Глава 24. Эти «Милашки» (Голландия, фирма “Филлипс”) работали с большим напряжением, и, надо признать их надежность

Эти «Милашки» (Голландия, фирма “Филлипс”) работали с большим напряжением, и, надо признать их надежность, без особых сбоев. Только однажды, когда Стас попытался совместить несовместимое (смешать, кажется, гены кита с митохондриальной ДНК Венеры Милосской), электроника матки дала первый сбой. На секунду, на миг, но работу пришлось прекратить. «Задача неразрешима» — сказала машина, и нам пришлось призадуматься: в чем все-таки дело? Вообще нужно сказать, что с этой «митохондриальной Евой», о которой трубит теперь весь мир, есть проблемы. Интересно, конечно, узнать, когда и как человек появился, но у нас ведь другая задача. Распыляться нельзя. Но нельзя запретить и Стасу удовлетворять свое любопытство. Пожалуйста! Только не задавай неразрешимых задач!

Вскоре мы настолько упростили устройство искусственных маток, что их можно было носить в кармане. Карманный родильный дом.

— Не могу представить себе…

— Я шучу, я конечно, шучу. Мы наладили их серийное производство, и теперь они метали нам детенышей, как рыба икру. Два часа и ребенок готов.

— Два часа?

— Ну, не два и не три, но не девять месяцев, а гораздо быстрее.

— Сколько?..

— А затем — как у всех, как у всех настоящих людей — детство, юность, отрочество, зрелость… Старость не входила в наши планы, старость и смерть. Если требовалось, так сказать, убыстрить сотворение кого-нибудь из наших малышей, мы это делали, клюкая пультом, не вставая с дивана. В большинстве случаев качество было гарантировано. Хотя были и сбои. Как в любом большом деле. Это была проба пера, но пера Бога, которым Он высекал на каменной тверди новых скрижалей Слова Новой жизни, Новый декалог, Сверхновый завет.

Промахи в расчетах обнаруживались Лешей Комановым на начальных этапах развития эмбриона. Этот молчун был у нас фильтром. Слова для него так мало значили, что он очень редко впускал их в царство своей тишины. Зато безошибочно находил брак. Плод тут же изымался из серии и шел на переработку, а в дальнейшем использовался как исходный материал для будущих серий. Абсолютная бездуховность? Наверное. Ведь каждая клеточка уродца несла в себе частичку всевселенской души. Но я бы не называл это ни богохульством, ни святотатством — таков очередной виток развития человечества, нашей цивилизации, передовых технологий. В этом бурном потоке современной прагматической мысли нет места всяким там жалостям и сюсюканьям.

— Бездуховность растлевала империи, губила миры, — заметила Лена.

— Да, пока от этого нет спасения. Вот и сегодня этот всевселенский кризис… Новый виток истории: Рим пал, Византия пала, Рейх пал, сегодня рушится мир… В чем причина?

Я задал этот вопрос и Жоре. Он сказал:

— В мире десять миллионов миллионеров. А сколько миллиардеров?! Ну, пусть всего каких-то несколько сотен. От силы — тысяча.

— Тысяча шестьдесят.

— Да. Что такое этот один миллион и эта тысяча шестьдесят человек во всем человечестве? Дупель пусто, пшик! 0,0007 процента! Это же просто пустота, чистый вакуум.

— Кто это подсчитывал? — спрашивает Лена.

Жора был вне себя от такой свирепой несправедливости:

— И вот в этой пустоте, — возмущался он, — вот в этой черной дыре — все деньги мира! Какой перекосище! Жжж-а-а-адность!.. Животная жадность! В этом все дело!.. Какие же нужно приложить усилия, чтобы вытащить из этой черной дыры эти миллиарды?! У кого на это хватит сил?.. Кто сегодня способен это понять и осилить? Да никто!

— А я — бьюсь… Dura necessitas! (Суровая необходимость! — Лат.) Этому чертовому капитализму нужна смелая, яркая и простая альтернатива — наша с тобой Пирррррамида!.. Как думаешь, я прав?

Я улыбнулся: мне понравилось его «наша с тобой…».

— Пф! — сказал я, — еще бы!..

— Вот такая дура эта твоя жадность человеческая, — задумчиво произнес Жора, — думаешь, мы ее не победим?

— Пф! — сказал я, — еще как!..

Лена только улыбнулась.