Мысль о Юре теперь сидела не только в моем мозгу, но в каждой клеточке и, видимо, поэтому, как только Жора произнес эту фразу про очередное убийство какого-то нефтяного царька в Эмиратах без следов насилия, меня словно жаром обдало: Юрка!
Это же его работа! Надо признать, что интуиция меня никогда еще не подводила. Юра и это бесследное тихое интеллектуальное убийство! Тут и думать нечего! В голову тотчас пришли десятки воспоминаний — Юрины восхищения всякими способами дистанционного управления здоровьем человека. Он досконально изучал механизмы воздействия на психику, возможность подчинения небольших групп людей и целых народов. Зомби — это было его любимое словцо. «Ты сегодня, как зомби», «Эй ты, зомбированный»… Юрка, Юрка! У меня не было ни йоты сомнения. Как только эта мысль пришла мне в голову, я тут же объявил Жоре:
— Я завтра вылетаю.
— В Эмираты?
Я не удивился Жориной догадке. Я был просто счастлив.
— Знаешь, — сказал он, — я тоже подумал о нем. Все твои рассказы о его увлечениях и пристрастиях определенно позволяют предположить, что он к этим убийствам имеет непосредственное отношение. Во всяком случае, здесь можно говорить о почерке человека, по твоим рассказам похожего на Юрку. Да я и сам хорошо помню его страсть шкодить, не оставляя следов.
|
|
Чтобы поддержать Жору и услышать еще несколько доводов в пользу своих предположений, я возразил:
— Ни малейшего сходства.
На что Жора тотчас среагировал:
— Такие, как твой Юрик интересны тем, что у них размыты границы морали. По своему усмотрению они спокойно передвигают полосатые столбики, находя для себя тысячу объяснений, и всегда оправдывают любой свой поступок, если чувствуют какие-то нравственные неудобства. Они легко склоняют чашу весов на свою сторону и без зазрения совести распоряжаются жизнями других при достижении собственных целей.
— Ты так думаешь?
Мне было интересно его мнение.
— Да. Вполне возможно, что твой Юрка сейчас как раз тем и занят, что занимается отстрелом всяких там царьков и нуворишей, которые служат мишенями для его интеллектуального оружия. Таких сейчас пруд пруди, это прекрасный испытательный полигон.
Жора сделал паузу и добавил:
— Если, конечно, он не выращивает капусту где-нибудь на маленьком приусадебном участке или не разводит кроликов…
— Он — не такой.
Чтобы расшевелить Жору и подробнее разузнать его мысли о возможной причастности Юры к веренице этих загадочных убийств, я пытался противоречить, ставил под сомнение его аргументы и догадки, спорил:
— Да он муху не обидит. Помню…
— Не знаю.
У Жоры было свое представление о таких, как Юра тихонях, да и я давно знал, что в каждом тихом болоте есть свой черт. Тем не менее, я то и дело раззадоривал Жору, подливая масла в огонь.
|
|
— Он всегда был противником проведения экспериментов на животных. Мы как-то работали с амебами, изучали репаративные способности их клеточной поверхности, разрушали механическим воздействием — кавитацией — и смотрели, как они, полумертвые, латают дыры…
— Он возмущался?
— Какой там! Он назвал нас дикарями, варварами и живодерами.
— Так и есть.
— Да, но…
— Разве не так? До сих пор не понимаю, — сказал в конце концов Жора, — зачем он нам нужен? Можно попытаться разыскать его через Интерпол. У меня есть там концы и ребята помогут.
Это предложение поиска с помощью Интерпола на самом деле было признанием того факта, что Юра нам небезынтересен, и Жора согласен мне в этом помочь.
— Вряд ли он допустит взять след ищейкам Интерпола. Насколько я его знаю, он лучше признает себя проигравшим, чем станет рисковать даже ради большой выгоды. Риск для него — как сало для узбека.
Да, Юра, сколько я его помнил, никогда не впутывал себя в дела, связанные даже с маленьким риском. Я говорил сущую правду. Он лучше сто раз проглотит горький ком неудовлетворенного честолюбия, чем подставит себя под удар мученичества ради достижения даже самой высокой цели. Хотя… У меня, конечно, были на этот счет сомнения, но мне казалось, что я его знал хорошо.
— Как думаешь, — спросил я Юлю, — Юра смог бы…
— Я же его совсем не знаю.
Неделю или две я не предпринимал никаких попыток, связанных с поиском, ни разу в разговорах с Жорой не упомянул его имени, запретил себе думать о нем. Чтобы успокоить себя, мне нужно было переспать с мыслью о том, что если даже мы с Жорой не правы в своих догадках и нам не удастся найти Юру, у нас, тем не менее, все получится. Как бы там ни было рано или поздно мы своего добьемся. И как часто бывает, решение придет совсем неожиданно. Все решится само собой и наилучшим образом, думал я, даже если Юра будет для нас потерян. Да и других дел было невпроворот. Звонила Аня.
— Ты не звонишь.
— Ань…
— Наши планы меняются?
— Да, я улетаю, но ничего не меняется.
— Звони хоть…
Я обещал.