Подход Кернберга

Подходы Малера и Якобсон были подхвачены прежде всего клинически­ми исследованиями и теоретическими разработками Кернберга (Kernberg, 1978, 1981, 1985, 1988а, 1988b). Он согласен с этими авторами в том, «что самые ранние процессы интериоризации характеризуются диадичностью, то есть наблюдается полярность самости и объекта, с учетом того, что репре­зентации самости и объектов еще не дифференцированы. Кроме того, подра­зумеваются также все будущие шаги развития диадических интериоризаций, то есть интериоризация не только объекта как объектная репрезентация, но и интеракция самости с объектом; поэтому я рассматриваю единства репрезен­таций самости и объектов (и связанные с ними аффективные диспозиции) как исходные составные элементы, на которых базируется дальнейшее раз­витие интериоризированных репрезентаций объекта и самости и позже рас­пространяющаяся трехчастная структура (Эго, Суперэго, Ид)» (Kernberg, 1988b, с. 19).

Как фундаментальный, самый ранний и самый примитивный уровень t организации процессов интериоризации, Кернберг понимает интроекцию; она означает, что посредством структурированной связи следов памяти осуществ­ляется репродукция и фиксация взаимодействия с окружающим миром. Она содержит изображение объекта и изображения самости при взаимодействии с этим объектом, а также находящуюся под влиянием репрезентации влечений аффективную тональность. Эта аффективная тональность является активной валентностью, которая определяет организацию интроекций «хороших и пло­хих внутренних объектов». Этот процесс ведет к различению самости и объек­та и к установлению границ Эго.

Идентификация является формой интроекций на более высоком уровне и характеризуется тем, что ребенок на основании его когнитивной компетентно­сти может распознать ролевые аспекты межличностного взаимодействия; объек­тные репрезентации и саморепрезентации обогащаются этими ролевыми ас­пектами и аффективные оттенки, соответственно, становятся более дифференци­рованными.

Эго-идентичность образует самый высший уровень в организации про­цессов интериоризации. Здесь устанавливается консолидация структуры Эго, которая связана с чувством протяженности самости; кроме того, возникает со­гласованная концепция «мира объектов». Эго-идентичность, в соответствии с этой трактовкой, содержит осознание дериватов влечений, которые определя­ют и модифицируют матрицу существующих в Эго диспозиций и аффектов; с ней также связан контроль за дериватами влечений. В ходе этих процессов инте­риоризированные объектные отношения деперсонализуются и интегрируются в структуры более высокого порядка, то есть в структуры Эго и Суперэго. Су-

– 92 –

шествуют также образы объектов, которые в меньшей степени включаются в это структурирование; они остаются неизменными и сохраняются в вытеснен­ном бессознательном.

Процесс индивидуализации характеризуется превращением примитивных идентификаций в селективные, сублимированные; это происходит под влияни­емхорошо интегрированной эго-идентичности. Продолжением существования «непереваренной» ранней интроекции является переживание патологической фиксации рано и тяжело нарушенных объектных отношений, которая тесно связана с патологией расщепления.

Представляемая Кернбергом модель раннего развития Эго базируется на трактовке Хартманном и Якобсон недифференцированной фазы разви­тия, на которой Эго и Ид еще образуют совместную матрицу. При этом объек­тные отношения понимаются как существенный организатор Эго. Присое­диняясь к позиции Малера, Кернберг формулирует концепцию пяти фунда­ментальных стадий нормального и патологического развития интериоризи­рованных объектных отношений и их клинических импликаций. Эти ста­дии таковы:

1) нормальный аутизм или недифференцированная первичная стадия,

2) нормальный «симбиоз» или стадия первичных недифференцированных представлений об объектах и о себе,

3) стадия дифференциации представлений об объектах и о себе,

4) стадия интеграции представлений об объектах и о себе и развитие зре­лых интрапсихических структур,

5) стадия консолидации и интеграции Эго и Суперэго.

Тем самым, Кернберг сделал набросок теории объектных отношений, которая объединяет психоаналитическую теорию инстинктов с подходом эго-психологии. На этой базе он разработал концепцию этиологии, пато­генеза и психопатологии различных заболеваний и сформулировал дета­лизированные представления о диагностике, дифференциальной диагнос­тике и терапии.

В ходе дальнейшего развития психоаналитической теории стало достаточ­но ясно, что объектные отношения стоит определять не как «энергетическое замещение объекта» (Joffe and Sandler, 1967b). Клинические наблюдения (осо­бенно реинсценирование объектных отношений в аналитической ситуации) и психоаналитические исследования ранних взаимодействий матери и ребенка существенно прояснили тот факт, что уже между новорожденным и матерью протекают сложные процессы обмена и согласования; эти коммуникации раз­виваются в комплексный внутренний диалог; важную роль здесь играют мно­гочисленные потребности и желания участвующих во взаимодействии и ком­муникации объектов, равно как и актуальный ситуативный контекст (см. Sandler, 1961; Sandler and Rosenblatt, 1984).

– 93 –

Сандлер (Sandler, 1982) среди прочего указал на проблему ролевых отно­шений, которая, по его мнению, должна иметь основное значение для концеп­ции объектных отношений; ролевые отношения играют важную роль в анали­тической диагностике и терапии.

Ребенок начинает «... уже вскоре после своего рождения демонстрировать дифференциальные реакции, которые зависят от стиля поведения и ролевых требований матери. В своем развитии маленький ребенок создает все более комплексные внутренние репрезентации взаимодействий и отношений, диало­гов между самим собой и объектом. Этот диалог с объектом позднее становит­ся интегрированной частью его фантазий и желаний удовлетворения, сниже­ния чувства неудовольствия и, прежде всего, стремления к безопасности. Ран­ние «переговоры» продолжаются как важная часть душевной жизни и во взрос­лом возрасте. Ранние ролевые отношения ребенка к его защитникам приводят к возникновению потребности побудить его объекты к «соединению«с собой, чтобы он мог чувствовать себя защищенным. Взаимодействие с объектом (в действительности и в фантазиях) предлагает подтверждение посредством воз­никающего в нем чувства защищенности» (Sandier, I982, с. 73).

Уровень этого «обеспечения» хорошими чувствами, которые приобрета­ются благодаря подтверждениям и перестраховке, должен поддерживаться по­стоянным; если он снижается до определенной степени, то пробуждаются же­лания, которые находятся во взаимосвязи с регенерацией необходимого уровня базального благополучия. Такие желания довольно тесно связаны с объектами. Обмен и согласование выступают посредниками чувства защищенности и бла­гополучия, при их прерывании проявляется беспокойство. На значение такого диалога между младенцем и матерью указывал уже Шпитц (Spitz, 1957а, 1957b, 1965, 1972, 1976). В этой связи становятся интересными результаты новейших исследований в области взаимодействия матери и ребенка, поскольку затрону­тые в них вопросы имеют принципиальное значение и для создания теорий и для клинической практики психоанализа. В заключение мы хотим коротко пред­ставить некоторые из этих результатов и вопросов и отослать читателя к специ­альной литературе для их дальнейшего изучения.