Глава седьмая. Царствование Императора Александра Павловича

В первое время царствования Император Александр находился в ложном, крайне затруднительном и тяжелом положении, рядом с убийцами своего отца. В течение нескольких месяцев он чувствовал себя как бы в их власти, не решаясь действовать самостоятельно. О своих впечатлениях в связи с событием барон Гейкинг писал:

<Я приходил в ужас, когда видел молодого Императора в обществе Палена, Зубовых и других, которых все громко называли главными действующими лицами последней трагедии. Эти господа не только не скрывались, но даже открыто об этом говорили со своими друзьями и знакомыми, и из сравнения рассказов различных лиц мне легко было отличить, что всеми признавалось как достоверный факт и что явилось вымыслом или фантазией отдельных участников>.

Инициаторы заговора играли главную роль в начале нового царствования. На следующее же утро после катастрофы Пален, как всегда, явился на параде. Пален, Платон Зубов и другие производили при этом впечатление, как будто они гордились совершенным преступлением - убийством Императора. <Пользуясь замешательством и всеобщей растерянностью правительства в первые дни после катастрофы, - пишет князь Адам Чарторийский, - генерал от кавалерии граф Пален возымел мысль захватить в свои руки ослабленные бразды правления>. Ничто не должно было делаться без его согласия, он принял роль покровителя юного Государя и делал ему сцены, когда он не давал немедленного согласия на его представления или верить на то, что он навязывал Александру. Уже поговаривали, что Пален претендует на роль <палатного мэра>. <Император Александр, погруженный в отчаяние, подавленный скорбью, со всей своей фамилией во внутренности дворца, казался во власти заговорщиков, которых признавал необходимым щадить и подчинить свою волю их желаниям>. Но эта унизительная опека не могла долго продолжаться. Александр был сыном великого Императора Павла, который передал своему сыну рыцарский характер и личное мужество.

Постоянные настояния Императрицы-матери, которая с беспощадностью преследовала убийц своего мужа, в свою очередь оказывали большое влияние на принятие Александром решения против заговорщиков. Вскоре Император подписал указ, в котором Палену повелевалось немедленно оставить Петербург и выехать в свои поместья. В тот же день получил также и князь Платон Зубов распоряжение удалиться в свое имение.

Через несколько месяцев по восшествии на престол Император Александр лишил Панина портфеля министра иностранных дел. Главные руководители и вдохновители всего заговора были поставлены под надзор высшей военной полиции и получили приказание не только не показываться при дворе, но никогда не показываться даже вблизи тех мест, где будет находиться Император.

Фактические убийцы окончили жизнь в презрении и неизвестности. <Я могу только присовокупить, - пишет Саблуков, - что большинство из них (заговорщиков) я знал до самого момента их кончины, которая у них представляла ужасную нравственную агонию в связи с самыми жестокими телесными муками>. Главные руководители убийства Павла, граф Пален и Панин, не достигли своей цели - путем государственного переворота вырвать у Александра конституцию и управлять конституционным монархом. Но масоны не унывали. С воцарением Александра для них наступали, казалось, счастливые времена. Масоны окружили Александра и старались влиять на него в определенном смысле. Это тем более легко было сделать, что предшествующим воспитанием Александр уже был подготовлен к принятию масонских идей и принципов. Воспитатель Александра, масон высокого посвящения и один из главных вдохновителей революции 1789 года Лагарп внушил своему воспитаннику ненависть к деспотизму и любовь к свободе, равенству и братству, <великим принципам великой французской революции>. Республиканец по убеждению, Лагарп самодержавному монарху внушал, что республика есть единственно справедливая форма правления, что все люди имеют одинаковые права на свободу, что деспотизм отвратителен.

<Лагарпу, - пишет Пылин, - принадлежит, без сомнения, большая доля тех отвлеченных представлений о человеческом благе, о гражданской свободе, о равенстве людей, о справедливости, о гнусности деспотизма и рабстве и т. д., которые в первое время Александр высказывал с таким одушевлением и которые даже впоследствии, когда он был далеко не прежним, никогда в нем не изглаживались совершенно>*. Другой воспитатель, М. И. Муравьев, отец известных декабристов Никиты и Александра Муравьевых, также проповедовал своему воспитаннику любовь к человечеству и давал переводить <Эмиля> Руссо, Гиббона Монтескье (<О вольности гражданской>) и прочие образцы <просветительной философии>.

* А. Н. Пылин. Общественное движение в России при Александре 1. СПб., 1885.

Французские события были предметом беспрестанных разговоров и вызывали оживленные споры о принципах, и Лагарпу нельзя было избежать участия в них. <Когда приходил мой черед, - рассказывает Лагарп, - я откровенно высказывал свое мнение, и, если разговор происходил в присутствии великих князей, я старался оправдать принципы и приводил такие примеры из древней и новой истории, которые лучше всего могли бы подействовать на их чистый здравый смысл и молодые сердца>. Это образование в духе <великих принципов 89-го года> не могло пройти бесследно и не настроить Александра в либеральном духе. Вот почему масоны считали Александра своим. Нелегко жилось Александру Павловичу в первые годы после воцарения.

<Образ вступления на престол, - говорит Греч, - оставил в душе Александра невыносимую тяжесть, с которой он пошел в могилу. Он был кроток и нежен душой, чтил и уважал все права, все связи, семейные и гражданские, а на него пало подозрение в ужаснейшем преступлении - отцеубийстве. Всем известно, что он был совершенно чист в этом отношении*. Масоны предполагали использовать то подавленное душевное чувство, которое переживал Александр в связи с убийством своего отца. Александр был жертвой и страдальцем за чужой грех и, естественно, желал творить добро и всех облагодетельствовать. <Стараясь заглушить тревоги душевные и угрызения совести, - пишет великий князь Николай Михайлович, - он искал в воображении отвода от этих мыслей и нашел облегчение, а также нравственное успокоение, начав с рвением предаваться порывам к введению новых реформ>. Масоны плотным кольцом окружают Александра. На сцену появляется неофициальный комитет: граф Павел Строганов, граф Виктор Кочубей, князь Адам Чарторийский и Николай Новосильцев. Во время восшествия на престол Императора Александра из всех друзей его в Петербурге находился только граф Строганов, ученик Ромма, масона, деятеля французской революции, который в 1790 году сделал его в Париже членом клубов <Друзей закона> -и якобинцев. Реализуется мечта об <определении столь знаменательных прав человека>. Строганов делает набросок конституции, которая, по его определению, <есть законное признание прав народа и тех форм, в которых он может осуществлять эти свои права>.

* Великий князь Николай Михайлович. Император Александр 1. СПб., 1912.

К работе вышеуказанных реформаторов примкнули и такие истые масоны, как граф А. Р. Воронцов, Трощинский И. С. Мордвинов. Завадовский, захватившие впоследствии важные министерские посты... 24 июня 1801 года открыл свои действия негласный комитет, который Александр называл по образцу революции 1789 года <Комитетом общественного спасения>, а оппозиционеры из консервативного лагеря - <якобинской шайкой>. Начинается критика существующего порядка и всей правительственной системы, которая признается <безобразною>, и приходили к определенному и решительному выводу, что <обуздать деспотическое правительство может только конституция>.

Негласный комитет деятельно собирался в течение первого года; но с мая 1802 года в его занятиях произошел перерыв в полтора года; потом он созывался еще несколько раз и фактически перестал существовать в 1803 году. Затеянная масонами интрига сделать из России конституционную монархию оказалась бесплодной. Но они не унывали и всякими способами стремились добиться поставленной цели.

РАЗВИТИЕ МАСОНСТВА Царствование Александра - <златой век> масонства, которое под высоким покровительством монарха, благодетеля вольных каменщиков, создало мощную и стройную общественную силу, которая ставила своей задачей коренное преобразование России.

<Круг вольных каменщиков, - пишет Соколовская, - работавших втайне со времени заключения Николая Ивановича Новикова в 1792 году в Шлиссельбургскую крепость, был невелик. Недовольство правительства Екатерины II было великим оселком стойкости: большинство братьев поколебалось в верности орденским заветам и прекратило собрания в ложах. Однако, как показало будущее, эти слабые духом братья не вовсе порвали связь с орденом, а лишь благоразумно выжидали для каменщицких работ благоприятнейших времен>. Круг мужей испытанной верности, не прерывая тайных собраний, сохранил для масонов XIX века духовные масонские заветы, важнейшие рыцарские законы, обрядники и символические предметы; эти верные братья, <солдаты ордена>, как именовали их вольные каменщики, сберегли искру масонства под пеплом запрещения*.

* Т. О. Соколовская. Раннее александровское масонство. - Масонство в его прошлом и настоящем. Т. 2. С. 154.

К таким столпам нужно отнести А. Ф. Лабзина'", открывшего 15 января 1800 года в Петербурге ложу <Умирающего Сфинкса>. Работа этой ложи протекала в глубокой тайне. Лабзин принимал крайние меры предосторожности, чтобы собрания его ложи не были обнаружены. Братья давали обязательство ничего о ложе <нс открывать, как бы вовсе оной не существовало>. Власть Лабзина как управляющего мастера тайной ложи была особенно велика, братья должны были беспрекословно ему повиноваться, ни в какие другие общества либо ложи без формального на то от него дозволения не переходить, никакому иному масонскому начальству не повиноваться, буде на то не последует от него именного указания; высшие орденские власти оставались братьям неведомы, их волю олицетворял прямой непосредственный руководитель ложи - сам А. Ф. Лабзин. Члены ложи <Умирающего Сфинкса> давали клятву посвятить всех себя и все свое: честь, имение и самую жизнь - цели ордена. В 1803 году стараниями тех же московских розенкрейцеров в Москве открывается тайная ложа под председательством сенатора П. И. Голенищева-Кутузова- под наименованием ложа <Нептуна>. П. И. Голенищев-Кутузов молодым моряком вступил в ложу <Нептуна>, основанную в Кронштадте; ревностным отношением он вскоре снискал полное доверие управляющего мастера, адмирала Самуила Карловича Грейга, и во время войны со шведами, когда ложа была перенесена на корабль <Ростислав> и с ним совершала поход, Кутузову были доверены многие важные акты и печати ложи. После Голландского сражения Голенищев-Кутузов был адмиралом Грейгом отправлен к Императрице Екатерине с реляцией о победе, и тогда же, страшась превратности судьбы, Грейг повелел ему увезти и хранить у себя до <спокойнейшего времени> вверенные ему сокровища ложи. Грейг не вернулся с похода, и волею рока важные масонские документы оказались навсегда во владении П. И. Голенищева-Кутузова, который и открыл в память ложи, усыновившей его, московскую ложу, сохранив наименование и печать. В состав этой ложи входили представители родовитого московского дворянства, профессора университета и молодые офицеры, например граф Александр Иванович Дмитриев-Мамонов, посвященный в вольные каменщики в ложе <Нептуна>. В 1802 году действительный камергер Александр Александрович. Жеребцов, сын известной Ольги Александровны Жеребцовой, урожденной Зубовой, открыл в Петербурге ложу под наименованием

<Соединенные Друзья>. В своих работах ложа преследовала цель: стереть между человеками отличия рас, сословий, верований, воззрений, истребить фанатизм, суеверие, уничтожить национальную ненависть, войну, объединить все человечество узами любви и знания>. Кроме вольных каменщиков, следовавших заветам братства <Златорозового Креста> и приверженцев французского обряда, в тиши собирались в Петербурге еще посвященные в тайны шведского масонства.

В 1805 году открыта была ложа под наименованием <Александра Благотворительности к Коронованному Пеликану>. Во главе ложи встал И. В. Бебер, член-корреспондент Императорской Академии наук и инспектор 2-го кадетского корпуса, бывший секретарь <Великой Национальной Ложи> в 1778 году, масон <осмотрительный, благоразумный и великомудрый>, по мнению масонской братии. В состав масонских лож в Петербурге в XVIII столетии по преимуществу вошло родовитое дворянство, а потом устремились интеллигенция и богатое купечество. В 1809 году 1 нюня была образована новая ложа - <Елизаветы к Добродетели>, во главе которой стал А. С. С.- масон екатерининского времени Александр Сергеевич Сергеев. Знаком ложи утверждена была пятиконечная золотая звезда с прописною буквою <Е> в центре между разверстым циркулем и наугольником. В ложе Елизаветы сосредоточилась русская знать, высшие военные и гражданские чины, великие меценаты-филантропы, вдумчивые искатели истины, мистики-моралисты и т. п. 22 мая 1810 года была открыта ложа под наименованием <Петра к Правде>. Председательствующим мастером избран был известный медик Егор Егорович Еллизен. Сочленами по преимуществу были представители петербургской немецкой интеллигенции – кружок известных инженеров, медиков, чиновных лиц, и вообще большею частью члены были немецкого происхождения и евангелическо лютеранского вероисповедания. Все три ложи под названием <Соединенных Лож> работы производили по одним образцам шведской системы, по одним уставам и в одном помещении; денежная касса также общая, но дни работы различные. В 1810 году было образовано правление этими ложами под наименованием <Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку> - на основании конституционного патента, полученного прежде из Швеции для <Великой Национальной Ложи>. В 1779 году гроссмейстером единолично избран был И. В. Бебер. Со слов флигель-адъютанта полковника П. И. Барзина, разрешение масонам беспрепятственно производить свои работы выхлопотал И. В. Бебер, который добился в 1803 году личной аудиенции у Государя и сумел рассеять все предубеждения Императора о вреде масонства. Бебер подробно изложил цели и изъяснил обычаи масонов, доказав, что вольные каменщики подданные верные, непоколебимо преданные Государю и отечеству, а потому почти во всех значительных государствах Европы они пользуются покровительством. Бебер просил об отмене запрещения масонских собраний, и Государь обещал выполнить его просьбу. Деятельность трех лож с Великой Ложей шведского образца сильно развилась. Членов ложи насчитывалось до 50. Кроме того, по актам французского обряда 4 марта 1809 года открылась ложа <Палестины>, во главе которой стал граф Михаил Юрьевич Виельгорский.

Особенную деятельность развил кружок А. Ф. Лабзина, который собрал группу особенно мистически настроенных братьев в особую группу для занятий по актам <теоретической степени Соломоновых наук>. 9 марта 1809 г. пять братьев с А. Ф. Лабзиным во главе учредили в Петербурге теоретическую ложу для изыскания премудрости. В 1806-1807 годах нарождаются два журнала; издателями выступают два <ученика мудрости> старой новиковской школы мистиков, московских мартинистов, А. Ф.Лабзин и М. И. Невзоров. 1 января 1806 года явился первый номер <Сионского вестника>, а в сентябре того же года - последний, ибо журнал подвергся запрещению. Работы теоретической ложи производились и в Москве, в доме И. А. Поздеева. Ложа называлась <К Мертвой Голове>, и одним из деятельных ее членов был профессор А. X. Чеботарев. В работах ложи принимали участие И. В. Лопухин и Ф. П. Лубяновский. Большим влиянием в ложе пользовался друг Поздеева Р. С. Степанов. Из других членов ложи известен Ф. П. Ключарев, князья Трубецкие и адмирал И. С. Мордвинов. Кроме собраний теоретических философов и посвященных <во внутренний орден> <Златорозового Креста>, особо мистической окраской отличалось общество графа Грабянки в Петербурге под наименованием <Народ Божий>. Цель общества была <возвещать по повелению Божию второе, и близкое, пришествие Господа Иисуса Христа и славного Его царствования на земле> и приуготовление смиренных и верных душ для приближающегося Царства Божия. <Как и в розенкрейцерских ложах, - пишет Соколовская, - в ложе графа Грабянка занимались, кроме теософии, еще и алхимией, магией, но, утверждая, что братья "Златорозового Креста" имеют предметом изучения "магию белую, божественную", начальникирозенкрейцеры обвиняли последователей гр. Грабянки в чернокнижии, занятии черномагией, сношением со злыми духами. Сокрушаясь о нетвердости таких братьев, увлекшихся новым учением, начальники пишут:

"Знакомые нам в своем пути колеблются и не ведают, куда пристать, и, Боже их помилуй, попадут на какомагов или на иллюминатов">. Увлечение <духоведением> было особенно сильно около 1806 года. В 1807 году граф Грабянка был арестован и заключен в крепость. Собрания постепенно прекратились, однако <о них было много говорун шуму в высоких кругах>, по словам П. И. Голенищева-Кугузова. Кроме мистиков, вели свою работу и иллюминаты. Такая иллюминатская ложа - И. А. Фесслера - существовала в Петербурге в 1807-1810 годах, собираясь у барона Розенкампфа - то на дому, то в саду Комиссии законов. Есть указания, что ложа называлась <Полярная Звезда>. Управляющим мастером был И. А. Фесслер, а членами: увлеченный им и келейно посвященный М. М. Сперанский, а также масоны профессор Ф. А. Гауэншильд, Дерябин, Злобин, профессор Лодай, Магницкий, Пезаровиус, Рененкампф, барон Розенкампф.

Вскоре круг почитателей Фесслера сильно увеличился, к кружку его примкнули многие ученые различных областей науки. К 1810 году круг адептов вольнокаменщицкого братства сильно увеличился, деятельность стала известной широким кругам общества и возбудила толки; проповедь масонства, в различных формах, такими людьми, как Лабзин, Лопухин, Невзоров, ПоздеевиФесслер, не могла оставаться незамеченною, и правительство почло своевременным обратиться к руководителям масонского общества через посредство министра полиции для затребования масонских актов, законоположений и обрядников. Чрезвычайно знаменательно: к этому же времени на пост министра полиции назначен был масон А. Д. Балашов, генерал-лейтенант, член ложи <Соединенных Друзей>, сильно увлекавшийся масонством и посвященный в высокие степени. При таком посреднике масоны могли рассчитывать на благоприятный исход предположенного обследования. Перед выступлением Балашова велась большая подготовительная работа, чтобы убедить Государя в полезности лож и в необходимости организовать его правительством. Государю был представлен доклад без указания автора, несомненно, исходящий из масонских кругов, следующего содержания. <Я счел долгом представить Вашему Величеству некоторые мысли относительно тех мудрых мер, которые Ваше Величество предполагаете употребить для устройства масонства. Они кажутся мне способными обеспечить успех Ваших намерений.

Хорошее устройство масонства в Империи должно принести две существенные выгоды:

1) Оно должно остановить увеличение испорченности нравов, установляя добрую нравственность, утвержденную на прочном основании религии.

2) Оно должно воспрепятствовать введению всякого другого общества, основанного на вредных началах, таким способом образовать род постоянного, но незаметного надзора, который, по своим тайным сношениям с министерством полиции, доставил бы ему, так сказать, залог против всякой попытки, противной предполагаемой цели.

Чтобы установить это устройство способом верным, необходимо следовать двум началам, которые неизбежно приведут к желаемому результату:

1) Сколько возможно, скрывать действия полиции в ее присмотре так, чтобы не только публика вообще или те, кто пытался бы вводить эти вредные начала, не подозревали этого надзора, но чтобы самые члены лож оставались в неведении, что они находятся под присмотром или покровительством правительства, и чтобы только начальники ордена участвовали в этой тайне.

2) Установить масонство в первоначальной его чистоте. Все то, что могли прибавить к нему в некоторых странах отдаленные обстоятсльства, чуждые цели Вашего Величества, должно быть рассматриваемо как подробности, чуждые для нас и которые легко отделить от существенной части. Когда устройство этого ордена будет раз очищено и утверждено таким образом, было бы необходимо образовать центр соединения, к которому примыкали и где сходились бы все учреждения этого рода, какие могли бы образовываться внутри Империи, в каком бы то ни было месте.

Эти учреждения сделались бы и единственным предохранением против зла, которое могло бы проникнуть в страну путями, удаленными от присмотра, установленного в столице, и сделались бы удобством надзора для общей полиции, которое трудно было бы заменить каким-нибудь другим средством. Этим центром соединения была бы ложа-мать, основанная в столице. Всякая другая ложа в Империи, не учрежденная этой ложею матерью, не должна бы быть терпима.

Эти меры, Государь, проводимые благоразумно и в тайне, обеспечили бы успех предположенного плана, так что намерение Вашего Величества было бы совершенно исполнено>*. Все было устроено так, как предлагалось в этом докладе. По вступлении своем в должность министра полиции Балашов обратился к начальникам масонских обществ, в Санкт-Петербурге <существующих>, со следующим объявлением.

<Начальникам существующих здесь масонских обществ известно, что правительство, зная их существование, не полагало никаких препятствий их собраниям. С своей стороны и общества заслуживают ту справедливость, что доселе не подавали они ни малейшего повода к какому-либо на них притязанию. Но неосторожностью некоторых членов, взаимными лож состязаниями и некоторою поспешностью к пополнению их новыми и непрестанными принятиями бытие сих обществ слишком огласилось. Из тайных они стали почти явными и тем подали повод невежеству или злонамеренности к разным на них нареканиям. В сём положении вещей и дабы положить преграду сим толкованиям, правительство признало нужным войти подробнее в правила сих обществ и удостовериться в тех основаниях, на коих они могут быть терпимы или покровительствуемы.

* А. Н. Пылик. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX века. С. 381-383.

Цель истинного масонства не может быть никому предосудительна. Правительство надеется, что начальники обществ откровенностью своею докажут, что они знают сию цель и искренне желают ее достигнуть. На сей конец с начальниками сих обществ учредятся доверенные и от обыкновенных полицейских мер совершенно чуждые сношения. Правительство изберет от себя двух особ, знанием и степенями своими в масонском деле известных. С сими двумя лицами, под непосредственным наблюдением министра просвещения, каждый начальник ложи войдет в сношения и изложит им в духе доверенности и братства правила, основания и систему своей ложи.

Между тем именем коренного закона, всем масонским ложам общего, назначается:

1) чтоб с сего времени до последнего окончания всех выше означенных сношений приостановлены были во всех ложах новые членов принятия;

2) чтобы сношения с начальниками лож, от правительства установляемых, были сохранены каждым из них лично в совершенной тайне не только для публики, но и для членов самых лож. Всякое о сем разглашение обратится в сущий вред самим сим обществам. В С.-Петербурге, августа 11 дня 1810> *.

Из этого объявления начальника полиции видно, что правительство не только признавало полезным существование масонских лож, но оно декларировало о том, как должны быть организованы эти ложи и как в них должна производиться работа. Объявление Балашова повторяет мысли доклада, сделанного Государю, возможно, что и самим Балашовым. По сведениям, собранным от начальников лож Жеребцова, Виельгорского и Сергеева, положение масонства рисуется в следующем виде.

Ложа Жеребцова под названием <Соединенных Друзей> имеет 50 членов действительных и 29 почетных. Ложа Виельгорского под названием <Ложа в Палестине> имеет 75 членов. Ложа Сергеева учреждена была в 1805 году под названием <Пеликан>; потом разделилась на три ложи, кои, следуя шведской системе, находятся под управлением четвертой, директориальной. Сии три соединенные ложи под названиями:

<Елизавета>, управляемая Сергеевым, <Александр>, управляемая Розенштраухом, <Петр к Правде> - Еллизеном. Три соединенные ложи имеют 119 членов. Директориальная ложа <Владимира> под управлением.действительного статского советника Бебера.

Прием вложи был обставлен большими строгостями; имена просящих о приеме в ложу, будь то новички - профаны или уже ранее посвященные, состоящие членами какой-либо ложи, должны были писаться на доске либо большом листе бумаги и выставляться у западных дверей ложи сроком на 15 дней, по миновании же этого срока разрешалось производить баллотировку. Срок для пребывания в первой тонической степени определен в пять месяцев, товарищеской - семь и мастерской - один год три месяца, не менее. Без разрешения ложи член не мог покинуть пределы государства для путешествия.

* А. Н. Пыпин. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX века. С. 383-384.

В дополнение к циркуляру был разослан также и вновь просмотренный и исправленный <Устав Вольных Каменщиков>; этот устав, утвержденный еще на Вильгельмсбадском конвенте 1782 года, был принят к руководству без изменений, а лишь с незначительными исправлениями. В отношении ордена требовалась полная покорность: <Воля твоя покорна воле законов и высших (то есть начальников). Паче всего есть один закон, коего наблюдение ты обещал пред лицом небес, то есть закон ненарушимой тайны в рассуждении наших обрядов, церемоний, знаков и образа принятия. Страшись думать, что сия клятва не менее священна даваемых тобою в гражданском обществе. Ты был свободен, когда оную произносил, но уже не свободен нарушить клятву, тебя связующую. Бесконечный, коего ты призывал в свидетели, утвердил оную. Бойся наказаний, соединенных с клятвопреступлением. Ты не избежишь никогда казни твоего сердца и лишишься почтения и доверенности многочисленного общества, имеющего уже тогда право объявить тебя вероломным и бесчестным>*. В 1812 году все ложи, кроме мартинистов, которые работали в тиши, примкнули к союзу <Великой Директориальной Ложи Владимира к Порядку>, присоединились, приняв шведский обряд, обе петербургские французские ложи: <Соединенных Друзей> и <Палестины> и восстановленная ложа екатерининского времени – ложа <Изиды> в Ревеле. Полиция и высшая администрация, состоящая из братьев, оказывали полную поддержку и покровительство ложам. Государя обманывали ложными информациями. Управляющий министерством полиции Е. К. Вязмитинов относился к масонам с большою любезностью. 28 марта 1812 года, призвав к себе управляющего ложей <Петра к Правде> Е. Е. Еллизена, он сказал ему: <Я вас призвал к себе, дабы просить вас обще со мною содействовать к общему благу. Государь Император убедился по представлениям моим, что ложи никак сомнительны быть не могут. Нельзя их актом аккредитовать, но мне Государь приказал вас удостоверить в своем благоволении>.

Такое благорасположение Императора тотчас же заметно отразилось на деятельности лож: состав членов ложи <Елизаветы к Добродетели> увеличился вдвое в течение 1812 года, невзирая на тяжкую годину великой войны. <Великая Директориальная Ложа> уже пользовалась известностью по всей России как признанная и негласно разрешенная к существованию.

* Масонство в его прошлом и настоящем. Т. II. С. 188

М.М. СПЕРАНСКИЙ Напряженная борьба с Наполеоном в 1805-1807 годах отвлекла внимание Императора Александра от внутренних дел; после Тильзитского мира он снова стал отдавать им больше внимания.

На сцену выдвигается Сперанский.

Сперанский родился 1 января 1772 года в с. Чертухине Владимирской губернии, в бедной семье духовного звания. Семи лет он поступил во владимирскую семинарию, а в 1790 году в Петербургскую Духовную академию. По окончании учения Сперанский попадает в руки масонов. Даровитого юношу приласкал князь Куракин, генерал-прокурор при Павле. В 1801 году Трощинский поместил Сперанского в канцелярию Государственного Совета со званием статс-секретаря. В 1803 году Сперанский переходит в министерство внутренних дел, которое возглавлялось Кочубеем. В 1806 году Сперанский по болезни Кочубея делает доклады Государю. Перед поездкой в Эрфурт Александр назначил Сперанского в Комиссию законов, а вскоре по возвращении сделал его товарищем министра юстиции. С масонством Сперанский был знаком давно. По свидетельству Пыпина, Сперанский в 1804 году был в близких отношениях с Лопухиным, который ревностно знакомил его с мистическими и розенкреицерскими писаниями и авторитетами своей школы. Письма к Цейеру представляют чрезвычайно любопытное выражение его собственных понятий об этих предметах. Его собственная система есть созерцательно-мистический квиетизм. В письме из Перми к Цейеру он так говорит о своем внутреннем состоянии, которое было предметом их прежних мистических бесед и взаимных наблюдений:

<До времени нашей разлуки состояние наше, в сущности, было лишь состоянием размышления и умственной молитвы. Вся наша духовность собственно сводилась к теософии. К ней же относятся творения Бема, Сен-Мартена, Сведенборга и т. п. Это лишь азбука. Десять лет провел я в ее изучении, и, когда я думал, что владел всем, я трудился лишь над начатками. Это было преддверие царствия Божия>*. Труды <великого подвижника масонства> не пропали даром, он удостоился <царствия Божия> и был посвящен в масоны. Это посвящение произвел глубокий и великий учитель масонской премудрости Фесслер. Посвящение Сперанского в масоны было обставлено с большой торжественностью. При посвящении присутствовали, кроме Фесслера и Ренненкампфа, еще Розенкампф, Дерябин, профессор Гауэншильд, профессор Лодий, еще один масон и брат служитель.

* А. Н. Пыпин. Общественное;движение в России при Александре 1. С. 309.

От принятия Сперанского в орден масоны ожидали добиться для себя больших успехов в России. Судьба русского государства, которое должно быть преобразовано по масонскому образцу, оказалась в руках Сперанского, вольного каменщика, подчиненного беспрекословно выполнять предписания ордена. Сперанский оправдал все надежды масонского ордена и свою деятельность направил против православия и самодержавия. <Сперанский, - пишет профессор Шиман, - был франк-масон и возымел странную мысль воспользоваться организацией ложи для близкой его сердцу реформы русского духовенства. Его план состоял в том, чтобы основать масонскую ложу, которая имела бы филиальные ложи по всему русскому государству и принимала бы в братья наиболее способных духовных лиц*. Сперанский был открытым ненавистником православия. Он с помощью Фесслера хотел начать войну против православной церкви. Австрийский поверенный в делах Сен-Жульен, донося своему правительству о падении Сперанского, пишет, что высшее духовенство, возмущенное покровительством, которое он оказывал выписанному им из Германии профессору Фесслеру, который со своей стороны имел неосторожность высказывать деистические, противохристианские взгляды, немало способствовал его падению (письмо от 1 апреля 1812 года). Зато наши <освободители> от деятельности Сперанского были в восторге. В своем революционном стихотворении Рылеев писал, что <Сперанский попов обдает, как клопов, варом...>

Тильзитский мир не принес успокоения. Через год после Тильзига между Александром и Наполеоном в Эрфурге произошла встреча, на которую Александр взял и Сперанского. На последнего Наполеон произвел громадное впечатление и убедил его в необходимости реформировать Россию по образцу Франции. Историк профессор Шиман в своем труде <Александр 1> пишет:

<Итак, он (Александр) взял с собою в Эрфурт самого способного из своих чиновников, тайного советника Михаила Михаиловича Сперанского, и поставь его в прямые отношения с Наполеоном, который не преминул обсудить с ним в подробных беседах различные вопросы управления. Результатом этих разговоров явился целый ряд выдающихся проектов реформ, из которых важнейшим был проект конституции для России>**.

* Профессор Теодор Шиман. Александр 1. М., 1908.

** Там же.

Александр воротился в Петербург очарованный Наполеоном, а его статс-секретарь Сперанский - и Наполеоном, и всем французским. План государственного преобразования был создан Сперанским с изумительной быстротой, и в октябре 1809 года весь план уже лежал на столе Александра. На этом плане отразились господствовавшие идеи времени, близкие к тому, что обыкновенно принято называть <принципами 1789 года>.

1) Источник власти есть государство, страна.

2) Законным может быть лишь то проявление, которое выражает собою волю народа.

3) Перестанет правительство исполнять условия, на каких оно призвано к власти, - потеряют законность и его действия.

4) Чтобы оградить страну от произвола, положить границу абсолютной власти, необходимо, чтобы она и ее органы - правительственные учреждения - руководились в своих действиях основными законами, незыблемыми постановлениями, точно определяющими желания и нужды народные.

5) Как вывод из сказанного: основные законы должны быть делом и созданием самой нации.

Выходя из положения, высказанного еще Монтескье, что <три силы двигают и управляют государством: сила законодательная, сила исполнительная, сила судебная>, Сперанский весь свой план строит на принципе разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной. Вводится и другая истина масонства, что исполнительная власть правительства в лице министров должна подчиняться законодательной, которая сосредоточивается в Государственной Думе. Созрел заговор, во главе которого стал Сперанский, поддерживаемый Наполеоном. После 1809 года в обществе пошли упорные слухи, что Сперанский и граф Н. П. Румянцев более соблюдают интересы Франции, чем России. Карамзин в своей записке и разговорах убеждал Александра остановить от проведения Сперанским реформ, бесполезных и приносящих один только вред родине. Жозеф де Местр в лице Сперанского видел вреднейшего революционера, подкапывавшегося под основы всех государственных начал и старавшегося всеми способами дискредитировать царскую власть. В течение двух лет Государь отказывался верить этим слухам и предостережениям. К началу 1812 года враги Сперанского в лице Аракчеева, Шишкова, Армфельда и великий князь Екатерины Павловны убедили Государя в правоте всеобщего убеждения в измене Сперанского. Против Сперанского были выдвинуты следующие обвинения: возбуждение народных масс налогами, разорение финансов и недоброжелательные отзывы о правительстве.

Был раскрыт также целый затеянный заговор для осведомления Наполеона. Дело в том, что Сперанскому было поручено вести переписку с Нессельроде, где главные французские деятели были обозначены под выдуманными именами. Но Сперанский не ограничился этими сведениями и самостоятельно, без разрешения свыше требовал, чтобы ему передавали вообще все секретные бумаги и донесения из министерства иностранных дел. Нашлось несколько чиновников, которые беспрекословно исполняли его желание. То были действительный статский советник Век и экспедитор его канцелярии Жерве. По свидетельству И. И. Дмитриева Болотову, как близкому человеку, Государь уже в августе 1811 года повелел министру полиции вести наблюдение за Сперанским. Затем от многих честных людей последовали предупреждения об изменнической деятельности Сперанского. В начале 1812 года шведский наследный принц Бернадотт, находившийся в оппозиции к Наполеону, сообщил в Петербург, что <священная особа Императора находится в опасности> и что Наполеон готов с помощью крупного подкупа опять укреплять свое влияние в России. Было перехвачено письмо, в котором Сперанский, уведомляя приятеля об отъезде Государя с целью осмотра возводимых на западной границе укреплений, употребил выражение <наш Вобан>. <Наш Вобан> - насмешливое прозвище, навеянное повестью Вольтера <Белый бык>.

Сперанского совершенно справедливо обвиняли в принадлежности к самой вредной секте масонства - иллюминатству, причем указывали, что Сперанский нс только там состоит членом, но является <регентом у иллюминатов>. О сношениях Сперанского с мартинистами и иллюминатами доносил граф Растопчин, который в <Записке о мартинистах>, представленной в 1811 году великой княгине Екатерине Павловне, говорит, что <они (мартинисты) все более или менее преданы Сперанскому, который, не придерживаясь в душе никакой секты, а может быть, и никакой религии, пользуется их услугами для направления дел и держит их в зависимости от себя>. Наконец, в записке полковника Полева, найденной в кабинете Александра 1лосле его смерти, называются измена Сперанского, Фесслера, Магницкого. Злобина и других как членов ложи иллюминатов. Магницкий же в своем донесении Императору Николаю 1 говорит, что Фесслер в саду Комиссии законов учредил ложу <Полярной Звезды>, в которой, кроме того, участвовали Сперанский, Злобин, Розенкампф, сам Магницкий и другие.

II марта 1812 года Санглей был призван к Государю, который ему сообщил, что Сперанский <имел дерзость, описав все воинственные таланты Наполеона, советовал ему собрать Государственную Думу, предоставить ей вести войну, а себя отстранить. "Что же я такое? Нуль? - продолжал Государь. - Из этого я вижу, что он подкапывается под самодержавие, которое я обязан вполне передать наследникам моим">. 16 марта был призван в Зимний дворец профессор Дерптского университета Паррот. <Император, - говорит он в позднейшем письме к Императору Николаю 1, - описал мне неблагодарность Сперанского с гневом, которого я у него никогда не видел, и с чувством, которое вызывало у него слезы. Изложив представленные ему доказательства измены, он сказал мне: "Я решился завтра же расстрелять его и, желая знать ваше мнение по поводу этого, пригласил вас к себе">.

К сожалению. Государь не привел своего решения в исполнение: у Сперанского слишком много было друзей и покровителей. Его спасли, но за эту измену последовала ссылка в Нижний Новгород, а потом - ввиду возбуждения против него нижегородского дворянства - в Пермь. В Нижнем Новгороде на патриотическом банкете у губернского предводителя князя Грузинского дворянский патриотизм чуть было не стоил жизни Сперанскому, сосланному в это время в Нижний. <Повесить, казнить, сжечь на костре Сперанского>, - предлагали нижегородские дворяне. Стараниями своих друзей Сперанский был возвращен из ссылки и продолжал вести предательскую работу против своего доброго Государя. Он принял участие в организации восстания декабристов, которые после переворота намечали его первым кандидатом во временное правительство. Интересна судьба Сперанского и Новикова: несомненно, оба были иллюминатами и готовили насильственный государственный переворот в России, но все следы преступления скрыты, никто не разоблачил их измены и преступлений, и они вошли в историю, окруженные светлым ореолом: Новиков - как величайший гуманист и просветитель русского народа, Сперанский как великий государственный реформатор.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. ТАКТИКА НАПОЛЕОНА, БАРКЛАИ и КУТУЗОВ. Начинается знаменитая Отечественная война.

Выкормок французской революции Наполеон посылается в Россию с тем чтобы разгромить великое Православное Царство и на развалинах его создать государство по масонским принципам. Затеянный поход на Россию сулил полный успех Наполеону.

Высшее общество, зараженное масонскими идеями, с нетерпением ждало Наполеона как своего избавителя от гнета и произвола самодержавия. Высшие чины армии также были заражены масонством. Масонизированная Европа, несмотря на все унижения, с энтузиазмом поддерживала <великого полководца>.

В России Наполеона ждали. Поражения русской армии не только не боялись, но ждали и в этом видели единственный источник завоевания политической свободы, ждали, что только путем поражения будет сломлен старый строй, к управлению государством будут призваны <живые силы страны> и Россия вместо православно-самодержавного государства превратится в передовое конституционное. Главным союзником в борьбе Наполеона с Европой и Россией было масонство, которое создало революцию и Наполеона. Наполеон одерживал победы над своими многочисленными врагами не потому, что он был <гениальный> полководец, а потому, что в стране своих врагов он имел преданных союзников, которые создавали ему победы и поражения собственным государствам. Побеждал, конечно, не <гениальный> Наполеон, победы достигались не силою оружия, а силою пропаганды новых идей. Пропаганда революционных идей еще больше, чем французское оружие, открывала путь для революционных войск. Маршалы-масоны наполеоновской армии во время походов пропаганду ставили на первом плане. В приказе Кюстина говорилось: <Две группы третьего сословия, французская и немецкая, находившиеся в одинаковых экономических условиях, страдающие от одних и тех же условий, протягивают друг другу руку>. Немцы смотрели на французов не как на завоевателей, а как на освободителей. То же было и в Савойе, где французское по крови население, порабощенное пьемонтцами, устраивало овации генералу Монтсскью.

Французская революционная армия приходила на готовое: общество не сопротивлялось, а ждало и приветствовало. <Нам казалось, что, перейдя границу, мы не покидали родины>, - писали комиссары Конвента. В стане противников деятельную и энергичную помощь Наполеону оказывали братья-масоны. Целый ряд крепостей с большими гарнизонами, вооруженными до зубов, сдавались без выстрела революционным армиям Наполеона. Существовала открытая измена. В этом отношении характерным случаем можно считать поражение австрийского эрцгерцога Карла, который имел все возможности раздавить Наполеона и между тем, преданный масонами, потерпел поражение. На пропаганде и помощи масонов и строил свои расчеты Наполеон, предпринимая поход в Россию.

Русский император и многие патриоты давно уже разгадали тактику Наполеона и знали, что наступление Наполеона грозит внутреннему спокойствию русского государства, что Наполеон и в России будет применять излюбленный метод: волновать умы, сеять панику, деморализовывать население и молниеносными ударами приводить к покорности.

В ноябре месяце в высочайшей инструкции и секретном циркуляре на имя петербургского губернатора от 4 и 17 декабря 1806 года говорилось: <Цель сего вооружения - иметь в готовности сильный отпор против такого неприятеля, который приобык, пользуясь своим счастьем, действовать не одною силою оружия, но и всеми способами обольщения черни, который, врываясь в пределы воюющих с ним держав, всегда старается прежде всего ниспровергнуть всякое повиновение внутренней власти, возбуждать поселян против законных их владельцев, уничтожать всякое помещичье право, истреблять дворянство и, подрывая коренные основания государства, похищать законное достояние и собственность прежних владельцев...>

В воззваниях Синода указывалось, что Наполеон грозит <потрясением Православной Греко-Российской Церкви, тщится наваждением дьявольским вовлекши православных в искушение и погибель>, что он во время революции поклонялся истуканам, человеческим тварям и блудницам, наконец, <ко вящему посрамлению Церкви Христовой задумал восстановить синедрион, объявить себя Мессией, собрать евреев и вести их на окончательное искоренение всякой христианской веры>.

Отправляясь в Россию, Наполеон действовал по своему излюбленному плану: обещал всем, что каждого интересовало. Дворянству была обещана конституция, мужикам - земля и воля от помещиков, а наиболее крайним элементам масонства - искоренение православной церкви путем насмешек над верованиями народа и осквернением святынь... Россия православная могла считаться обреченной. Манифест Царя от 6 июля, прочитанный Шишковым московским дворянам, которых собралось в Благородном собрании до тысячи, последние выслушали со сдержанным молчанием. Но не то было в зале. где были собраны купцы: молчаливое внимание быстро перешло в гнев: когда же Шишков произнес слова, что неприятель с лестью на устах несет в руках оковы, тогда негодование выразилось в сильнейшей степени: ударяли себя в голову, рвали на себе волосы, ломали руки, видны были слезы гнева...

Глумление над верой и поругание святынь подняло православный народ против злодея.

Но положение России было более чем страшное: дворянская интеллигенция была за Наполеона, против России, она во имя великих принципов 89-го года готова была продать веру своих дедов и отцов, монархию и свое прошлое. В 1812 году спасли Россию мужество и твердость Императора Александра, чистый патриотизм Барклая де Толли. Растопчина, Шишкова, Аракчеева. <Трудно найти в России половину Пожарского, целые сотни есть готовых пойти по стопам Робеспьера и Сантера> -так характеризовал тогдашнее положение Растопчин. План похода Наполеона - поход из Смоленска в Москву - был основан на мысли, что неприятель для спасения столицы даст сражение, что он будет разбит, что Москвич будет взята, что Александр для спасения заключит мир. В случае упорства Царя Наполеон надеялся найти в Москве достаточно ресурсов для зимовки и рассчитывал еще оттуда вызвать крестьянское восстание. Этот план был разрушен Баркласм и графом Растопчиным. Барклай де Толли принял план отступления, втягивания Наполеона в глубь страны и организацию народной войны. Растопчин своим огненным <красным петухом> в Москве сорвал все стратегические планы Наполеона. План. принятый Баркласм, не мог нравиться Наполеону, и его друзьями, русскими масонами, поднимается кампания в обществе, идет агитация против Барклая, которого обвиняют в государственной измене. Пораженцы и предатели масоны играют на национально-патриотической струне. Барклая, который не совершил ни одной важной стратегической ошибки, устраняют. Государь уступает голосу общественности. На пост главнокомандующего выдвигается Михаил Илларионович Кутузов, которого Александр презирал как бездарного полководца, интригана и одного из главных участников убийства своего отца. Масонство представляло настолько большую силу, что кандидатура своего брата - масона Кутузова - была обеспечена. Что М. И. Кутузов был масоном - нет сомнений. <Первое посвящение князя М. И. Голенищева-Кутузова Смоленского в таинства вольнокаменщицкого ордена. - пишет Соколовская, - свершилось в Регенсбурге. в ложе "К Трем Ключам". Князь Кутузов, по словам масонов, пришел искать в ложе ордена сил для борьбы со страстями и ключа от тайн бытия. С течением времени он был принят в ложах Франкфурта. Берлина, Петербурга. Москвы и проник в тайны высоких степеней. При посвящении в 7-ю степень шведского масонства он получил орденское имя "Зеленеющий Лавр" и девиз "Победами себя прославит">. В масонском ордене Кутузов, - пишет Т. Соколовская, - занимал высокое место у кормила ордена и постоянно был опорою вольнокаменщицкого братства. Не подлежит сомнению, что сила сплоченного масонского братства в свой черед способствовала назначению князя Кутузова предводителем наших вооруженных сил в борьбе с великим предводителем великой армии>. Имя Кутузова среди масонской братии при жизни пользовалось большим почетом, а <посмертная оценка жизнедеятельности князя Кутузова, - пишет Соколовская, - была произнесена великими витиями масонами в великолепной траурной ложе, совершенной в июле месяце 1813 года. Торжество печального обряда поминовения масоны совершили в залах петербургского музыкального общества под председательством И. В. Бебера и в присутствии многих сотен братьев>*.

* Т. О. Соколовская. Возрождение масонства при Александре 1. - Масонство в ею прошлом и настоящем. Т. 11. С. 194-195.

Бездарный как полководец, Кутузов нужен был русским и французским масонам в достижении общей цели, и он был против воли и желания Императора назначен главнокомандующим. В день отъезда Кутузова к армии Александр сказал:

<Публика желала назначения его, я назначил его: что касается меня лично, то я умываю руки>. В письме к своей сестре Екатерине Павловне Император еще резче подчеркнул, что назначил Кутузова вопреки своему убеждению*. Назначение Кутузова сперва ничего не изменило, продолжалось выполнение плана Барклая де Толли, то есть затягивание Наполеона с его громадной армией в глубь необъятных просторов России.

Опасения Государя в ненадежности Кутузова оправдались в полной мере. Во время сражения под Бородином Кутузов проявил полную бездарность и нераспорядительность. Позиция, выбранная для боя, была не сильная и укреплена слабо, профиль укреплений был настолько незначителен, что кирасиры Тильмана во время атаки на батарею Раевского" перескочили ров и бруствер без особого труда. Позиция была занята неправильно, почему во время боя пришлось половину войска переводить по полю сражения к центру и левому флангу позиции.

Бородинская битва происходила без участия Кутузова, он ничем не руководил, ничем не распоряжался, все делалось другими, помимо его. Жозеф де Местр в своем донесении сардинскому королю 2 июня 1813 года пишет: <Битвой (Бородинской) распоряжались собственно Барклай, искавший смерти, и Багратион, нашедший ее там>. Но когда после Бородинского боя все равно пришлось оставить Москву и отступать, то есть выполнять тот же план Барклая, Кутузов в своем донесении всю вину оставления Москвы перелагает на Барклая. В конце этой реляции Жозеф де Местр с негодованием писал: <Какая низость, какая глупость - чтобы называть вещи их настоящим именем! Мало преступлений, подобных тому. чтобы открыто приписать весь ужас и гибель Москвы генералу Барклаю, который нерусский и у которого нет никого, чтобы его защитить>.

* А. Князьков. М. И. Голеннщев-Клтузов.- Отечественная война и русское общество. М.. 1911-1912. Т. IV. С. '6.'

ГРАФ ФЕОДОР ВАСИЛЬЕВИЧ РАСТОПЧИН и ЕГО подвиг. Назначение Кутузова масоны могли праздновать как свою большую победу, но этому торжеству помешал великий русский человек граф Растопчин, который прекрасно знал сущность масонства и не первый год с ним вел отчаянную борьбу.

В 1807 году из-под его пера вышла небольшая книжка: <Мысли вслух на красном крыльце сфремовского помещика Силы Андреевича Богатырева>. Книга обошла всю Россию и имела исключительный успех. <Растопчин, - по словам одного современника, - был в этой книжке голосом народа, не мудрено, что он был понят всеми русскими>. Герой этой книги Богатырев нападает на рабское следование всему французскому, осуждает молодежь, <отечество которых на Кузнецком мосту, а Царство Небесное - Париж>, и бьет тревогу по поводу революции во Франции. Богатырев, полный ненависти, восклицает: <Революция - пожар, французы - головешки, а Бонапарте - кочерга>. Оценивая достижения революции и ее цели, Богатырев говорит:

<Ведь что проклятые наделали за эти двадцать лет! Все истребили, пожгли и разорили. Закон попрали, начальство уничтожили, храмы осквернили, царя казнили, да какого царя - отца! Головы рубили, как капусту; все повелевали: то тот, то другой злодей. Думали, что это будет равенство и свобода, а никто не смел рта разинуть, носа показать, и суд был хуже Шемякина; только и было два определения: либо в петлю, либо под нож. Мало показалось своих резать, стрелять, топить, мучить, жарить, есть; опрокинулись к соседям и начали грабить и душить, приговаривая: после спасибо скажете>*.

<Монархист в полном значении слова, - говорит о Растопчине князь Вяземский, - враг народных собраний и народной власти, вообще враг так называемых либеральных идей, он с ожесточением. с какой-то маниакальной "идеэ фикс" везде отыскивал и преследовал якобинцев и мартинистов, которые в глазах его были те же якобинцы>. Он знал о замыслах русских масонов и совершенно правильно расценивал обстановку того времени. <Московские и петербургские масоны, - говорил он, - поставили себе целью произвести революцию, чтобы играть в ней видную роль, подобно негодяям, которые погубили Францию и поплатились собственною жизнью за возбужденные ими смуты>. Граф Растопчин все время бил тревогу и предупреждал о той страшной роли, которую они могут сыграть в руках Наполеона. <Я не знаю, - пишет он, - какие сношения они могут иметь с другими странами, но я уверен, что Наполеон, который все направляет к достижению своих целей, покровительствует им и как-нибудь найдет сильную опору в этом обществе, столь же достойном презрения, сколько опасным. Тогда увидят, но слишком поздно, что замысел их не химера, а действительность, что они намерены быть не посмешищем дня, а памятным в истории и что эта секта не что иное, как потаенный враг правительства и государей>**.

* В. Н. Бочкарев. Консерваторы и националисты в России в начале XIX века. - Отечественная война и русское общество. Т. II. С. 207.

** Там же. С. 211.

При нашествии Наполеона Растопчнн повел гениальную борьбу за спасение России. Это был верный слуга Государя и России, которую так цинично и открыто предавали дворяне-масоны. Он боролся с клеветой и интригами фрондирующего дворянства, напичканного французскими идеями. Это была очень трудная борьба. <Все злые слухи, - пишет он Александру 13 августа 1812 года, - распускаемые с целью обвинить вас, все это идет от мартинистов, и всех неистовее университет, состоящий из якобинцев-профессоров и воспитанников>. В письме от 8 сентября он сообщает о молве, гласящей, что Александр дозволил Бонапарту <проникнуть> в свои владения с тем. чтобы он провозгласил свободу от имени русского царя. Растопчин все свои меры до Бородинской битвы объясняет необходимостью <поддержания спокойствия в народе>. Он хотел <рассеять и занять внимание в народе> (отвлечь внимание народа). <Москва, - говорил он, - действовала на всю страну, и будь уверен, что при малейшем беспорядке между жителями ее все бы всполошилось. Нам всем известно, с какими вероломными намерениями явился Наполеон. Надо было их уничтожить, восстановить умы против негодяя и тем охранить чернь, которая везде легкомысленна> (письмо к Волковой).

Главная задача Растопчина заключалась в том. чтобы очистить Москву от нежелательных элементов, и он блестяще справился с этой задачей. <Я весьма заботятся, - объяснял Растопчин, - чтобы ни одного сенатора не оставалось в Москве, и тем лишить Наполеона средств действовать на губернии посредством предписаний или воззваний, выходивших от сената. Таким образом, я вырвал у Наполеона страшное оружие, которое в его руках могло бы произвести смуты в провинциях, поставить их в такое положение, что нс знали бы, кому повиноваться>. Сенат, конечно, был заполнен масонами, и принятие такой меры диктовалось крайней необходимостью. Растопчин, по его словам, <узнал, что трос сенаторов, принадлежавших к партии мартинистов (Лопухин, Рунич. Кутузов), предложили послать депутата в главную квартиру, чтобы узнать от главнокомандующего, не в опасности ли находится Москва, и пригласить меня в Сенат, чтобы я сообщил сведения о способах защиты и мерах, какие я намереваюсь предпринять в настоящих обстоятельствах. Вся эта проделка была делом самолюбия, и Сенат хотел присвоить себе право верховной власти>. Затея масонов-сенаторов успеха не имела. 30 августа адъютант Растопчина явился в Сенат и приказал от имени Растопчина закрыть заседание и <немедленно выехать из Москвы>. Не любивший Растопчина Рунич в таких словах охарактеризовал его значение: <Растопчин, действуя страхом, выгнал из Москвы дворянство, купцов и разночинцев для того. чтобы они не поддавались соблазнам и влиянию наполеоновской тактики. Он разжег народную ненависть теми ужасами, которые он приписывал иностранцам, которых он в то же время осмеивал. Он спас Россию от ига Наполеона>.

Растопчин принял все меры к тому, чтобы, заняв столицу, неприятель в ней нашел себе могилу. После занятия Москвы наступило общее уныние. По словам графини Эдлинг, <с минуты на минуту ждали волнения раздраженной и тревожной толпы. Дворянство громко винило Александра в государственном бедствии, так что в разговорах редко кто решался его извинить или оправдывать>. При дворе были видимо напуганы и хотели мира. Но это уныние сменилось общим народным гневом против французов, который зажег Растопчин пожаром Москвы. Пожар Москвы был предусмотрен им заранее. Он уже после сдачи Смоленска пишет, что если французы возьмут Москву, то <народ русский, следуя правилу нс доставаться злодею, обратит город в пепел, и Наполеон вместо добычи получит место, где была столица>. <Если вы Москву оставите, она запылает за вами>, - говорил Растопчин Ермолову уже перед самой сдачей столицы. <Москва в руках Бонапарта будет пустыней, если не истребит ее огонь, и может стать ему молодой>, - пишет Растопчин Императору Александру. <Город уже грабят, - сообщает Растопчин жене, - атак как нет пожарных труб, то я убежден, что он сгорит>. <Я хорошо знал. - пишет Растопчин через неделю (9 сентября) жене, - что пожар неизбежен>. Умышленный поджог графом Растопчиным Москвы не подлежит сомнению, хотя враги России и друзья Наполеона и помешали ему выполнить эту задачу до конца. <Моя мысль поджечь город до вступления в него злодея, - сообщает II сентября Растопчин жене, - была полезна. Но Кутузов обманул меня! Было уже поздно>. Эта же мысль проводится графом Растопчиным и в письме на имя Императора от 13 октября, в котором он доносит: <Скажи мне два дня раньше, что он (Кутузов) оставит Москву, я бы выпроводил жителей и сжег ее>*.

Но несмотря ни на что, Растопчин свой долг исполнил. Москва запылала, и Наполеону вместо отдыха пришлось тушить пожар Москвы и бороться с поджигателями. Пожар не дал Наполеону почить на лаврах и явился одной из важных причин расстройства его армии. Пожар Москвы перевернул самосознание русского народа. <Пожар Москвы продал войне характер народный и религиозный>, - заметил иностранец Домерг.

* С, П. Мельгунов. Кто сжег Москву? - Отечественная война и русское общество. Т. IV. С. 169.

Своим поведением после занятия Москвы французы на каждом шагу глумились над религиозными и национальными чувствами. Маршал-масон Даву занял под свою квартиру Чудов монастырь, величественная святыня русского народа Успенский собор был превращен в конюшню. Масонская армия Наполеона не могла поступить иначе, ибо на своих знаменах она несла войну всем христианским церквам во имя разума. Все расчеты Наполеона и его предположения не оправдались. Волнения крестьян, на что так рассчитывал всемирный поджигатель, не последовали. Русское купечество в 1812 году выявило себя верными сынами родины. Многие купцы жертвовали на национальное дело защиты отечества целые состояния. Лучшая часть дворянства, не зараженная масонством, сохранила верность Государю и Родине. <Дворяне, - пишет одна современница, - жертвовали, вооружая на свой счет ратников из своих крестьян, от 25 человек одного, а купечество - деньгами; всякий по своему усердию. Весьма многие жертвовали по 20, 30 и 50 тысяч рублей>. Выехав из Москвы до вступления в нее неприятеля, Растопчин из Владимира обратился с воззванием к крестьянам Московской губернии. Описав злодейства французов, их надругательства над святынями. Растопчин предостерегал крестьян против <ласки> злодеев.

<Ужли вы, православные, верные слуги Царя нашего, кормилицы матушки каменной Москвы, на его (Наполеона) слова положитесь, дадитесь в обман врагу лютому, злодею кровожадному? Отымет он у вас последнюю кроху, и придется вам умирать голодною смертью! Проведет он вас посулами, а коли деньги даст - то фальшивые, с ними же будет вам беда!> Растопчин призывал крестьян к беспощадному истреблению <гадины заморской>. Слова его афиш били по сердцу русского человека и поднимали на подвиг и самопожертвование.

КУТУЗОВ и ЕГО ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ РОЛЬ во ВРЕМЯ воины. После недостойного поведения в сражении при Бородино Кутузов проявляет еще большую нераспорядительность.

Барклай де Толли подал рапорт об увольнении его из армии по болезни, но истинная причина его отставки заключалась в бездарности главной квартиры.

Вот содержание этого важного исторического документа. <С сердцем, исполненным горести, - пишет Барклай де Толсти, - я был принужден как по причине расстроенного здоровья, так и по обстоятельствам, которые буду иметь честь объяснить, усердно просить Вашу Светлость избавить меня от командования армиею. Решимость оставить армию, с которой я желал жить и умереть, мне стоит многих сожалений. Но я считал это своею обязанностью для пользы службы моему Государю и для личного успокоения просить, как милости, позволения удалиться. Но время решительное, когда грозная опасность отечества вынуждает отстранить всякие личности, вы позволите мне, Князь, говорить Вам со всею искренностью и обратить Ваше внимание на все дурное, которое незаметно вкралось в армию или без Вашего соизволения, или не могло быть Вами замечено. Управление армиею, так хорошо установленное, в настоящее время не существует. Ваша Светлость начальствует и дает приказания, но генерал Беннигсен и все те, которые Вас окружают, также дают приказания и отделяют по своему произволу отряды войск так, что тот, кто носит название Главнокомандующего, и его штаб не имеют об этом никаких сведений до такой степени, что в последнее время я должен был за получением сведений о различных войсках, которые были отделены от первой армии, обратиться к Вашему дежурному генералу, но и он сам ничего не знал. Чтобы узнать, где находятся казаки этой армии, отнеслись к генералу Платову", но и он ничего не знал. На этих днях мне был прислан приказ: отделить часть кавалерии для подкрепления арьергарда, и при этом забыли, что вся кавалерия, нс исключая кирасир, уже была отделена, о чем меня даже не уведомили. Квартирмейстерская часть совершенно расстроена, потому что нет генерал-квартирмейстера: сегодня это Толь, завтра Нейтгарт, на другой день Хоментовский и прочие исполняют эту должность, и все офицеры этой части, которые были распределены между главною квартирой и различными корпусами и каждый из них имел свое назначение, составляют теперь свиту генерала Бенннгссна. который употребляет их так, что недавно никто нс знал, по какой идти дороге и где остановиться. Обе армии, зная только, что надо следовать большою дорогой, шли без порядка. Экипажи, артиллерия, кавалерия, пехота, часто изломанные мосты останавливали движение, о починке которых не прилагалось никаких стараний. Приходя после утомительного перехода на назначенное место, войска бродили остаток дня то влево, то вправо, не зная, где остановиться, и наконец останавливались по сторонам большой дороги в колоннах, без биваков и продовольствия. Я сам за несколько дней не имел при себе никого из квартирмейстерского корпуса, который мог бы дать мне сведения о переходах и стоянках. Корпус путей сообщения, образованный при армии для наблюдения за дорогами и мостами и который под начальством полковника Монфреда прекрасно исполнял свои обязанности, отделен от армии. Генерал Беннигсен отдал его под начальство Ивашева, присоединил к нему и всех пионеров обеих армий - 800 человек конных и 2000 пеших ополченцев, несмотря на то, что по пути нет ни мостов, ни приготовленных дорог, а старые офицеры этого корпуса или уволены, пли разосланы так, что я ничего об этом не знаю, хотя они и принадлежат к армии. Две трети армии со всею кавалерией, хотя она так расстроена, что нс может более слоить, находятся в арьергарде и исключены из всякой зависимости от Главнокомандующего армией, потому что они получают приказания только от генерала Беннигсена и ему представляют донесения, и я должен иногда выпрашивать, так сказать, как милости, сведений, что делается в арьергарде. Три раза в день отдаются приказания атаковать неприятельские аванпосты и три раза отменяются. Наконец приводятся бесполез