Глава 7. Интересно, думал Бойд Айронс, почему, когда Констанс помыкала им по службе, в ее устах его имя всегда звучало как «бой»?[6]

Интересно, думал Бойд Айронс, почему, когда Констанс помыкала им по службе, в ее устах его имя всегда звучало как «бой»?^[6]

– Разыщи мне по телефону Лайнуса, Бой.

– Бой, выйди и возьми мне кофе со льдом.

– Мне тут выписали один рецепт, Бой. Ты не сбегаешь в аптеку?

Глядя на Констанс, стоящую возле его стола и просматривающую лавину сообщений, поступивших для нее сегодняшним утром, он был убежден, что она относится к нему, как к своему батраку, лакею, рабу. Как и положено бессердечному надсмотрщику, Констанс совершенно не видела людей в тех, кто работал на нее. Пока человек был у нее на побегушках, она нисколько не интересовалась его именем, рабочей загрузкой или личной жизнью.

Бойд слышал, что Констанс не всегда была такой. Народ, проработавший на «КИ Ньюс» много лет, говаривал, что когда-то она считалась вполне хорошим человеком. Но Бойду трудно было представить такое, потому что все тринадцать месяцев, которые он работал у нее ассистентом, она вела себя как настоящая мегера.

– Бой, я думаю, тебе нужно пойти в ресторан заранее и убедиться, что там все в порядке.

– Там в конце есть буква «д», – пробормотал себе под нос Бойд.

– Что ты сказал? – резко переспросила Констанс.

– Ничего.

Констанс снова опустила глаза, продолжая читать адресованные ей послания.

– Когда все соберутся, позвонишь мне, и я приеду.

– А вы не думаете, что вам было бы лучше с самого начала находиться там, чтобы встречать гостей? – спросил Бойд, стараясь говорить любезным тоном.

– Если бы я думала, что это было бы лучше, я бы так и поступила, – бросила она и, не обращая больше внимания на своего подчиненного, развернулась и ушла к себе в кабинет.

«Она хочет устроить грандиозный выход, – подумал Бойд, – и обратить все внимание исключительно на себя». Для Констанс не имело значения, что все приглашенные отправлялись на этот званый ленч только для того, чтобы почтить ее. Если она задержится, ей не придется вести короткие вежливые беседы, не нужно будет слишком напрягаться. Она сможет спрятаться в свой защитный кокон и при этом остаться в центре внимания.

Бойд понимал: он должен быть счастлив, что она не забирает его на канал «Дейбрейк» – «Рассвет» – вместе с собой. Он должен был бы испытывать облегчение. Сейчас он ненавидел ходить на работу. Констанс могла бесчувственно причинять ему боль, совершенно не думая, что говорит. Она была чрезвычайно эгоцентрична, хотела получать желаемое немедленно и абсолютно не беспокоилась о том, как ее требования сказываются на нем. И все же Бойд изо всех сил старался ей угодить.

Вначале, узнав о том, что она и не подумала пригласить его с собой на «Дейбрейк», он обиделся. Потом это его разозлило.

Он работал по двадцать четыре часа в сутки, жертвуя выходными и отпуском. Его возлюбленная, которой опостылели обманутые в последним момент надежды и отмененные планы, порвала с ним. Бойд уже год не мог нормально выспаться: он просыпался среди ночи и валялся без сна до рассвета, всем своим существом ощущая, как внутри прокручивается очередное унизительное замечание Констанс или какое-нибудь ее безрассудное требование. Доктор сказал, что у него начинается язва, а глядя в зеркало, он видел, что на голове у него стало заметно меньше волос, чем год назад.

Зазвонил телефон. Бойд вежливо ответил, поставил аппарат на паузу и связался со своим боссом.

– Стюарт Уитакер на линии два, Констанс.

Бойд услышал, как она раздраженно вздохнула.

– А этому что еще нужно? – резко спросила Констанс. – Неужели он до сих пор ничего не понял? Ну ладно, просто скажи ему, что я свяжусь с ним, как только смогу.

«Какого черта! – подумал Бойд. – Она все равно уходит, и я больше не буду работать на нее».

– Он уже десять раз звонил, Констанс. И я не собираюсь больше врать этому несчастному парню.

Он положил трубку и посмотрел на пульт многоканального телефона. Лампочка линии два перестала мигать, это означало, что Констанс ответила на звонок. Бойд встал из-за стола и вышел в коридор. Войдя в мужской туалет, он увидел перед умывальником Би Джея Д'Элиа, который мыл руки.

– Выходит, это ее последний день, так? – ухмыльнулся Би Джей. – Держу пари, что ты будешь скучать по ней.

– Это точно. Мало она ко мне придиралась. – Бойд взглянул на свое отражение в зеркале и изумленно покачал головой. – Я забирал ее вещи из химчистки, записывал ее на прием к врачу, кормил кошку и чистил ее чертов туалет всякий раз в выходные, когда Констанс уезжала в город. Я даже не знаю, зачем ей нужна эта самая кошка. Она совсем не уделяет ей внимания. С таким же успехом можно назвать это животное моим. – Бойд повернулся и взглянул на Би Джея. – Я записывал ее на разные благотворительные мероприятия, а потом врал за нее, когда ей приходило в голову от них отказаться. Я выслушивал ее жалобы на людей, с которыми она работает, на мужчин, с которыми она встречается, на родственников, на так называемых друзей. Я постоянно думаю о ней и пытаюсь ее защитить. Ради бога, я даже не сказал ей, что сегодня утром сюда звонил парень из компании, обслуживающей бассейны, и сообщил, что нашел мертвую собаку в ее загородном доме. Хотел оградить ее от этих неприятностей в последний день.

– Это скверно, – сказал Би Джей.

– Да, я просто сказал чистильщику бассейнов, чтобы он немедленно избавился от этого пса. Я пахал на Констанс Янг как лошадь, и что я получил взамен? Пощечину по роже и следующую стерву вроде нее, которая приходит на ее место в качестве нового босса.

– Ты поосторожней, браг.

– Ты понятия не имеешь, что такое работать на Констанс день ото дня.

Би Джей вытянул из ящика на стене бумажное полотенце.

– Ты прав, и я считаю, что мне повезло, – ответил он. – Но я понимаю твои чувства. Мне пришлось работать с ней над очень большим количеством сюжетов. Она может стать настоящим кошмаром. Она находила огрехи во всех материалах, которые я снимал, и в любом интервью, которое я брал. Констанс ни разу не бывала довольна. – Он швырнул смятое полотенце в корзину для мусора.

– А еще я слышал, что примадонной может стать Лорен Адамс, и теперь я стану ее мальчиком для битья. – Бойд застонал. – Еще одна бывшая королева красоты, ставшая телезвездой. Она наконец перестала непрерывно курить, поджигая новую сигарету от предыдущей, но зато теперь постоянно надувает пузыри из жвачки. Она точно сведет меня с ума. Чем я заслужил все это в прошлых жизнях?

– А почему ты не завяжешь с такой работой? – спросил Би Джей.

– Обязательно завяжу, как только найду что-нибудь другое, уж можешь мне поверить, – ответил Бойд. – Но до этого момента я застрял здесь. Нужно платить за аренду жилья, да к тому же это все-таки «КИ Ньюс». А я с детских лет хотел работать в отделе телевизионных новостей.

– А ребенком ты был… хм, минут десять назад?

– Я не так молод, как тебе кажется, – сказал Бойд.

– Тебе года двадцать три?

– Двадцать семь. Мне не сразу удалось найти здесь даже работу пажа.

– Ты прав, Бойд. Ты уже ветеран, – сказал Би Джеи, направляясь к выходу. – А я в свои тридцать четыре вообще ветхий старец.

* * *

Констанс поднесла трубку телефона к уху и, положив голову на спинку своего удобного эргономического офисного кресла, уставилась в потолок.

– Как ты могла, Констанс?

– Как я могла – что?

– Ты же обещала мне, что никогда не наденешь единорога на публике, ты обещала, что он будет на тебе только тогда, когда мы с тобой остаемся вдвоем наедине.

– О, Стюарт, не будь смешным. Мы с тобой больше никогда не будем оставаться наедине, так что если бы я выполнила свое обещание, то вообще больше никогда не смогла бы надеть амулет с единорогом, разве не так?

– Прошу тебя, дорогая, я хотел бы забрать его назад.

– Я никогда не считала тебя человеком, способным требовать свои подарки обратно.

– На самом деле он не был моим настолько, чтобы я мог отдать его тебе, Констанс.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты восхищалась им в витрине экспозиции в Клойстерсе, я твердо решил, что он должен быть у тебя.

– Ну да, и еще ты сказал, что заказал для меня копию.

В трубке повисла тишина.

Констанс села прямо.

– Это было не так, Стюарт?

Он не ответил.

– Только не говори мне, что это подлинник – тот самый единорог из слоновой кости, которого король Артур подарил Гиневре. Не говори мне, что ты украл его!

– Я предпочитаю считать, что добыл его для своей возлюбленной. Героический поступок ради того, чтобы завоевать сердце своей дамы.

– Ты с ума сошел, Стюарт! Этот единорог должен быть центральным экспонатом приближающейся выставки в Клойстерсе. Ему цены нет!

– Да, моя дорогая, боюсь, что я действительно сошел с ума. Мне пятьдесят два года, но с тобой я веду себя словно влюбленный подросток. Я просыпаюсь утром с мыслями о тебе, думаю о тебе, когда вечером ложусь спать, в течение дня я каждую минуту помню о тебе. При всем том фуроре, который поднят вокруг тебя прессой, было совсем нетрудно отследить, чем ты сейчас занимаешься.

– Ты пугаешь меня, Стюарт. Рассуждаешь, как маньяк, охваченный навязчивой идеей преследования.

– Ох, Констанс, прости меня. Меньше всего мне хотелось бы пугать тебя. Ты – дама моего сердца, и единственное, чего я хочу, – это чтобы ты чувствовала себя в полной безопасности.

– Если бы ты на самом деле так думал, то не звонил бы мне постоянно, – с раздражением сказала Констанс – Давай будем помнить лишь хорошее о времени, проведенном вместе, и останемся друзьями.

– Разумеется, я хочу быть твоим другом, Констанс. Благородный рыцарь заверяет тебя в своей вечной преданности.

– Послушай, Стюарт, мне сейчас нужно уходить. У меня назначена встреча, а до этого нужно еще кое-что уладить.

– Я знаю, куда ты направляешься, Констанс. Сегодня в твою честь организован большой званый обед. Я читал об этом в газетах.

– Да, все верно.

– Я надеялся получить от тебя приглашение.

Констанс заерзала в своем кресле.

– Стюарт, это просто деловой ленч. Большинство людей, которые там будут, просто представители нашей индустрии, а не мои друзья.

– Ну хорошо, Констанс. Мне нужно поверить, что ты никогда не стала бы мне лгать. Но позволь все-таки еще раз попросить тебя: пожалуйста, отдай мне амулет обратно.

Констанс потрогала небольшую вырезанную из слоновой кости фигурку, которая висела на шелковом шнурке у нее на шее.

– О, Стюарт, я очень не хочу расставаться с ним. Этот единорог – мой талисман. Я постоянно надевала его на переговоры по поводу своей новой работы, и посмотри, какую удачу он мне принес.

Голос Стюарта взвился на целую октаву выше.

– Так хочешь сказать, что надевала его на люди не только сегодня утром?

– Не беспокойся. Никому и в голову бы не пришло, откуда он мог взяться.

– Боюсь, что ты слишком наивна, моя дорогая. Кто-то – кто угодно, – встречавший тебя лично или видевший по телевизору сегодня утром, обязательно узнает этот амулет.

– Ты слишком беспокоишься об этом, Стюарт, – сказала Констанс, хотя мысли ее уже понеслись вперед. Если кто-то действительно узнал этого похищенного единорога, она может сказать, что понятия не имела, будто эта вещь краденая, и просто указать на Стюарта. Но если она вернет его Стюарту, а потом амулет начнет искать кто-то, видевший его на ней, Стюарт, без сомнения, тут же заведет свои патетические речи о том, как он взял эту вещь, потому что именно она, Констанс, восхищалась ею, а он только хотел сделать ее счастливой; но потом она отдала амулет обратно, когда узнала, что он был украден. Копы решат, что Констанс должна была сообщить им об этом, а в прессе поднимется невообразимый крик – только держись. Такая антиреклама разозлит новых боссов: за те деньги, которые они платят, вокруг ее имени не должно быть никаких скандалов.

Но немного рекламы все-таки не помешает – особенно, если она представит Констанс в выгодном свете. Пока она раздумывала над этим, у нее родился план. Ей не хотелось, чтобы этот амулет лежал у нее в шкатулке, словно тикающая бомба с часовым механизмом, готовая взорваться в любой момент, если к ней вдруг постучит полиция. Она будет сама управлять ситуацией, продолжая носить его публично, и просто заставит представителей властей обратиться к ней. И вот тогда она объяснит им, как преуспевающий бизнесмен Стюарт Уитакер подарил ей этого единорога; расскажет, что понятия не имела, будто амулет краденый – ведь она, разумеется, полагала, что это копия, сделанная под заказ специально для нее. Перед ее глазами уже пестрели заголовки газет: ПОТЕРЯВШИЙ ГОЛОВУ ПОКЛОННИК КОНСТАНС ЯНГ ИДЕТ НА ПРЕСТУПЛЕНИЕ ВО ИМЯ ЛЮБВИ.

Вот такая реклама привлечет на их канал еще больше зрителей в первые, определяющие недели ее работы на новом месте. Она обязательно наденет единорога на торжественный обед и сама попытается обострить ситуацию – и чем раньше, тем лучше.

– Констанс? Ты еще здесь?

– Да. Стюарт. Но теперь мне действительно пора идти Я перезвоню тебе попозже. Обещаю.