Вступление. Коммунизм возвращается. Маяковский

Коммунизм возвращается. Маяковский

Опубликовано в пн, 2006-10-30 00:36.

· Булавка Л. А.

· Образование, наука, культура

КОММУНИЗМ ВОЗВРАЩЕТСЯ. МАЯКОВСКИЙ

Людмила Булавка

«Слабосильные топчутся на месте и ждут,
пока событие пройдет, чтоб его отразить,
мощные забегают на столько вперед,
чтобы тащить понятое время».

Маяковский1

Вступление

Здесь не будет открытия очередной тайны из жизни поэта, тем более - поданной «в свете замочной скважины», как это принято сегодня. Автора интересует более трудная задача - попытаться разобраться хотя бы с тем явным, что, казалось бы, известно давно, но не так просто поддается постижению, особенно на исторических поворотах. В работе также нет «теории заговоров», согласно которой история сводится к абсолютному произволу той или иной персоны как некоего мистического демиурга, находящегося во власти психопатологических комплексов, а вот их разгадка как раз и есть универсальная методологическая «отмычка» ко всем скрытым движениям и тайным силам истории, в том числе большевистской. Так что Зигмунд Фрейд не мог и подозревать, что ему будет отведена роль главного теоретика по вопросам революции.

Соответственно этому подходу главными злодеями мировой истории являются, конечно же, «кровожадные» большевики во главе с Лениным, сумевшие втянуть «в развязанную» ими революцию целые народы - и все лишь по причине проблем их подсознательного. Разве популярные телепередачи Э. Радзинского, Ф. Разумовского, фильмы А. Сокурова и др. - не об этом? Но есть и более свежий пример - сценарий фильма под названием «Лери» (автор - Н. Беленицкая), посвященного Ларисе Рейснер и Федору Раскольникову и опубликованного в рубрике «Большое кино» в журнале «Синопсиs». Приведем в данном случае лишь один из его фрагментов:

«Любовная сцена между Ларисой и Раскольниковым. Они в каюте военного корабля, за окном (иллюминатором) - революция, кровь. Это явно добавляет адреналина... Раскольников - экзальтированный психопат. Вид крови его опьяняет. Лариса говорит о нем как о герое, но картинка показывает другое - от опасности он убегает, а бьет врага в спину. Раскольников захватывает царскую яхту «Межень», зверски убивая белых офицеров. Лариса с чисто женским упоением принимается мерить царские наряды. Больше всего ей нравится амазонка императрицы - в ней она и будет учить матросов скакать на лошадях. На окне кают-компании она выцарапывает свое имя, перечеркнув имя императрицы» 2.

Такой антиисторический подход (примитивность - это лишь одно из его следствий) совсем не случаен, ибо он наиболее всего адекватен «разорванному сознанию» экзистенциально растерянного индивида, живущего в стрессе от постоянных и стихийных «сюрпризов» криминальной действительности, от своего глубокого разрыва с историческим и культурным прошлым, от непреходящего страха перед будущим. Российский гражданин, независимо от уровня своего дохода, сегодня имеет только две жалкие ипостаси своего «общественного» бытия: продавец рабочей силы на полукриминальном рынке труда и покупатель товаров и услуг (чаще всего сомнительного качества и назначения).

Господство криминальной природы отечественного рынка в действительности проявляет объективное состояние его исторического распада (и здесь чем он сильнее, тем выше степень криминализации) в целом как социального института, которое возникло вследствие генетической изношенности самой идеи рынка. И вот этот разлагающийся институт (рынок) сегодня активно и тотально внедряется как некая универсальная субстанция общественного развития, втягивая в процесс распада все живое (искусство, мысль, строй человеческой души, культурную традицию). Так что тотальное господство криминального рынка, снимая вышеупомянутое ипостасное различие (между продавцом и покупателем), беспощадно обрекает современного человека и его жизнь на частный смысл, абсолютно ничего не значащий ни для общества, ни для государства, а зачастую - даже для него самого, который крайне редко выбивается за пределы сартровской формулы - «дом-метро-работа». Какой уж тут исторический взгляд, когда мировоззрение и идея жизни современного российского индивида определяется главным экзистенциальным принципом - «день прожил, и ладно». Высокий уровень алкоголизма, наркомании и психических заболеваний не только среди бедных, но и среди богатых - одно из подтверждений этого.

Чтобы иметь критический взгляд на историю, надо либо быть включенным в нее в качестве субъекта, либо быть человеком мира культуры, а это значит, в первую очередь, быть не просто носителем, но именно творцом такогообщественного (гуманистического) идеала, который был бы связан с идеей Человека как родового существа. Вне этого идеала этот частный индивид имманентно обречен на теологический подход в сфере идеального и вульгарный практицизм - в сфере материального. В любом случае и тот, и другой подход прочно держит этого частного индивида в плену отчуждения от действительности, вот почему его сознанию «по силам» лишь новоиспеченные мифологемы, которые сегодня устраивают всех: зрителя, бегущего от серьезных и сложных вопросов о себе и жизни; власть, для которой примитивный индивид («простой человек» - это было бы слишком гуманно с ее стороны), являющий собой симбиоз электоральной единицы и рыночного агента - лучший вариант гражданина; художника - для которого главное, чтобы его купили, и здесь чем эпатажнее - тем вернее.

Популярность этих новых мифов об истории и культуре (и не только советской) обнаружила далеко не безопасную общность между властью, отстаивающей с помощью государственного аппарата и общественных ресурсов свои частные интересы; «обществом» как совокупностью атомизированных частных индивидов, объективно отчужденных друг от друга, несмотря на объективную общность проблем и страхов, а также художником с его частным представлением о человеке. Опасность эта заключена в том, что все они, невзирая на свое принципиальное отличие друг от друга, объективно утверждают, хотя и с разных сторон, господство одного общественного принципа - частного и соответствующего ему - частного человека (составляющего суть такого феномена, как пошлость). Разница между ними всеми только в том, что власть утверждает императив частного человека в области материальных отношений; гражданин-мещанин - в культуре (формируя «этические» нормы частного человека, адекватные современному миру страха и насилия); художник-обыватель - в так называемом искусстве (эстетически обслуживая господствующий принцип частного).

И вот сегодня в эпоху вовсе не «царства свободы», а исторического «зазеркалья» (реверсивного или постмодернистского феодализма), знаменующего торжество тотальной пошлости, уже не поэт-футурист, а мещанин наносит пощечину общественному вкусу, причем за деньги самого же общества. Кто же оскорблен и оскорблен ли? Власть? Общество? Художник?.. Безмолвие. И вот в этой тишине как никогда слышатся шаги

«идущего через горы времени»

Маяковского,

«которого не видит никто».

Мещанин, как всегда, копошащийся в «себе», еще не слышит неумолимую поступь «Командора», который, не дождавшись нас в своем будущем, возвращается, чтобы из окаменевшей статуи напомнить об ином общественном отношении, имя которого - Маяковский. Возвращается, чтобы бросить свой третий (после дореволюционного и советского) вызов: обществу - как поэт, искусству - как большевик.