Группа 25 — 35-летних

Первичная политическая социализация у этой группы совпала с «похолоданием» в политической жизни страны после хрущевских реформ, приведшее к выхолащиванию идеалов коммунизма и росту политического цинизма и безверия. Образ социалистической системы уже потерял в тот период свою привлекательность. Но дети, входившие в политический мир в те годы, продолжали воспринимать свою страну как могущественную и устойчивую. Ресоциализация, начавшаяся в 1985 г., застала их взрослыми, сложившимися людьми. Получившие опыт достаточно циничного отношения к политике тогда, 25—35-летние граждане не воспринимали происходящее как трагедию. Однако ценности, воспитанные на ранних этапах политического созревания, прочно засели в их сознании и отражаются в поведении.

Опрошенные получили, как правило, довольно жесткое семейное воспитание. Отцы были для них непререкаемыми авторитетами. Один респондент охарактеризовал своего отца как грубого и несправедливого. К обсуждению взрослых проблем детей не допускали. Другой респондент дал характерное определение свободы: «свобода — это когда мамы нет дома». Однако авторитарность семейной власти была для них чем-то естественным и не рассматривалась как посягательство на права ребенка. Это подтверждается и тем фактом, что со своими детьми они хотели бы повторить те же отношения типа «учитель — ученик».

Нынешние политические взгляды. Когнитивный срез. Представления о политике данной когорты отличаются значительной адаптивностью к новым официальным ценностям. Об этом свидетельствует тот факт, что респонденты признают вполне справедливым имущественное неравенство, как, впрочем, и неравенство социальное. Первое в их сознании коррелирует с допустимостью власти над ними отдельных людей, второе — с терпимостью в отношении граждан других национальностей. То, что государство не заботится должным образом о социально незащищенных слоях населения, их не беспокоит. Очевидно, сами себя они к таким слоям не причисляют, во всяком случае, принимая жизненно важное решение, не пойдут ни с кем советоваться. Респонденты данной возрастной группы гораздо более, чем предыдущие когорты, опираются на самих себя, принимая эталоны антиэтатизма и элитаризма, которые были предложены им официальной идеологией последних лет.

Из ценностей демократии особое место в группе занимает следование законам. При этом понимание демократии, прежде всего, как соблюдение законов, коррелирует у 25 — 35-летних с такой ценностью, как сильное государство, они считают, что и данный режим — сильный. Те, кто отождествляют демократию с законностью, чаще имеют сходные политические взгляды с родителями. Они предпочли бы иметь со своими детьми отношения равных.

Интерес к политике у этой возрастной когорты в целом выше, чем у других групп. Отметим, что интересующиеся политикой одновременно ассоциируют ее с сильным государством и, возможно, поэтому видят для демократии в России не очень много шансов. Очевидно, информированность о политике не вызывает у опрошенных оптимистических ожиданий.

Эмоциональный срез. Отношение большей части данной группы к политике — безразличное или отрицательное. Только у одного респондента была позитивная установка. Отношение к власти с возрастом становится более спокойным и менее эмоциональным. Власть ругают за слабость, некомпетентность, но, как правило, — все равно признают. Примечательно, что рациональные и эмоциональные оценки политики как института и личностей политических деятелей у наших респондентов не совпадают. Другое противоречие в восприятии обнаруживается при сравнении тех, к кому наши респонденты испытывают доверие и симпатию. Оказалось, что объекты этих чувств не совпадают.

Поведенческий срез политических представлений в этой возрастной когорте характеризуется большей ответственностью, терпимостью, стремлением к социальной самореализации. Эта группа отличается большей политической активностью по сравнению с иными возрастными когортами. Среди 25 — 35-летних активность как ценность демократии занимает высокие ранги. Обращает на себя внимание значимая негативная корреляция между активным участием граждан в управлении и оценкой конструктивной роли оппозиции в российской политике. Эту закономерность можно понять как признак нетерпимости активных «демократов» в отношении оппозиции.

Группа 35 — 45-летних

Первичная политическая социализация. Поколение, родившееся в 1949 — 1959 годах, помнит развенчание культа личности Сталина и демонтаж его памятников. Младшие же представители когорты приобретали первые сведения о политике при Н.С. Хрущеве и отмечали как запомнившееся событие его снятие с должности. Юношеский период политической социализации поколения проходил на фоне общественного подъема (запуск первого спутника, расцвет науки и образования, политическая «оттепель»). Однако в сознании этой возрастной группы отпечатался и страх, связанный с прошедшей войной и ее возможным повторением в ядерном варианте. Родители требовали от детей, чтобы те помалкивали, хорошо усвоив уроки сталинских репрессий. С детьми не говорили о политике и других взрослых проблемах. Ну этот страх уже изрядно ослабел. Наши респонденты запечатлели в памяти многочисленные политические анекдоты, распространение которых — наглядный показатель отступления тоталитаризма, роста критичности в отношении всех авторитетов: от вождей до учителя в школе. Одновременно исследование показало, что скрытое тяготение к сильной власти, заложенное в первых детских впечатлениях, осталось в их сознании.

Когорта 35 — 45-летних переживает в последнее десятилетие вторую ресоциализацию. Первая была связана с разрушением политической картины мира после разоблачений сталинизма на XX съезде КПСС. Естественно, люди, которым было на момент исследования 35 — 45 лет, тогда не осознавали в полной мере происходящего в политической жизни страны поворота. Но в памяти опрошенных сохранились следы хрущевской «оттепели», что свидетельствует о пережитых чувствах страха и тревоги, вызванных нестабильностью, потерей ясности и безусловных авторитетов. Вторая ресоциализация, начавшаяся в конце 80-х годов, оживила ту смесь чувств надежды и бессознательной тревоги, которые наши респонденты испытывали однажды, но уже применительно к нынешней власти. Во всех интервью они возвращаются ко времени своего детства как к своего рода «золотому веку».

Сложно интерпретировать проявившиеся в этой возрастной группе авторитарные тенденции в поведении прямым переносом моделей первичной социализации на зрелое политическое сознание. У всех респондентов семейная социализация носила авторитарно-патриархальный характер. Так у респондента «демократа» был опыт доминирования в семье, между тем как «аполитичный» и «коммунист» выросли в иерархичных и строго контролирующих семьях, где был диктат матери, бабушки или деда. С детьми не советовались, опека взрослых была подавляющей.

Нынешние политические взгляды. Когнитивный срез характеризуется более выраженным интересом к политике. Возможно, это связано с профессиональным и образовательным профилем группы (менеджер, программист, инженер и т.д.). Однако информированность о политике не связана напрямую с точной политической идентификацией. Среди опрошенных есть и «демократы», и «коммунисты», и «аполитичные». У тех, кто назвал себя коммунистом, представления о демократии ассоциируются с сильным государством, с ответственностью и соблюдением законов. У демократов иная последовательность предпочтений: права человека, сильное государство, соблюдение законов. Отметим, что воззрения и левых, и правых в равной степени носят, скорее, эгалитаристский характер, между тем как аполитичный респондент (консультант в сфере бизнеса) по своим убеждениям — элитарист. Следует также иметь в виду, что воззрения представителей этой группы включают признание сильного государства как необходимого элемента демократии.

Одна из важных особенностей либерального сознания респондентов данной группы — их понимание свободы как демократической ценности. Ни в одной другой возрастной когорте мы не встречали отрицательной корреляции между признанием справедливости того, что меньшинство должно управлять большинством (т.е. элитаристской установкой) и свободой как ценностью демократии. Это может означать одно из двух: или наши элитаристы — не либералы, или то, что свобода у них ассоциируется с чем-то, имеющим негативный смысл. Опрос показал, что вторая гипотеза оказалась верной. В этой группе свобода всегда идет в паре с равенством, что связано с особенностями их политического созревания. Они с детства прочно усвоили лозунг Французской революции «Свобода. Равенство. Братство» и ассоциируют его с прежним советским строем.

Из всех эмоциональных реакций на политику выделяются недоверие к политическим институтам и лидерам и недовольство современными властями.

Корреляционный анализ показал, что эти негативные политические эмоции коренятся в восприятии режима как слабого. Такой режим не вызывает уважения, с ним можно не считаться и не интересоваться проводимой им политикой. Недовольство нынешней политикой в России коррелирует и с отрицанием отношений равенства и партнерства, характерных для авторитарной личности. Примечательно, что проявления авторитарности не осознаются теми респондентами, которые на рациональном уровне отождествляют свои ориентации с демократическим направлением.

Подтверждением этой гипотезы стали следующие факты. Респонденты, которые считают сильное государство ценностью демократии номер один, верят в то, что власть нужна политикам, чтобы командовать. Эта значимая корреляция дополняется еще одной деталью. Опрошенные, которые считают необходимым немедленно вывести войска из «горячих точек» России, признают над собой власть не государства и не закона, а именно начальства.

Эмоциональный портрет группы дополняет столь же противоречивое, как и у более молодых респондентов, сочетание чувств и мнений. Опрошенные испытывают «нелогичные» политические симпатии: коммунисту нравится Г. Явлинский, аполитичному - А. Собчак, а стороннику блока «Яблоко» — Е. Гайдар. Респондент, назвавшийся демократом, в равной степени готов видеть на посту Президента России таких разных политиков, как Б. Ельцин, В. Черномырдин и В. Жириновский.

Поведенческие реакции. Хотя уровень активности в данной группе не выходит за рамки участия в избирательном процессе, между поведенческими реакциями и политическими взглядами существует довольно сложная зависимость. Авторитарное подчинение сочетается с относительно высоким уровнем активности. В этом 35 — 45-летние не похожи на респондентов из других групп. Признание необходимости для рядовых граждан участвовать в управлении государством сочетается у них с толерантностью к оппозиции и признанием ее конструктивной роли в российской политике. Одновременно вектор этой активности направлен на установление более жестких законов в отношении приезжающих в Россию лиц иных национальностей.

«Демократические» и «авторитарные» тенденции в личности сочетаются довольно причудливо. Так, например, «коммунистка — женщина с высоким уровнем локуса-контроля — политически терпимая, с чувством ответственности, на поведенческом уровне демонстрирует приверженность демократическим образцам. «Демократ» характеризует себя как самостоятельного, сильного, доброго, но его больше всего внутренне заботит «нехватка власти». Этот человек навряд ли осознает свои отношения с властью, так как на вербальном уровне отмечает стремление подчиняться, а не управлять. Его демократические взгляды выражены в когнитивной сфере, но не проявляются на поведенческом уровне.

Группа 45 — 55-летних

Первичная политическая социализация. К этой возрастной когорте принадлежат те, кто родился до 1939 г. или сразу после войны. Многие испытали послевоенные лишения. Первичная семейная социализация и начало школьного этапа проходили в условиях страхов тоталитарного общества. Из памятных политических событий своего детства они называют «дело врачей», смерть И. Сталина, XX съезд партии. Позже они пережили страх перед ядерной войной, шпиономанию. Один из респондентов рассказал о соседе-диссиденте, за которым следил КГБ, и о том, что его родители пускали этого человека в свой дом позвонить не без серьезных опасений.

В то же время детская картина мира, как она воссоздается из интервью, состоит из устойчивых и позитивных установок по отношению к системе, включая самые нелепые стереотипы пропаганды. Эмоциональное настроение тех лет во многом определялось победой над фашизмом.

Тип семейной социализации у респондентов сходный с группой, описанной выше: традиционная семья, во главе которой стоял отец. Воспитывали всех строго, но наказывали редко. Неудивительно, что три четверти респондентов считают необходимым наложить запрет на деятельность тех или иных политических партий и недовольны безвластием. Этот взгляд явно коррелирует с их опытом первичной социализации.

Нынешние политические взгляды. Когнитивный срез. Все опрошенные пережили серьезную ресоциализацию. Их нынешние взгляды сильно сдвинуты в сторону демократических ориентации, которые окрашены в эгалитаристские и этатистские тона. Респонденты, считающие несправедливым имущественное расслоение, в то же время смиренно признают над собой власть отдельных людей. Те же, кто не видит в таком расслоении большой беды, осознают отличие своих взглядов от представлений родителей. Некоторые признают, что закон достаточно надежно защищает россиян от преступности. Это люди, которые признают над собой власть закона. Те, кто так не думает, считают себя вправе участвовать в забастовке. Последний показатель говорит о неосознаваемой логике респондентов: раз закон не наказывает тех, кто угрожает жизни, то уж тем более он не вправе карать тех, кто всего лишь бастует. До сих пор забастовка для этого поколения — форма политического участия, нарушающая советскую традицию. Для них преступить это табу равносильно тому, чтобы преступить закон. Если они эту черту переходят, то для них уже не важно вписывается ли забастовочная форма в некие легальные формы или нет.

Вообще участие в забастовках оказалось значимым моментом только для данной когорты. Респонденты, готовые к забастовке, идут на это, скорее, от отчаяния, чем потому, что считают забастовку формой демократического волеизъявления. Последнее подтверждается отрицательной корреляцией между готовностью к забастовке и высоким уровнем локуса-контроля. То есть граждане, которые готовы принять участие в забастовке, приписывают причины всего с ними происходящего внешним факторам (начальству, судье, другим людям, но не самим себе). Особенно это касается неудач, причины которых они также ищут во внешних обстоятельствах жизни. Корреляция между высоким уровнем локуса-контроля и участием в забастовках показывает, что последнее видится опрошенным как признание полного фиаско в жизни в целом.

Понимание демократии выдержано в духе легализма. Большинство представителей этой возрастной группы ставит соблюдение закона на первые места среди ценностей демократии. Важным им кажется и соблюдение прав человека. Здесь проходит водораздел между «демократами» и «коммунистами» (у последних права человека занимают 6-й ранг в отличие от 1-го и 2-го у демократов).

Эмоциональное отношение к политике в группе 45 — 55-летних ярче всего окрашено моральными категориями (честность, порядочность). В современных политиках их возмущают рвачество, хамелеонство, потворство преступлениям, национализму. При общей негативной установке к политике эта возрастная группа сохраняет общую поддержку системе. Поразителен их оптимизм в отношении будущего демократии в России на фоне малого интереса к политике в сочетании с высоким уровнем субъективного контроля. Это означает, что перед нами — люди, опирающиеся на себя, не ждущие помощи от государства. В то же время их оптимизм основан не на рациональном расчете, а на вере, на политическом «идеализме и романтизме».

Поведенческие реакции. Три четверти респондентов готовы участвовать в политике в качестве избирателей. Лишь один опрошенный демократической ориентации считает для себя возможным поддерживать политическую партию. Все члены этой группы на поведенческом уровне предпочли бы демократические модели взаимодействия с людьми (в частности со своими детьми они хотели бы иметь не авторитарные, а партнерские отношения). Но эти же люди проявляют нетерпимость к инакомыслящим, считают необходимым ужесточить законы по отношению к тем, кто преступает нормы морали, ввести более жесткие законы против приезжих другой национальности. Последний показатель коррелирует с представлением о демократии как о сильном государстве.