Память и типы характеров

Изучение процесса актуализации виртуального существования, выявление различных способов такой актуализации позволяет, по Бергсону, по‑новому осветить многие психологические и философские проблемы. С этой позиции он рассматривает разные типы согласования восприятия и воспоминания, соотнесенности двух форм памяти и, соответственно, – различные типы людей. Для «хорошо уравновешенных умов», т. е. людей, лучше всего приспособленных к жизни, характерно постоянство такого согласования; в этом случае человек следует требованиям наличной ситуации, не давая излишней воли бесполезным воспоминаниям. Такой человек обладает здравым смыслом, или практической смекалкой (с. 256). Он представляет собой золотую середину между двумя крайностями: импульсивным человеком, живущим преимущественно в сфере настоящего и непосредственно реагирующим на него, и мечтателем, который существует, наоборот, в прошлом и не пытается приспособить свои воспоминания к актуальной ситуации, к требованиям действия. Это можно сравнить с состоянием сна или грезы; такой же характер носят и некоторые явления умопомрачения, помешательства. Здесь вновь, как видим, возникает и углубляется важная для Бергсона тема гармонии мыслей и чувств человека, унаследованная им от античных философов и развитая в работе «Здравый смысл и классическое образование». В связи с этим отметим один момент, касающийся трактовки свободы. Поскольку именно память играет преимущественную роль в духовной жизни, ее развитие определяет и меру человеческой свободы. Но, говоря о свободе, Бергсон не делает того вывода, который, казалось бы, напрашивается из его анализа. Если живое существо становится свободным по мере преодоления закона необходимости, присущего материи, то наиболее свободным должен быть тот, кто более всего оторван от материи, т. е. живет воспоминаниями, – описанный выше мечтатель. Однако для Бергсона этот тип – крайность, а не образец. Оба изображенных им крайних типа в чем‑то ущербны, из‑за чрезмерной связи с материальными потребностями или, наоборот, чрезмерного отрыва от реальности: обоим недостает гармоничного отношения к миру, поэтому в данной плоскости Бергсон не может рассуждать о свободе. Здесь, как и в «Здравом смысле», уточняется та неясность, которую мы отметили при анализе «Опыта»: не к бегству от мира в область грезы, сновидения призывает Бергсон, а к духовному усилию, выражаемому в представлении о памяти, но памяти, не оторванной от реальной жизни, а скорректированной с ней, соизмеряющей с ней свое движение.

Таким образом, процесс взаимодействия человека с реальностью, в котором существенную роль играют и тело, и сознание, в том числе высшие духовные способности, Бергсон описывает как многоплановый: в нем совершается переход от одного плана, или среза сознания, к другому, от плана действия к плану грезы. Ассоциативная психология, по его мнению, перепутала и смешала эти планы, расположив все воспоминания в одной плоскости и не сумев объяснить принцип образования ассоциаций. Впрочем, и противники ассоцианизма «последовали за ним в этой области. Они упрекают его лишь в том, что он объясняет ассоциациями высшие формы духа, а не в том, что он не понял истинной природы самой ассоциации» (с. 311).