Новелла девятая. Саладин под видом кцпца учествован мессером Торелло

Саладин под видом кцпца учествован мессером Торелло. Наступаеткрестовый поход; мессер Торелло дает своей жене срок для выхода замуж. Онвзят в плен и становится известным султану своим уменьем ходить за ловчимиптицами; тот, признав его и объявив ему, кто он, оказывает ему большиепочести. Мессер Торето заболел и в одну ночь перенесен при помощи волшебствав Павию; во время торжества, которое совершалось по поводу брака ею жены, онушан ею и возвращается с нею к себе домой. Уже Филомена положила конец своему рассказу, и все единодушновосхваляли великодушную благодарность Тита, когда король, предоставляяпоследнее слово Дионео, так начал говорить: - Прелестные дамы, Филомена,рассуждая о дружбе, несомненно, говорит правду и справедливо посетовала вконце своих речей на то, что ныне она столь мало ценится смертными. Если бымы были здесь с целью исправлять людские недостатки, либо хотя бы за тем,чтобы порицать их, я продолжил бы ее речи подробным рассуждением; но так какнаша цель иная, мне взбрело на ум показать вам в несколько длинном, бытьможет, но все же занимательном рассказе один из великодушных поступковСаладина, дабы, услышав содержание моей новеллы, если б по недостаткам нашиммы и не могли всецело приобрести чьей-либо дружбы, то по крайней мереощутили бы наслаждение оказать услугу в надежде, что когда бы то ни было заэто нам воспоследует награда. Итак, скажу, что, как утверждают иные, во времена императора ФридрихаПервого христиане устроили всеобщий поход для освобождения святой земли.Услышав о том несколько ранее, Саладин, мужественнейший государь и тогдасултан Вавилонии, вознамерился лично посмотреть на снаряжения к этому походухристианских властителей, чтобы лучше успеть приготовиться. Приведя впорядок все свои дела в Египте и делая вид, что собрался в паломничество, онотправился в путь переодетый купцом, взяв с собой только двух главных исамых умных придворных и трех служителей. Он уже проехал многие христианскиеобласти и путешествовал по Ломбардии, чтобы перебраться через горы, когда имслучилось, на пути между Миланом и Павией, уже вечером повстречать одногодворянина, по имени мессер Торелло д'Истрия, из Павии, который с своимислугами, собаками и соколами ехал в свое прекрасное поместье, находившеесяна Тессино, чтобы там пожить. Когда мессер Торелло увидел их, то понял, чтоони - знатные люди и чужестранцы, и пожелал учествовать их. Потому, когдаСаладин спросил у одного из его служителей, сколько еще осталось до Павии иуспеет ли он войти в нее, Торелло не дал ответить слуге, а ответил сам:"Господа, вы не успеете добраться до Павии во-время, чтобы вам можно быловступить в нее". - "В таком случае, - сказал Саладин, - будьте любезныуказать нам, так как мы чужестранцы, где бы нам лучше пристать". МессерТорелло ответил: "Это я сделаю охотно. Я только что хотел отправить одногоиз моих людей по соседству с Павией по кое-какому делу; я пошлю его с вами,и он отведет вас в такое место, где вы очень удобно пристанете на ночь".Приблизившись к самому сметливому из своих слуг, он наказал ему все, чтотому следовало сделать, и отправил его с ними, а сам, поспешив в своепоместье, велел приготовить, как мог лучше, прекрасный ужин и накрыть столыв своем саду; когда все было готово, он вышел к воротам поджидать гостей. Слуга, рассуждая с знатными людьми о всякой всячине, провел их разнымиокольными путями в поместье своего господина, так что они того не заметили.Лишь только мессер Торелло увидел их, как вышел им навстречу и сказал,смеясь: "Добро пожаловать, господа!" Саладин, будучи очень проницательным,понял, что рыцарь опасался, что они не примут приглашения, если он пригласитих при встрече, потому и привел их к себе в дом хитростью, дабы они не моглиотказать ему провесть с ним вечер; ответив на его приветствие, он сказал:"Мессере, если бы можно было сетовать на учтивых людей, мы посетовали бы навас, принудившего нас (не говоря о том, что вы замедлили наш путь), ничем незаслуживших вашего расположения, разве одним поклоном, принять столь высокоеодолжение, каково ваше". Рыцарь, умный и речистый, отвечал: "Господа,внимание, которое я оказываю вам, будет ничтожно в сравнении с тем, какое,судя по вашему виду, вам подобает, но, в самом деле, вне Павии вы не моглибы пристать ни в одном месте, которое было бы удобно; потому не посетуйте,если вы несколько свернули с пути, дабы у вас было немного менее неудобств". Пока он говорил, слуги подошли к ним и, когда те слезли с лошадей,приняли и поставили их, а мессер Торелло повел трех знатных мужей в комнаты,для них приготовленные, где приказал их разуть, подать им освежиться тонкимивинами и в приятной беседе продержал их до часа, когда можно было и ужинать.Саладин, его спутники и все слуги знали латинский язык, почему они все оченьхорошо понимали и их разумели, и каждому из них казалось, что рыцарь - самыйприятный, самый учтивый и красноречивый из всех, кого они до тех пор видели,а мессеру Торелло представлялось, с своей стороны, что то были болееименитые и важные люди, чем он предполагал ранее, почему он внутреннегоревал, что не может учествовать их в этот вечер большим пиром и обществом;он и задумал вознаградить их на следующее утро. Наставив одного из своихслуг относительно того, что он затеял сделать, он послал его к своей жене,женщине умнейшей и великодушной, в Павию, которая была совсем вблизи и гдени одни ворота не запирались; после того, проводив именитых людей в сад, онвежливо спросил их, кто они, на что Саладин ответил: "Мы кипрские купцы,прибыли из Кипра и по нашим делам отправляемся в Париж". Тогда мессерТорелло сказал: "Да будет угодно богу, чтобы наша страна производила такихже родовитых людей, каких, видно, Кипр производит купцов". Пока разговорпереходил от одного предмета к другому, наступило время ужина, почему онпригласил их пожаловать к столу, и, хотя ужин был не предусмотрен, ихугостили очень хорошо и в большом порядке. Не прошло много времени, какубрали со стола, а мессер Торелло, заметив их усталость, уложил их отдохнутв великолепные постели, да и сам вскоре за тем пошел спать. Слуга, посланный в Павию, исполнил поручение к жене, которая с женскимдухом, но по-царски распорядившись спешно позвать многих из друзей ислужителей мессера Торелло, велела приготовить все необходимое для большоготоржества, пригласить на пир, при свете факелов, многих именитейших граждан,собрать тканей, сукон и мехов и устроить полностью все, что муж приказал ейпередать. Когда наступил день и знатные люди поднялись, мессер Торелло селвместе с ними на коней, велел принести своих соколов и, поведя гостей кближнему броду, показал им, как те летают, когда же Саладин спросил, кто быотвел их в Павию, в лучшую гостиницу, мессер Торелло сказал: "Я отведу вас,потому что мне надо там быть". Те, поверив ему в том, были очень довольны ивместе с ним пустились в путь. Был уже третий час, когда они достигли города; предполагая, что онинаправляются в лучшую гостиницу, они прибыли вместе с мессером Торелло в егодом, где уже находилось для приема знатных людей до пятидесяти лучшихграждан, которые тотчас же очутились при их уздечках и стременах. Увидевэто, Саладин и его спутники слишком хорошо поняли, в чем дело, и сказали:"Мессер Торелло, это совсем не то, о чем мы вас просили; вы уже достаточносделали для нас в прошлую ночь и гораздо больше, чем мы того желали, потомубыло бы хорошо, если бы вы дозволили нам продолжать наш путь". На это мессерТорелло отвечал: "Господа, тем, что было сделано для вас вчера вечером, яобязан судьбе более, чем вам, ибо она застигла вас на пути в такой час, чтовам пришлось по необходимости войти в мои домишко; что же касается донынешнего утра, то им я буду обязан вам, а вместе со мною и все эти именитыелюди, что вас окружают; и если вам кажется вежливым отказаться пообедать сними, то вы можете это сделать, если хотите". Побежденные этими словами, Саладин и его спутники сошли с лошадей и,весело приветствованные именитыми людьми, были отведены в комнаты, роскошнодля них приготовленные; сняв свое дорожное убранство и несколькоосвежившись, они вступили в зал, где все было великолепно снаряжено. Когдаподали воду для рук, сели за стол, где их превосходно угостили, в величайшеми прекрасном порядке, множеством кушаний, так что, если бы приехал тудаимператор, невозможно было бы оказать ему большего почета. И хотя Саладин иего спутники были большими господами и привыкли видеть великое, тем не менеемного всему дивовались и почитали за величайшее, принимая во вниманиесостояние рыцаря, о котором знали, что он - простой гражданин, а не синьор. Когда кончился обед и убрали столы, беседа шла некоторое время о том ио другом; а так как жар стоял сильный, именитые павийские горожане пошли, поусмотрению Торелло, отдохнуть, а сам он, оставшись со своими тремя гостями,вошел вместе с ними в комнату и, дабы ничто дорогое в его доме не осталосьнепоказанным им, велел позвать туда свою достойную жену. Та, красивая ивысокого роста, украшенная богатыми одеждами, с двумя сынками по сторонам,казавшимися ангелами, подошла к ним и приветливо с ними поздоровалась.Увидев ее, они встали и, приняв ее почтительно, усадили между собою,обласкав ее красавцев сыновей. Когда она вступила с ними в приятную беседу,а мессер Торелло на некоторое время вышел, она приветливо спросила их,откуда они и куда едут, на что знатные люди ответили так же, как отвечали имессеру Торелло. Тогда дама с веселым видом сказала: "Ну, так я вижу, чтомоя женская предусмотрительность будет полезна, и потому я прошу вас, какособенной милости, не отказаться и не погнушаться маленьким подарком,который я велю вам сюда принести; но принимая во внимание, что женщины, помалому разумению своему, и приношения дают малые, я прошу вас принять его,более взирая на доброе намерение, чем на достоинство подарка". И, велевпринести каждому по две одежды, одну подбитую сукном, а другую мехом, нетакие, какие носят горожане или купцы, а синьоры, и три платья из тафты итонкое белье, сказала: "Примите это, я и мужа своего одела из тех жематерия, что и вас; что же касается до других вещей, то, принимая в расчет,что вы вдалеке от ваших жен и тот долгий путь, который сделан, и сколько егоеще осталось, зная также, что купцы привыкли к опрятности и холе, я полагаю,хотя все это и малоценно, но может вам пригодиться". Знатные люди изумились,ясно поняв, что, чествуя их, мессер Торелло не хотел упустить ни одноймелочи, и они усомнились, видя роскошь совсем не купеческих одежд, не узналили их; тем не менее один из них ответил его жене: "Мадонна, великие этодары, и нам было бы не так-то легко принять их, если бы к тому не принуждалинас ваши просьбы, на которые нельзя ответить отказом". Когда все этоустроилось и мессер Торелло вернулся, жена его, поручив их милости божией,простилась с ними и пошла снабдить их слуг такими вещами, какие им пристали. Мессеру Торелло удалось после многих просьб добиться от гостей, чтобыони провели у него весь этот день, потому, выспавшись, они облеклись в своиодежды и вместе с мессером Торелло поехали верхом несколько прогуляться погороду, а когда наступил час ужина, великолепно поужинали вместе с другимиименитыми гостями. Когда настало время, они пошли отдохнуть; поднявшись снаступлением дня, нашли вместо своих усталых коней три крупные и прекрасныепарадные лошади, а также свежих и сильных лошадей для своих слуг. Увидевэто, Саладин сказал, обратившись к своим спутникам: "Клянусь богом, небывало человека более совершенного, более учтивого и более внимательного,чем этот, и если короли христианские настолько же короли по себе, насколькоон - рыцарь, то султан Вавилонии не сможет отразить и одного, не только чтовсех тех, которые, мы видим, на него снаряжаются". Понимая, что отказу нетместа, они, поблагодарив очень вежливо, сели на коней. Мессер Торелло смногими спутниками проводил их за город довольно далеко, и хотя Саладинапечалила разлука с мессером Торелло, - так он успел полюбить его, - тем неменее, торопясь в путь, он попросил его вернуться. А тот, хотя ему труднобыло расставаться с ними, сказал: "Господа, я так и сделаю, коли вам угодно,но скажу вам следующее: я не знаю, кто вы, и не хочу знать о том больше, чемто вам желательно, но кто бы вы ни были, на этот раз вы не оставите меня вуверенности, чтобы вы были купцами. Да хранит вас бог!" Саладин, ужепростившийся со всеми спутниками мессера Торелло, отвечал ему: "Мессере, ещеможет случиться, что мы покажем вам свой товар и тем утвердим вас в вашейуверенности. С богом!" Так Саладин с спутниками и уехал с величайшим желанием, если только онбудет жив и не разорен в войне, которой ждал, оказать мессеру Торелло неменьше почести, чем тот оказал ему; и много он беседовал с спутниками о нем,его жене и всех его делах и поступках, еще более расхваливая все. После тогокак не без больших трудов он объехал весь Запад, сел на корабль и,вернувшись с своими спутниками в Александрию, вполне ознакомленный с делами,стал приготовляться к обороне. Мессер Торелло вернулся в Павию и долго размышлял, кто бы могли быть тетрое гостей, но никогда не добрался, даже приблизительно, до истины. Когданаступило время крестового похода и со всех сторон делались большиеприготовления, мессер Торелло, несмотря на просьбы и слезы своей жены, такжерешился отправиться; приготовив все, что нужно, и садясь на коня, он сказалсвоей жене, которую сильно любил: "Жена, как видишь, я иду в этот походстолько же для мирской чести, как и для спасения души; поручаю тебе все нашидела и нашу честь; а так как, насколько я уверен в том, что иду, настольконет уверенности, что вернусь, ввиду тысячи случаев, могущих произойти, яхочу попросить тебя об одном одолжении: что бы со мной ни случилось, если тыне будешь иметь верного известия о моей жизни, то подожди меня, не выходинаново замуж в течение одного года, одного месяца и одного дня, считая ссегодняшнего, когда я уезжаю". Жена, сильно плакавшая, ответила: "МессереТорелло, не знаю, как перенесу я горе, в котором вы меня оставляете, уезжая;но если жизнь моя окажется сильнее его и с вами бы что-либо приключилось, выможете жить и умереть в уверенности, что я буду жить и умру женою мессераТорелло, верною его памяти". На это мессер Торелло сказал: "Я вполне уверен,жена, что если то будет зависеть от тебя, все будет так, как ты мнеобещаешь; но ты молода, красива, хорошего рода, у тебя много достоинств иони повсюду известны; вот почему я не сомневаюсь, что многие из знатных иименитых людей, если возникнут обо мне сомнения, станут просить тебя взамужество у твоих братьев и родных; а от их приставаний хотя бы ты ижелала, ты не сможешь защититься, и тебе придется насильно уступить ихжеланию. Вот та причина, по которой я прошу у тебя этого срока, а не болеедолгого". Жена отвечала: "Я сделаю все, что могу, из того, что вам сказала,а если б мне и пришлось поступить иначе, я наверно исполню то, что вы мнеприказываете. Молю бога, чтобы он за это время не привел ни меня, ни вас дотакой крайности". Сказав это, дама с плачем обняла мессера Торелло и, сняв ссвоего пальца кольцо, отдала его ему, говоря: "Если случится, что я умрураньше, чем увижу вас, то, глядя на него, вспоминайте меня". Взяв его, онсел на коня и, попрощавшись с каждым, направился в путь. Добравшись со своими спутниками до Генуи и сев в галеру, он выехал инемного времени спустя достиг Акры, где пристал к другому войску христиан, вкотором мало-помалу начались великие болезни и смертность. Пока она длилась,хитростью или удачей Саладина, только почти все спасшиеся христиане были имвзяты без боя и распределены и посажены в тюрьмы по разным городам. В числепрочих был взят и мессер Торелло и посажен в тюрьму в Александрии. Не будучиизвестным никому и боясь, чтобы кто-нибудь не признал его, он, вынужденныйнеобходимостью, занялся приручением птиц, на что он был большой мастер,почему весть о нем дошла до Саладина, который, велев освободить его изтюрьмы, удержал его при себе в качестве сокольничего. Мессер Торелло,которого Саладин не называл иным именем, как христианин, и которого неузнавал, так же как и тот его, жил душой в Павии и несколько раз пыталсябежать, но ему не удавалось; вот почему, когда некие генуэзцы прибылипослами к Саладину для выкупа своих сограждан и уже намеревалисьвозвратиться, он надумал написать своей жене, что он жив и постараетсянасколько возможно скоро вернуться к ней, и чтобы она ожидала его; так он исделал и настоятельно упросил одного из послов, которого знал, устроить так,чтоб письмо попало в руки аббата Сан Пиетро в Чьель д'Оро, который был емудядей. Пока мессер Торелло находился в таком положении, случилось однажды,что, когда Саладин беседовал с ним о своих птицах, тот улыбнулся и сделалдвижение, на которое Саладин, еще находясь в его доме в Павии, обратилособое внимание. При этом движении Саладину вспомнился мессер Торелло, онстал пристально всматриваться в него, и ему показалось, что это он и есть;потому, оставив прежний разговор, он сказал ему: "Скажи мне, христианин, изкакой ты страны Запада?" - "Государь мой, - ответил мессер Торелло, - яломбардец, из города, называемого Павией, человек бедный и низкогопроисхождения". Когда Саладин услышал это, то, почти уверившись в том, в чемсомневался, сказал себе радостно: "Господь дал мне случай доказать ему, какдорого мне было его гостеприимство", - и, не сказав ему ничего, он велелразложить в одной комнате все свои одежды, повел его туда и промолвил:"Погляди-ка, христианин, нет ли среди этих платьев такого, которые тыкогда-либо видел?" Мессер Торелло стал смотреть и заметил те, которые егожена подарила Саладину; не предполагая, однако, что это были именно они, онвсе-таки сказал: "Государь мой, я не признаю ни одного, правда, вот эти двеодежды похожи на те, в которые я был когда-то одет вместе с тремя купцами,остановившимися в моем доме". Тогда Саладин, не будучи в состоянии удержаться далее, нежно обнял его,говоря: "Вы - мессер Торелло д'Истрия, а я - один из трех купцов, которымжена ваша дала эти платья; теперь настало время упрочить вашу уверенность втом, каков мой товар, как, уезжая, я говорил вам, что может случиться".Услыхав это, мессер Торелло обрадовался, но и устыдился: радовался тому, чтопринимал такого гостя, стыдился потому, что, ему казалось, он бедноучаствовал его. На это Саладин сказал: "Мессер Торелло, так как сам богпослал вас ко мне, знайте, что теперь не я, а вы здесь хозяин". Оба радостноприветствовали друг друга, а Саладин, повелев его облечь в царственныеодежды, вывел его к своим набольшим баронам, много говорил в похвалу егодоблести и приказал, чтобы каждый, кому дорога милость его, чествовал его,как его собственную особу, что каждый отныне и делал, но более других те двасиньора, которые были в его доме товарищами Саладина. Величие неожиданной славы, в какой очутился мессер Торелло, отвлеклинемного его мысли от Ломбардии, тем более что он твердо был уверен, чтописьмо его дошло до дяди. В тот день, когда Саладин взял в плен стан ивойско христиан, умер среди них и был погребен некий рыцарь из Прованса, неважный по достоинствам, которого звали мессер Торелло ди Диньес; вот почемукаждый из войска, где мессера Торелло д'Истрия знали за его благородство,услыхав, что "мессер Торелло скончался", подумал, что то мессер Тореллод'Истрия, а не Диньес; присоединившееся к тому взятие в плен не позволилоразуверить заблуждавшихся; потому многие итальянцы вернулись с этимизвестием, а между ними нашлись и такие самонадеянные, которые осмелилисьговорить, что видели его мертвым и были при погребении. Все это, дойдя дожены и родственников его, было причиной величайшей, невыразимой печали нетолько для них, но для каждого, кто его знал. Долго было бы рассказывать, каковы и сколь велики были горе, печаль ислезы его жены, которая после нескольких месяцев постоянного горевания сталасетовать менее, когда за нее начали свататься многие из именитейших людейЛомбардии, а братья и родные принялись убеждать ее снова выйти замуж. В этомона много раз отказывала с величайшим плачем, но, наконец, ей пришлось,вынужденной, поступить, как желали ее родные, с тем условием, что онаостанется, не выходя замуж, столько времени, сколько пообещала мессеруТорелло. Пока в Павии дела его жены находились в таком положении и оставалась,быть может, неделя до срока, когда она должна была выйти замуж, случилосьоднажды, что мессер Торелло встретил в Александрии человека, которого онвидел, как он вместе с послами садился на галеру, шедшую в Геную; потому,велев позвать его, он спросил, каково было их путешествие и когда ониприбыли в Геную? На что тот ответил: "Господин мой, несчастное путешествиесовершила галера, как то я слышал на Крите, где остался, потому чтопоблизости Сицилии поднялся опасный северный ветер, отбросивший их к отмелямБерберии, и никто не спасся, и между прочим погибли там и оба мои брата".Мессер Торелло, поверив его словам, которые были вполне правдивы, вспомнив,что срок, испрошенный им у жены, истекает через несколько дней, и рассчитав,что о его положении в Павии ничего не знают, был уверен, что жена его сновавышла замуж, и потому впал в такую печаль, что потерял охоту есть и слег впостель, решившись умереть. Когда Саладин, очень его любивший, услыхал отом, пришел к нему и, после многих настоятельных просьб узнав причину егопечали и болезни, много порицал его, что он не сказал ему о том раньше, азатем попросил его успокоиться, уверяя, что если он его послушает, все такустроится, что к назначенному сроку он будет в Павии. И он рассказал ему,как он это устроит. Мессер Торелло поверил словам Саладина и, наслышавшись много раз, чтоэто возможно и часто делалось, начал бодриться и стал просить Саладина,чтобы он поторопился. Саладин приказал одному из своих некромантов,искусство которого уже испытал, чтоб он нашел способ перенести в одну ночьмессера Торелло на кровати в Павию, на что некромант отвечал, что все будетисполнено, но что для его же блага мессера Торелло надо усыпить. Устроивэто, Саладин вернулся к мессеру Торелло и, найдя его твердо решившимсяпопасть, коли то возможно, в Павию к поставленному сроку, а если нет, тоумереть, сказал ему так: "Мессер Торелло, если вы сердечно любите жену вашуи боитесь, как бы она не стала женою другого, то видит бог, я не могу васпорицать за это, так как изо всех когда-либо виденных мною женщин она - та,чьи нравы и обычаи и уменье держать себя (оставим в стороне красоту, котораяесть не что иное, как бренный цветок) заслуживают, по моему мнению,наибольшей похвалы и любви. Мне было бы очень приятно, так как судьбапривела вас сюда, если б все то время, какое суждено вам и мне, мы прожиливместе, как равные властители, в управлении царством, которым я владею; ноесли уж бог не судил мне того, ибо вам запало в душу или умереть, илиочутиться к назначенному сроку в Павии, мне было бы крайне желательно узнатьо том во-время, дабы я мог доставить вас в дом ваш с теми почестями, с темторжеством и той свитой, какая достоит вашей доблести; но так как и это мнене дано, а вы хотите быть там тотчас же, я вас доставлю, как могу и темспособом, о каком говорил". На это мессер Торелло сказал: "Государь мои, ибез этих слов дела ваши достаточно доказали мне ваше благоволение, которое втакой высокой степени я никогда не заслужил; в полной вере ко всему, что выговорили, если бы даже вы того не высказали, я буду жить и умру; но так какя уже принял такое решение, прошу вас, чтобы то, что вы желаете для менясделать, было сделано скорее, потому что завтра последний день, когда меняобязаны ждать". Саладин ответил, что без сомнения все уже готово. На другой день, намереваясь отправить его в следующую ночь, он велелустроить в большой зале прекрасную, роскошную постель из матрацев, которыебыли, по их обычаю, все из бархата и парчи, сверху приказав положить одеяло,вышитое по известному рисунку крупным жемчугом и драгоценными камнями,которые здесь впоследствии оценили в несметное сокровище, и две подушки,какие подобной постели приличествовали. Сделав это, он распорядился, чтобына мессера Торелло, уже окрепшего, надели платье на сарацинский образец,богатейшее и красивейшее, какое кто когда-либо видел, а голову повязали, поих обычаю, одной из его длинных повязок. Был уже поздний час, когда Саладинс многими из своих баронов направился в ту комнату, где находился мессерТорелло, и, сев рядом с ним на кровати, начал почти плача говорить так:"Мессер Торелло, близится час, который должен разлучить меня с вами, и таккак я не могу ни сопутствовать вам, ни дать вам спутника, ввиду того способапутешествия, который предстоит вам и того не допускает, мне надо проститьсяс вами здесь в комнате, для чего я и пришел. Потому, прежде чем препоручитьвас богу, я попрошу вас, во имя любви и дружбы, существующей между нами,чтобы вы памятовали меня; и если то возможно, прежде чем истекут наши дни,что бы вы, приведя в порядок свои дела в Ломбардии, хоть один раз приехалиповидаться со мною, дабы я мог хоть на этот раз, порадовавшись свиданию свами, исправить тот недочет, который ваш спех заставляет меня совершитьтеперь; а пока это случится, да не будет вам в труд извещать меня письмами,и о чем бы вы ни пожелали попросить меня, я наверное исполню все болееохотно, чем для кого-либо из живущих". Мессер Торелло не мог удержать своих слез и, так как они мешали ему,отвечал в немногих словах, что ему невозможно когда-либо запамятовать егоблагодеяния и его доблесть и что он без сомнения исполнит, что он емуповелел, если у него хватит жизни. После того Саладин, нежно обняв ипоцеловав его, с великим плачем сказал ему: "Бог да сопутствует вам! - ивышел из комнаты, а затем все другие бароны попрощались с ним и вместе сСаладином направились в тот зал, где была приготовлена постель. Так как было уже поздно и некромант дожидался, чтобы привести свое делов исполнение, и торопил их, явился врач с напитком и, уверив Торелло, чтодает его ему для подкрепления, велел выпить; прошло немного времени, как онзаснул. Так, спящего, его и отнесли на прекрасную кровать, по приказаниюСаладина, который возложил на нее большой красивый венец дорогой цены, стаким знамением, что впоследствии все ясно уразумели, что то послал Саладинжене мессера Торелло. Затем он надел на палец мессера Торелло перстень, вкоторый вделан был карбункул, так блестевший, что, казалось, зажжен факел;его стоимость едва ли можно было определить. Далее он велел опоясать егомечом, украшения которого оценить было бы нелегко; сверх того он приказалприколоть ему спереди пряжку, где были жемчужины, подобных которым никогдане видели, и много других драгоценных камней; с того и другого бока велелпоставить два больших золотых сосуда, полных дублонов, а кругом его многониток из жемчуга, перстней и поясов и другие вещи, о которых долго было бырассказывать. Устроив все это, он снова поцеловал мессера Торелло, анекроманту сказал, чтобы он поторопился; вследствие чего, в присутствииСаладина, кровать, как была с мессером Торелло, умчалась, а Саладин остался,беседуя о нем со своими баронами. Уже мессер Торелло очутился, как о том и просил, в церкви св. Петра вЧьель д'Оро в Павии, со всеми вышереченными драгоценностями и украшениями, иеще спал, когда позвонили к заутрени, и ключарь, войдя в церковь со свечой вруке, тотчас же увидел богатый одр и не только изумился, но, ощутиввеличайший страх, бросился бежать назад; увидев его бегущим, аббат и монахиудивились и спросили его, какая тому причина. Монах все рассказал. "Эх, -сказал аббат, - ведь ты уже не мальчик, не новичок в этой церкви, а таклегко пугаешься! Пойдем-ка мы посмотрим, кто тебе устроил буку". Затепливнесколько свечей, аббат со всеми своими монахами вошли в церковь и увиделиту кровать, столь чудную и богатую, а на ней спящего рыцаря; пока,нерешительные и боязливые, они, не подходя к постели, рассматривалироскошные драгоценности, случилось, что сила напитка иссякла и мессерТорелло, проснувшись, испустил глубокий вздох. Как увидели это монахи, а сними вместе и аббат, перепуганные, бросились все бежать, крича: "Господи,помилуй!" Мессер Торелло, раскрыв глаза и осмотревшись, ясно понял, что он там,куда просил Саладина себя доставить, чем он был очень доволен; вследствиеэтого, поднявшись и сев, он внимательно рассмотрел, что было вокруг него, ихотя щедрость Саладина и ранее была ему известна, теперь она представиласьему большею, и он более ее познал. Тем не менее, не переменяя положения,слыша, что монахи бегут, и поняв, почему, он принялся кликать аббата поимени, прося его не бояться, ибо он - Торелло, его племянник. Услышав это,аббат еще более устрашился, ибо считал его умершим за несколько месяцевназад, но по некотором времени, успокоенный хорошими доводами, слыша, чтоего все еще зовут, он, положив на себя знамение креста, пошел к нему. МессерТорелло сказал ему: "Отец мой, чего вы боитесь? Я жив, по милости божьей, ивернулся сюда из-за моря". Хотя у него была большая борода и он сам варабской одежде, аббат по некотором времени все-таки признал его и, совсемуверившись, взял его за руку и сказал: "Сын мой, добро пожаловать!" И онпродолжал: "Тебе нечего дивиться нашему страху, потому что нет в этом городечеловека, который не был бы совершенно уверен, что ты умер, настолько, что,скажу тебе, мадонна Адалиэта, твоя жена, побежденная просьбами и угрозамисвоих родных, против своего желания, снова выходит замуж и сегодня утромдолжна отбыть к новому супругу; и свадьба и все, что нужно для торжества,уже готово". Встав с богатой постели и радостно приветствовав аббата и монахов,мессер Торелло попросил всех, чтобы они никому не сказывали о еговозвращении, пока он не устроит одного своего дела. Затем, велев припрятатьдрагоценные вещи, он рассказал аббату все, что с ним было до этой поры.Аббат, радуясь его удаче, вместе с ним возблагодарил господа. Затем мессерТорелло спросил аббата, кто такой новый муж его жены. Аббат объяснил ему; наэто мессер Торелло сказал: "Прежде чем узнают о моем возвращении, я намеренпосмотреть, как будет держать себя на этой свадьбе моя жена; потому, хотя ине в обычае, чтобы духовные люди ходили на такие пиры, я желаю, чтобы излюбви ко мне вы так устроили, чтобы нам туда явиться". Аббат ответил, чтосделает это охотно, и, когда настал день, послал сказать молодому, что он стоварищем желают быть на его свадьбе; на что тот отвечал, что ему это оченьприятно. Когда настал час обеда, мессер Торелло, в том платье, в каком был,отправился с аббатом в дом молодого, причем всякий, кто его видел, глядел нанего с удивлением, до никто не признал, а аббат всем говорил, что это -сарацин, посланный султаном к французскому королю в качестве посла. И вотмессера Торелло посадили за стол как раз напротив его жены, на которую онсмотрел с величайшим удовольствием, и ему казалось по лицу, что онаопечалена этой свадьбой. Она также смотрела на него порой, не потому, чтобыхотя бы сколько-нибудь его признала, ибо тому препятствовали и большаяборода, и невиданный наряд, и прочное убеждение, в котором она находилась,что он умер. Когда мессеру Торелло показалось, что настало время испытать,помнит ли она его, он снял с руки кольцо, подаренное ему женою при егоотъезде, и, велев позвать мальчика, прислуживавшего ей, сказал ему: "Скажиот меня молодой, что в моей стране существует обычай: когда какой-нибудьчужеземец, как я, обедает на пиру у какой-нибудь молодой, какова она, онапосылает ему, в знак того, что ей приятно его присутствие за столом, кубок,полный вина, из которого сама пьет, а когда гость отопьет из него сколькоему угодно и закроет кубок, молодая выпивает, что осталось". Мальчик передалэто поручение даме, которая, как женщина воспитанная и умная, полагая, чтоон - человек очень именитый, и желая показать, что ей приятно егоприсутствие, велела взять большой позолоченный кубок, стоявший перед нею, и,наполнив вином, поднести гостю, что и было сделано. Мессер Торелло, положив себе в рот ее перстень, устроил так, что вовремя питья опустил его в кубок, чего никто не заметил, и, оставив в немнемного вина, закрыл его и отослал даме. Та взяла его, чтобы вполнеисполнить его обычай, открыла и, когда поднесла ко рту, увидела перстень;молча она бросила на него взгляд и узнала, что это - тот самый, который онадала мессеру Торелло при его отъезде; взяв его и внимательно присмотревшиськ тому, кого считала чужеземцем, и уже признав его, она, точно бешеная,опрокинула стол, что был перед нею, крича: "Вот мой хозяин, это воистинумессер Торелло". И, бросившись к столу, за которым он сидел, не обращаявнимания на свои платья и на то, что было на столе, она перекинулась черезнего, насколько могла, крепко обняла мужа, и ничьим словом, ни делом нельзябыло оторвать ее от его шеи, пока мессер Торелло не сказал ей, чтобы онанемного опомнилась, потому что времени обнять его ей предоставлена будетвдоволь. Тогда она встала, и между тем как все на свадьбе были смущены, аотчасти и более чем когда-либо обрадованы возвращением такого рыцаря, все поего просьбе умолкли, а мессер Торелло рассказал всем, что с ним приключилосьсо дня его отъезда до настоящего времени, прибавив в заключение, чтодостойному мужу, который, считая его умершим, взял за себя его жену, неможет быть неприятно, если он, оказавшись живым, возьмет ее назад. Молодой,хотя и несколько смущенный, ответил прямо и по-дружески, что в его властипоступить со своей собственностью, как ему заблагорассудится. Дама оставилатам перстень и венец, полученный от нового супруга, надела перстень, вынутыйиз кубка, а также венец, присланный ей султаном; выйдя из дому, гденаходились, они с торжественностью брачного шествия отправились в доммессера Торелло и здесь долгим и веселым праздником утешили неутешныхдрузей, родных и всех граждан, смотревших на него почти как на чудо. МессерТорелло уделил часть своих драгоценностей тому, кто понес свадебныеиздержки, аббату и многим другим, известил с разными посланцами Саладина освоем счастливом возвращении на родину, признавая себя его слугою и другом,и много еще лет жил с своей достойной супругой, изощряясь более прежнего вподвигах великодушия. Таков-то был конец бедствий мессера Торелло и его милой жены, такованаграда за их приветливые и всегда готовые щедроты. Многие стараются ихтворить, но хотя у них есть на то средства, они так неумелы, что прежде чемсотворить их, заставляют платить за них более, чем они стоят; потому, еслиим не выпадает за то награды, тому нечего удивляться ни им самим, ни другим.