Г. Оллпорт

ЛИЧНОСТЬ: ПРОБЛЕМА НАУКИ ИЛИ ИСКУССТВА?¹

Имеются два принципиальных подхода к детальному изучению лич­ности: литературный и психологический.

Ни один из них не «лучше» другого: каждый имеет определенные заслуги и горячих приверженцев. Слишком часто, однако, поклонники од­ного подхода презрительно относятся к поклонникам другого. Эта статья является попыткой их примирить и таким путем создать научно-гума­нистическую систему изучения личности.

Один из наиболее значимых успехов первой части двадцатого сто­летия состоял в открытии того, что личность является доступным объек­том для научного исследования. Это, на мой взгляд, как раз то событие, которое, кроме всех прочих, будет, вероятно, иметь наибольшие последст­вия для обучения, этики и психического здоровья.

Личность, как бы ее ни понимали, прежде всего реальная, сущест­вующая, конкретная часть психической жизни, существующая в формах строго единичных и индивидуальных. На протяжении веков феномен человеческой индивидуальности описывался и изучался гуманитарными науками. Наиболее эстетически настроенные философы и наиболее фило­софски настроенные художники всегда делали это своей специфической областью интересов.

Постепенно на сцену вышли психологи. Можно сказать, что они опо­здали на две тысячи лет. Со своим скудным оснащением современный психолог выглядит как самонадеянный самозванец. И таковым он и яв­ляется, по мнению многих литераторов. Стефан Цвейг, например, говоря о Прусте, Амилье, Флобере и других великих мастерах описания характеров, замечает: «Писатели, подобные им, — это гиганты наблюдения и литера­туры, тогда как в психологии проблема личности разрабатывается малень-

¹ Психология личности. Тексты / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер, А.А.Пузырея. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 208—215.

28 Тема 1. Общая характеристика психологии как науки

кими людьми, сущими мухами, которые находят себе защиту в рамках науки, и вносят в нее свои мелкие банальности и незначительную ересь».

Это правда, что по сравнению с гигантами литературы психологи, занимающиеся изображением и объяснением личности, выглядят как бес­плодные и порой немного глупые. Только педант может предпочесть необ­работанный набор фактов, который психология предлагает для рассмотре­ния индивидуальной психической жизни, великолепным и незабываемым портретам, которые создаются знаменитыми писателями, драматургами или биографами. Художники творят; психологи только собирают. В одном слу­чае — единство образов, внутренняя последовательность даже в тончайших деталях. В другом случае — нагромождение плохо согласованных данных.

Один критик ярко представил ситуацию. Стоит психологии, замеча­ет он, коснуться человеческой личности, как она повторяет лишь то, что всегда говорилось литературой, но делает это гораздо менее искусно.

Является ли это нелестное суждение целиком правильным, мы вско­ре увидим. В данный момент оно помогает, по крайней мере, обратить вни­мание на тот значительный факт, что литература и психология являются в некотором смысле конкурентами; они являются двумя методами, имею­щими дело с личностью. Метод литературы — это метод искусства; метод психологии — это метод науки. Наш вопрос в том, какой подход наибо­лее адекватен для изучения личности.

Становление литературы происходило веками, она развивалась гения­ми высшего порядка. Психология молода, и она развивается пока лишь не­многими (если они вообще есть) гениями описания и объяснения человече­ской личности. Так как психология молода, ей следовало бы поучиться немного у литературы.

Чтобы показать, что может быть ей здесь полезным, приведу кон­кретный пример. Я выбрал его из древних времен с тем, чтобы ясно пока­зать зрелость и законченность литературной мудрости. Двадцать три сто­летия назад Феофраст, ученик и преемник Аристотеля в афинском лицее, написал много коротких характеристик своих афинских знакомых. Со­хранилось тридцать из его описаний.

Описание, которое я выбираю, называется «Трусость». Заметьте его непривязанность ко времени. Сегодняшний трус в своей сущности тот же, что и трус античности. Отметьте также замечательную простоту и крат­кость портрета. Ни одного лишнего слова. Это похоже на сонет в прозе. Нельзя ни добавить, ни отнять ни одно предложение без того, чтобы он стал хуже.