всем было видно, что он без ума от тебя? Роза кивнула.
– Он хотел уехать, так ничего и не сказав, но у него случился ужасный приступ боли, и я заставила его рассказать мне всю правду. Одно признание повлекло за собой и другие, и вот через четыре дня мы поженимся.
Сотрясаясь от рыданий, она повернулась к сестре. Джессика утешала ее, ласково гладя по спине, пока она не выплакалась. В присутствии Стивена Розалинда, разумеется, не могла бы дать волю слезам. С ним она должна вести себя спокойно и сдержанно.
Собравшись наконец с силами, она выпрямилась и достала носовой платок.
– Только, пожалуйста, ничего не говори папе и маме. Я не хочу расстраивать их раньше времени.
– Хорошо, – серьезно пообещала Джессика. – Но ты… в самом деле уверена, что хочешь стать его женой? Мне очень нравится Стивен, но у него не было права просить от тебя такой ужасной жертвы.
– Было право. – Розалинда положила руки на колени и сжала пальцы. Она понизила голос и заговорила, обращаясь не столько к сестре, сколько к самой себе: – Нет у меня более заветного желания, чем стать женой Стивена – на тот срок, который отведет нам судьба.
