II ПУТИ В ИНДИЮ 19 страница

Государство Химьяра сделалось новым пунктом настойчивой борьбы между империей и Ираном. Империя поддерживала старые претензии своей единомышленницы Эфиопии на Химьяр, которая замещала его престол своими ставленниками. Иран в свою очередь поддерживал местную династию царей Химьяра. Особенно ожесточенные столкновения между Эфиопией и Химьяром происходили в начале VI в., это были не первые столкновения, но на этот раз эфиопам пришлось покинуть „счастливую Аравию", которой они долго владели. В победе химьяритов уже чувствовались новые стремления, одна из попыток к самостоятельности, подавленная лишь персидским походом при Хосрове. На Аравийском полуострове начинали ощущаться все затруднения, связанные с тем, что здесь распоряжались другие государства, подчинявшие его своим интересам. Нарастала потребность в независимости, и назревала необходимость взять в свои руки торговые пути, чтобы распоряжаться ими по-своему. В пределах самой Аравии арабы начали задыхаться.

До настоящего времени имеется не много работ, целью которых было бы определение характера арабского общества в период, предшествующий арабским завоеваниям. Между тем, только рассмотрение этого вопроса с позиций марксизма-ленинизма может решить проблему возникновения ислама, вопрос о его предпосылках, о той общественно-экономической формации, в которой родился ислам, вернее, о тех изменениях в общественных отношениях, которые породили это идеологическое явление.

Исследование торговых отношений с Востоком ставит вопрос об общественных отношениях тех государств и стран, с которыми велся торговый обмен. Только рассмотрение всех исторических явлений в их внутренней связи и взаимозависимости подводит исследователя к исторической правде.

В этом отношении особое положение занимает Аравия, так как именно в ней происходили процессы, породившие веком позднее то самобытное и большой значимости явление, каким является ислам и арабское завоевание, „магометанская революция", как назвали это движение Маркс и Энгельс.

Исследование общественного строя арабов оказалось возможным на основании новых материалов, почерпнутых из неизвестных или не привлекавшихся источников. К нарративной литературе на сирийском и греческом языках привлечен и специальный южноарабский материал — надписи, которые позволили притти к новым выводам. Для характеристики южноарабского общества того периода, который было принято называть химьяритским, исключительное значение имеют взгляды, высказанные основоположниками марксизма об особенностях развития общественных отношений на стадиях, предшествующих капиталистическому производству. В „счастливой Аравии" земледелие было занятием и свободных земледельцев, составлявших племенные организации. Химьяритские надписи упоминают „племена", которые составляли массы населения, занимавшиеся производительным трудом. Родоплеменной уклад как один из укладов рабовладельческого общества Химьяра играл в нем большую роль и несомненно имел значение в представлении о собственности на землю как племенной коллективной собственности. Характер общественных отношений в южной Аравии VI в. имел общие черты с характером общества Хиджаза. Наличие родовых отношений и связей засвидетельствовано здесь арабскими памятниками. Общество государства Химьяр было античным, рабовладельческим обществом, в котором родоплеменной уклад имел большой удельный вес, но основным было наличие рабовладельческих отношений, разных форм рабства, засвидетельствованных источниками, анализ которых дан в исследовании. Такой характер общественных отношений не является исключительным, в античных рабовладельческих обществах Греции и Рима встречаются те же явления, то же длительное сохранение родовых отношений при рабовладельческом строе. Южноарабское общество в VI в. находилось в той фазе своего развития, когда рабство занимало значительное место в производстве, об этом говорят многочисленные данные источников, традиция которых неоспорима.

Закономерны и понятны сообщения источников о родоплеменных отношениях, об общинах свободных земледельцев, о „племенах". Данные разноязычных нарративных и эпиграфических памятников говорят об этом в одинаковой мере. Таковы сведения сирийской „Книги химьяритов", таковы данные большой надписи из Мариба, в которой упоминаются „племена". Наряду с этим источники сообщают о наличии рабов, разных форм рабовладения, которые не вызывают сомнения в том, что Химьяр в этот период был государством рабовладельческим.

Вопрос о переходе к рабовладельческому строю находит ясные указания в трудах И. В. Сталина. С появлением скотоводства, земледелия и ремесла наступило „разделение труда между этими отраслями производства, появилась возможность обмена продуктов между отдельными лицами и обществами, возможность накопления богатства в руках немногих".¹² Это приводит к тому, что „нет уже общего и свободного труда всех членов общества",¹³ что было признаком первобытнообщинного строя, от которого немногое уцелело, как и от „общей собственности на средства производства" в Химьяре VI в. С принудительным трудом рабов пришла частная собственность и все вытекающие отсюда последствия.

В структуре обществ, из которых вышел ислам, большое значение имела система ирригации, которой основоположники марксизма справедливо придавали большое значение. На Востоке оросительная система была делом государственным, она находилась в руках правительства. Надпись из Мариба подробно рассказывает о том, как в восстановлении разрушенной плотины должны были принять участие „племена", созванные для этого. Работа была тяжелой, поднялся ропот, и царь Абраха был вынужден „отпустить племена", чтобы не вызвать еще более решительных действий с их стороны. Необходимость орошения земли породила на Востоке замечательную поговорку — „где кончается вода, кончается земля", так как неорошенная земля не может давать плодов и, следовательно, перестает быть землей в этом смысле. Плотина в Марибе была необходима для орошения земель и была собственностью государства, которое в данной конкретной исторической обстановке представлял царь Абраха, созвавший „племена". Наряду с этим источники сообщают о наличии рабов, разных форм рабовладения, которые не вызывают сомнения в том, что Химьяр в этот период был государством рабовладельческим.

Вопрос о переходе к рабовладельческому строю находит ясные указания в трудах И. В. Сталина. С появлением скотоводства, земледелия и ремесла наступило „разделение труда между этими отраслями производства, появилась возможность обмена продуктов между отдельными лицами и обществами, возможность накопления богатства в руках немногих".¹⁴ Это приводит к тому, что „нет уже общего и свободного труда всех членов общества",¹⁵ что было признаком первобытнообщинного строя, от которого немногое уцелело, как и от „общей собственности на средства производства" в Химьяре VI в. С принудительным трудом рабов пришла частная собственность и все вытекающие отсюда последствия.

В структуре обществ, из которых вышел ислам, большое значение имела система ирригации, которой основоположники марксизма справедливо придавали большое значение. На Востоке оросительная система была делом государственным, она находилась в руках правительства. Надпись из Мариба подробно рассказывает о том, как в восстановлении разрушенной плотины должны были принять участие „племена", созванные для этого. Работа была тяжелой, поднялся ропот, и царь Абраха был вынужден „отпустить племена", чтобы не вызвать еще более решительных действий с их стороны. Необходимость орошения земли породила на Востоке замечательную поговорку — „где кончается вода, кончается земля", так как неорошенная земля не может давать плодов и, следовательно, перестает быть землей в этом смысле. Плотина в Марибе была необходима для орошения земель и была собственностью государства, которое в данной конкретной исторической обстановке представлял царь Абраха, созвавший „племена" для восстановления стен города и разрушенной системы орошения — плотины в первую очередь. Положение, которое занимал царь в южноарабских государствах в VI в., в общих чертах соответствовало положению, охарактеризованному выше.

На пути развития общества были различные конкретные, исторические особенности, которые порождали своеобразные формы отношений.

Вопрос об общественных отношениях является решающим для затронутой монографией проблемы.

Рабовладельческое общество на Востоке имело свои особенности, что можно было видеть на приведенном выше историческом материале, на примере конкретного общества — Химьяра.

Указания И. В. Сталина, развитые им положения о законах развития общественных отношений¹⁶ покончили со всякой возможностью неправильного истолкования отдельных явлений и утверждения особого развития общества на Востоке, в Азии.

Для понимания и правильной оценки общественных отношений рабовладельческого периода и разнообразия форм государства необходимо помнить, в первую очередь, об оценке этих явлений, данных В. И. Лениным, отметившим, что различные формы государственности „возникли в эпоху рабства". „Несмотря на эти различия, государство времен рабовладельческой эпохи было государством рабовладельческим, все равно — была ли это монархия или республика, аристократическая или демократическая".¹⁷ Развивая эту мысль, В. И. Ленин устанавливает непререкаемый признак для определения характера общества, формации, к которой оно принадлежит: „В действительности формы правления бывали чрезвычайно разнообразны, но суть дела оставалась одна и та же: рабы не имели никаких прав и оставались угнетенным классом, они не признавались за людей".¹⁸ Исходя из этих положений и решается вопрос об общественно-экономических особенностях государств Ближнего Востока, которые участвовали в торговом обмене в раннем средневековье.

Вопросы общественного строя, его изменения и развития неразрывно связаны с историей торговли и торговых путей на суше и на море. О значении сухопутных караванных путей Азии говорят многочисленные работы академика В. В. Бартольда, значение которых для истории средневекового Востока остается и до настоящего времени большим. Значительны данные о дорогах Армении, сообщаемые академиком Я. А. Манандяном в специальных работах, посвященных торговле, торговым городам и дорогам средневекового Закавказья. Дороги, соединявшие Ближний Восток через Среднюю Азию с государствами Среднего и Дальнего Востока, могут быть выяснены на основании немногочисленных письменных источников, но, главным образом, на основании археологических данных — результата блестящих раскопок наших отечественных ученых. В трудах С. П. Толстова имеются данные, свидетельствующие о широких связях Хорезма с Китаем и Индией. Пути кочевых обществ гуннов и тюрок проследил А. Н. Бернштам. А. Ю. Якубовскому и А. Е. Масону наука обязана сведениями об областях Средней Азии и ее выдающейся культурной роли.

Все эти данные позволили не только наметить направление торговых путей на основании письменных памятников, но и найти этому подтверждение в сведениях о вещественных памятниках, находимых на протяжении этих путей, в городских центрах, которые соединяли эти пути.

Только учитывая весь размах зарубежной торговли Византии, можно притти к правильному выводу, к верным представлениям о том, какую устойчивость создавали эти глубокие экономические связи для восточных провинций Византии, принимавших наибольшее участие в торговле. Приморская Сирия, Междуречье, Египет были постоянными поставщиками одних товаров и покупателями других. Страницы всех разнообразных источников, привлеченных к исследованию, — на латинском, греческом, сирийском, арабском языках — говорят об этом внятно, полным голосом, а археологические находки согласно обнаруживают сирийскую и египетскую продукцию на всем протяжении караванных дорог Азии.

Империя, только потеряв всякую надежду на возможность продержаться или сохранить за собой положение в Эфиопии и Аравии, направила свое усиленное внимание на путь к тюркам помимо Ирана — трудный путь, о котором известно лишь из сообщений послов у Менандра.

Развитие торговли в IV—V вв. связано с наличием городов и обмена, выросшего еще на почве рабовладения, на основе рабских устоев общества. К концу VI в. препятствия к торговле с южноарабскими городами возросли до непреодолимости. Если в начале века можно было надеяться на изменения, связывая их с временными явлениями, каким могли казаться кушито-химьяритские войны, то к концу века стало очевидным, что Иран, утвердившись в южноарабских городах, делал всякие попытки Византии вернуть себе здесь базу бесплодными. Завоевания, осуществленные персидскими полчищами в начале VII в., поколебали положение сирийских провинций и в Междуречье, и на побережье, участие которых в торговле имело большой удельный вес. Захват Египта еще больше подорвал возможности ведения торговли Византией. Этот момент, несомненно, нанес удар торговле по Красному морю, ослабил положение Эфиопии, жившей транзитной торговлей, и, наконец, поставил южную Аравию перед необходимостью искать выхода. Создавшееся положение сыграло и не могло не сыграть роль в ориентации южноарабских городов на Хиджаз, на Мекку, Медину, Таиф, на „колыбель ислама", в которой зарождались новые отношения, вызвавшие к жизни и новую идеологию.

В Хиджазе родилась идеологическая система, которая смогла покорить Восток. Ислам появился как идеология, вызванная разложением общественной формации рабовладельческого типа, с ярко выраженными пережитками родового строя и элементами кочевого быта. Эти особенности общественно-экономических отношений наложили свою печать на характер учения ислама и дали ему те черты, которые способствовали распространению ислама в Азии, в государствах и у народов, где были сильны как пережитки родового строя, так и элементы кочевничества. Ислам появился как идеология нового нарождающегося феодального строя, новых форм общественных отношений, которые назревали в недрах отживающего рабовладельческого общества. В халифате сохранились уклады предшествующих формаций — рабство, родоплеменной уклад, но по основному способу производства это было государство раннефеодального типа. Пережитки общинно-родового строя сохранялись у арабов длительное время, как это может быть отмечено у тюрков, монголов и других народов Азии. Эти черты сближали последних с арабским обществом. Идеология этого общества и получила распространение в близкой ему общественной среде азиатских государств и народов.

Последовательное изучение социальной и экономической истории Византии и Ирана до завоеваний арабов приводит к выводу, что V—VI вв. н. э. являются здесь периодом нарождения феодального общества. Процесс этот происходил значительно медленнее, чем на Западе. Особенности развития этого общества в условиях Ближнего Востока препятствовали быстрому поступательному ходу этих процессов. Обострение классовой борьбы произошло в конце VI и начале VII в. в крупных центрах Византийской империи, что было следствием экономического кризиса и разложения рабовладельческой системы. При изучении самой восточной сироязычной провинции Византии оказалось возможным охарактеризовать ее аграрное положение в связи с общими данными о земельной собственности и податном обложении. Изучение варварской периферии дало возможность указать на связи и зависимость жизни империи от ее грозных соседей славян, от народов Кавказа и указать на ее стремление к сближению со Средней Азией. Экономический кризис был вызван не только тяжелым налоговым гнетом, непосильными для государства военными походами, дорогостоящей роскошью времени Юстиниана, но и той перестройкой социальной среды и отношений непосредственных производителей к господствующему классу, которые были вызваны развитием производительных сил. В деревне и в городе, в сельском хозяйстве и ремесле рабский труд был вытеснен трудом колона, арендатора и неимущего ремесленника.

Классовая борьба выражалась в различных формах. В Египте в ней принимали участие сельское население и „разбойники". В Антиохии и Константинополе были восстания демов, городского населения. На северной границе Балканского полуострова и на восточной границе мятежи охватили войска, которые отказывались повиноваться своим военачальникам. Все эти действия вместе были проявлением кассовых противоречий, сказавшихся в острой борьбе, характерной для периода, когда происходит смена общественной формации.

Общее разорение усугубилось нападением Ирана при Хосрове II на Византию. Походы Ираклия потребовали напряжения всех сил, и хотя они и оказались победоносными, но успехи быстро уступили поражению от надвигавшихся арабских полчищ.

Иран, в свою очередь, был ослаблен неустойчивостью внутренних отношений. Маздакитское движение значительно поколебало положение части могущественных и сильных родов. Вызванные этим движением реформы Хосрова I были направлены на то, чтобы укрепить часть знатных семей, поставив их в известную феодальную зависимость от престола, в связи с оказанной им материальной поддержкой.

Самое движение было сложным социальным явлением, связанным с изменениями в общественно-экономической формации. В нем проявилось глубокое недовольство свободных крестьян-общинников попытками высших слоев прикрепить их к земле. Окрашенный своеобразной идеологией, близкой манихейству, маздакизм многими своими тенденциями был обращен к старым общинным и семейно-бытовым традициям.

Как социальное движение маздакизм получил отклик в городах Ирана. Так проявилось недовольство ремесленного населения, в составе которого были значительные группы христианского сироязычного населения, участвовавшего в восстании в Хузистане при Хосрове I. И в Иране V и VI вв. — время глубокой перестройки общественных отношений.

Активная внешняя политика, успешная война с Византией дали пополнение казне, но завоевания оказались непрочными. Империя сасанидов понесла поражение от войск Ираклия и не была в силах оправиться, подточенная своей внутренней слабостью.

В начале лишь грабительские набеги арабов сменились походами, с сохранением захваченных территорий. Захват, врезавшись в самое сердце Ирана, стал завоеванием, в котором на новых основаниях сложилось феодальное государство — халифат.

В раннем средневековье на Ближнем Востоке торговля являлась важным фактором экономики, объединяя и втягивая в обмен различные государства и народы. Широкие размеры приняла посредническая торговля, которую византийские и персидские купцы вели с неразвитыми в торговом и вообще экономическом отношении странами. Такими были Эфиопия, Индия, Цейлон, отдельные области Аравийского полуострова, развитие которых было несравненно чиже уровня развития могущественных империй — Византии и Ирана. Борьба между последними в значительной мере шла за торговые пути, за преобладание, за „монополию посреднической торговли", дававшей значительные преимущества.

И в этом случае торговля несомненно оказывала „большее или меньшее влияние на те общества, между которыми она ведется".¹⁹ Обширный фактический материал, приведенный выше, указывает на живое денежное обращение на Ближнем и Среднем Востоке — об этом говорит скопление чеканной монеты в руках знати южноарабских городов, клады на западном побережье Индостана, ценность византийской монеты, признанная за ней государствами Цейлона.

Торговля несомненно вызывала к жизни новые явления в способе производства, способствовала росту товарной продукции, подчиняла ее требованиям рынка. Глубокие социальные сдвиги меняли внутреннюю структуру втянутых в отношения обмена городов-государств и свободных родоплеменных общин. Об этом говорит вся история южной Аравии в V—VI вв., где имеются развитые классовые отношения и города-государства.

В Византии рабовладельческий способ производства уступил место способу производства феодального характера. В Иране свободные общины крестьян пришли в движение при попытках осуществить их прикрепление. В южной Аравии города-государства и племенные образования переходили к новым формам государственного объединения, в которых основа производства и формы эксплоатации менялись.

Торговые пути перерезали весь Ближний Восток и уходили далеко в Среднюю Азию. Многочисленные области, государства и народы были втянуты в обмен. Все они были затронуты в той или ивой степени длительным кризисом, в основе которого лежало разложение рабовладельческой формации в нарождение феодальной. Рабовладение имело свои особенности, и процесс изменения его форм осложнялся на периферии глубокими и мощными пережитками родоплеменных отношений, своеобразием социальной структуры полукочевых и кочевых обществ.

В бурях военных походов, восстаний, мятежей, кровавых междоусобиц рождалось на Ближнем Востоке новое общество, в котором рабовладельческая форма эксплоатации отступила на второе место, уступая свое место феодальной. Развитие производительных сил требовало этого, и неудержимый ход истории властно вызвал к жизни новые отношения, новые формы эксплоатации человека человеком, новую социальную структуру. Длительным был этот кризис, надолго и глубоко в новом обществе оставались пережитки предшествующих формаций, родоплеменной и рабовладельческий уклады, но переход к новому, феодальному обществу на Ближнем Востоке совершился.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Греческая рукопись № 252 Государственной Публичной библиотеки им. Μ. Ε. Салтыкова-Щедрина

Дата рукописи дана на обороте 36 л. — 7169 г., т. е. 1661 г. н. э.

Лист 67^б Περι οδοιπορίαι της ’Εδεμ τοΰ παραδείσου.

Рукопись написана четким, хорошо читаемым скорописным почерком, чернилами густого черного цвета. Заголовки, прописные буквы и заставки сделаны киноварью. Листов в рукописи 112. Поля широкие. Число строк — 18 на каждой странице. Сборник содержит различные постановления и сведения о патриарших и епископских кафедрах.

Л. 66^а, строка 8-я. ‛Ετέρα ενθύμισης περι των τεσσάρων, лист 67^б, со строки 12 текст „Подорожных", непосредственно следующий за заставкой.

Перевод

Лист 67^б О подорожных райского Эдема.

От Адама до Драгнана колеблется [количество] перегонов (μοναί) вдоль реки, называемой Фисон; от Драгнана до Эбилата перегонов 70, там сеют и жнут, имеют все общим и нераздельным. Люди же [там] христиане. От Эбилата до Эрмена перегонов 40, от Эрмена до Некуса перегонов 32; от Некуса до Дисиманейса перегонов 2; досюда же [расстояние] не исчислено. Орошает их землю река Фисон, идолов у них не имеется, они ни за Христа и ни со Христом, но все богобоязненны и праведны; от Дисиманейса [далее живет] народ, называемый хонай, народ этот великий, [занимает пространство протяженностью] пути в 8 месяцев. Имеет же и безводные места [=пустыни] [протяженностью пути в] месяцев 29. От Аба [Диаба] плывут вдоль побережья и прибывают в великую Индию, плавания месяцев 7, [они суть] христиане и греки. От Индии в Аксум плывут месяцев 7, а от Аксума переплывают Эритрейское море, прибывают в Индию большую через месяцев 5, они суть эллины и христиане. От Индии плавают до Персиды месяца 3;...... они [персы] беззаконные маги и отравители. От Персиды до Сарацинии перегонов 2. От Сарацинии плывут в Эвилат Эритрейского моря в гавань Персиды индийской, и от Египта (в Эвилат) перегонов 7, они суть эллины и христиане. От Эвилата в Элам перегонов 9. От Элама до Антиохии перегонов 20. От Антиохии в Константинополь перегонов 32. От Константинополя до Рима перегонов 86. От Рима до Галлии перегонов 27. Перегон содержит 7 миль. Тягота всего (пути) 109 тысяч миль и 500, то есть сто девять тысяч пятьсот.

Конец подорожной райского Эдема.

Рукопись Государственной Публичной библиотеки в Ленинграде, греческая, № 252

(Текст печатается по неизданной рукописи № 252 с разночтениями издания „Подорожных". Klotz. ‛Οδο'πορία απο ’Εδνεμ. Rheinisches Museum für Philologe (1910) N. F. 65 B. H. 4, p. 608—610) (Л. 67 б). Περι οδοιπορίαι της ’Εδεμ τοΰ παραδείσου.¹

’Απο ’Αδαμ² έως Δραγμαν³ μοναι, ευ δομηντα⁴ παρα τον ποταμον τον λεγόμενον Φυσων και από Δραγμαν⁵ έως ’Εβηλατ⁶ μοναι ō εχει σπέρνουν⁷ (л. 68-а) και δερίζουν· έχουσιν δε τα πάντα κοινα και αμέρισταοι δε άν[θρωπ] οι⁸ χριστιανοί· απο ’Εβηλατ έως ’Ερμην⁹, μοναι μ απο ’Ερμην¹⁰ έως Νέκους, μοναι¢ λβ απο Νεκους έως Δισιμάνεις¹¹ μοναι β¹² έως ωδε αμέριστα· ποτήξεται δε ή γη αυτων τοΰ Φυσων ποταποΰ¹³ ειδολα εν αυτοΐς ου κέκτηνται· ούτε¹⁴ προ τοΰ Χ[ριστο]ΰ ούτε¹⁵ μετα του Χριστοΰ· αλλα πάντα¹⁶ θεοσεβεΐς και αγαθεΐς· απο Δισιμανεις έθνος λεγόμενον Χωνα¢· το δε έθνος τοΰτο μέγα· έχων¹⁷ οδοιποροίαν μην[ων] η¹⁸ εχει δε και τόποις ανήδροις μηνων κθ. απο ’Αβα παραπλέν τον αΐγυαλων. και¹⁹έρχεται εις την ’Ινδίαν την μεγάλην· πλέον μήνας ζ ειδε²⁰ Χριστιανοι και ‛Έλληνα¢ς· απο ’Ινδίας εις ’Αξομίαν παραπλέε· μήνας ζ ²¹ και απο ’Αξομίς²² (л. 68-б) παραπλέει την ’Ερυθράν θάλασσαν²³ έρχεται εις την ’Ινδιάν την μακραν²⁴ δια μηνων ε εισιν δε και ‛Έλληναις κα.ι Χριστιανοί.²⁵ απο ’Ινδίας παραπλέει έως Περσίδος μήνας γ.. νυ...ηης²⁶ οι άνομοι μάγοι και φάρμακοί· απο Περσίδος είς Σαρακηνίαν²⁷ μοναι β. απο Σαρακηνήν πλέει εις την ’Εβιλατ²⁸ την ’Ερυθραν θάλασσαν εις την²⁹ λιμένα της Περσίδος ’Ινδίας³⁰ και απο Αιγύπτου μοναί ζ ’Έλληναις και Χριστιανοι εισιν·³¹ απο ’Εβηλατ εις Ελαμη³², μοναί θ. απο ’Ελαμη έως ’Αντιοχεία μοναι κ απο ’Αντιοχείας εις Κονσταντινούπολιν³³ μοναι λβ από Κονσταντινούπολιν³⁴ έως ‛Ρώμης μοναί πς απο ‛Ρώμης εις Χαλίαν³⁵ μοναι κζ³⁶