Авторитет письма

Франц. AUTORITE DE. L' E CRITURE.,англ. AUTHORITY OF WRITING, нем. autoritat des SСHREIBENS. Познавательный релятивизм деконструктивистов заставляет их с особым вниманием относиться к пробле­ме «авторитета письма», так как «письмо» в виде текстов любой исторической эпохи является для них единственной конкретной данностью, с которой они имеют дело. «Авторитет» характеризу­ется ими как специфическая власть языка художественного произ­ведения, способного своими внутренними, чисто риторическими средствами создавать самодовлеющий «мир дискурса».

Этот «авторитет» текста, не соотнесенный с действительно­стью, обосновывается исключительно «интертекстуально», т. е. авторитетом других текстов; иначе говоря, авторитет письма воз­никает благодаря имеющимся в тексте ссылкам и аллюзиям на

[6]

другие тексты, уже приобретшие свой «авторитет» в данной куль­турной среде, воспринимающей их как источник безусловных и неоспоримых аксиом. В конечном счете, «авторитет» отождеств­ляется с риторикой (&& риторичность литературного языка),посредством которой автор любого анализируемого текста и соз­дает специфическую «власть письма» над сознанием читателя.

Однако эта власть крайне относительна, и любой писатель, ощущая ее относительность, все время испытывает, как пишет Э. Сейд, чувство смущения, раздражения, досады, вызванное «осознанием собственной двусмысленности, ограниченности цар­ством вымысла и письма» (Said:1965. с. 84). Р. Флорес посвятил этой проблеме целую книгу — «Риторика сомнительного автори­тета: Деконструктивное прочтение самовопрошающих повествова­ний от св. Августина до Фолкнера» (Flares: 1984). Р. Сальдивар и многие деконструктивисты, отстаивая идею авторитета письма, в значительной степени повторяют доводы Ницше, стремясь дока­зать относительность любой «истины» и пытаясь заменить поня­тие истины понятием авторитета. Суть аргументации сводится к следующему. Бесконечное множество и разнообразие природных феноменов было редуцировано до общих представлений при по­мощи «тропов сходства» — отождествления разных предметов на основании общего для них признака. Необходимость социальной коммуникации якобы сама создает ситуацию, когда два различных объекта метафорически обозначаются одним именем. Со временем многократное употребление метафоры приводит тому, что она вос­принимается буквально и таким образом становится общепризнан­ной «истиной». Тот же самый процесс (когда метафорическое трактуется буквально и переносный смысл воспринимается как прямой) создает и понятия «причинность», «тождество», «воля» и «действие»; побеждает не истина, но наиболее повторяемая и ав­торитетная метафора.