Граф А. С. Уваров — конфуз в начале карьеры

Период с 60-х до 80-х годов XIX века с полным правом может называться уваровским, ибо А. С. Уваров в это время выступил в качестве основного организатора и руководителя археологических исследований.

О. Н. Бадер, 1983

Касаясь первых опытов изучения курганных древностей Южной России, нельзя обойти вниманием имя известного русского археолога графа А. С. Уварова. До сих пор в научных кругах его деятельность вызывает споры и оценивается диаметрально противоположно. Казалось бы, после его смерти прошло уже 120 лет, его преданность науке и организаторский талант не вызывают сомнений у потомков, но о вкладе А. С. Уварова в становление отечественной археологической науки до сих пор нет единого мнения. Между тем мало кто помнит, что свою полевую деятельность он начал в южных регионах Российской империи. Впрочем, его биография заслуживает краткого изложения.

Алексей Сергеевич Уваров родился 28 февраля 1825 года в семье министра народного просвещения при Николае I С. С. Уварова, автора сакраментальной формулы — «православие, самодержавие, народность». Получив разностороннее домашнее образование, он в 1845 году окончил Петербургский университет. Перед молодым графом открывалась блестящая дипломатическая карьера, но он сознательно отказался от нее и всю жизнь и значительную часть своего состояния отдал любимой науке.

_{Граф А. С. Уваров раскопал}

_{первый курган в Бессарабии}

Уже в 1846 году двадцатилетним юношей он принимает активное участие в организации Петербургского археолого-нумизматического общества. В целях привлечения внимания к изучению древнейших памятников на территории России по его инициативе объявляются конкурсы на лучшую работу по археологии с привлечением различных смежных дисциплин.

В начале 50-х годов XIX века А. С. Уваров совершает археологическую поездку по Северо-Западному Причерноморью. Одновременно с этим он осуществляет археологические раскопки на побережье Черного моря. Их итоги были обобщены в первом научном труде «Исследования о древностях Южной России и берегов Черного моря», изданном в Санкт-Петербурге в 1856 году. В этом издании содержится много интересных сведений по археологии, эпиграфике и нумизматике данного региона. В частности, А. С. Уваров отмечает множество курганов на Черноморском побережье, но считает, что они относятся к античному или древнерусскому времени.

Желая все же выяснить, к какому периоду относятся эти сооружения, он предпринял раскопки одного из курганов у села Шабалат на Днестровском лимане. О нем крестьяне рассказали графу немало чудес: то о появлении огоньков на самой вершине, то о золотой цепи, якобы соединявшей две самые высокие насыпи. Огоньки на кургане свидетельствовали о спрятанном золоте. Услышанные легенды лишь подогрели интерес исследователя, и он, не мешкая, приступил к раскопкам. С рабочими не возникло проблем, так как, будучи генералом, он использовал в качестве землекопов не только местных крестьян, но и солдат из расквартированных здесь полков. «Я разрыл один из самых высоких курганов; дошедши с восточной стороны до самого материка, — писал позднее А. С. Уваров, — но ни в центре, ни в боках насыпи я ничего не нашел — даже не было следов гробницы». Отсутствие каких-либо находок заставило А. С. Уварова свернуть дальнейшие работы и привело к ошибочному выводу, что это был сторожевой курган, «употребленный, может быть, для наблюдения за окрестностями в случае нападения».

Но стоило лишь ему покинуть раскопки, как местные крестьяне с энтузиазмом их продолжили. Они обнаружили в насыпи какое-то каменное сооружение и несколько больших известняковых плит, вероятно, от каменного ящика эпохи бронзы. Известия об этом дошли и до автора раскопок, который прокомментировал их следующим образом: «После моего отъезда дошли до меня слухи, что будто бы крестьяне сами потом продолжали разрытие остальной части кургана и нашли в ней каменный склеп и большие плиты. Слух этот кажется мне очень сомнительным, ибо, дорывши до материка, я не встретил ни одного обломка камня — обыкновенный признак курганов со склепами». Граф, безусловно, ошибался: из-за несовершенства методики он явно не докопал насыпь. В отличие от него крестьяне прекрасно знали, что в каждом кургане содержатся древние погребения. Поэтому, заинтригованные работами генерала, решили сами испытать счастье, но также ничего для себя интересного не обнаружили.

Уже в конце XVIII века приобретенные Россией обширные и пустынные территории к востоку от Днестра стали активно заселяться беглыми русскими, украинскими и молдавскими крестьянами, а также выходцами из Сербии, Болгарии, Германии и даже Швейцарии. Еще в середине XIX века здесь сохранилось множество различных археологических памятников, почти не тронутых редким местным населением. О том, что их можно было обнаружить буквально на поверхности, свидетельствует сообщение А. С. Уварова, что в четырех верстах от его раскопок крестьяне при обработке полей нашли «две известняковые плиты». Они находились у другого кургана, а под ними якобы лежали лошадиные черепа. Одна из них имела «вид карниза», а на другой в центре сохранилось изображение человека с приподнятыми вверх руками. Видимо, сам археолог не видел этих находок, но, судя по описанию, крестьяне выпахали из земли два античных надгробия из расположенных где-то поблизости некрополей.

Несмотря на постигшую молодого графа неудачу, эти раскопки стали первыми археологическими исследованиями курганных памятников в Бессарабии, предпринятыми с научной целью. После этого А. С. Уваровым были проведены раскопки древнего Херсонеса во время севастопольской обороны под выстрелами англо-французских кораблей, колоссальные по масштабам раскопки курганов во Владимиро-Суздальской земле, создание Московского археологического общества, организация Московского Исторического музея и первых археологических съездов. Но всей этой огромной научной и организаторской работе предшествовала первая робкая попытка разгадать загадку одинокого кургана, которая закончилась безрезультатно и стала малоизвестным конфузом в начале блестящей научной деятельности.