Новелла шестая. Некто уличает метким словом злостное лицемерие монахов

Некто уличает метким словом злостное лицемерие монахов. Когда все одобрили добродетель маркизы и милый урок, данный еюфранцузскому королю, Емилия, сидевшая рядом с Фьямметтой, по желанию своейкоролевы, смело начала рассказ: - И я также не умолчу, как один почтенныймирянин уязвил скупого монаха словом столь же потешным, как и достойнымпохвалы. Жил недавно тому назад, милые девушки, в нашем городе некий минорит,инквизитор нечестивой ереси, который, хотя и старался, как все они делают,казаться святым и рьяным любителем христианской веры, в то же время был неменее хорошим исследователем людей с туго набитым кошельком, чем тех, ктострадал умалением веры. При этой его ревности он случайно попал на одногопорядочного человека, гораздо более богатого деньгами, чем умом, у которого,не по недостатку веры, а, говоря попросту, потому, вероятно, что он былвозбужден вином и избытком веселья, сорвалось однажды в своем кругу слово,будто у него такое хорошее вино, что от него отведал бы и Христос. Когда отом донесли инквизитору, он, узнав, что у него были большие поместья и тугойкошелек, cum gladiis et fustibus и с великим спехом начал против негострожайший иск, ожидая от него не умаления неверия в обвиняемом, анаполнения собственных рук флоринами, как-то и случилось. Вызвав его, онспросил, правда ли то, что о нем сказывают. Простак отвечал, что правда, исказал, как было дело. На это святейший инквизитор, особый почитатель св.Иоанна Златоуста, сказал: "Итак, ты сделал Христа пьяницей, любителем добрыхвин, точно он Чинчильоне или кто-нибудь из вашей братии, пьяниц изавсегдатаев таверн? А теперь ты ведешь смиренные речи, желая дать понять,что это дело пустое. Не таково оно, как тебе кажется: ты заслужил за этокостер, коли мы захотим поступить с тобой, как обязаны". Такие и многиедругие речи он вел с ним с угрожающим видом, как будто тот был сам Эпикур,отрицающий бессмертие души. В короткое время он так настращал его, чтопростак поручил неким посредникам умастить его руки знатным количеством мазисв. Иоанна Златоуста (сильно помогающей против заразного недуга любостяжанияклириков и особливо миноритов, которым не дозволено прикасаться к деньгам),дабы он поступил с ним по милосердию. Эту мазь, как вполне действительную,хотя Гален и не говорит о ней ни в одном из своих медицинских сочинений, онпустил в дело так и в таком обилии, что огонь, которым ему пригрозили,милостиво сменился знаком креста, а дабы флаг был красивее - точно кающемусяпредстояло идти в крестовый поход, - положили ему желтый крест на черномфоне. Кроме того, получив деньги, инквизитор задержал его на несколько днейпри себе, положив ему в виде эпитимии каждое утро быть у обедни в СантаКроче и представляться ему в обеденный час; в остальную часть дня емупредоставлено было делать, что угодно. Все это он исполнял прилежно, когдаоднажды утром услышал за обедней евангелие, из которого пелись следующиеслова: "Вам воздается сторицею, и вы унаследуете жизнь вечную". Точноудержав их в памяти и явившись, согласно приказанию, перед лицо инквизиторав час обеда, он застал его за столом. Инквизитор спросил его, был ли он уобедни этим утром. "Да, мессере", - поспешно ответил он. На это инквизиторсказал: "Не услышал ли ты при этом чего-нибудь, что вызвало в тебе сомнениеи о чем ты желаешь спросить?" - "Поистине, - отвечал простак, - ни в чем,что я слышал, я не сомневаюсь, напротив, все твердо почитаю истинным. Слышаля, правда, кое-что, что возбудило во мне и еще возбуждает сильное сожалениек вам и вашей братии, монахам, когда подумаю я о несчастном положении, вкотором вы обрететесь на том свете". Сказал тогда инквизитор: "Что это заслово, что побудило тебя к такому о нас сожалению?" Простак отвечал:"Мессере, то было слово евангелия, говорящее: "Воздается вам сторицею".Инквизитор сказал: "Воистину так, но почему же эти слова расстроили тебя?" -"Я объясню вам это, мессере, - отвечал простак, - с той поры, как я сталходить сюда, я видел, как каждый день подают отсюда множеству бедного людачан, а иногда и два большущих чана с похлебкой, которую отнимают у вас и убратии этого монастыря как лишнюю; потому, если на том свете за каждый чанвам воздается сторицею, у вас похлебки будет столько, что вам всем придетсяв ней захлебнуться". Хотя все другие, бывшие за столом у инквизитора,рассмеялись, инквизитор, почувствовав, что укол обращен против ихпохлебочного лицемерия, совсем смутился, и если бы не стыд за вчиненноепростаку дело, он вчинил бы ему другое за то, что потешной остротой онуколол и его и других тунеядцев. С досады он разрешил ему делать, чтозаблагорассудится, и больше к нему не являться.