Сентябрь 1917 г

«Что бы ни говорили про новый режим, как бы ни кри­тиковали его, одно очевидно — произволу «старого» в нем нет места». Так думалось, так говорилось до июльских дней⁶⁹. Июльские дни развязали руки нашим врагам, вра­гам революционного пролетариата. Посыпались обильные аресты на голову интернационалистов, большевиков. Снача­ла аресты эти еще носили «видимость» законности, классо­вая власть старалась сохранить декорум, сделать вид, будто все совершается на основании закона. Однако скоро оказа­лось, что юстиции одной недостаточно. Французская посло­вица говорит, что «аппетит приходит в процессе еды», и вер­шители судеб России, ее временные правители, метящие в диктаторы, следуя по стопам своих недавних самодержав­ных предшественников, нашли, что богиня правосудия — Фемида работает слишком лениво и что слишком много «неудобных» элементов «из левых» могут опять оказаться на свободе. Их необходимо взять, обезвредить.

В результате спешным порядком принимается закон 8 августа о внесудебном, или, точнее, административном аресте.

Кто утвердил этот закон? Чье одобрение он получил? Революционной демократии или правителей, метящих в диктаторы? Очевидно, тех, кому он «удобен». Если Фемида вздумает открыть двери темницы перед неугодным пред­ставителям классовой власти большевиком, к услугам ее имеется «мудрый» закон 8 августа. Неугодное лицо изыма­ется из обращения, оно прошло «под домашним арестом», оно обезврежено.

Уже три недели испытываю я на себе всю великую «мудрость» этого, с позволения сказать, закона. Судебная власть выпустила меня из тюрьмы под залог в 5 тысяч руб­лей 17 августа, но ночью 19 августа мудрый закон «изъял меня из обращения». Министры-социалисты, военный —

Савинков, внутренних дел — Авксентьев, скрепили приказ своей подписью. По толкованию этого мудрого закона лицо, подвергнутое «строжайшему домашнему аресту», лишается общения с товарищами, свиданий, переписки, даже прогу­лок, которыми пользуется каждый заключенный. День и ночь арестованный по закону 8 августа находится под бди­тельной охраной вооруженного милиционера... Если лицо, подвергнутое аресту, вздумает протестовать и требовать освобождения у судебной власти, ему отвечают с наивней­шим видом: «помилуйте, да это вовсе не наше ведомство! Судебные власти считают вас свободной до суда. Это все министерство военное и внутренних дел. О вашем аресте нам официально ничего неизвестно».

По евангельскому наставлению одно министерство не ведает, что творит другое.

Но от этих христианских добродетелей арестованному лицу ничуть не легче.

Остается одно: утешаться «мудростью» закона 8 авгу­ста, мудростью, от которой веет духом, казалось, навеки истребленного прошлого...

Произвол, административное насилие снова подымают голову. Но может ли демократия терпеть такое самоуправ­ство? В республиканской России законам, [подобно] 8 авгу­ста, не может, не должно быть места.

Рабочий класс должен поднять свой мощный голос не только против применения этого акта административного насилия, должен не только требовать освобождения аресто­ванных товарищей, но и повести немедленно самую реши­тельную кампанию за отмену этой попытки к восстанов­лению внесудебного произвола.

Закон 8 августа укрепляет власть наших противников, дает новое оружие борьбы с защитниками революционного Интернационала.

Закон 8 августа, состряпанный контрреволюцией, дол­жен быть отменен гласной, настойчивой волей революцион­ной демократии.

«Рабочий путь» № 4, 7 (20) сентября 1 9 1 7 г.