Д. Авторитаризм и Национальный фронт

Первоначально теория авторитаризма выступала как теория фашизма. Хотя ни один из испытуемых, участвовавших в ответах на вопросы соответствующих шкал, не был фактическим членом фашистской партии, Адорно с соавторами предполага­ли, что люди, получившие высокие показатели по Шкале F, были потенциальны­ми фашистами. Если бы политическая атмосфера изменилась таким образом, что создались бы благоприятные условия для роста фашизма, то, по-видимому, утверж­дали эти авторы, имело бы место преобладание авторитарных личностей, привле­ченных позициями крайне правых. Если после Второй мировой войны Калифор­ния ни в коей мере не была средой, благоприятной для политики фашистского характера, то можно утверждать, что в некоторых частях нынешней Европы дело обстоит иначе. В частности, во Франции в конце 1980-х гг. усилил свои позиции Национальный фронт. Как пишет Бригитта Орфали в своей книге «Вступление в Национальный фронт» (Brigitta Orfali, L'Adnesion au Front national, 1990, Paris), эта партия вначале была небольшим действующим меньшинством, а затем стала социальным движением, и проповедуемые ею расистские идеи нашли широкий отклик. Вопрос, поставленный автором названной книги, заключается в следую­щем: действительно ли эта партия привлекла людей психологического типа, опи­санного Адорно и его коллегами.

Предшествовавшее выходу книги Бригитты Орфали исследование показало, что слишком просто было бы ожидать, что современные фашистские партии чер­пают сторонников среди людей одного-единственного типа. В 1978 г. М. Биллиг провел опрос в небольшой выборке членов Национального фронта, живущих в Великобритании. Этой партии никогда не удавалось вырасти так, как Нацио­нальный фронт во Франции. Как подчеркивает Биллиг, сторонники фашиз­ма отнюдь не все являются классическими авторитарными личностями. В ходе

476 Глава 17. Расизм, предрассудки и дискриминация

своей истории фашизм всегда находил сторонников насилия, мотивация которых сильно отличалась от мотивации сторонников власти. Сторонники насилия дале­ко не были людьми, полностью владеющими собой и преданными порядку. Они часто стремились сами освободиться от преград и нарушить порядок.

В своем исследовании Национального фронта Орфали обращается к гораздо более крупной выборке, чем Биллиг. Она опросила 50 членов НФ. Говоря о при­чинах, которые привели их в эту партию, большинство опрошенных высказыва­лось в типично авторитарном стиле. Они говорили о своем опасении хаоса, кото­рый является следствием нарушения порядка в семье. По мнению этих людей, присутствие во Франции иностранцев символизирует крушение порядка в нации и в семье. Хотя в устах членов НФ это типичные клише, нельзя ни в коей мере от­носить всех опрошенных Бригиттой Орфали людей к авторитарному типу лично­сти. Действительно, она разделила своих испытуемых на три основные группы: сторонники порядка, сторонники насилия и подчиненные люди. Рассмотрим эти группы более детально.

Человек порядка. Орфали отнесла 40% своей выборки членов НФ к катего­рии людей (сторонников) порядка. Эти индивиды имеют сходство с классической авторитарной личностью: они уважают традиционные символы власти, высказы­вают страх перед хаосом и аморальностью. Эти люди склонны говорить «мы» и «они», когда говорят об обществе. Причем «мы» — это НФ, а «они» включают целый набор аут-групп: иммигранты, иностранцы, наркоманы, коммунисты и т. д. Кажется, что эти собеседники отрицают собственные импульсы и в то же время описывают импульсы «других». Откликаясь на тему, встреченную у Адорно и соавторов, а также у Биллига (Billig, 1978), Бригитта Орфали утверждает, что сторонников порядка тревожит «имидж нечистоты». «Другие», в особенности иностранцы, символизируют болезнь, нечистоплотность, тогда как НФ — или «мы» — представляет чистоту, опрятность. Только строгая дисциплина могла бы остановить волну нечистоты. Один отставной офицер высказался так:

Национальный фронт для меня — это обещание моральной чистоплотности в стране, которая так в ней нуждается! Да, чистоплотности, чистоплотности моральной и чисто­плотности во всем. Как в личном плане, так и в плане политическом (цит. по: Orfali, 1990, р. 192).

Если бы теоретик психоанализа столкнулся с таким менталитетом, он охотно согласился бы с Кристевой: «фигуру "другого" так ненавидят из-за подавляемого страха, что черты "другого" могут проявиться в нас самих».

Человек насилия, по-видимому, испытывает тревогу другого типа. Отнюдь не стремясь отрицать свои эмоции, сторонники насилия, вероятно, пытаются выра­зить свои чувства в призывах к прямому насилию. Проявляя горькую иронию, че­го нет у людей порядка, более черствых, сторонники насилия кажутся бунтовщи­ками. Знаменательно, что, говоря о себе, они не употребляют слов «мы» и «они», а предпочитают говорить «я». Такие авантюристы, хоть и являются активными членами НФ, не ведут себя как послушные и уважительные члены партии. Дейст­вительно, это не «подлинные верующие», а, как говорит Орфали, люди, которые «хотят верить». Вероятно, бунтарский и буйный характер побуждает их отвергать традиционную политику и протестовать против ограничений, налагаемых собст­венной партией. Короче, их психология заставляет их проявлять своего рода воз­буждение, которого, напротив, хотят избежать «люди порядка».

_ __________________________________ Е. Стереотип и дискриминация 477

Подчиненный человек. Это третий тип членов партии НФ, выделенный Бри­гиттой Орфали. Возможно, эта категория названа ошибочно, так как типичный «подчиненный человек», описанный в работе Орфали, оказывается не мужчиной, а женщиной. Этот тип охватывает 77% женщин — членов НФ. Во многих отноше­ниях «подчиненная женщина» представляется эквивалентом «человека поряд­ка». Она нередко утверждает, что она вступила в НФ потому, что это сделал ее отец или муж. Большинство таких женщин воспроизводят мнение главы семьи — авторитета, позиции которого надо уважать.

Хотя «подчиненная женщина» может быть эквивалентом мужчины — челове­ка порядка, было бы неверно совмещать эти две категории, сводя их в один тип авторитарной личности вообще. Психологи-феминисты подчеркивают, что «го­лос» женщин нередко отличается от «голоса» мужчин (Gilligan, 1982). Это верно вообще, но, по-видимому, это верно также и в отношении крайне правых, которые по идеологическим причинам отводят мужчинам и женщинам разные роли. Ис­пользование нейтральной категории «авторитарная личность» могло бы скрыть эти различия «голоса» или психологических реакций. Конечно, в описаниях Бри­гитты Орфали можно найти любопытные различия между мужчинами и женщи­нами. Кажется, что «подчиненные женщины» высказывают очень пуританские взгляды на мораль и на сексуальность. Хотя в присутствии мужчин они очень по­давлены и сдержанны, Орфали отметила одно исключение. Любовь к партийному лидеру имеет почти сексуальную коннотацию: он единственный мужчина, кото­рому «подчиненная женщина» может прямо смотреть в глаза, не краснея и одоб­ряя его, когда он осуждает бесстыдное поведение «других».

Исследование Бригитты Орфали, основанное скорее на полуструктурирован­ных интервью, чем на опросниках, одновременно и подтверждает, и ограничива­ет гипотезу авторитарной личности. Прежде всего автор показывает, как часто встречаются люди авторитарного типа (мужчины и женщины) в экстремистском расистском политическом движении. Данные Орфали наводят на мысль, что На­циональный фронт, получая поддержку со стороны людей, принадлежащих к различным социальным классам, имеет наибольшее число приверженцев среди людей особого психологического склада. Но, с другой стороны, это же исследо­вание иллюстрирует опасность предположения о том, что существует единствен­ный психологический тип сторонников крайне правых политических взглядов. Среди них также нередко встречаются «люди насилия», личность которых во многих отношениях представляет собой противоположность авторитарной лич­ности. В этом отношении мысль, что существует специфический тип расистской личности, кажется нам слишком упрощенной.