Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. жаемый предмет преимущественно относится к технологии, к эле­ментам, то этюды поддерживают связь актера и его актерского мас­терства с жизнью

жаемый предмет преимущественно относится к технологии, к эле­ментам, то этюды поддерживают связь актера и его актерского мас­терства с жизнью...

Этюд важен в самом начале учебного процесса, когда упражне­ние превращается в этюд. Этюд — это средство мобилизации всей духовной биографии студента, капал связи между внутренним ми­ром артиста и внутренним миром персонажа. Это сообщающиеся сосуды. Наконец, этюдный метод помогает актеру в конкретной ра­боте над ролью на всех этапах работы над спектаклем Этюд помо­гает и уже сделанную роль держать в живом состоянии.

Теперь еще об одном следствии этюдного метода. Есть поня­тие — пафос роли, но есть и пафос спектакля. Они имеют друг к другу прямое отношение. Сам спектакль является не суммой ро­лей, а некоторой производной, он рождается в этюдном методе ра­боты, и сам как целое, как зрелище тоже часто рождается этюдно. Мы пытаемся учить студентов авторству и соавторству как глав­нейшим ощущениям артиста. Мы боремся с «пластилиновой тео­рией», но которой главное свойство актера — быть послушным ма­териалом в руках режиссера, откликаясь лишь на директивные задания. Мы же считаем, что студент, в первую очередь, откликает­ся этюдом на авторское содержание. И мы стараемся внушить сту­дентам, что режиссер — это не начальник, не судья, а всего лишь первый «заводила». Это человек, который даёт только первый тол­чок, который выбирает произведение и влюбляет в произведение актеров. Весь дальнейший процесс мы принципиально считаем со­вместным, коллективным. Мы убеждены, что из одной головы — если это, конечно, не голова гения, а обыкновенная режиссерская голова, — не может выйти та содержательность, то знание жизни, то богатство воображения, которое исходит из двадцати актерских голов. По простому закону арифметики двадцать серьезных акте­ров знают во много раз больше о жизни, чем один человек — ре­жиссер. Так что соавторский театр — это наш важнейший постулат. Позволю себе аналогию с религиозной сферой. Одна религия трак­тует соотношение «Бог — человек» так: человек вверяется Богу во всем, находится под защитой Бога, является его ребенком: Бог и прощает, и наказывает, и снова прощает. Другая религия исповеду­ет, что Бог и человек — соавторы созидания жизни. Мы в нашей работе исповедуем «вторую религию».

Интересно заметить, что сейчас юристы спорят о роли ре­жиссёра в деле создания спектакля. Вышла книга об авторском праве режиссера. Обсуждаются разные аспекты проблемы. Имеет ли, например, режиссер право получать авторские отчисления? Что