2015-06-26
767
Прокламация о возмущении Семеновского полка – См.: С. Штрайх. Брожение в армии при Александре I. К столетию заговора декабристов, П., 1922. – С. 40-42.
«Божьим благословением приношу жалобу от Семеновского полка Преображенскому полку за притеснение оных начальниками. Господа воины Преображенского полка! Вы почитаетесь первый полк российский, потому вся российская армия должна повиноваться вам. Смотрите на горестное наше положение. Ужасная обида начальников довела весь полк до такой степени, что все принуждены оставить оружие и отдаться на жертву злобе сих тиранов, в надежде, что всякий из воинов, увидя невинность, защитит нас от бессильных и гордых дворян. Они давно уже изнуряют Россию, чрез общее наше слепое к ним повиновение. Ни великого князя, ни всех вельмож не могли упросить, чтоб выдали в руки тирана, своего начальника, для отомщения за его жестокие обиды; из такового поступка наших дворян, мы все российские войска, можем познать явно, сколь много дворяне сожалеют о воинах и сберегают тех, которые им служат; за одного подлого тирана заступились начальники и весь полк променяли на его. Вот полная награда за наше к ним послушание! Истина: тиран тирана защищает! У многих солдат от побоев переломаны кости, а многие и померли от сего! Но за таковое мучение ни один дворянин не вступился. Скажите, что должно ожидать от царя, разве того, чтобы он нас заставил друг с друга кожу сдирать? Поймите всеобщую нашу глупость и сами себя просите, кому вверяете себя и целое отечество …? И если рассмотрите дела своего царя, то совершенно не вытерпите, чтобы публично не наказать его!
Александр восстановлен на престол тиранами, теми, которые удавили отца его, Павла. Войско, или вы, в то время было в таких же варварских руках, в каких и ныне находится. Граждан гоняли к присяге в признании государя Александра, но присяга сия невольная, а потому бог от народа оную не принимает, ибо всякий гражданин и солдат для избежания смерти обязан принять присягу! Следственно, государь никто иной, значит, как сильный разбойник. Он не спрашивает народа, что желают ли его признать государем, или не желают; а военную силу побуждает называть себя государем, – поныне берет в жертву наши головы и угнетает отечество; точно так и разбойник поступает со встретившимся путешественником. Он его грабит, и великая милость, если ограбленного оставит живото!
Неужели и вы, господа воины, должны просить государя, как разбойника, о помиловании себя тогда, когда он без вашей силы не в состоянии обидеть вас? Страшитесь, чтоб он не приказал вам самих себя пересечь кнутом. Не напрасно дворяне почитают воинов скотами, ибо воины себя не спасают от несчастья, а сами себе соделывают оное. Удивительное заблуждение наше! У государя много войска, но это вы сами и есть, а потому вы составляете силу государя, без вашего же к нему послушания он должен быть пастухом. Потому войско должно себя почитать в лице царя, ибо оно ограждает своими силами отечество, а не царь. Царь же значит приставник или сторож всеобщего имущества и спокойствия; но вы, воины, почитаете его не только полным владетелем имущества, но и жизни нашей хозяином. Жалуетесь, что солдатская жизнь несносна; но жалуйтесь себе и на себя, ибо от самих вас бедствие происходит. Беспечность и слабость к царю навлекли на вас великое несчастье; если и еще продолжите нерадеть о своем благе, то сделаетесь виною своей погибели.
Бесчестно российскому войску содержать своими силами государя-тирана. Вы, гвардейские воины, противу напольных полков имеете двойное продовольствие, но хотя бы имели весьма хорошую жизнь, то и тогда должны несчастным подать руку помощи. Нет христианской веры там, где друг другу помощи не творят. Честно истребить тирана и вместо его определить человека великодушного, который бы всю силу бедности народов мог ощущать своим сердцем и доставлять средства к общему благу. Бедные воины, посмотрите глазами на отечество, увидите, что люди всякого сословия подавлены дворянами. В судебных местах ни малого нет правосудия для бедняка. Законы выданы для грабежа судейского, а не для соблюдения правосудия. Чудная слепота народов! …Взамен государя должны заступить место законы, которые отечеством за полезные будут признаны. Но таковыми народ полжен управляться чрез посредство начальников. Выбор начальников следует основать на беспристрастных законах...»
I Отрывок из письма декабриста А.А. Бестужева (1797-1837) к императору Николаю I из Петропавловской крепости, куда был заключен 15 декабря 1825 г. – См. «Из писем и показаний декабристов. Критика современного состояния России и планы будущего устройства», под ред. А. К. Бороздина, СПб., 1906, стр. 35-40.
«Ваше императорское величество! Уверенный, что вы, государь, любите истину, я беру дерзновение изложить пред вами исторический ход свободомыслия в России, и вообще многих понятий, составляющих нравственную и политическую часть предприятия 14 декабря. Я буду говорить с полною откровенностью, не скрывая худого, не смягчая даже выражений, ибо долг верноподданного есть говорить монарху правду без прикраски.
Начало царствования императора Александра было ознаменовано самыми блестящими надеждами для благосостояния России. Дворянство отдохнуло; купечество не жаловалось на кредит, войска служили без труда, ученые учились, чему хотели; все говорили, что думали, и все по многому хорошему ждали еще лучшего. К несчастию обстоятельства до того не допустили, надежды состарелись без исполнения. Неудачная война 1807 г. и другие много стоящие расстроили финансы; но того еще не замечали в приготовлениях к войне отечественной. Наконец Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России.
Правительство само произнесло слова: «свобода, освобождение!» Само рассеивало сочинения о злоупотреблении неограниченной власти Наполеона, и клик русского монарха огласил берега Рейна и Сены. Еще война длилась, когда ратники, возвратись в домы, первые разнесли ропот в классе народа; «Мы проливали кровь, – говорили они, – а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас опять тиранят господа» Войска от генералов до солдат, пришедши назад, только и толковали, как хорошо в чужих землях. Сравнение со своим естественно произвело вопрос, почему же не так у нас? Сначала, покуда говорили о том беспрепятственно, это расходилось на ветер, ибо ум, как порох, опасен толька сжатый. Луч надежды, что государь император даст конституцию, как он то упомянул при открытии сейма в Варшаве, и попытки некоторых генералов освободить рабов своих еще ласкали многих. Но с 1817 г. все переменилось. Люди, видевшие худое, или желавшие лучшего, от множества шпионов принуждены стали разговаривать скрытно, и вот начало тайных обществ. Притеснение начальством заслуженных офицеров разгорячало умы. Тогда-то стали говорить военные: «Для того ли мы освободили Европу, чтобы наложить ее цепи на себя? Для того ли дали конституцию Франции, чтобы не сметь говорить о ней, и купили кровью первенство между народами, чтобы нас унижали дома? Уничтожение нормальных школ и гонение на просвещение заставило думать, в безнадежности, о важнейших мерах. А как ропот народа, от истощения и злоупотребления земских и гражданских властей происшедший, грозил кровавою революциею, то общества вознамерились отвратить меньшим злом большее и начать свои действия при первом удобном случае. Теперь опишу положение, в каком видели мы Россию.
Войска Наполеона, как саранча, оставили за собой надолго семена разрушения. Многие губернии обнищали, и правительство медлительными мерами или скудным способней дало им вовсе погибнуть. Дожди и засухи голодили другие края. Устройство непрочных дорог занимало руки трети России, а хлеб гнил на корню. … Запрещенье винокурения отняло во многих губерниях все средства к сбыту семян, а размножение питейных домов испортило нравственность и разорило крестьянский быт. Поселения парализовали не только умы, но и все промыслы тех мест, где устроились, и навели ужас на остальные. Частые переходы полков безмерно тяготили жителей; редкость денег привела крестьян в неоплатные недоимки – одним словом все они вздыхали о прежних годах, все роптали на настоящее, все жаждали лучшего до того, что пустой слух, будто даются места на Аму-Дарье, влек тысячи жителей Украины, куда? не знали сами. Целые селения снимались и бродили наугад, и многочисленные возмущения барщин ознаменовали 3 последние года царствования Александра.
Мещане, класс почтенный и значительный во всех других государствах, у нас ничтожен, беден, обременен повинностями, лишен средств к пропитанию. В других нациях они населяют города, у нас же, как города существуют только на карте, и вольность ремесл стесняют в них цехи, то кочуют как цыгане, занимаясь щепетильною перепродажею. Упадок торговли отразился на них сильнее по их бедности; ибо они зависят от купцов, как мелкие торгаши, или как работники на фабриках.
Купечество, стесненное гильдиями и затрудненное в путях доставки, потерпело важный урон с 1812 г. Многие колоссальные фортуны погибали, другие расстроились. Дела с казною разорили множество купцов и подрядчиков, а с ними их клиентов и верителей, затяжкою в уплате, учетами и неправыми прижимками в приеме. Лихоимство проникло всюду... Злостные банкруты умножились и доверие упало. Шаткость тарифа привела в нищету многих фабрикантов и испугала других, и вывела правительство наше из веры равно у своих, как и чужеземных негоциантов. Следствием сего был еще больший упадок нашего курса (т. е. внешнего кредита), от государственных долгов происшедший и всесющая жалоба, что нет наличных. Запретительная система, обогащая контрабандистов, не поднимала цены на наши изделия, и, следуя моде, все платили в тридорога за так называемые конфискованные товары. Наконец, указ, чтобы мещане и мелкие торговцы или записывались в полиции, или платили бы налог, нанес бы решительный удар торговле, и удержание исполнения не удержало их от ропота. Впрочем и без того упадок торговли был столь велик, что на главных ярмонках и в портах мена и отпуск за границу уменьшились третью. Купцы еще справедливо жаловались на иностранцев, особенно англичан, которые вопреки уставу имеют по селам своих агентов и скупая в первые руки сырые произведения для вывоза за границу, лишают тем мелких торговцев промысла, а государство – обращения капиталов.
Дворянство было тоже недовольно за худели сбыт своих произведений, дороговизну предметов роскоши и долготою судопроизводства. Оно разделяется на 3 разряда: на просвещенных, из которых большая часть составляет знать; на грамотных, которые или мучат других, как судьи, или сами таскаются по тяжбам; и наконец, на невежд, которые живут по деревням, служат церковными старостами, или уже в отставке. … Из них-то мелкопоместные составляют язву России, всегда виноватые и всегда ропщущие и желая жить не по достатку, а по претензиям своим, мучат бедных крестьян своих нещадно. Прочие разоряются на охоту, на столичную жизнь или от тяжб. Наибольшая часть лучшего дворянства, служа в военной службе или в столицах, требующих роскоши, доверяют хозяйство наемникам, которые обирают крестьян, обманывают господ, и таким образом девять десятых имений в России расстроено и в закладе. Духовенство сельское в жалком состоянии. Не имея никакого оклада, оно вовсе предано милости крестьян и оттого, принужденное угождать им, впадало само в пороки, для удаления коих учреждено».
Солдаты роптали ученьями, чисткою, караулами; офицеры на скудность жалованья и непомерную строгость. Матросы на черную работу, удвоенную по злоупотреблению, морские офицеры на бездействие. Люди с дарованиями жаловались, что им заграждают дорогу по службе, требуя лишь безмолвной покорности; ученые на то, что им не дают учить, молодежь на препятствия в ученьи. Словом, во всех углах виделись недовольные лица: на улицах пожимали плечами, везде шептались – все говорили, к чему это приведет? все элементы были в брожении. Одно лишь правительство беззаботно дремало над вулканом, одни судебные места блаженствовали, ибо только для них Россия была обетованною землей. Лихоимство их взошло до неслыханной степени бесстыдства. Писаря заводили лошадей, повытчики покупали деревни, и только возвышение цены взяток отличало вышние места, так что в столице под глазами блюстителей производился явный торг правосудием. Хорошо еще платить бы за дело, а то брали, водили и ничего не делали. Вашему императорскому величеству вероятно известны теперь сии злоупотребления, но их скрыли от покойного императора. Прибыльные места продавались по таксе и были обложены оброком. Центральность судебных мест, привлекая каждую безделицу к верху, способствовала апелляциям, справкам, пересудам, и десятки лет проходили прежде решения, т. е. разорения обеих сторон. Одним словом в казне, в судах, в комиссариатах, у губернаторов, у генерал-губернаторов, везде, где замешался интерес, кто мог, тот грабил, кто не смел, тот крал. Везде честные люди страдали, а ябедники и плуты радовались...»
А.Д. Боровков. «Свод показаний членов злоумышленного общества о внутреннем состоянии государства» от 6 февраля 1827 г. – См. «Декабристы». Сборник отрывков из источников. – Центрархив, М.-Л., 1926. – С. 2-9.
«1. Введение. Начало царствования императора Александра было ознаменовано самыми блестящими надеждами для благосостояния России. Дворянство отдохнуло, купечество не жаловалось на кредит; войска служили без труда; ученые учились, чему хотели; все говорили, что думали, и все по многому хорошему ждали еще лучшего. К несчастию, обстоятельства до того не допустили и надежды состарились без исполнения. Неудачная война 1807 г. и другие многостоящие расстроили финансы. Наполеон вторгся в Россию, и тогда народ русский ощутил свою силу, тогда пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслию в России. Правительство само произносило слова: свобода! освобождение! Само рассеивало сочинения о злоупотреблении неограниченной власти Наполеона. Еще война длилась, когда ратники, возвратясь в домы, первые разнесли ропот в народе: «мы проливали кровь, – говорили они, – а нас опять заставляют потеть на барщине; мы избавили родину от тирана, а нас вновь тиранят господа!» Войска от генералов до солдат, пришедши в отечество, только и толковали, как хорошо в чужих землях. Сначала, пока говорили о том беспрепятственно, это расходилось на ветер, ибо ум, как порох, опасен только сжатый. Луч надежды, что государь император даст конституцию, как упомянул он при открытии сейма в Варшаве, и попытки некоторых генералов освободить крестьян своих еще ласкали многих. Но с 1817 г. все переменилось: люди, видевшие худое или желавшие лучшего, от множества шпионов, принуждены стали разговаривать скрытно, а чрез то теснее между собою сближалися,
2. Воспитание. Истинный корень республиканских порывов сокрывался еще в самом воспитании и образовании, которые в течение двадцати четырех лет само правительство давало юношеству. Оно само, как млеком, питало их свободомыслием; а вступя на поприще жизни, они на каждом шагу встречали повод к достижению той цели, к которой ведет подобное образование.
3. Законы. Твердые, ясные и краткие законы, врезываясь легко в памяти, предупреждают злоупотребления.У нас указ на указ: одно разрушает, другое возобновляет и на каждый случай найдутся многие узаконения одни с другими несогласные. От сего сильные и ябедники торжествуют, а бедность и невинность страдают.
4. Судопроизводство. Самое образование судопроизводства нашего весьма сложно. От земского суда до государственного совета столько переходов, что нужно долгое время и большие средства, чтобы провестьдело по всем инстанциям, в которых судят, пересуживают, и часто решением самого высшего места предоставляется только снова начать тяжбу судом по форме. Таким образом недостаточно жизни дождаться конца. К сему присовокупить должно несправедливости, злоупотребления, волокиту и взятки; все сие до крайности истощает тяжущихся.
5. Система правления. Правительство отличалось непостоянством, и в управлении государственном не было никакого положительного, твердого плана. а) Учреждение о губерниях. Учреждение о Губерниях изменилось в существенных основаниях; сила суда в нижних инстанциях ослабела; губернаторы присвоили себе всю местную власть; определение генерал-губернаторов довершило ниспровержение губернских мест; все дела стеклись к ним; само правительство смотрело не иначе, как токмо их глазами. Но во все двадцать пять лет ничего не сделано особенного к улучшению по части управления губерний. В 1822 г. дозволено ген. губ. Балашову производить опыт преобразования. Начатый без сведения сената, опыт сей принят обывателями с негодованием на новые тягости и на умножение инстанций, а о той пользе, какая произойти имеет, никто еще не говорил. b) Коллегии. Коллегии, коих учреждением обязана Россия Петру Великому, устоявшие среди разных внутренних перемен в течение семи царствований, уничтожены. с) Сенат. Сенат, сие хранилище законов и блюститель благоустройства, обращен в простую типографию, подчиненную каждому лицу в доверенности. d) Министерства. Учреждение министерств исполнено в существе своем важных недостатков, и явно составлено было на скорую руку. Не быв надлежащий образом связано с губернским управлением, мешало ему и само от него встречало препятствия. е) Комитет министров. Отсутствия императора из столицы подали повод к учреждению комитета министров. Ни чего невозможно было придумать лучше к прикрытию всех беспорядков пред государем и к обнаружению одного лица его пред народом. Все производство дел оставалось в тайне; формы, под видом простоты и скорости, прикрывали все опущения и своевольство. Канцелярии могли делать все, что хотели, и вместо обещанной учреждением министерств ответственности каждого лица, они все, совокупно с министрами, прикрывались на все высочайшими соизволениями, и государь один нес на себе тяжесть ошибок и неустройств.
Сие произвело три важных последствия: 1) Множество самых мелочных дел, привлеченных в комитет, восходя до государя, напрасно его затрудняли. 2) Каждый делопроизводитель в министерстве легко мог скрывать свои ошибки и достигать частных видов, не опасаясь взыскания. 3) Высочайшие повеления потеряли свойственную им силу и важность. Но сего еще мало: придумали еще особенные пути к смешению. По множеству частных случаев учреждали разные комитеты с такою же силою, как и главный; один перевершал дела другого; решения, утверждаемые высочайшею властию, являлись часто по одному и тому же делу в совершенном между собою противоречии.
Таким образом верховное правительство в последние годы, можно сказать, рассыпалось, потеряло единство и представляло нестройную громаду.
6. Упадок гражданской части/ Вообще гражданская часть –сей краеугольной камень в здании государственного благоустройства, – была как бы в некоторой опале. Покойный император видел зло, считал его неисцелимым и ограничивался только тем, что не скрывал своего отвращения, не имея людей, с коими мог бы взяться за исправление.
7. Жалование чиновникам. Жалованье чиновников должно обеспечивать их существование. Оно у нас совершенно неуравновешено. Гражданскому губернатору, хозяину губернии, определено менее нежели вице-губернатору, а чиновники целого уезда, вместе взятые, не получают жалованья и против одного надзирателя питейного сбора. Сколько чиновников, едва имеющих занятие, пользуются большими окладами из двух и трех мест; сколько таких же получают пенсионы; но несравненно более бедствуют, совершенно нуждаясь даже в пропитании.
8. Состояние приказных. Состояние приказных достойно сострадания: за тридцать или сорок рублей ассигнациями в год они обречены работать с утра до вечера. Надобно видеть в губерниях несчастное положение сих людей, чтобы принять в них участие.
9. Взимание податей. Подати, собираемые для пользы граждан, не могут быть тягостны, особенно когда берутся с процентов капитала и его не разрушают. Но какое обширное поле злоупотреблений и народного бедствия представляли земские повинности, оставаясь в совершенном произволе местного начальства. Ни поверки, ни каких форм учета в умножении налога не наблюдалось, особенно в повщшостях личных. Народ не мог не чувствовать всей их тягости. Стоило губернатору пожелать награды, – и вся губерния должна была приносить величайшие пожертвования.
10. Дорожная повинность. Достаточно указать для сего на одни беспрестанные выгоны крестьян для делания дорог, часто в страдную пору, во время сенокоса или жатвы. Повинность сия довела поселян до совершенного разорения с одной стороны, от частых перемен в плане, другой от злоупотребления земских чиновников, которые то дадут сделать, и потом ломают под видом, что не по форме, то назначают на работы ближайших вдаль, и наоборот, чтобы за увольнение брать деньги.
11. Недоимки. Народ, отягченный неправильным собиранием податей и отправлением разного рода повинностей, впал в недоимки. Строжайшие меры, принятые ко взысканию недоимок, довершили разорение. У крестьян начали продавать домашний скот, лошадей и самые домы; а в некоторых губерниях выбить, выколотить недоимку сделалось техническим словом. Должно присовокупить еще, что почти все капиталы и все обращение оных привлечены были в столицу, находящуюся в углу империи. Здесь собрана величайшая часть казенных заведений, здесь токмо производились все важные работы. От сего отдаленные губернии, а также лежащие далеко от водяных путей к столице, скоро оскудели и терпели во всем недостаток.
12. Казенное хозяйство. Казна посягнула на монополию. Под видом хозяйственных способов правительство мало-помалу отделилось от народа и лишило пропитания целые семейства, отнимая у них промышленность, коею они занимались со времен незапамятных. Вместо того, чтобы разные улучшения распространять в народе, их делали исключительною собственностию казны, с которою, естественно, частные люди не могли входить в состязание: а) Казенная продажа вина. Система винной продажи, по обширному ее влиянию, есть одна из бедственнейших мер казенной монополии. Она привела многие дворянские фамилии, и без того уже расстроенные залогом почти всех имений в 24-летнем банке, в совершенный упадок. Она явила пример соблазна для чиновников, ибо способы наживаться стали предпочитать понятиям о чести. Она обратила множество сумм в стоячие капиталы, ибо обогатившиеся чиновники большею частию или не смели, или не умели делать из сих капиталов правильного употребления. Она послужила источником чрезмерно гибельного народного разврата. Повсюду размножены трактиры, харчевни, портерные лавочки, питейные домы, временные выставки, из них некоторые с биллиардами, музыкою и другими для черни приманками. С такими мерами первые годы, точно, принесли прибыль; но вскоре оказалось, что она была временная; в последние годы не добирались уже многие миллионы. b) Казенная продажа соли. На соль, одну из главнейших потребностей в жизни, возвышена цена. До 1812 г. правительство, для облегчения беднейших классов народа, не только по сей части не извлекало государственных доходов, но еще терпело убытки. с) Взыскания с откупщиков и поставщиков. Действия министерств в последние десять лет были, можно сказать, ужасны. С откупщиков и поставщиков производились строгие и неослабные взыскания, но когда они представляли претензии свои на казну, то им предоставлялось ведаться особо. Дела с казною разорили знатнейших купцов и подрядчиков, а с ними верителей их затяжкою в уплате, учетами и неправильными прижимками в приеме. d) Несоблюдение истинного хозяйства. Напротив того, истинного хозяйства нигде, не соблюдалось; оно состояло в одних только искусно составленных отчетах, кои не сводились ни с предыдущими годами, ни с отчетами других мест, имеющих между собою непосредственные соотношения.
13. Торговля. Благодетельный для российской промышленности тариф 1810 г. внезапно изменен в 1816 г. новым в пользу Австрии, Пруссии и Польши на 12 лет. По крайней мере, коммерсанты могли располагать своими спекуляциями на сие определенное время; но и в этом ошиблись: в 1819 г. последовало новое всеобщее разрешение ввоза иностранных товаров, коими вскоре наводнили Россию. Многие купцы обанкрутились, фабриканты вконец разорились, а народ лишился способов к пропитанию и к оплачиванию податей. Тогда увидели ошибку, исправили ее тарифом 1823 г.; но причинённый вред невозвратен. Шаткость тарифа не только разорила многих фабрикантов, но породила недоверие к правительству. Наконец, последовало в 1824 г. дополнительное постановление о гильдиях, за коим изданы еще многие дополнения и пояснения; за всем тем местные начальства нашлись в невозможности его выполнить, ибо у бедных мещан и особенно у жителей малых городов отнят последний способ к пропитанию. Таким образом торговля наша находилась в болезненном состоянии.
14. Состояние флота. По флоту, на основании адмиралтейского регламента Петра Великого, едва корабль залежится на стампеле, должно раздавать по всем мастерствам пропорции, дабы к назначенному дню все принадлежности к вооружению были в готовности; но во все Управление министерством маркиза де-Траверсе [ маркиз де Траверсе (1754-1830) был русским морским министром с 1811 по 1828 гг] сего не наблюдалось. Корабли ежегодно строились, отводились в Кронштадт и нередко гнили, не сделав ни одной кампании; и так переводится последний лес, тратятся деньги, а флоту нет.
15. Военные поселения. а) Водворение. Насильственная мера водворения поселений принята была с изумлением и ропотом. Потом объявлена цель их – освобождение России от тяжкой рекрутской повинности. Но уменьшение срока службы до 8 или 12 лет удовлетворило бы сей цели справедливее, прочнее и безопаснее, ибо тогда во всей России разлился бы дух военный, а крестьяне столь же легко стали бы расставаться с детьми, как дворяне. Возвратившиеся в семейство могли бы жениться, заниматься крестьянским бытом и, наживая детей, воспитывали бы их заранее быть солдатами, а сами были бы готовые ландверы. b) Экономический капитал. В военных поселениях экономически, и частию от снисхождений провиантского и комиссариатского ведомств; но в существе не так; они много стоят суммами, землями, лесами, работою и народом. Если сделать правильную оценку, то, конечно, пятипроцентным доходом с употребленного капитала на неоконченное еще водворение какого-нибудь полка 1-й гренадерской дивизии можно было бы навечно обеспечить содержание сего полка во всех отношениях.
16. Разряды граждан. а) Дворяне-помещики. Поведение дворян с крестъянами ужасно. Продавать в розницу семьи, похищать невинность, развращать жен крестьянских считается ни во что и делается явно, не говоря уже о тягостном обременении барщиною и оброками. Мелкопоместные дворяне особенно составляют язву России: всегда виноватые и всегда ропщущие, они, желая жить не по достатку, а по прихотям, нещадно мучат бедных крестьян. b) Личные дворяне. Личные беспоместные дворяне, подобные польской шляхте, быстро размножаются. Они, считая низким всякий труд и ремесло, живут различными изворотами; и вообще составляют род людей, которые при переворотах надеются что-нибудь выиграть, а потерять ничего не могут. с) Духовенство. Сельское духовенство в жалком состоянии. Не имея никакого оклада, оно вовсе предано милости крестьян, принуждено угождать им, а от сего впадает в пороки до такой степени, что правительство чрез гражданских губернаторов вынуждено было распубликовать указ, чтобы миряне не поили допьяна священников. Между тем как сельское духовенство нищенствует, в неуважении, указ об одеждах жен священнических привел в волнение и неудовольствие богатое городское духовенство. d) Купечество. Купечество, стесненное гильдиями и затрудненное в путях доставки, потерпело важный урон с 1812 г. Многие капиталисты погибли, другие расстроились. Разврат мнений дал силу потачки вексельному уставу. Злостные банкроты умножились, и доверие упало. Права, облагораживающие граждан, присвоены не лицу, а капиталу. От сего происходит двоякое едствие: богатый, честный купец невинно разорился; потеря богатства есть само по себе несчастие; но закон вместо утешения угнетает его более отнятием самых прав, отличавших его от низшего класса. Добродетельный, но бедный купец остается в низшем звании; напротив, бесчестный, но богатый, объявя капитал, получает права, равняющие его с знатнейшим дворянством. Вот гибельный соблазн для гражданской добродетели.
f) Мещане. Класс мещан, значительный и почтенный в других государствах, у нас ничтожен, беден, обременен повинностями и лишен средств к пропитанию, в особенности постановлением, чтобы они для мелкой торговли или записывались в гильдии, или брали свидетельства с платежом пошлины. Упадок торговли на них отразился сильнее по их бедности. g) Казенные крестьяне. Казенные крестьяне, завися от земского и уездного судов, губернского правления и казенной палаты, частыми набегами чиновников сих мест совершенно разоряются. Все с них взыскивают, все требуют, но никто не печется и не ответствует за их благосостояние. Хотя в казенной палате и есть отделение экономическое, заведывающее казенными имениями, но влияние его слабо, ибо земская полиция, уездный суд и губернское правление имеют равное с нею или еще и большее влияние. Удельные крестьяне. В противоположность казенным приводятся удельные крестьяне, коих состояние описывается лучшими красками. Они пользуются своими правами, имеют свои конторы, кои не только управляют ими, но и ограждают от насилий земской полиции и других властей. Управляющий конторой ответствует за устройство крестьян, в его ведомстве состоящих; но власть его ограничена: он не может произвольно вводить своих выдумок, или без особенного разрешения министра отрешить голову, миром избранного. У них все раскладки и учреждения производятся посредством общих совещаний.
17. Заключение. Кратко изображенное внутреннее состояние государства показывает, сколь в затруднительных обстоятельствах восприял скипетр ныне царствующий император, и сколь великие трудности редлежат к преодолению: даровать законы, водворить правосудие учреждением кратчайшего судопроизводства, возвысить нравственное образование духовенства, подкрепить упавшее двадцатичетырехлетним займом вконец разоренное дворянство, воскресить торговлю и промышленность незыблемыми уставами, юношеству другое просвещение, приличное для всех состояний, улучшить положение земледельцев, уничтожить уничижительную продажу людей, воскресить флот, поощрить частных людей к мореплаванию, к чему призывают Гаити и Америка, словом – исправить неисчислимые беспорядки и злоупотребления.
Военный министр граф Татищев. Статский советник Боровков»
Ответ П.П. Пестеля на вопрос Следственного комитета «С которого времени и откуда заимствовали вы первые вольнодумческие и либеральные мысли, т. е. от внушений ли других или от чтения книг и каким образом мнения сего рода в уме вашем укоренились?» – См. «Восстание декабристов. Материалы». Т. IV, М.-Л., 1927. – С. 89-92.
«Я никакого лица не могу назвать кому бы я мог именно приписать внушение мне первых вольнодумных и либеральных мыслей, и точного времени мне определить нельзя, когда они начали во мне возникать: ибо сие не вдруг сделалось, а мало-помалу и с начала самым для самого себя неприметным образом. Но следующим образом честь имею комитету о том доложить с самою чистосердечнейшею и полнейшею откровенностью. – Когда я получил довольно основательные понятия о политических науках, тогда я пристрастился к ним. Я имел пламенное рвение и добро желал от всей души. Я видел, что благоденствие и злополучие царств и народов зависит по большей части от правительств, и сия уверенность придала мне еще более склонности к тем наукам, которые о сих предметах рассуждают, и путь к оным показывают. Но я с начала занимался как сими науками, так и вообще чтением политических книг со всею кротостью и без всякого вольнодумства с одним желанием быть когда-нибудь в свое время и в своем месте полезным слугою государю и отечеству.
– Продолжая таким образом заниматься, начал я потом уже разсуждать и о том: соблюдены ли в устройстве российского правления, правила политических наук, не касаясь, однакоже, еще верховной власти, но размышляя о министерствах, местных правительствах, частных начальствах, и тому подобных предметах. Я при сем находил тогда много несообразностей по моим понятиям с правилами политических наук и начал разные предметы обдумывать: какими постановлениями они могли бы быть заменены, пополнены или усовершенствованы. Обратил также мысли и внимание на положение народа, причем рабство крестьян всегда сильно на меня действовало, а равно и большие преимущества аристокрации, которую я щитал так сказать стеною между монархом и народом стоящею и от монарха ради собственных выгод скрывающею истинное положение народа. К сему стали в мыслях моих в протечении времени присоединяться разные другие предметы и толки, как-то: преимущества разных присоединенных областей, слышанное о военных поселениях, упадок торговли, промышленности и общего богатства, несправедливость и подкупливость судов и других начальств, тягость военной службы для солдат и многие другие тому подобные статьи, долженствовавшие по моим понятиям составлять предмет частных неудовольствий и чрез коих всех совокупление воедино представлялась моему уму и воображению целая картина народного неблагоденствия.
Тогда начал во мне возникать внутренний ропот противу правительства. Возвращение Бурбонского дома на французский престол и соображения мои впоследствии о сем происшествии могу я назвать эпохою в моих политических мнениях, понятиях и образе мыслей: ибо начал рассуждать, что большая часть коренных постановлений, введенных революцией, были при ресторации монархии сохранены и за благие вещи признаны, между тем как вое восставали против революции и я сам всегда против нее восставал. От сего суждения породилась мысль, что революция, видно, не так дурна как говорят, и, что может даже быть весьма полезна, в каковой мысли я укреплялся тем другим еще суждением, что те государства, в коих не было революции, продолжали быть лишенными подобных преимуществ и учреждений. Тогда начали сии причины присовокупляться к выше уже приведенным; и начали во мне рождаться, почти совокупно, как конституционные, так и революционные мысли. Конституционные были совершенно монархические, а революционные были очень слабы и темны. Мало-помалу стали первые определительнее и яснее, а вторые сильнее. Чтение политических книг подкрепляло и развивало во мне все сии мнения, мысли и понятия. Ужасные происшествия, бывшие во Франции во время революции, заставляли меня искать средство к избежанию подобных и сие то произвело во мне в последствии мысль о временном правлении и о его необходимости, и всегдашние мои толки о всевозможном предупреждении всякого междоусобия.
– От монархического конституционного образа мыслей был я переведен в республиканской, … следующими предметами и соображениями: – сочинение Детю-де-Траси [1764-1836, французский либеральный публицист эпохи реставрации] на французском языке очень сильно подействовало на меня. Он доказывает, что всякое правление, где главою государства есть одно лицо, особенно ежели сей сан наследствен, неминуемо кончится деспотизмом. Все газеты и политические сочинения так сильно прославляли возрастание благоденствия в Северных Американских Соединенных Штатах, приписывая сие государственному их устройству, что сие мне казалось ясным доказательством в превосходстве республиканского правления... Я воспоминал блаженные времена Греции, когда она состояла из республик и жалостное ее положение потом. Я сравнивал величественную славу Рима во дни республики с плачевным ее уделом под правлением императоров. История Великого Новогорода меня также утверждала в республиканском образе мыслей. Я находил, что во Франции и Англии конституции суть одни только покрывала, никак не воспрещающие министерству в Англии и королю во Франции делать все, что они пожелают, и в сем отношении я предпочитал самодержавие таковой конституции, ибо в самодержавном правительстве, рассуждал я, неограниченность власти открыто всем видна, между тем как в конституционных монархических тоже существует неограниченность хотя и медлительнее действует, но за то и не может так скоро худое исправить. Что же касается до обеих палат, то они существуют для одного только покрывала.
– Мне казалось, что главное стремление нынешнего века состоит в борьбе между массами народными и аристокрациями всякого рода, как на богатстве, так и на правах наследственных основанными. Я судил, что сии аристокрации сделаются наконец сильнее самого монарха как-то в Англии, и что оне суть главная препона государственному благоденствию и притом могут быть устранены одним республиканским образованием государства.
– Произшествия в Неаполе, Гишпании и Португалии имели тогда большое на меня влияние. Я в них находил по моим понятиям неоспоримые доказательства в непрочности монархических конституций и полные достаточные причины к недоверчивости к истинному согласию монархов на конституции ими принимаемые. Сии последние соображения укрепили меня весьма сильно в республиканском и революционном образе мыслей. Из сего изволит комитет усмотреть, что я в сем образе мыслей укреплен был как чтением книг, так и толками о разных событиях; а также и разделением со мною сего образа мыслей многими сочленами общества. Все сие произвело, что я сделался в душе республиканец, и ни в чем не видел большаго благоденствия и высшего блаженства для России, как в республиканском правлении. Когда с прочими членами, разделяющими мой образ мыслей, рассуждал я о сем предмете, то представляя себе живую картину всего щастия, коим бы Россия по нашим понятиям тогда пользовалась, входили мы в такое восхищение и оказать можно восторг, что я и прочие готовы были не только согласиться, но и предложить все то, что содействовать бы могло к полному введению и совершенному укреплению и утверждению сего порядка вещей, обращая при том же большое внимание на устранение и предупреждение всякого безначалия, беспорядка и междуусобия, коих я всегда показывал себя самым ревностнейшим врагом.
– Объявив таким образом в самом откровенном и признательном изложении весь ход либеральных и вольнодумных моих мыслей, справедливым будет прибавить к сему, что в течение всего 1825 года стал сей образ мыслей во мне уже ослабевать и я предметы начал видеть несколько иначе, но поздно уже было совершить благополучно обратный путь. «Русская Правда» не писалась уже так ловко как прежде. От меня часто требовали ею поспешить и я за нее принимался, но работа уже не шла и я ничего не написал в течение целого года, а только прежде написанное кое-где переправлял. Я начинал сильно опасаться междуусобий и внутренних раздоров и сей предмет сильно меня к цели нашей охладевал. В разговорах иногда однакоже воспламенялся я еще, но не на долго, и все уже не то было, что прежде. Наконец опасения, что общество наше открыто правительством привело меня опять несколько в движение, но и тут ничего положительного не делал и даже по полку оставался на сей щет в совершенном бездействии до самого времени моего арестования».
Законоположение Союза благоденствия – См.: А.Н. Пыпин. Общественное движение в России при Александре I. – 1885 (СПб., 2001).
ВСТУПЛЕНИЕ.
§ I. Все физические существа в природе управляются явными законами и сии законы определяют все взаимные оных действия. Наблюдение показывает, что они постоянны и что все, кажущееся нарушением порядка, есть, относительно природы, необходимое только оных следствие. Творцу случайность неприлична, и посему создание имеет цель, к коей клонятся все законы природы: первая же нам видимая есть: общее сохранение существ. § 2. Сей же цели подчинены и нравственные существа, ибо как каждый человек стремится к собственному сохранению и благу, так и при совокуплении людей в общество первый естественный закон есть: соблюдение блага. § 3. Итак, первая видимая для нас цель Творца при создании существ, как физических, так и нравственных, есть: общее сохранение и благо: поелику же в природе есть непременная общая цель, то должна быть и непременная справедливость, которая знаменуется согласием частной ее цели с целью Творца, и как сверх того в природе не может быть ничего отвлеченного от оной, то и никакая частная цель не может быть справедлива, ежели несогласна с целью блага общего.
§ 4. Физические существа, не имея собственной воли, не могут нарушить предначертанных Творцом законов, от чего все действия оных справедливы. Нравственные же, соединясь в общество и имея в своих поступках волю, при непрестанном стремлении к собственному благу, часто нарушают благо других, почему и необходимы для них как законы, т.е. условия, направляющие все их взаимные между собою действия к сохранению общего и частного блага, так и правительство, наблюдающее за исполнением и улучшением сих законов. § 5. Правительства сии и законы бывают многоразличны, но всякое вообще, какое бы оно ни было, имеет или должно иметь целию (ежели оно справедливо) благо управляемых. Св. апостол Павел о сем предмете говорит следующим образом: «Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши же ли не боятися власти, благое твори и имети будеши похвалу от него: Божий бо слуга есть тебе во благое; аще ли злое твориши, бойся: не бо без ума мечь носит: Божий бо слуга есть отмститель в гневе злое творящему» и пр. (посл. к Римл., гл. XIII). Как же скоро правительство имеет целию благо управляемых, то все законы, клонящиеся к цели правительства суть справедливы, и исполнение оных называется справедливостию. § 6. Взаимные, однакож, действия людей столь многообразны, что никакие законы не могут определить всех их между собою отношений, и потому во всяком обществе много еще предоставляется собственной воли каждого – обращение сей воли к цели правительства, пользе общей, называется добродетелию.
§ 7. Ежели подробно рассмотреть все отрасли правления, то легко убедиться можно, что добродетель должна входить в состав каждой; что даже самая справедливость, которая, как выше было сказано, есть исполнение законов по невозможности правительству всегда за оным блюсти, обязана единой токмо добродетели своим существованием. Добродетель, т.е. добрые нравы народов всегда были и будут опорою государств: не станет добродетели, и никакое правительство, никакие благие законы не удержат его от падения, разврат всюду водворится, поселит вражду между всеми состояниями, заставит забыть и даже гнушаться пользою обшею; предпочтение личных выгод всем другим, невежество, лихоимство, подлость, суеверие и безбожие, презрение к отечеству и равнодушие к несчастию ближнего займут место любви к пользе общей, просвещения, праводушия, чести, истинной веры и искренней к ближнему привязанности. Тщетно малое число благомыслящих людей будут терзаться сим зрелищем и возлагать вину всего на правительство: ропот и укоризны их будут совершенно несправедливы, причиною толикого зла всегда управляемые. Правительство есть многосложное целое, коего различные части устремлены к одной цели: пользе общей; могут ли они стремиться и достигнуть предположенной цели, когда мы сами, составляющие оные, предпочитаем наши личные выгоды всем прочим, тщимся исполнять ни гражданских, ни семейных обязанностей, и служим отечеству для получения только званий в обществе, а часто для постыдного насчет ближнего обогащения! – Но горестно излагать пороки, нас обуявшие, когда зло очевидно и усиление оного ощутительно; тогда жалобные восклицания бесплодны и удел слабых, тогда деятельное злу противоборствие есть необходимая для каждого гражданина обязанность. § 8. Сия-то превыше всего священная обязанность и убеждение, что господствующему злу противоборствовать можно не иначе как отстранением личных выгод и совокуплением общих сил добродетели против порока, влечет нас к составлению Союза Благоденствия, к коему с удовольствием приступят все благомыслящие сограждане.
КНИГА 1. ЦЕЛЬ СОЮЗА БЛАГОДЕНСТВИЯ.
§ 1. Убедясь, что добрая нравственность есть твердый оплот благоденствия и доблести народной, и что при всех об оном заботах Правительства едва ли достигнет оное своей цели, ежели управляемые с своей стороны ему в сих благотворных намерениях содействовать не станут, Союз Благоденствия в святую себе вменяет обязанность, распространением между соотечественниками истинных правил нравственности и просвещения, споспешествовать Правительству к возведению России на степень величия и благоденствия, к коей она самим Творцом предназначена. § 2. Имея целию благо отечества, Союз не скрывает оной от благомыслящих сограждан, но для избежания нареканий злобы и зависти, действия оного должны производиться в тайне. § 3. Союз, стараясь во всех своих действиях соблюдать в полной строгости правила справедливости и добродетели, отнюдь не обнаруживает тех ран, к исцелению коих немедленно приступить не может, ибо не тщеславие или иное какое побуждение, но стремление к общему благоденствию им руководствует. § 4. Союз надеется на доброжелательство Правительства, основываясь особенно на следующих изречениях Наказа в Бозе почивающей государыни императрицы Екатерины вторыя: «Если умы их недовольно приуготовлены к ним (к законам), то возьмите на себя труд их приуготовить, и вы тем уже многое сделаете». И в другом месте: «Весьма дурная политика та, которая исправляет законами то, что должно исправить нравами».
§ 5. В цель Союза входят следующие четыре главные отрасли: 1-е, человеколюбие; 2-е, образование; 3-е, правосудие; 4-е, общественное хозяйство.
ПЕРВАЯ ОТРАСЛЬ. Человеколюбие. § 6. Под надзором Союза состоят все человеколюбивые заведения в государстве, как-то: больницы, сиротские дома и т. п., также и места, где страждет человечество, как-то: темницы, остроги и проч. Он с приличным благотворной цели его усердием старается обозревать, по возможности улучшать и учреждать новые подобные помянутым заведения. Доводить до сведения Правительства все недостатки и злоупотребления в сих заведениях усмотренные. Ибо в совершенном убеждении, что оно истинно о сем соболезнует и готово простреть руку помощи всем страждущим. Союз также особенно печется о помещении инвалидов к приличным местам.
ВТОРАЯ ОТРАСЛЬ. Отд. 1. Распространение правил нравственности. § 7. Союз тщательно занимается распространением, во всех сословиях народа, истинных правил добродетели, напоминает и объясняет всем их обязанности веры, ближнего, отечества и существующих властей. Он показует неразрывную связь добродетели, т.е доброй нравственности народа с его благоденствием и употребляет все усилия к искоренению пороков, в сердца наши вкравшихся, особенно: предпочтения личных выгод общественным, подлости, удовлетворения гнусных страстей, лицемерия, лихоимства и жестокости с подвластными. Словом, просвещая всех насчет их обязанностей, старается примирить и согласить все сословия, чины и племена в государстве, и побуждает их стремиться единодушно к цели Правительства: благу общему, дабы из общего народного мнения создать истинное нравственное судилище, которое благодетельным своим влиянием довершило бы образование добрых нравов и тем положило прочную и непоколебимую основу благоденствия и доблести российского народа. Союз достигает до сего изданием повременных сочинений, сообразных степени просвещения каждого сословия, сочинением и переводом книг, касающихся особенно до обязанности человека. Личный пример и слова должны тому содействовать. Преимущественно духовные особы, в Союзе находящиеся, обязаны просвещать прихожан своих насчет их обязанностей, не исключая из сего никакого сословия. Должно стараться побуждать к сему и тех духовных особ, кои даже и не находятся в Союзе.
Отд. 2. Воспитание юношества. § 8. Воспитание юношества входит также в непременную цель Союза Благоденствия. Под его надзором должны находиться все без исключения народные учебные заведения. Он обязан их обозревать, улучшать и учреждать новые. Вообще в воспитании юношества особенное прилагает старание к возбуждению в нем любви ко всему добродетельному, полезному и изящному, и презрение ко всему порочному и низкому; дабы сильное влечение страстей всегда было остановляемо строгими, но справедливыми напоминаниями образованного рассудка и совести. Касательно частного воспитания Союз нечувствительным образом стараться должен побуждать родителей ко внушению детям своим правил добродетели, всех достойных воспитателей поддерживать; а тем, кои под таковым видом вкрадываются в дома для поселения раздоров и разврата, старается не только изгонять из оных, но как растлевающих нравственность юношества лишать всякой возможности находить в сем ремесле дневное свое пропитание. В сем наблюдает он особенно за иностранцами, кои сверх поселения к домах раздоров и разврата внушают детям презрение к отечестве иному и привязанность к чужеземному. Союз старается также отвращать родителей от воспитания детей в чужих краях. Образование женского пола, как источник нравственности в частном воспитании, входит также в предмет Союза. Средства, для сего Союзом употребляемые, суть собственный пример, слово и современные издания, в коих излагаемы должны быть, между прочим, способы воспитания, имена доказанных хороших воспитателей и полезных для сего книг.
Отд. 3. Распространение познаний. § 9. Союз всеми силами попирает невежество, и обращая умы к полезным занятиям, особенно к познанию отечества, старается водворить истинное просвещение. Для сего занимается он сочинениями и переводами книг, как хороших учебных, так и тех, кои служат к изяществу полезных наук. Старается также распространять изучение грамоты в простом народе. Употребляет посмеяние для отвращения от книг, не токмо противных цели Союза, но и никакого влияния не имеющих. В словесности допускается только истинно изящное, и отвергается все худое и посредственное.
ТРЕТЬЯ ОТРАСЛЬ. Правосудие. §10. Правосудие, следствие доброй нравственности, есть, без сомнения, одна из главных отраслей народного благоденствия, и посему входит в цель Союза. Он наблюдает за исполнением государственных постановлений, побуждает чиновников, как светских, так и духовных, к исполнению обязанностей; осведомляется о всех решаемых делах и старается клонить все на сторону справедливости, – чиновников честных и исполняющих свой долг, но бедных состоянием, поддерживает; вознаграждает убытки, за правду понесенные; людей истинно достойных возводит; бесчестных же и порочных старается обратить на путь должного; в случае неудачи лишает, по крайней мере, возможности делать зло. Союз старается также укрощать и искоренять властолюбие и презрение прав человеческих, вместе с воспитанием в нас вкрадывающиеся; и убедить всякого в истине, что: общее благо народа требует непременно частного, и что каждый человек, какого бы он сословия ни был, в праве оным пользоваться.
ЧЕТВЕРТАЯ ОТРАСЛЬ. Общественное хозяйство. §11. Общественное хозяйство, как основание народного богатства, – связывая посредством торговли и промышленности не токмо все сословия, но и все огромные части государства; переводом же из рук в руки богатств уравнивая состояния, и тем подавая каждому надежду трудолюбием своим пользоваться тою частицею благоденствия, коей он завидовал в другом, — долж-но необходимо войти в цель Союза. Он особенно обращает внимание на хлебопашество и на всякого рода возделывание земель для разведения полезных произрастаний; покровительствует всяческой полезной в государстве промышленности; имеет надзор над внутреннею и внешнею торговлею, стараясь оную распространить и оживить ею совершенно мертвые части отечества; отличившихся купцов в трудах для пользы общей, также и всякого рода полезных заводчиков поддерживает и представляет на вид правительству для награждения, – честных купцов отличает, бесчестных же страется обратить к обязанностям и вообще печется о введении большей честности в торговле. В предмет Союза входит также составление общественной казны.
КНИГА 2. ОБЩИЕ ЗАКОНЫ СОЮЗА БЛАГОДЕНСТВИЯ.
ГЛАВА I. Качества принимаемых, общие обязанности и права членов.
1. Качества принимаемых. § 1. Союз Благоденствия, имея целью общее благо, приглашает к себе всех, кои честною своею жизнью удостоились в обществе доброго имени, и кои, чувствуя все величие цели Союза, готовы перенести все трудности, с стремлением к оной сопряженные. § 2. Союз не взирает на различие состояний и сословий: все те из российских граждан, дворяне, духовные, купцы, мещане и вольные люди, кои соответствуют вышеозначенному, исповедуют христианскую веру и имеют не менее 18-ти лет от роду, приемлются в Союз Благоденствия. [российскими гражданами Союз почитает тех, кои родились в России и говорят по-русски. Иноземцы же, оставившие свою родину, дабы служить чужому государству, сим самым уже заслуживают недоверчивость и потому не могут почитаться российскими гражданами. Достойным сего наименовния Союз почитает только тех иноземцев, кои оказали важные услуги нашему отечеству и пламенно ему привержены]. § 3. Женский пол в Союз не принимается. Должно, однакож, стараться нечувствительным образом склонять его к составлению человеколюбивых и вообше частных обществ, соответствующих цели Союза. § 4. Кто известен был за бесчестного человека и совершенно не оправдается, тот не может быть принят в Союз Благоденствия. Вообще все люди разврашенные, порочные и низкими чувствами управляемые от участия в Союзе отстраняются.
2. Обязанности членов. § 5. Каждый член, вступив в Союз, обязан, судя по своим способностям, приписаться к которой-нибудь из отраслей в цели означеных и сколько возможно содействовать трудам ее. § 6. Каждый член обязан беспрекословно повиноваться всем законным повелениям властей Союза; ревностно исполнять все даваемые ими поручения, и без досады подчиняться всем замечаниям, кои помянутыми властями, за неисполнение обязанностей, сделаны быть могут. § 7. Члены Союза не токмо не должны уклоняться от общественных обязанностей, но как истинные сыны отечества с удовольствием их принимать, с рачением исполнять, и как непорочным поведением, так правосудием и благородством возвышать во мнении других занимаемое ими место. § 8. Во всяком звании, во всяком месте член Союза обязан помогать ближнему: оказывать уважение людям добродетельным и достойным, стараться вступить с ними в связь, извещая о том Союз; злым же и порочным противиться всеми средствами, общего спокойствия не нарушающими. § 9. Члены Союза должны и в общественной жизни вспомоществовать друг другу; члены дворянского состояния обязаны поддерживать членов купеческого, мещанского и земледельческого; а члены сих сословий должны так же поступать между собою и относительно дворян; члены гражданской службы в разговорах вступаются за военных, а военные за гражданских; все сии однакож не вопреки правды и не в пользу порока или преступления. Вообще должен всякой распространять истинну: что каждое сословие и служба, государству полезные, должны быть равно уважаемы истинными сынами отечества; и что презрения достойны только те люди, кои отступают от своих обязанностей, и порок предпочитают добродетели. § 10. Всякий член под опасением взыскания обязан властям Союза доносить о всех противозаконных и постыдных деяниях своих сочленов. § 11. Прочие общие обязанности членов Союза естественным образом истекают из цели оного. Каждый член обязан, по мере сил своих, деятельно споспешествовать достижению сей цели – он должен личным примером и словом поощрять всякого к добродетели, распространять сообразные с целью Союза понятия, говорить правду и безбоязненно подвизаться на оную, словом сказать, он должен стараться воздвигнуть ту нравственную стену, которая как нынешние, так и будущие поколения оградила бы от всех бедствия порока, и чрез то на вечных и незыблемых основаниях утвердить величие и благоденствие Российского народа. § 12. Всякий член обязан, вступив в Союз, вносить ежегодно в общественную казну двадцать пятую часть своего дохода. Союз в сем случае полагается совершенно на честность каждого вступающего; ибо добродетель, а не иное чувство, побуждает каждого содействовать общему благу.
3. Права членов. § 13. Различие гражданских состояний и званий в Союзе уничтожается и заменяется подчиненностью властям Союза. Сие однакож не должно препятствовать обыкновенному чинопочитанию: член Союза должен во всяком случае рачительнее всякого исполнять общественные обязанности. § 14. Всякой член не только имеет право, но обязан, по порядку, в законоположении означенному, участвовать в управлении и законодательстве Союза. Он также имеет право о всяком предмете подавать письменное свое мнение как низшему, так и высшему начальству Союза. § 15. Никто из членов не может быть обвиняем по одному только подозрению: он подвергается взысканию не прежде, как по предъявлении достаточных против него доказательств. § 16. Всякий член имеет право учреждать или быть членом всякого рода правительством одобренных обществ, но извещать должен притом Союз о всем, в оных происходящем, и нечувствительным образом склонять их к цели Союза. Вступление же в такие общества, кои правительством не одобрены, членам Союза воспрещается; ибо он, действуя к благу России и следовательно к цели правления, не желает подвергнуться его подозрению. § 17. Никто без особенного поручения не может с посторонним говорить о занятиях и делах Союза; никто без особенного позволения не имеет права письменно излагать свои мысли ни против Союза, ни даже в пользу оного. Каждый член обязан, напротив того, избегать с нечленами всякого о Союзе спора; в случае же необходимости защищать его и членов, с приличною благопристойностью. § 18. Хотя бы и не должно случаться, чтоб люди, даже несколько добродетельные, познав совершенно цель и неизменность хода Союза, от оного отступались, однакож, малодушные, влекущие жизнь почти растительную, по слабости и нерешимости, невинные ни в добрых, ни в худых своих поступках, вступив, по мгновенному влечению к добродетели, в Союз, а потом, никем не подстрекаемые, возвратясь в природное положение совершенного нравственного бездействия, могут терзаться мгновенною своею решимостью; и посему Союз, взирая на болезненное таковых несчастных положение, позволяет им отступить от оного, с тем, однакоже, чтобы хранить в тайне все известное.
ГЛАВА II. Принятие членов, награждения, пени и исключения.
§ 19. Принимается в Союз Благоденствия только тот, кто имеет качества, означенные в четырех первых статьях первой главы. § 20. Каждый принимаемый до вступления в Союз должен предъявить, на кого из знакомых имеет он достаточное для цели Союза влияние. § 21. Люди, всем известные по истинно хорошим качествам и неоспоримому влиянию, могут обойтись без такового предъявления. § 22. Каждый член до принятия своего подписывает следующее объявление: «Я нижеподписавшийся, полагаясь на уверение, что ни в цели, ни в зако, нах Союза Благоденствия нет ничего противного вере, отечеству и общественным обязанностям, – честным моим словом обязуюсь, естьли мне оные по прочтении не понравятся и я в Союз не вступлю, отнюдь не разглашать наипаче же не порицать его». § 23. После сего, если, по прочтении первой части законоположения Союза, он пожелает вступить в Союз, то должен подписать следующее объявление: «Я нижеподписавшийся, находя цель и законы Союза Благоденствия совершенно сходными с моими правилами, обязуюсь деятельно участвовать в управлении и занятиях его, — покоряться законам и установленным от него властям; – сверх того, даю честное слово, что даже по добровольном или принужденном оставлении Союза не буду порицать его, а тем менее противодействовать оному. В противном случае добровольно подвергаюсь презрению всех благомыслящих людей». § 24. От обязанности дать честное слово и подписку никто освобожден быть не может. § 25. Имена членов, оказавших рачительным исполнением своих обязанностей важные Союзу услуги, вносятся в почетную книгу и подвиги их объявляются по всему Союзу. § 26. Тому из членов, который не радит о своих обязанностях, делается сперва кроткое напоминание, а потом, если он не переменит своего поведения, то исключается из Союза. § 27. Тому, кто действует вопреки цели Союза, делается сперва кроткое напоминание наедине, потом при свидетелях; в третий же раз он исключается из Союза. § 28. Имена изгнанных из Союза членов вносятся в постыдную книгу.
КНИГА 3. ОБРАЗОВАНИЕ СОЮЗА.
ГЛАВА I. Составление коренного союза. §1. Соединение первых членов, согласившихся действовать по вышеизложенным постановлениям, именуется коренным союзом. § 2. От сих уже идет распространение Союза по всем частям государства. § 3. Коренной союз избирает из среды своей шесть членов, коим вверяется главное управление Союза.
Совет коренного Союза. § 4. Пять из сих членов именуются заседателями, а шестой блюстителем, коего должность состоит в особенном наблюдении за сохранением постановлений Союза. Пять заседателей и блюститель составляют совет коренного союза. § 5. Под руководством блюстителя совет коренного союза избирает одного из заседателей в председатели совета на два месяца, – а потом по жребию выбирают трех председателей на следующие шесть месяцев. § 6. Председатель совета именуется главою. § 7. Но дабы и остальные члены коренного союза участвовали в главном управлении, то каждые четыре месяца выходят по жребию двое заседателей из коренного совета и поступают в число остальных членов коренного союза. Блюститель выходит с последним заседателем. § 8. По мере выступления членов из совета, оные заменяются другими из остальных членов коренного союза.
Коренная управа. § 9. Сии остальные члены в соединении с коренным советом составляют коренную управу. § 10. Глава совета коренного союза председательствует и в коренной управе. Заседатели также в оной находятся и первые места занимают. §11. Каждый член коренной управы обязан составлять союзы или собрания, действующие в смысле Общества и входящие в состав оного. Сии члены суть с начала единственные распространители Союза. Общества, ими учреждаемые, называются управами….
Занятия коренного совета. §13. Коренной совет: 1) сохраняет единство в действии управ и содержит должную между ними связь; 2) распределяет полезные для союза работы и занятия между членами оного, и составляет средоточие всех действий. Собирается по крайней мере раз в каждый месяц, для получения донесений от основателей управ. Вообще в оном находится исполнительная власть; в самой же коренной управе состоят: законодательная власть, верховное судилище и выбор чиновников.
Занятия коренной управы. § 14. Тот, кто без основательной причины откажется учредить управу, или какое-либо в смысле Союза общество, намедленно исключается из коренного союза.
Законодательная палата. § 15. Наконец коренной союз назначает особую временную законодательную палату для рассмотрения пояснения и исполнения законов Союза. Сия временная законодательная палата не может однакож изменить цели Союза: – деятельность в общественных добродетелях и рвение ко благу всегда пребывает главными чертами всего Союза. Ежели коренная управа одобрит труды временной законодательной палаты, то оные законы будут иметь временную силу до окончательного утверждения их верховным правлением, имеющим установиться лишь только союз совершенно составлен будет. Коренная управа одобряет закон большинством голосов.
ГЛАВА II. Образование управ.
§ 16. В § 11, 12 и 14-м сказано было, что члены коренного союза обязаны каждый составить одну управу. Число членов управы должно быть не менее десяти и не более двадцати. Управы бывают деловые, побочные и главные.
Деловые управы. § 17. Пока в управе нет десяти членов, то она считается недействительною. Коль же скоро в управе есть еще десять членов, то она называется деловою управою и получает список первой части Законоположения Союза. § 18. Коренной союз имеет однакож право делать исключения из сего правила для быстрейшего хода Союза. § 19. Половина законного числа членов управы (т.е. пять человек) должны непременно быть жителями того места, где основывается управа.
Побочные управы. § 20. Каждая управа имеет право основать другую, которая называется побочной управой. § 21. Основавшая управа имеет пр
