Глава 18. Мы пока еще не знали, как назовем свой славный город, столицу совершенства — Новый Свет, Нью-Ворд или Нью-Васюки

Мы пока еще не знали, как назовем свой славный город, столицу совершенства — Новый Свет, Нью-Ворд или Нью-Васюки…

На Центральной площади, выстланной синей тротуарной плиткой бил фонтан. Молодые пальмы, стриженный кустарник и зеленые лужайки, разноцветные цветники… Все радовало глаз. Правда, без людей все выглядело пустынно и сухо. От площади радиально как солнечные лучи (маленький Париж!) до самого побережья расходились мощенные камнем улицы. Брусчатка была еще не отшлифована подошвами людей и автомобильными шинами и уже ждала нашествия цивилизации. Двух-трехэтажные аккуратные коттеджи по сторонам были окружены зелеными полянами, по которым в разные стороны разбегались пешеходные тротуарчики. Молодые деревца одинокие и группами были разбросаны тут и там. Крыши домов были большей частью тоже зелеными, реже синими и вишневыми, и даже песочно-палевыми.

То там, то тут, казалось, без соблюдения всяких архитектурных требований и условностей над крышами вырастали серые каменные средневековые башенки с острыми, прокалывающими небо, наконечниками красных черепичных крыш. И золотые купола! И купола… То тут, то там высились и небоскребы. Правда, они не скребли небо своими крышами, это были копии известных высотных зданий. По проекту китайцев построили два падающих здания, соединенных для прочности вверху перемычкой… Да! Вот что еще важно: каждое здание, каждый дом, каждая башенка имели форму пирамиды Хеопса! Ведь давно известно, что в условия жизни в таком строении…

— Да, — говорит Лена, — я знаю множество фактов, свидетельствующих о…

— Да!..

— Это было…

— Это была страна пирамид! А Коля Грановский выстроил свою пирамиду по индивидуальному проекту: золотое сечение, ливанский кедр и пр., и пр. Правда, здесь была и своя Эйфелева башня (без единой заклепки!), и Пизанская башня (с креном, не угрожающим ни ей, ни прохожим), и Колизей, и…

— И Великая Китайская стена? — спрашивает Лена.

— И даже Великий каньон!

— И маленькая Барселона?

— Районы с разными стилями застройки. С высоты птичьего полета город выглядел сказочной рекламной картинкой, маленьким игрушечным цветистым раем. Но когда мы ходили по его пустынным улицам, слыша лишь шарканье собственных подошв и не встречая ни одного прохожего, становилось жутко. Ни скрежета трамвайных колес, ни автомобильных гудков, ни людского шума и гама… Даже пения птиц пока еще слышно не было. Город был пока мертв. Первое впечатление было такое, что он был поспешно брошен, а все его жители срочно эвакуированы в преддверии большой беды. Зато здесь всегда было лето…

Скоро, скоро по этим улочкам потекут первые ручейки людей, скоро по вечерам в этих окнах зажгутся тихие мирные огоньки тепла и покоя, запоют по утрам голосистые птицы в роскошных кронах деревьев, пронесутся первые ветры и пройдут первые дожди. Все в этом городе будет впервые.

Мы мечтали выстроить Храмы единобожия, Храмы всеединства. Бог ведь один. Если никому не рассказывать, что Бог есть, никто сегодня о Нем и не вспомнят. Зачем им Бог, если они живут по Его заповедям и законам?

Мы рассказали о Всевселенском Разуме, не называя Его Богом.

— Это же рассказ про Иисуса!

— Да.

— Значит…

— Да.

А пока нужно было думать о главном, о людях, о первых жителях этого уникального города этой единственной в мире новой страны. Теперь нужно было быть готовым учить наших апостолов новой жизни — просто есть и ходить, воспитывать, обучать разным наукам — как работать, что делать, как жить?.. Как, наконец, каждому реализовать в полной мере свой геном?! Это был уникальный проект, эксперимент мирового значения. Пирамида! Пирамида счастливой жизни! В мире такого еще не было.

— И Барселона у вас была? — еще раз спрашивает Лена.

— Барселона… Эта сказка из сказок… Была, была… Это было Евангелие от Антонио Гауди…

— А, знаешь, — говорит Лена, — что Гауди, чтобы изобразить скорбь на лице своих скульптур, брал мертворожденных детей. А когда его спросили, зачем так кропотливо и тщательно раскрашивать шпили двенадцати башенок будущего храма, мол, с земли этого ведь никто не увидит, Антонио сказал, что этой красотой будут любоваться ангелы.

Я этого не знал, признался я.

— А еще, — говорит Лена, — когда Сальвадор Дали узнал, что храм Гауди кто-то будет достраивать, сказал, что это все равно что дописывать сонеты Шекспира. Пусть этот храм, сказал Дали, так и останется, как гниющий зуб…

— Дали был прав, — сказал я. — С зубом он, конечно, переборщил. Но на то он и Дали.

Собственно, рассказывать об этом — зря терять время. Это надо видеть! Одним словом, были созданы такие условия существования, в которых даже комары и мухи находили свой рай.

Лена удивлена:

— Комары?..

— И мухи! Да-да, комары и мухи! Если бы они у нас были. Но у нас не было ни комаров, ни мух, ни вшей, ни клопов… Но если бы они были…

— Они бы…

— Да, они бы жили в раю! А для наших питомцев были созданы такие условия… Они, понимаешь?.. Для них мы… И кто-то ведь всем этим должен заниматься! Растить, воспитывать, учить, строить, лечить? Кто? Лучшие из лучших! У Македонского был Аристотель, значит, он должен быть и у нас. И не только Аристотель. У нас должны быть и Гомер, и Овидий, Ориген и Зенон, Аристофан и Авиценна… Образно говоря!.. Выдающиеся учителя старого мира, работающие в новых условиях.

— И у каждого Цезаря был свой Брут? — спрашивает Лена.

— Учить есть, пить, дышать, лечить, спать… Ведь мы представляем из себя то, что едим, что мы пьем, как дышим и спим. Учить писать, рисовать, строить. Учить быть здоровыми. Учить творить. Учить новой, невиданной и неслыханной пока еще на Земле новой жизни. Сколько же всего нового нужно было для этого?! Страшно даже подумать! А это бесконечное множество воспитателей, счетоводов, дворников, строителей… Фидий, Микельанджело, Рафаэль, Пикассо… Лучшие из лучших! А чего стоил наш Леонардо! И Лёня Вайсберг! Ну, ты помнишь этого…

— Вайсберг? Лёнька?! Наш что ли, питерский?! — удивляется Лена.

— Ваш… Наш… Наш!.. Если бы не он, не его щедрый ум, мы бы задохнулись, захлебнулись, утонули в мусоре…

— Да, сегодня проблема бытовых и промышленных отходов в больших городах…

— Этот ваш-наш Лёнька снял все проблемы! Он всегда поражал мир своими безотходными технологиями, а у нас воплотил свою давнюю мечту…

— Делать из дерьма пули?

— Ага! Только не пули — золото! Алхимик современности, он так тонко и точно рассчитал…

— Ему не откажешь в счете, — говорит Лена.

— Оказалось, что принцип трансмутации, как принято думать потерянный человечеством навсегда, наш Леня успешно и не тайно использует, и вот результат — золото… Потоки золота!.. Из… дерьма! Тут требуется дерзкий ум, невероятные комбинации…

— Без плазменных компьютеров не обойтись, — говорит Лена.

— Этих компьютеров было, как грязи… И плазменных, и квантовых, и биокомпьютеров…

— Био?..

— Киборги… Стивен Хокинг нам посоветовал….

— Кстати, Стивен заявил в Белом доме о скором исчезновении Homo, как вида. Он прав?

— Не зря же он собирается в космос, чтобы привлечь внимание землян к необходимости осваивать другие планеты. Его книжка «Ключ к тайнам Вселенной для Джорджа» (George’s Secret Key to the Universe), написанная вместе с его дочерью Люси и доктором Кристофом Гальфаром — прекрасный учебник для детей, который мог бы послужить образцом для написания учебника по нашей «Пирамиде». Мы с Юлей даже название придумали — «Геометрия совершенства».

— С Юлей?

— Я же говорил! Это она впервые произнесла: «Геометрия совершенства». Красиво, не правда ли?

Лена кивает:

— Лучше не скажешь!..

— Собственно, они с Наной и стали, можно сказать, основателями совершенства.

— А Жора, а Юра, а Аня, а ты?..

— Ну все мы, все: и Шут, и Ната, и Стас, и Ушков, и Тамара, и Лесик… Все! И Васька Тамаров, и Юрик Маврин… Понимаешь — все!.. И Архипов! И обязательно Архипов! Без него бы ни один камень нашей Пирамиды не нашел свое место.

— И Тина? — спрашивает Лена.

— Спрашивешь!..

Говоря по сути, мы приступили к строительству новой планеты. Если хочешь — нового мира.

— С Тиной?

— Спрашиваешь!..

— Вы-таки её клонировали?

— Спрашиваешь!..