Соломоново решение

Теперь нужно было решать, что делать. Все присутствующие с интересом смотрели на Федора. А он сидел молча, глубоко задумавшись. Ожидание тянулось долго, хмурая физиономия князя, не обещала ничего хорошего, тревожить истинного Готлинга просто боялись. В комнату входили вои, что-то шептали своим вождям, но тишину старались соблюдать, как поплатились за привычку орать предыдущие старейшины, знали все. Ожидание затягивалось, но Федор все молчал, наконец, он встал и медленно произнес:

- Соберите тех, кто встанет во главе родов, после этих ублюдков.

- Да, собственно они уже все здесь, - ответил один из вождей, - вон ждут в соседнем зале. И широким жестом указал на дальнюю дверь, через которую, Федор вошел в совет, сегодня утром.

- Ну, тогда пошли, потолкуем, - бросил он, направляясь в ту сторону.

Зал не то чтобы был переполнен, но народу хватало. Кресел в зале не было, еще не привыкли к длинным речам, да и прохладно, каминов и печей тут тоже не было. Федор влез на соответствующее возвышение, на которое вела лестница из трех ступенек, вздохнул и начал речугу.

- Уважаемые вои, начал он, - я не хочу войны, по этому, товары пойдут, как только гонец достигнет армии Воличевского воеводы. Но главнее о чем я хотел сказать не это. Главное, я могу снять проклятие с долины льдов.

После этих слов, тишина в зале стала физически ощутимой. Федор помолчал и продолжил:

- Прежние старейшины были против, они хорошо устроились и так. Что скажете вы люди, как велите, так и будет.

Зал зашумел срезу, словно кто-то резко включил громкость. Толпа зашевелилась, к месту на котором стоял магик, начали протискиваться люди. Поняв, что наступило время дебатов, Федор сошел с трибуны.

К помосту подошли сразу четверо, но взобрался на помост только один, самый уважаемый, спора не было, его просто пропустили сразу. Он поднялся на трибуну и начал говорить:

- Люди, магик предлагает нам начать жить как наши далекие предки. Жить без постоянного холода, иметь здоровых детей, он предлагает нам условия, когда начнут действовать защитные магические силы, он предлагает совсем изменить нашу жизнь. Это путь для сохранения нашего народа, или для его гибели. Еще неизвестно, как это будет, и что захочет за это магик, но давайте так, пусть поднимут руки те, кто считает, что проклятие надо снять!

Лес рук, поднялся в зале.

- Кто против, - тишина. Федор был просто ошарашен происходящим, демократическое решение, блин. Тем не менее, когда оратор сошел вниз, он вновь поднялся на трибуну и заговорил:

- Я рад. Что вы приняли такое решение, но не все так просто, раньше из долины вытекала река, я пришел сюда по ее сухому руслу. По этому пути, ринется грязный поток, перенасыщенный разлагающимися трупами, и древним злом, которые остались еще со времен Ареийских войн, все это выльется в береговые болота, и обрушится на стоящие рядом селения. Сама долина, на какое-то время станет озером, вам нужно будет уйти из нее, на время но уйти. Затем долину придется чистить от остатков зла, которые и ныне лежат во льду. Но я думаю, народ долины справится, это ваша земля и, ни кто не смеет ее у вас отобрать.

Присутствующие в зале одобрительно зашумели.

- Теперь еще одно, народ долины, станет великим, если будет думать не только о себе, но и о других, – продолжил речь Федор, - мы пошлем гонцов во все селения, по руслу реки, и предупредим людей. Кроме того, нужно выслать делегацию к хозяину болот, он тоже должен быть в курсе, а вот тогда колдовать. Населению же долины, нужно выйти из нее, до того момента, пока будут достигнуты все договоренности. Да, и подчините старую дрогу, это будет гораздо легче, пока воды нет, у меня все.

* * *

В путь тронулись перед рассветом следующего дня, как утверждал Сигурд, до полудня они должны были быть уже в крепости. Кроме того, нужно до восхода проскочить гладкое поле, иначе собаки не выдержат.

Еще затемно, его закутали в меха, дали меховой намордник, с прорезями для глаз, и усадили на легкие бамбуковые сани, на металлических полозьях. Позади встал местный каюр, с тонкой тростниковой палкой, так по родному, напоминающей удочку. В назначенный час, каюры вскрикнули, и караван из трех десятков упряжек выскочил из города, и устремился в темноту.

Солнце еще не взошло, но вот-вот должно было показаться, а пока, над долиной висела серая мгла. Только теперь Федор и мог рассмотреть эту самую долину, из-за которой было столько разговоров. Огромное ледяное поле, состоящее из ровного, словно полированного льда, простиралось на многие километры в стороны и вперед. Казалось, что видна округлость планеты, еще чуть, чуть и.... Но, на самом горизонте, вставали, словно стены серые исполины гор, которые окружали широкий ледяной простор, закрыв солнце от прямого взгляда тяжелыми и крутыми скальными уступами. Федор представил, как заблестит лед, когда солнце окажется в зените и ужаснулся. Правда, собачки неслись со скоростью километров сорок в час, но пока, обжигающий морозом ветер бил в лицо, и он натянув намордник, закрыл глаза и, приготовился ждать.

Первые лучи солнца, отразившись от зеркальной поверхности, нанесли по путникам, просто физически ощутимый удар. Федор почувствовал его силу, даже через закрытые веки, а каково было животным, и управляющими ими людям. Но местные только весело покрикивали на собачек, которые вовсе не сбавили ход. Федор понял, что опасность, они миновали благополучно, и путешествие обещает быть коротким.

Так оно и случилось, около полудня сани замедлили свой бег, и остановились вовсе. Федор открыл глаза, и впервые посмотрел на границу долины, не скованным квадзияровой рубахой, взглядом.

Казалось, что долина накрыта огромным идеально прозрачным куполом, только вот здесь, на краю, на высоту примерно в два человеческих роста, купол имел серебристый, металлический цвет, этакую, теплоизолирующую завесу, в самой горячей точке. Тут же, прямо на льдине, стояло насколько небольших деревянных строений, предназначенных для отдыха каюров, как про себя Федор продолжал называть возчиков, и собак. Из труб шел дымок, поскольку здесь, на краю долины, проблем с топливом не было.

Пытаясь осознать величие сотворенного древними магами, Федор представил, что в долине просто лежит огромная ледяная глыба, заизолированная теплонепроницаемым куполом. Холодильник блин, натуральный холодильник.

Каюры стали распрягать усталых собак, а поднявшиеся с саней люди, загребая широкими меховыми полами снег, подошли к краю ледяной глыбы. В некоторых местах, возле самого края завесы, были вбиты довольно высокие колья. На его глазах несколько воинов охраны ухватившись рукой за кол шагнули через завесу.

Федор решил, что, чтобы спустится на землю надо прыгать через завесу, и что вои проделывают это держась за этот дрын. Прыгать, так прыгать и прыгнул, десантура нам не привыкать, пролетел не высоко, метров с полутора, но, приземлившись он почти по колено вляпался в какую-то сине-бурую гадость.

В крепости стояла жара, градусов двадцать пять, тридцать, а он в шубах, да еще моментальный переход, словно вышел из холодильника, да сердечко, для таких упражнений, должно быть не слабым. Федор подобрал полы шубы и огляделся. Пришлось напомнить самому себе, это не твой мир, спрашивай, дурак, а потом прыгай.

Завеса действительно была непроницаемой для тепла и света, действительно мутной, но, там где во льду были вбиты колья, с этой стороны, стояли деревянные площадки с лесенками, на одну из них, не спеша, выходил Ворон. Как только он преодолел мутный полог завесы, к нему поспешили люди, которые помогли снять шубу и накинули на голову легкую влажную полотняную повязку, для защиты от солнца.

Сине бурая гадость, в которой стоял Федор, простиралась метров на пять, от купола, и площадка была сделана над ней. Не высокие, мясистые, непонятного происхождения, стебли, с крошечными волосками и округлыми шляпкам сверху, покрывали все пространство занимаемое грязью. Причем столбы, которые держали площадку в этой гадости, были каменными, а сам помост деревянным. Прикинув, что эта фигня, может разъедать дерево, Федор поспешил из нее выбраться, еще раз про себя выругался и пошел к площадке, понимая, что таким образом, по глупости, просто мог скончаться, от сердечного приступа при резкой смене температур, или утонуть в каком либо едком дерьме, будь здесь поглубже.

Держа в руках шубу, измазанный по колено в этой гадости он подошел к улыбающемуся Ворону.

- Слушай батор, и во что это я так влип,- задал он вопрос, который его, на самом деле, вообще не волновал, но он старался отвлечь мага посторенним разговором.

- Существует мнение уважаемый, - задумчиво и не спеша начал тот, - что влип ты в первооснову магии этого мира.

- В смысле в дерьмо, - наивно поинтересовался Федор.

- Некоторые ученые Стеоны, которые не маги, считают, что в принципе, причиной самого существования силы, или если угодно магии, является крошечная спора некоего гриба, разновидность плесени, - начал объяснять стоящий рядом магистр.

- Сам по себе гриб мал и почти не съедобен, но он распространяет вокруг себя ареал силы. Корневища гриба пронзают весь континент, и те разноцветные каналы силы, которые ты можешь видеть, являются продолжением его корневой системы. Особенно много плесени в горных районах и по берегам рек, грибок не любит света, зато с удовольствием заполняет пустоты в камне, главное, чтобы были сырость доступ воздуха и гниль, исключение составляют места скопления силы, вот как здесь. Я не знаю есть ли «синяя плесень» на других континентах, но видимо есть, люди есть везде, а она их верный и надежный спутник. А вот в море, плесени нет, по этому там нет и магии, боится этот грибок соленой воды. - Начал пояснять стоящий рядом магистр.

- Стало быть, вся ваша магия, есть защитное свойство некоего глюцинагенчика, великолепно!

- Нет, все совсем не так, - встал на защиту ученых Ворон. Если тебе угодно, то грибок является порождением данного мира, не он породил этот мир, - этот мир породил его. Искоренить его уже не однажды пытались, но попробуй искорени спорное растение, одна спора, и через год колония. В общем, это бесполезно. Отсюда многое происходит не так как мы бы хотели. Например, многие технические изобретения, кстати доставшиеся от твоих предков тоже, действуют только далеко в море, по сему развитие этого мира тормозится, и уже много веков, остается примерно на одном уровне. В смысле технического развития.

- Ишь как заговорил, где только выучился, ну а духовное?

- Ну, это ты должен знать не хуже меня, человек везде человек. Наше несовершенство наша беда, и наше спасение.

- В смысле, рад бы в рай да грехи не пускают.

- И в этом тоже, если люди найдут абсолютный покой, который устроит всех, то человечество просто само погибнет, без посторонней помощи, вымрет и все. Доколе существует жажда наживы, зависть, ревность, пытливость ума и любопытство, люди неистребимы.

- Половина перечисленного тобой есть зло, - так учили меня, - задумчиво сказал Федор.

- А собственно кто разделил, что есть добро, а что есть зло, - лукаво глядя на Федора, ответил маг, ты сам так учил.

Стоящая рядом Нея, слушая их, просто корчилась от хохота, а Федор, который уже изрядно вспотел, начал злиться.

- Вот сдохну от жары здесь и сейчас, а вы будете дальше рассуждать о добре и зле, - отрезал он, опуская шубу на землю. К нему тут же подбежали служители, которые во время их разговора стояли в сторонке, и начали помогать раздеваться.

- Должен же ты, хоть во что ни будь вляпаться, ты же иначе дня прожить не можешь, либо в героях, либо вон, по колено в этом, ну в первооснове, - резюмировал произошедшее, уже давно знающий Федора Ворон. К великому восторгу Неи.

* * *

Этот город Федор уже видел, но теперь, он смотрелся иначе. Шумной разномастной толпы купцов больше не было. Большинство лавок стояли закрытыми, рыночная площадь не была пустой, но, и не заполненной. Бойкий торг шел только в продовольственных рядах. Все остальные были вообще закрыты, кроме оружейного, тут стояла толпа, сдерживаемая только десятком ледяных стражей, и цены были, закачаешься. Город готовился к осаде.

Некоторые купцы и прохожие, явно узнававшие военных вождей, только хмурились и молча проходили мимо, происходящее явно не вызывало у горожан энтузиазма, который обычно предшествует дурацким войнам, развязываемым без всякого повода. То, что ни к осаде ни к войне, несмотря на неприступные стены, город не готов, понимали даже малые дети.

Федор и его спутники, желали оставаться инкогнито, поэтому были одеты как средней руки купцы. Даже Ворон, не одел свою любимую синюю хламиду мага, в которой и таскался по береговым болотам и, с тем же невозмутимым видом, восседал в гостевой полати Воличевского воеводы. Внимание привлекали только военные вожди, их многие знали в лицо, а вооружены в городе были почти все. Кроме того, охрана из двух десятков воев, пришлась как нельзя кстати.

Пройдя через крепость, путники вышли к воротам, возле которых в прошлый раз оставили лошадей. Коняшки находились в отличном состоянии, только малость застоялись. Воеводам и воям тоже подали коней.

Походный шатер и прочее, что было на вьючных лошадях Ворона и Неи решили взять с собой, поскольку на путь через ущелье должно было уйти чуть меньше суток. Ночевать решили в пути, поскольку время не терпело, вопрос нужно было решать срочно.

Через раскрытые, пока настежь, ворота шел поток людей. В настоящее время купцов уже пускали, и первые ласточки, уже добрались до города, но слухи которые они принесли, мало кого обрадовали. Больше народа двигалось в другую сторону, через ущелье, пока пускают, прочь от войны, - беженцы. Оказавшись за воротами, они уже не сильно спешили, надеясь на то, что если по ущелью двинется войско, то они успеют укрыться в многочисленных боковых ответвлениях или просто в скалах.

Спешащие путники мало кого удивили, даже у такой большой группы могли быть свои дела, за пределами ущелья. А вожди надели шлемы, закрывающие часть лица, добросовестно изображая охранников. Брать на себя руководство отчаявшимися людьми никто из них не желал, так что, последний форпост оборины, проехали не проронив ни слова.

Ущелье, которое раньше было дном реки, представляло собой живописное зрелище. Уже сотни лет оно служило проторенной дорогой в Дест, по которой доставлялись скоропортящиеся товары и срочные секретные депеши. Уже давно, с торенного пути были убраны лишние камни и засыпаны ямы. А проточенный водой пористый камень представлял собой идеальную поверхность для движения людей лошадей и повозок.

Гладкие стены, выше человеческого роста словно обработанные наждачной бумагой, внизу носили следы пребывания человека, причем, чем дальше от города, тем больше. Огромное количество костровых следов, обозначенных на века остающейся копотью. И что больше всего поразило Федора, надписи, вырезанные в мягком пористом камне. Господи, как похожи наши миры, нет не миры, люди одинаковы везде. Вот, знакомое и родное, Дарт и Порда были тут, Киса и Ося..., ну и так далее, даже мат, выведенный копотью.

Да ни чем они от нас с Антошкой не отличаются, думал Федор. Вон болван признался в любви какой-то Ларитте, на века в камне вырезал. Хорошо хоть лестницу не доволок, чтоб повыше, теперь наверное это все сточит вода, и слава богу.

О силе потока говорила старая дорога, она была высечена в камне, на высоте примерно шести метров, или выше, что говорило о приличной глубине реки. Достаточно широкая, чтобы разъехаться двум всадникам, но не для проезда купеческих фургонов. Если река будет спокойной, то наладят судоходство, - думал, глядя на нее Федор,- а если нет!

* * *

К месту стоянки подошли затемно, тут, на приличной круглой каменной площадке, уже горело несколько костров, и ютилось пять, или шесть, купеческих фургонов. Федор со спутниками, просто заняли все оставшееся место. Достаточно быстро развели костры, и разбили низкие полукруглые меховые палатки.

Поскольку на площадке стало довольно тесно, сразу пришли знакомиться купцы, ради собственной безопасности, им надо было знать, кто стал их соседями. Они принесли пару мехов местного вина, в качестве дара. Федор превратил мех с водой в мех с местной рисовой водкой, которую пробовал еще в Стеоне, дабы не выдать себя коньяком, сделал ответный дар. На полсотни человек этого было маловато, так что пришлось еще пару раз прибегать к магии.

Таким ходом отношения наладили быстро, над лагерем повисло не то, что бы всеобщее веселье, но благодушие. Не смотря на это, Федор заставил военных вождей выставить посты, и назначить караулы. И потекли вольные разговоры. На таких встречах всегда происходит обмен новостями и слухами. Общество, в котором нет средств массовой информации, тем не менее, имеет пути ее передачи, одним из таких путей и является торговый люд.

Прежде всего, Федор узнал, что получивший его письмо воевода, открыл дорогу караванам, и торговля с долиной наладилась. Правда теперь, приходится платить дань осаждающей армии, но умеренно, воевода не лютует, и уплатившим, не только свободный проезд, но при желании, дают охрану и подмогу. Чувствовалась рука кого-то из друзей, на вопрос Федора, Ворон ответил, что скорее всего это Сунильда, которая взяла воеводу в ершовые рукавицы.

- Какие рукавицы, - не понял Федор.

- Ну, рыбка такая скользкая, ерш называется, вперед свободно, даже помогут, а назад, колючки во все стороны.

Федору, сравнение понравилось, вспомнил ежовые рукавицы, и только улыбнулся.

Следующей новостью, для него, стал состав войска. Оказывается к двум ротам, и личной дружине, с которыми вышел из Волича воевода, присоединилась охрана северной стены, в полном составе, под руководством двух девиц, с каралужскими мечами. Затем, когда они уже осадили долину, пришли еще две роты, не желающие оставаться в сторне от такого похода, да куча бандитских шаек, которым воевода объявил амнистию. Корче, у ворот ущелья собралась невиданная со времен Ареийских войн профессиональная армия. Ворон с улыбкой добавил, что все новопринятые разбойники, были распределены по вольным ротам, а сторонним новобранцам он не завидует, но этим еще повезло, и они это знают.

- В чем повезло? - спросил Федор, решив проверить свои мысли.

- Как в чем, они теперь в ротах, а из рот выдачи нет, накормлены, напоены, одеты, а прослужат год, станут вообще вольными шлемами, если доживут. Война на носу, к тебе прибыли Двенадцатиградские послы.

- Какие послы?

- Двенадцатиградские, ты же князь, вот твой народ прибыл к тебе за защитой, говорят часть городов осаждены, край разорен.

- Кем?

- Сейры, они решили прибрать к рукам, самые богатые земли Роолинка. Ну, а за ними стоит орден Арея, эти уже прислали послов, помочь желают, но в качестве условий, выдвигают такие, что лучше уж сейры.

- Ууу... б.... завыл Федор, и что опять без меня никуда, а Антоша?

- Никуда князь, назвался груздем — полезай в кузов, такова твоя доля, и такова будет твоя жизнь, сколько бы ты не прожил. Проживешь триста лет, будет триста, - умрешь завтра, знать такова судьба, а пока за дело князь, отдохни выпей вина, поспи, и за дело. Тебя ждут люди, они верят в тебя, ты уже стал легендой, - так будь хорошей легендой князь. Будь красивой легендой!

Глава 4

И будут приходить к ним люди,

Дабы идти рядом с ними.

И будут приходить народы

Дабы они вели их.

Князь

Утром, Федор убедился, что ночевали они не так далеко от входа в ущелье, как ему казалось. Первые лучи солнца осветили обточенные водой стены, и высветил яркую, с ровными, словно обрезанными краями полосу входа. Крайние башни, уже шесть веков защищавшие вход, стояли исполинскими стенами, делая вход прямоугольным. Верхнюю сторону прямоугольника составляла каменная арка моста. Деревянное покрытие уже давно погнило, но сама арка, стояла прочно, словно ожидая того момента, когда в ней снова возникнет нужда.

Строго между башнями стоял пост, офицер и два десятка вольных шлемов, в полном вооружении, плюс десяток легковооруженных лучников. Выходящие на эту сторону стены башен имели свежепробитые бойницы и там, видимо, тоже были вои. Вход и выход из ущелья зорко охранялся.

Когда колонна приблизилась к охране, вольные шлемы выстроились в ряд, под прикрытием тяжелых пехотных щитов и лучников. Из башни высыпало еще два десятка тяжело вооруженных мечников, и они быстро пополнили строй. Федор залюбовался действиями офицера его армии, не имеющего представления, о присутствии столь высокого начальства.

Он оглянулся. Лица военных вождей и ледяных воев были суровы и ни сулили ничего хорошего такой заставе. Прав был вояка, службу знал и жить хотел.

Князь поднял руку, и сопровождающие его вои остановились, прикрыв лицо шлемом Федор выехал вперед, и подъехали в плотную к строю щитов.

- Кто командир отряда, - начал он голосом, не терпящим возражений.

- А вы кто будете, - осторожно спросил, один из воев, шлем которого украшал большой белый султан, из каких-то перьев.

- Мы посольство из долины, сообщите по начальству, лучше всего Секачу или Ковалю, - ответил за Федора Ворон. Начальник поста, коротко отдал какую-то команду, и один из лучников помчался с донесением.

- Извините уважаемый, сказал командир, пройдется несколько минут подождать.

Минут через двадцать, к посту вальяжной походкой подошел Секачь, в сопровождении еще полусотни копейщиков. За это время строй не распался, все стояли в напряженном ожидании. Чтобы не накалять обстановку Федор отъехал к сопровождению, и спросил ворона:

- Чем тут у вас награждают офицеров?

- Оружием, титулами, деньгами, смотря каких и за что.

- Ну, вот начальника этого поста, за хорошую службу.

- Деньгами или оружием.

- Ребята, у кого есть хороший клинок, Готлингу в долг.

По строю прошел шумок, и Федору передали небольшой зачехленный клинок, чуть больше ножа, но меньше меча, этакий кортик. Федор извлек его из ножен. Такого он еще не видел, голубоватая ровной закалки явно каленое железо, хрупковат правда, но точится должен хорошо, ровно проточенный кровоток, и надпись вдоль клинка «Не обнажай зря». Федор аж выдохнул, ух:

- Сколько же такой стоит братцы?

- Расколдуешь долину, твой будет, - ответил кто-то сзади.

- Что за послы, - начал, довольно грубо, Секачь, подойдя к строю мечников сзади - мы не ведем переговоров.

Федор тронул коня, и подъехав к деревянной стене, из тяжелых окованных железом щитов, снял шлем. Глядя в упор на Неугоду, физиономию которого было трудно описать маслом, произнес, обращаясь скорей к солдатам, чем к неудачному переговорщику:

- Слышь, братцы, глянь, как меняет людей власть, сотником был Секачем звался, им и был, а теперь в звании вырос, а стал просто свиньей.

Солдаты в строю захмыкали, но не дружно заржали, они еще не врубились в суть происходящего, поняли только, что этот человек давненько знает тысяцкого. А Секачь вытянулся по стойке смирно, и заорал:

- Прости княже, я ж не знал.

- Ладно, - буркнул Федор, соскакивая с коня, - принимай посольство, да скажи остальным, что я приехал, сейчас буду. Кто командир заставы?

По короткой команде, что-то понявшие вои, раздались в стороны, и тоже вытянулись во фрунт, уже все знали про новые порядки введенные Готлингом. К Федору шагнул высокий худой человек, с плюмажем на шлеме, и приложив кулак правой руки к груди отрапортовал:

- Десятный Корист, княже.

Федор взял двумя руками зачехленный клинок, и протянув его десятному, сказал:

- Прими за отличную службу вой, порадовал ты меня, служи так и впредь. Я хоть буду знать, что в этом бардаке есть настоящие солдаты.

Десятный встал на одно колено и взял клинок, затем снова встал и сказал с улыбкой:

- Спасибо княже, век не забуду, не будет у тебя слуги вернее.

- Добре, - сказал Федор и обнял офицера. Затем развернулся, вскочил на коня, и....

- Ребята, баченок воды у вас есть? - сказал он, обращаясь к мечникам. Через минуту перед ним стояло два ведра.

- Когда сменяетесь? - обратился он к воям.

- Через три стражи, княже.

- Вот сменитесь, отпразднуете, а до тех пор ни, ни, с сотника спрошу ежели что, - сказал Федор, и в очередной раз, как говаривал Антоша, толкнул этот мир на тропу алкоголизма, совершив библейское чудо.

* * *

В шатре воеводы, Федора ждал пир. Имел место здоровенный круглый стол, как его сюда притащили не ясно, покрытый льняной серой тканью. Груда закусок, явно не походного назначения. И вся веселая компания в полном составе, Ворон с Неей, Воевода с сыном, Сунильда с дочерьми, близнецы с Салией, сестрички Кэр, они то откуда, Секачь с Опорой, для полного комплекта не хватает только Антошки. При этой мысли сердце просто защемило, к горлу подкатила злость. Невольно, пришла на ум фраза его первого комбата, прошедшего не одну войну и ставшего майором, старого кадрового вояки при ускоренном военном образовании:

- Всех отличников, собрать в Ленинской комнате, повесить, и написать за что, - господи, как хотелось, именно так и сделать, в прямом смысле. И он изрек:

- Чего расселись баторы, у князя дел, по самые не балуйся, а вы водку жрать!

- Нет княже, - остановил его отповедь воевода, - у нас так не принято, сначала пир, по поводу твоего освобождения. Вот по ходу и расскажешь, чего нам дальше делать. Послов примем, угостим людей, измаялись ждать, а без тебя пир начинать нельзя.

В шатре повисла зловещая тишина, а Федор вдруг понял, что они рады его возвращению, они ждут его, чтобы он разделил с ними радость. Они все сидели за накрытым столом, и чинно ждали главу, ждали его. Здесь за столом сидели друзья, люди которые доверились ему полностью, которые пришли его спасать, на глазах, вдруг, навернулись слезы, и он сказал:

- Простите друзья я всегда с вами, — и шагнул к столу.

* * *

Пир был знатным, единственное чего по привычке придерживался Федор, это своей традиции есть только те продукты, которые он мог на столе опознать. Например, жареное мясо и рыбу, хлеб, кашу и т.п. никаких соусов, и непонятных блюд. Зато пил все, десантная выучка.

Через пару часов, когда подвижники пришли в благодушное настроение, он стал излагать ближайшие планы.

- Значит так, баторы, украли меня у вас из под носа, стало быть, я теперь своей безопасностью сам озабочен буду. Ну, это дело второе. Сейчас главное долину эту … расколдовать. Завтра с посольством к болотному выезжаю, в посольстве: ледяные стражи, сколько их там, Сестрички Кэр с командой, Ворон и магистр. Остальным сидеть тут бдить и ждать. Да, уберите лагерь из русла реки, смоет, к той самой маме.

- Княже, а как с двенадцатиграцами? - встрял в его монолог Ворон.

- А они еще не здесь, а почему? Послать за ними.

Пришли послы, Федор ожидал увидеть эдакую боярскую делегацию, в высоких меховых шапках и широкополых, до земли, шитых золотом нарядах с разрезными рукавами. Но все оказалось совсем не так.

Перед нм стояли два десятка человек, одетых скорее так, как он представлял себе средневековых купцов, коими они вероятно и были. Единственное, что отличало их костюмы, от костюмов присутствующих рядом сподвижников, это достаточно узкие рукава камзолов и плотные матерчатые валики, нашитые на плечах груди и рукавах. Федор сразу понял, в чем дело, на такую куртку можно быстро одеть легкие латы, валики смягчат удар, нечто вроде привычной камуфляги, средневековый стиль милитари.

Все гости сидящие спиной к послу развернулись к нему лицом, что вызвало непродолжительную суматоху. Федору, правда не пришлось увидеть чужие затылки, поскольку он сидел в центре стола и напротив него, лавки были пусты.

Видимо старший из посольства, вышел на середину шатра, встав между П образно поставленных столов, поклонился Федору, явно плохо представляя как себя вести в данной ситуации сказал:

- Мы прибыли из Двенадцатиградия, княже, плохо у нас, прибыли по праву твоему на стол тебя звать.

В палатке повисла тишина.

Федор встал, и поскольку его немного пошатывало, от уже употребленного меда, опершись руками о стол, ответил:

- Простите меня уважаемые баторы, я с далекого пути, был в обстоятельствах, от меня не зависящих, по сему устал, да и выпил с устатку изрядно. Прошу вас перенести нашу с вами официальную встречу на завтра, ибо не могу сейчас, столь серьезных дел решать, сами видите. А до завтрашнего полудня, будьте моими гостями на этом пиру.

Присутствующие заулыбались, и Ворон тишком показал Федору поднятый вверх большой палец.

Как ни странно, но старший в посольстве облегченно улыбнулся и даже расслабился. Он приложил левую руку раскрытой ладонью к сердцу, в неком подобии римского салюта, и вежливо сказал:

- Благодарю за приглашение княже, мы принимаем его с превеликим удовольствием.

После этого пятясь спиной он вышел из шатра, и тут же вошел по новой, со всем посольством, и уже в качестве приглашенного гостя, а не официального Двенадцатиградского посла.

Теперь гостей усадили напротив Федора, и пир продолжился.

- Ну что, твое сиятельство, как себя чувствуешь в новом качестве? – обратился к Федору сидящий по правую руку магистр.

- В каком качестве, и причем тут сиятельство? – вопросом на вопрос ответил Федор.

- Ну, раньше тебя именовали больше бароном, чем князем, поскольку князь ты был по роду, а не по званию. Теперь послы, предлагая тебе Двенадцатиградский стол, объявили о том, что признают тебя полноправным князем. Так что, теперь ты больше не батор, а сиятельство.

- Ну, блин предки, чего-то новенького придумать не смогли, - буркнул Федор, - ладно зовите сиятельством.

- Если так дальше пойдет, глядишь, и государем звать будем.

- Нет, надо вас тормознуть, а то и до нимба дойдет. Знаешь что такое нимб, магистр?

- Ну, это сияние вокруг головы, присущее богам, и некоторым святым, - ответил старец. Святых так иногда их рисуют поклонники единого Уто.

- Это Сейры, что ли?

- И Сейры, только они скорее отстаивают свое понимание законов Уто, хороших законов, но трактуют они их, как бы это сказать…

- Через задницу, - перебил собеседника захмелевший Федор.

- Вот именно, иначе и не скажешь, позорят они нас, бараны безрогие, да истинных последователе Уто казнят - вступил в разговор двенадцатиградский посол, имени которого Федор еще не знал.

- А ты не из них ли будешь, - поинтересовался Федор, - кстати, а звать, величать тебя как, добрый человек. Иль по обычаю спрашивать нельзя?

- Отчего же нельзя, княже, - зовут меня Степан Рыло, - я из Парского служивого рода. Не купец, скорее охранный вой, и род наш уже сто лет поклоняется истинному Уто.

- Да прибедняется он, - не выдержал магистр, - служивыми родами, в двенадцатиградии называют местных дворян. А что, не купца же посылать князя на стол звать, вот его и прислали. Да и род Рыло, не такой бедный и захудалый, как он показать хочет, опять же тебе княже, хоть дальняя, седьмая вода на киселе, а родня.

- Вот оно как, ну давай тяпнем медку, за знакомство родичь, а то моего походного коньячку, ты чую, еще напробуешься, поперек горла встанет. А про нимб забудьте, если и увидишь что, так это просто рога срослись.

Дружный хохот окружающих, показал, что многие внимательно прислушивались к их разговору. А лукавая улыбка Степана Рыло, показала, что истинные поклонники Уто далеки от фанатизма.

Глава 5

Страшны будут враги их,

Но, будут они побеждать.

Ротан

Проезжая по лагерю, Федор не испытывал какого либо дискомфорта, последствия вчерашнего пиршества, были стерты обильной закуской и плотным завтраком. Единственное, что отправило его с утра на конную прогулку по лагерю, было желание размяться и посмотреть, как вообще ведут себя воины в средневековом лагере. Поскольку, он еще не примелькался в качестве начальника, вои не знали его в лицо, что позволяло беспрепятственно наблюдать. Еще несколько дней, и такой возможности у него не будет.

Солнце с утра еще не припекало, настроение было спокойно ленивым, о делах сегодняшних думать не хотелось вообще, и он думал, как узбек пел, о том, что видел.

Вот, явно палатки какой-то роты вольных шлемов, четко по линейке установленные однотипные шатры. Привычное, военное посторенние, где сразу ясно, где солдаты и кухня, а где офицеры и штаб. И люди смотри ты все при деле. Вон двое пехотинцев роют отхожую яму, старая явно переполнена. Вот часовой у штаба. И охранение на местах, посторонних не пускают, на плацу явно идет боевая учеба, группа солдат упражняется с мечами, судя по однотипности движений, выполняют боевой комплекс, характерный для данной роты. Это классные вояки, в бою не должны подвести. И судя по палаткам их не меньше полутора тысяч. Даже свободные от службы заняты, кто смазывает маслом кожаный доспех, кто варит на костре какую-то вонючую гадость, явно незаменимую в солдатском быту. Так кто это, спросить у Ворона, и взять командира на заметку.

А тут у нас кто, это что за сборище шалашей и землянок. А новобранцы, точнее крестьянская легкая пехота. Только где она, лагерь почти пуст, да и присутствующие мало похожи на солдат, глянь-ка, в этом лагере даже женщины есть, и не мало. Так с этим надо отправлять разбираться новоиспеченного воеводу Секача, ишь блин, распустил армию, приеду, объясню, чем должен столь уважаемый батор, заниматься во время похода. Так, а где же наши крестьяне и что там за пылюка? Ага вот они родные, строем ходить учатся, поехали посмотрим.

То, что увидал Федор, подъехав к импровизированному плацу, сначала вызвало на его лице улыбку старого ветерана, а потом, когда разобрался в ситуации, просто гнев.

На момент, когда он подъехал к плацу, обучающий новобранцев сержант выстроил их в одну шеренгу, и проходя вдоль строя, лихо лупцевал здоровых крестьянских парней по физиономиям.

- Каким таким интересным делом занят уважаемый батор, - поинтересовался Федор.

- Проезжай служивый, - грубо ответил сержант, - они добровольно поступили в нашу роту, стало быть теперь они собственность роты.

- А вы многоуважаемый, теперь рабовладелец, или тоже, просто дорвавшийся до власти, раб.

- Что ты сказал, озверел сержант, да я тебя сейчас с коня то спущу!

- Незачем, - ответил Федор, соскакивая на землю.

Он знал этот вариант солдат, в бою к ним не было вопросов, отличный служака, хороший товарищ. Пока дело не касалось власти, как только такой дорывался до минимальной власти, он превращался в дикого необузданного зверя. Доверять таким людям подразделения выше каптерки, неписанным уставом российской армии, строго запрещалось. Но с этим уродом, нужно было срочно что-то решать, иначе он изуродует сотню за месяц. Именно по этому, соскочив с коня, Федор встал перед нм, положив руку на меч.

- Если бы, не правила, введенные новым Готлингом, я бы поступил с тобой по законам чести, - сказал, с кривой усмешкой сержант. - Вали отсюда, конный воин,- с этими словами он развернулся, и сделал вид, что уходит.

- Знаешь, - задумчиво сказал Федор, не имеющий представления о местных казарменных законах, но, подозревая, что они мало отличаются от ему знакомых, - мои друзья с князем договорятся, так что там положено?

Вместо ответа, сержант, стоящий на тот момент спиной к Федору, нанес ему кулаком секущий удар сверху вниз, с разворотом, называемый в казачьем бое винт. Федор, получив такую подачу, сел на землю, и сделав кувырок назад вскочил на ноги. Встряхнув головой, в которой стоял монотонный звон, называемый у рукопашников колокола. Федор встал в стойку, изготовившись к бою. Нападение последовало незамедлительно. Классический сейкен джудан учи, затем маваси в колено с попыткой провести после него, жесткий круговой удар ногой в голову.

Но Федор имел изрядный опыт подобных баталий, поэтому сделал прогиб по направлению удара, и показал противнику популярный прием, красиво называемый в восточных боевых искусствах «Хвост дракона». Теперь пыль собирать пришлось сержанту. Они встали в стойки, изготовившись к серьезному бою. Но судьба дала им другой сюрприз, оказывается, военные патрули существовали и в этом мире. Четыре всадника окружили изготовившихся к схватке бойцов, и один из них замогильным голосом произнес:

- Сержант Асторн, что здесь происходит?

- Учу молодых батор лейтенант, - отрапортовал тот.

- А это кто?

- А проезжал тут рядом, решил вмешаться в воспитательный процесс, - отрапортовал сержант, хороший вояка, меня к земле приложил.

- Кто ты такой, и что делаешь на территории лагеря? – задал лейтенант, естественный в таком случае вопрос.

И тут Федор понял, в какой дурацкой ситуации он оказался, представься он по полной программе, кто ему поверит, а соврать, так он еще по настоящему и не сможет. Ситуация оказалась такой комичной, что он просто захохотал, захохотал так, что сел на землю. Но окружающие юмор ситуации поняли плохо.

- Доставить на гауптвахту до выяснения личности, - приказал офицер, - если он такой хороший боец, как ты говоришь, может оставим в роте.

Двое бойцов соскочив с лошадей, скрутили Федору руки, не хуже ментов, и не спеша повели его в направлении лагеря. Перемещаясь по поверхности планеты, с посторонней помощью, Федр просо икал от смеха.

* * *

Его втолкнули в полутемную землянку, в которой плотно висел перегарный дух. Упав на застилавший пол нетолстый слой соломы, Федор поднялся и огляделся.

В землянке сидел помимо него еще шесть человек. Мины присутствующих имели такой затрепанный вид, что сразу стало ясно, по какой причине эти люди здесь оказались.

- Ну что браты, - може похмелимся? – задал уже стандартный вопрос Федор.

- Слышь, Ата, похмели шутника а? – сказал, самый старший с виду, из компании. Дальнейшее, напоминало уголовную разборку, из плохого детективного сериала.

С пола встал здоровый бугай, с азиатским разрезом глаз, черным волосом и изувеченной физиономией. Федор ухмыльнулся и подумал, может, хватит изображать дурачка, авось пронесет. Но не пронесло, бугай протянул ручищу, такой здоровой лапы, Федор еще не встречал. Тем не менее, рефлекс десантника сработал на полную катушку, захват за большой палец, поворот наружу, удар коленом в пах, и с правой локтем в голову. Бугай хрюкнул, и снова сел на пол.

- Так, что, уважаемые, похмелиться подать, - уже ерничая, обратился к присутствующим Федор. Он уже понял, уголовщина здесь та же, что и дома, а дома он с ней дело имел, правда, с другой стороны.

Тогда с пола встал еще один мужичек, небольшого роста, с виду крепыш, правда одет он был не по военному. Светлая полотняная почти до колен, широкая сплошная рубаха, скорее туника, полосатые порты, заправленные в щегольские сапожки красной кожи.

Мужичек двинулся на Федора. Тот сообразил сразу, что его противник сведущ в боевых искусствах, слишком плавно он передвигался. Если местный мастер то надо попробовать, решил прапор.

Бой начался молниеносно, как и должно было происходить в подобной ситуации. Атака уход, контратака. Наткнувшись на защиту противника, Федор просто улетел к противоположной стене, движения были такой силы, словно против него выступал робот, нет не робот – свободный ястрег. Чтобы сохранить жизнь, Федору осталось только одно, князь призвал меч.

Он стоял в углу, держа в руках оружие, клинок которого отсвечивал темным вулканическим стеклом, явно демонстрируя, что темных здесь полно.

Вопреки ожиданиям, его противник не упал на колени, и не стал молить о пощаде, он криво улыбнулся и сказал:

- А вот тебя-то я и искал, как хорошо, даже долго возиться не пришлось, ведь это ты - ублюдок Маргоза!

- В каком смысле? - не понял Федор.

- Маргоз был эскадом, а ты его потомок, пришедший через ворота.

- Я действительно пришел, как мне сказали, через ворота, которые нашел Маргоз.

- Он их не нашел, он их открыл, создал. И бежал через них! Пока жива в вашем мире его кровь ворота закрыть нельзя, ну мы до вас попозже все равно доберемся. Ладно, хватит болтать.

После этих слов, этот неведомый противник преобразовался, мгновенно, без видимых переходов и временных интервалов, видимо это давалось большой практикой. Перед Федором был не тролькар и даже не горанлин, если бы не привычка к новостям этого мира, то его хватил бы ступор.

Если тролькары и горанлины, да даже гарпии имели хоть какое-то сходство с человеком, то в этом ничего человеческого не было вообще. Шестилапое существо, с плотным отливающим черным блеском панцирем и двумя клешнями, напоминало скорее бесхвостого скорпиона, которому вместо его грозного оружия прилепили защиту вроде рачьего хвоста. От классического рака тот отличался формой хитинового панциря, с острыми, рванными режущими краями, напоминавшего скорее крабий, и маленькой подвижной головой с острыми хитиновыми губами, на тонкой, покрытой защитными пластинами шее. Но рассматривать порождение чьей-то воспаленной фантазии времени у Федора не было, нужно было действовать, и он вступил в бой.

Начал он с того, что перехватил меч за противоположный конец, и представил, что вооружен тем оружием, которое в стиле Вин чун куэнь, называют малыми мечами, или городскими ножами. О радость, меч распался на две части, и Федор получил оружие, которым в данной ситуации было лучше всего пользоваться. Самую страшную ошибку, которую допустил его противник, Федор использовал на полную катушку. Этот импровизированный ракокраб, был слишком велик, для маленькой землянки, не то чтобы он совсем не мог двигаться, но его движения были ограниченны, как у человека который ведет бой в коридоре шириной в его плечи, ну может чуть шире, а преобразованный яст явно привык биться в чистом поле или во всяком случае без ограничения движений, этакий танк в переулке.

Использовать магию Федор просто не мог, искать потоки, не было времени, он шагнул вперед и атаковал левую клешню, прикрывая левым ножом корпус, от возможной атаки. Мечик не подвел, он разрезал хитин, покрывающий существо, словно острый нож свежую булку. Прижимная часть клешни упала на пол, брызнула кровь а само существо тоненько завизжало. Памятуя, что имеет дело с ястом предателем и наемным убийцей, Федор не ведал ни жалости ни пощады. Он продолжил атаку подрубая ноги существа по левой стороне его тела, отчего противник стал заваливаться на бок, явно стараясь придавить Двенадцатиградского князя к стене, или разрезать острой кромкой панциря.

Предвидя подобную перспективу Федор подался назад и получил краем павой клешни в плече. Острые хитиновые пластины, с рваной кромкой, были предназначены для того, чтобы вырывать из противника мясо кусками, или в крайнем случае наносить обширные ранения. Счет почти сровнялся, но в горячке боя Федор так не считал, он резко повторил атаку направо, теперь уже двумя ножами, полностью отсек правую клешню и переднюю ногу чудовища. Ястрег взвыл, вытянул для сохранения равновесия свой раковый хвост, пробив при этом крышу землянки насквозь. Строители данного сооружения на проведение такого рода поединков явно не рассчитывали. Крыша рухнула, придавив корпус закованного в хитин монстра к земле, оставшиеся четыре ноги просто не выдержали нагрузки. На стоящего у стены Федора просто посыпался песок.

- Последний приказал сказать, чтобы ты пришел к нему сам, ослушаешься лучше тебе не рождаться, - прохрипело чудовище.

- Совет принят, вот закончу дела и приду в гости, - прорычал Федор, и воткнул один из ножей в ту часть панциря, где по его расчетам, должно было быть сердце чудовища. А другим рубанул, по покрытой панцирем шее. Он не ошибся, монстр дернулся и затих.

Федор выдохнул, и вдруг понял, что это еще не все. Тонкая струйка песка, словно вода, заполняла пространство в котором он оказался, еще минут двадцать, и он будет похоронен заживо, как это уже произошло со всеми присутствовавшими в землянке сидельцами.

Найдя рядом зеленый поток силы, он перекрыл падение песка создав над собой метровый козырек, и превратив оставшуюся силу в бульдозерный щит подходящего размера, просто сдвинул пласт земли метра на три, освобождая свое тело из неожиданной ловушки.

Песок и земля хлынули со всех сторон, но он уже высочил в середину ямы, и начал выбираться на поверхность. На самом краю ямы, его остановило упершееся в грудь копье.

Здоровенный стражник, уперев в грудь Федора острие копья, молча разглядывал его, словно профессор зоологии нового, не известного науке жука. Затем он так же молча кивнул, приглашая пленника вылезать на верх.

Федор понимал этого солдата, он начальник караула, и должен отвечать за все. Но, понимал и другое, у него лично, времени нет - нет совсем. Связав два потока, он ограничил движения стражника, оставив ему только возможность дышать, поднялся наверх, и скомандовал двум оставшимся:

- Дежурного офицера, бегом!

- Ты кто такой, - начал было один из них, поднимая копье, с широким лезвием, напоминающее скорее алебарду, с подобными ходили охранники в Стеоне.

Федор призвал меч, и одним движением перерубил древко, возле самых рук солдата. Затем тихо, не повышая голоса, произнес:

- Еще вопрос, и я увижу ваши головы, на концах ваших собственных пик.

И солдаты рванули бегом. Федор стоял и ждал, ждал дежурного офицера, и тот появился, достаточно быстро.

Увидав худую физиономию дежурного офицера, Федор хмыкнул, везение везением, но эта закономерность ни к чему хорошему не приведет. К нему широким шагом шел Корист имеющий теперь на плечах погоны обшитые каемкой, сотник Корист.

* * *

Короче, через пятнадцать минут Федор был возле своей палатки, и отдавал приказы.

- Сотника Користа ко мне, пусть сначала сдаст дежурство, и передаст другому офицеру подразделение, он у меня будет другим командовать, в составе роты. Сержанта Асторна сюда, без объяснений, - этого бегом!

Теперь Федор развернулся к своим соратникам, которые уже набились в его палатку:

- Последний не сидит сложа руки, он прислал ко мне наемного убийцу. Или человека, нет, свободного ястрега, который должен был меня, то ли убить то ли похитить. Кстати, Ворон, что это за вид ястов, который становится этаким раком, тьфу ты, не в том смысле, - выругался он, увидав ужас на лице сподвижника.

- Чего уставился, как бык на мясника?

- Ты убил не ястрега, ты убил ротану.

Кого?

Прямого потомка какого то бога, правнука, или внучатого племянника, суть не важна. Главное, теперь у тебя прибавилось могущественных врагов, возможно в сотню раз, если об этом узнают сторонники того бога, потомка которого ты убил.

- То есть я грохнул родственник Последнего, а стало быть и своего? То есть я и сам этот самый Ротана?

- Выходит так.

- Ну и безымянный с ним, мы и друзьями никогда не были. А я найду его, убью, это точно, так что вопрос закрыт. А вообще у нас ротанами называли бычков, такую маленькую головастую рыбку. Если пожарить вкусно, но одной не наешься. Где этот Армсторнг, тьфу ты Асторн?

- Ждет у палатки, отрапортовал один из ледяных стражей, несший караул, в качестве личного телохранителя.

- Так давайте его сюда.

Два ледяных стража ввели сержанта, со связанными руками и поставили на колени пред Федором. Федор и так, после всего произошедшего был зол как черт, а увидев подобное, вообще вышел из себя. К счастью он относился к тому разряду людей, которые в таких случаях не переходят на крик, а наоборот, у них наступает состояние ледяного спокойствия.

- Я приказывал арестовать сержанта, или передать ему мой приказ? - ледяным тоном спросил он у опешивших подчиненных. – Кто тут занимается самодеятельностью? Развязать и выйти.

Приказ был исполнен в считанные секунды, поскольку, стражам даже не пришлось доставать клинки. Кроме ледяных, чувствуя настроение Федора, из шатра вылетели все остальные.

Сержант встал с колен, заложил руки за спину, сцепив кисти, и уставился на Федора. При этом его физиономия имела такое выражение, словно он был готов к тому, что его четвертуют здесь и сейчас.

- Извините, сержант, за чрезмерное усердие этих ребят, они здесь недавно и еще не знают моих законов, – начал Федор, - считайте, что с князем я договорился, вам ничего плохого не грозит, за исключением…. Ладно об этом позже. При этих словах у сержанта вырвался нервный смешок.

- Присядьте сержант, - и Федор указал на стоящую в палатке походную табуретку – вино будете?

- Спасибо, ваша светлость, - ответил тот, и присел на табурет, положив руки на колени, словно провинившийся ученик младших классов. В палатке повисло молчание, которое Федор использовал для выполнения некоторых своих дел. Он подписал несколько бумаг, скинул изорванную рубаху, и заменил ее новой. Затем налил два кубка вина и подошел к сержанту.

- Сержант Асторн, сказал он, - давайте выпьем за ваше новое назначение.

- Какое назначение?

В этот момент, в палатку вошел один из телохранителей и сообщил:

- Ваше сиятельство прибыл сотник Корист.

- Зови.

В палатку вошел сотник, приклонил голову и приложил правую руку к груди, отдавая салют. Все-таки был тут больной на голову предок, все военные в Соромее отдавали салют по римскому образцу.

- Входите сотник, - сказал Федор, – у мня к вам и к сержанту конкретное предложение. Кстати вы знакомы?

Оба воина хмыкнули, и положительно махнули головами, - знакомы мол.

- Так, - продолжил Федор, - психологической несовместимости в боевой ситуации нет?

- Чего? – не поняли кадровые вояки.

И в этот момент до Федора дошло, что проблем, которые существовали в его время, в его мире, здесь просто нет. Нет и все.

- Так проехали, теперь другое. Сержант, мне охарактеризовали вас как опытного командира, более того, командира достойного перевода в офицерский состав, с этого дня вы десятный в моей личной дружине. Возражения жалобы просьбы есть? Нет, замечательно.

Произнося эту тираду на одном дыхании, Федор прекрасно знал, что в данном случае имело место некая языковая тавтология. Сержант считался чином рядового состава, несмотря на то, что в отделении порой бывало и два десятка бойцов, а десятный считался офицером, и под его командой находилось не менее двух отделений. При этом сотник, уже командовал сотней, а под командованием лейтенанта находилось уже не менее трех сотен бойцов, или три сотника. В данном случае лейтенантом назывался майор, а капитан – был по его меркам в полковничьей должности.

- Я собираюсь создать в своей армии подразделение специального назначения – сказал Федор. – Как вы баторы относитесь к такому предложению? Командование подразделением я предполагаю, поручить вам сотник, а вашим замом будет сержант.

- Что значит специальное назначение? – задал серьезный вопрос сотник.

- Прежде всего, войсковая разведка, обеспечение безопасности некоторых персон, исполнение указаний – которые требуют специальной подготовки и так далее….

- Но это политика, батор?

- Какая к той самой маме политика, вы не гребанные политики, вы классные солдаты, и такие солдаты мне нужнее политиков – показал командный голос Федор.

- Мы согласны ваша светлость! – рявкнули оба воя.

- Итак, лейтенант – обратился он к стоящим офицерам, - принимаете командование, вечером, после второй стражи, я дам вам инструкции, что за подразделение мне необходимо, и какие задачи, ему предстоит решать. Кстати, инструктор по боевой подготовке стоит перед вами, и спаси тебя бог, десятный проводить обучение, так, как я сегодня наблюдал, впрочем ветераны сами тебя проучат, если что. До вечера, уважаемые, прием окончен, там Двенадцатиградские послы стоят.

* * *

Второй раз Двенадцатиградских послов предстояло принимать в княжеском шатре. Помня свою прошлую встречу, Федор решил проконсультироваться у Ворона по этикету. Вообще, он собирался поступить по принципу, чуду-юду победил и убег. То есть, за Двенадцатиградие вступиться, но править, спаси боже. Он относился к плохим солдатам, не мечтая стать генералом, и не желая нести тот груз ответственности, который положен такому человеку по чину. Считая, что ему с таким раздолбайским характером, хватало звания ротного за глаза. Но, надо было договориться с Вороном, как это удачно обставить. Попытка поговорить со своим советником, в очередной раз, привела к полному краху всех его надежд. Изложив Ворону свою точку зрения, он услышал ответ:

- Так ведь поздно, княже.

- В каком смысле поздно?

- Ну, — замялся советник, - по обычаю, не оскорбляя послов, ты можешь по настоящему отказаться только один раз, в первый. А теперь, ты должен отказаться во второй, а на третий принять шапку. Обратной дороги нет. Да и для всех уже ты, Двенадцатиградский князь.

- А раньше сказать было нельзя?

- А у вас, что не так?

- Да кое-где так, - вздохнул Федор, вспомнив описанные еще Гоголем, обычаи Запорожской сечи.

Так что, послов предстояло принимать. В шатре, на скорую руку, соорудили княжеское кресло, поставив сундук, к которому веревками примотали спинку и перила, а затем покрыли роскошным мехом, типа медвежьего. Седалище получилось неудобное, но с виду, роскошное. Когда Федор взгромоздился на этот венец местного дизайна, то всем организмом ощутил, что сундук имеет ручку сверху и садится на него с размаху, мягко говоря, не рекомендуется. Он хотел сообщить Ворону, как он использует эту ручку, когда послы уйдут. Но было поздно, Ворон сурово на него глянул, и кивнул на вход. Федор резко повернул голову, и увидел, что полог шатра развели в две стороны, и через него, уже начала входить Двенадцатиградская делегация. Он, как положено по местному этикету, встал на встречу, приветствуя дорогих гостей.

Они вошли по очереди, все два десятка, одетые, так же как и в прошлый раз, по деловому без особого шика, поклонились, и Степан Рыло заговорил:

- С зовом к тебе пришли княже, уповаем на силу твою, подмоги народ твой просит, прими княжение по праву своему.

- Вороги грады осадили, детей да баб режут, скоро сил стоять не будет, - заговорил еще один из пришедших.

- Сила войска нужна, помоги княже родичам своим, - сказал третий, и все низко, в пояс, поклонились.

- Досуг будет, с войском приду, - ответил стоящий на ногах, в знак уважения к гостям Федор. – Сейчас дел много, но ждать не стоит, со мной поедете, закончу с долиной и сразу к вам, а на счет шапки решим, когда грады освободим.

Такой мудреный ответ они придумали с Вороном, просидев почти час, ответ не обязывал князя бросать все и мчаться на выручку, да и послам стоило княжьими делами проникнуться. А сидящие в осаде вольные города тоже должны проникнуться уважением, и подумать о тех вольностях, о которых не будут заикаться, когда прейдет князь с войском.

Послы повторно низко поклонились и вышли. На этом высокий прием был закончен.

* * *

Теперь Федору предстояло создать при армии подразделение ниндзя. Точнее не ниндзя, а разведки или сотню спецопераций, как он не мудрствуя лукаво, назвал это подразделение.

Вначале он провел подробный инструктаж с будущими руководителями отряда. После трехчасовой беседы они с огромным уважением смотрели на князя, и лежащий перед ними список инструкторов и программу обучения. Когда вопросов не осталось, он приступил к самое формированию подразделения.

Прежде всего, он созвал командиров наемных рот. Совещание было долгим. Федор изложил командирам свое видение структуры армии. Ввел несколько новых званий, преобразовал роты в полки. Объяснил офицерам степень подчиненности, права и обязанности командиров, и попросил задавать самые сложные вопросы.

Разошлись только к утру, наемники, сначала возмутились, такой постановке вопроса. Но когда Федор объяснил, что наемная армия отныне будет существовать в Двенадцатиградии на постоянной основе, согласились. Правда, Федору пришлось, в свою очередь согласится, что по истечении контракта, большинство наемников вернется в Воличь, на старые квартиры. Но, как выяснилось, до истечения контракта было еще больше двух лет. Сунильда умудрилась подписать со всеми ротами контракт на максимальный срок три года, заплатив вперед, и изрядно опустошила его золотой запас. Тем не менее, такая постановка вопроса несказанно обрадовала новоиспеченного князя.

Теперь о формировании спецназа, Федор попросил командиров прислать к нему по паре опытных разведчиков а также охотников и следопытов, или бывших преступников, конокрады, воры, грабители, ему были нужны все, чье умение никогда не пригодится нормальному человеку, но может оказаться бесценным, для его людей. Условие одно, каждый из них, должен был послужить в роте не менее года.

- А то знаю я, эту публику, пальцы веером, сопли пузырями, а как доходит до серьезного дела в кусты, - под смех офицеров, резюмировал сказанное Федор. – Да и еще, если эти люди еще находятся под уголовным преследованием, я решу эти вопросы, после окончания контракта пусть эти вопросы их не беспокоят.

Ротные, теперь полковые, командиры обещали прислать таких людей, и к каждому приложить бумагу, почему выбрали именно его, и группу офицеров и инструкторов, по прилагаемому списку. А Федор подумал, что иностранного легиона, на манер Французского ему только и не хватает, для полного счастья.

Сидевшие в палатке в ходе всего совещания Корист и Асторн выглядели настолько обалдевшими, что Федор просто послал их спать. Утром предстояла дальняя дорога.

Проспал он, часов до десяти утра. К его подъему обещанные вои уже находились возле палатки, каждый со своими документами. Федор, четко осознавая, что ему заниматься этим некогда, и еще вчера перепоручил формирование подразделения его начальникам, сказав только одно, после обеда в путь. Пришло время решать задачи ледяной долины. А он уже второй день толокся в лагере, хоть ледяные не роптали, но Федор понимал, что долго это не продлится.

Людей с уголовным прошлым в ротах оказалось немало, по команде Користа, когда он вышел из палатки, в три ряда построилось сотни полторы бывалых вояк. В различной форме, экипировке, и просто по гражданке, возраст от пятнадцати до сорока, в общем, полное впечатление партизанского отряда. Но в глазах у всех светилась надежда, и страх, надежда на то, что после окончания компании, можно будет вернуться домой, не опасаясь преследования, за совершенные ранее преступления. Страх, что до этого окончания компании в таком подразделении можно и не дожить.

- Я собрал вас здесь, что бы сделать щедрое предложение, - начал Федор. – Солдаты, вы все нужны мне, точнее мне нужны ваши знания, умения и опыт. Вы пройдете специальное обучение, под руководством инструкторов, будет тяжело, выдержат не все, но кто надумает уйти добровольно, смогут вернуться в свои роты на прежние места. Кто не выдержит подготовки тоже. Те, кто пройдет этот двухнедельный ад, будут подчиняться только мне. Правда роскоши и безделья не обещаю, дел будет по горло. Но, те кто доживет до конца компании, будет просто отслужившим свое солдатом, какие бы грехи не висели на нем ранее. Ну, что есть желающие уйти сейчас.

Из строя вышло человек семь.

- Десятный Асторн сделайте им отметки в листах, пусть возвращаются в роты. Остальные налево, бегом марш!

Задуманное начало воплощаться в жизнь.

* * *

После обеда делегация в составе Федора, неизменных близнецов, обоих полов, а также ястрегов, которые теперь не покидали Федора не днем ни ночью, Ворона, Магистра, десятка ледяных воев и десятка спецушников, которых придирчиво отобрал Корист, выехала из лагеря, и отправилась вдоль высохшего русла к береговым болотам.

Впервые за последние три недели, у Федора появилось время подумать. Ни кто не лез с вопросами, никто не выражал свое отношение к происходящему, никто не пытался отдавать ему закамуфлированные команды, или давать тупые советы. Ворон и магистр, просто молча ехали рядом. А думать Федор устал, он просто ехал и любовался окружающим ландшафтом, раньше времени воспринимать красоты, Роолинка у него просто не было.

Короткий промежуток степного подхода к горной гряде миновали быстро и вступили в густой подлесок, а затем и густой широколиственный лес.

Здесь уже не было гор, и следы речного русла читались плохо, но все равно читались. Прямо по речному дну, была проложена дорога вымощенная скорее галькой, чем камнем. То есть дорога была, она представляла из себя вал, насыпанный из достаточно мелких камней. Впечатление было такое, словно по данной местности собрались провести асфальтовое шоссе, подготовили подушку, но оставили все так, просто, забыв положить асфальтовое покрытие. А на небольшом расстоянии от дороги, там где должны быть берега реки, стоял лес, лес, который боялся занять то, что принадлежало реке.

Вот великолепный песчаный плес, ныне бархан, выросший посреди лесной поляны, вместо холма. А вот яма, ну просто классический речной омут, тут должны водиться классные сомы. Берега реки были покрыты нарождающимся лесом, и четко, словно молодой лес боялся безудержного потока, который все-таки пронесется здесь, ограниченны стволами деревьев. Лес казался живым и разумным существом, Федор стеснялся спрашивать, а спутники молчали, так и ехали почти до вечера. Вечером прибыли на первую купецкую стоянку. Такая стоянка Федора несколько удивила.

Стоящие на месте, где должна была быть береговая излучина, каменные стены, высотой пару метров, подкаты для тяжелых телег, башенка для мага, в общем сложное оборонительное сооружение. Федор не стал спрашивать, от кого, была сооружена столь основательная защита. Он так устал за день и почти бессонную ночь, что сразу, как только был поставлен его шатер, завалился спать.

Утром, едва выйдя из шатра, Федор понял, что ночью был сильный дождь, и влага, просто, висела в воздухе по настоящее время. Многовековые наслоения речного ила, вокруг дороги, превратились в жидкую грязь, в которой не могли, просто не могли укорениться никакие деревья. Сразу стало ясно, почему такая странная дорога. После такого дождя идти по дороге не было никакой возможности, пришлось остановиться в лесу на сутки.

Вместо безделья, Федор, поскучав около часа, решил занять время по военному, и заняться дрессировкой новонабранного спецназа.

Построив десяток, который его сопровождал, он начал тренировку по рукопашному бою. Выбрал первого и предложил побиться в рукопашную, без оружия. Вояка попытался отказаться, но Федор настоял, заявив, что он должен знать, на что способны, его люди. Вой нехотя согласился.

То с чем он столкнулся, повергло князя в состояние шока. Он рассчитывал на размашистые удары, которые в своем детстве называл колхозными. И они присутствовали только не все так просто. Противник стал приближаться к нему пританцовывающей походкой, словно приплясывая, раскачиваясь из стороны в сторону при каждом шаге. В его технике явно проглядывались элементы ломания, присущие таким малоизвестным стилям русского боя, как Буза или Лют. Противник был явно мастером.

Схватка началась, так как всегда происходит в подобных случаях. Молниеносный обмен ударами, короткие блоки, напоминающие скорее ленивые движения рук, случайно оказавшиеся на пути удара. Несколько качающихся движений корпуса, и противники разлетелись в разные стороны, словно столкнувшиеся волчки. Остановились, оценивающе посмотрели друг на друга.

- Так с тобой все ясно, следующий – скомандовал Федор.

Следующий мог стать неплохим боксером, если поработать пару лет. Дальше, хуже. Имелся, один мастер рукопашки, и девять деревенских мужиков, имеющих исключительно опыт деревенских и кабачных драк. Даже такое положение радовало, становилось ясным одно, боевые искусства в этом мире были не только в Стеоне, и это радовало Федора.

Он за считанные минуты представил и понял, чего он хочет от этих вояк, какую подготовку они должны иметь, и как все это вставить в их тупые головы.

Теперь, можно было создавать спецподразделение, сильно не заботясь о подборе инструкторов, они есть главное толкнуть идею. И он, усадив воев в полукруг начал обстоятельно, как по писанному, объяснять цели и задачи создаваемого подразделения.

Среди привычных спецназовских задач не было только одной, соблюдение государственных интересов…., зато была другая, соблюдение интересов семьи Готлинг…

- Вы должны усвоить, что решение задачи силовым методом, это то, что называется война, - вещал Федор. - Но силу, можно прикладывать по-разному, то есть разными способам