Джон Р. Мотт

В то время как Ч. Т. Стадд и его друзья-студенты из "кембриджской семерки" привлекли к студенческому миссионерскому движению внимание мировой общественности, Джон Р. Мотт стал человеком, который более других повлиял на приток студентов в армию миссионеров последующих десятилетий. Он не был рукоположенным священником и никогда не служил миссионером в строгом смысле этого слова, однако его влияние на миссионерское движение сравнимо - а может быть, и превосходит - с влиянием его идеала, Дейвида Ливингстона, "чьи героические, истинно христианские достижения", говоря словами самого Мотта, "стали движущим миссионерским мотивом его жизни". Как многие студенты-добровольцы, Мотт не пожелал воспользоваться блестящей возможностью добиться положения в обществе ради всемирного благовестил. Хотя он отказался от дипломатической карьеры и финансового благополучия, он не смог избежать славы. Он являлся другом и советником президентов, лауреатом Нобелевской премии и самым влиятельным религиозным деятелем XX в.

Джон Р. Мотт родился и вырос в Айове, в семье преуспевающего торговца вторсырьем. Он обратился в юности и стал активно работать в методистской епископальной церкви. В 1881 г., в возрасте шестнадцати лет, он уехал в университет Верхней Айовы и стал там полноправным членом АМХ, международной организации, посвятившей себя всемирному евангелизму. Пробыв в университете этого города четыре года, Мотт перевелся в Корнеллский университет, где изучал политологию и историю. Именно здесь, услышав проповедь Дж. Стадда, он испытал чувства, изменившие всю его жизнь. Это привело к тому, что духовный рост и благовестие стали для него самыми главными ценностями. Дж. Стадд, брат Чарлза Стадда, приехал в турне по университетским городкам Соединенных Штатов по приглашению Д. Л. Мооди и руководителей АМХ. Стадд, по словам биографа Мотта, хотел привлечь студентов к миссионерской деятельности рассказами о "кембриджской семерке", отказавшейся от богатств и славы, чтобы добровольно служить выбранному делу".

Хотя Стадд призывал студентов отправиться в миссии, Мотт не решился посвятить себя миссионерскому делу до следующего лета, пока не стал участником первой конференции христианских студентов в Маунт-Хермоне, Массучусетс (финансировавшейся Д. Л. Мооди и позже проводившейся в близлежащем Нортфилде). Будучи делегатом от Корнелла, он вместе с другими студентами, в количестве двухсот пятидесяти человек из ста колледжей и университетов, провел месяц под влиянием Д. Л. Мооди и других известных библеистов. В последний день конференции Роберт Уайлдер, миссионер-энтузиаст из Принстона, выступил с миссионерским обращением, которое прозвучало как страстный призыв к личному посвящению. В результате сто студентов, позже названные "сотней из Маунт-Хермона", подписали "Принстонскую клятву" ("Я намерен, по Божьей воле, стать зарубежным миссионером"), которая вскоре стала клятвой посвящения в студенческом миссионерском движении. Мотт был среди тех ста студентов, кто подписался под клятвой, и то собрание стало началом Студенческого добровольческого движения зарубежных миссий, официально зарегистрированного в 1888 г., - организации, работавшей со студентами более тридцати лет.

После этого знаменитого митинга Уайлдер, при поддержке Д. Л. Мооди и других, начал собственное турне по студенческим городкам, чтобы сделать свой призыв известным всей стране. Его трогательный призыв, фантастический лозунг ("Евангелизация мира за одно поколение") и то, что он тоже поставил подпись под "Принстонской клятвой" обеспечили стремительный успех его поездкам как на родине, в Англии, так и на континенте. Миссионерское рвение самого Уайлдера происходило из опыта его жизни в Индии с родителями-миссионерами; на его участие в побуждении студентов отчасти повлиял отец, который был членом "Общества братьев" в Андовере (возникшего в 1806 г., членом которого также являлись Самьюэл Миллз и вся "группа в стогу"). Деятельность этого общества была ориентирована на интересы миссионерского движения. После успешного турне Уайлдер вернулся в Индию и работал там со студентами, в то время как Мотт и другие взяли на себя руководство работающими на родине.

Как лидер и организатор СДД, Мотт взвалил на свои плечи тяжелую ношу, особенно учитывая лозунг "Евангелизация мира за одно поколение". По его мнению, наилучшим образом подобную задачу можно было решить путем призыва тысяч студентов, несущих Благую весть даже до края земли. Но почему СДД? Как могло это движение добровольцев совершить такой подвиг, который был не под силу даже организованной религии? Мотт был убежден в необходимости сотрудничества, а СДД, охватившее молодых людей из самых различных конфессий, казалось идеальным решением этой проблемы.

Тесно связанной с деятельностью Мотта в СДД была его работа в АМХ, организации, в которой он успешно служил более сорока лет, шестнадцать из которых провел на посту ее генерального секретаря. Когда он работал в этой должности, путешествия стали для него образом жизни, и как только заканчивалась одна поездка, он тут же планировал следующую. В поездках он работал как с резидентами-миссионерами, так и со студентами тех стран, которые посещал, стараясь создать обширную сеть объединенного миссионерского движения. Чтобы добиться реализации своего плана, он помог организовать Всемирную федерацию студентов-христиан, свободную международную организацию, которая под его руководством расширилась, объединив в себе студентов из трех тысяч учебных заведений.

Одними из самых восприимчивых к призыву Мотта, адресованному студентам, стали, как это ни удивительно, "ученые из великой страны ученых", Китая. Во время первого посещения этой страны в 1896 г. он увидел лишь весьма расплывчатые перспективы охватить этот класс, но, согласно Мотту, атмосфера вскоре изменилась: "Пять лет спустя стены Иерихона стали сокрушаться... Старые интеллигенты уступали дорогу современным образованным людям... Когда я добрался до Кантона, к своему удивлению я обнаружил, что они арендовали самый большой театр в Китае, здание, вмещавшее три с половиной тысячи человек. В первый же вечер, когда мы подошли к театру, я увидел на улице толпы людей и спросил, почему до сих пор не открыли двери здания. Мне ответили, что двери открыли час назад, а в театре нет свободных мест... На сцене находилось около пятидесяти ведущих ученых Китая из Кантона, многие из которых были молодыми людьми, учившимися в Токио и американских университетах". К тому времени, когда серия встреч подошла к концу, более восьмисот человек заинтересовались этим вопросом, и в течение месяца около ста пятидесяти из них "крестились или готовились к крещению". В двух других китайских городах, где Мотт проводил евангелизационные собрания, реакция была сходной с кантонской.

Наибольшим достижением Мотта как миссионерского деятеля явился созыв Эдинбургской всемирной миссионерской конференции 1910 г. Он был ее организатором и председательствовал на ней. Эта десятидневная конференция, на которой присутствовало 1355 делегатов, была первой межконфессиональной миссионерской конференцией подобного рода. Она явилась стимулом к развитию экуменистического движения, оформившегося в последующие десятилетия. Миссионерский энтузиазм на конференции достиг своей высшей точки; призыв евангелизировать мир "за одно поколение" все еще звучал в ушах. Некоторые делегаты действительно верили в то, что, имея сорок пять тысяч активно работающих миссионеров и учитывая предсказание, что их число за тридцать лет увеличится втрое, можно добиться полной евангелизации всего мира.

Но после Эдинбургской конференции интерес к миссионерскому движению в основных деноминациях постепенно стал угасать и СДД на своем напряженном собрании в Де-Мойне в 1920 г. приняло решение, по словам Говарда Хопкинса (С. Howard Hop-kins), "исправить серьезные последствия рокового очарования чудесами и тайнами Востока, которое загипнотизировало их предшественников и отправило их в Китай... подальше от вида, звуков и запахов трущоб Чикаго или несправедливости пропахшего потом труда. Они хотели сосредоточить свое внимание в большей степени на видимой и реальной социальной несправедливости, чем на "традиционных вопросах миссионерской деятельности"".

Мотт всегда подчеркивал значение мирового благовествования в социальном плане, но никогда не считал социальное служение первоочередной задачей. И все же ему пришлось столкнуться "со сдвигом в сторону социального Евангелия", который стал проявляться в миссиях. Он говорил, что социальная служба является "одним из наиболее характерных призывов для этого поколения" и она тесно связана с личным благовестием: "Не существует двух евангелий, одного социального и другого индивидуального. Есть один лишь Христос, Который жил, умер и воскрес вновь, связывая Себя с жизнями всех людей. Он является Спасителем индивидуальной личности, и Он есть достаточная Сила, которая изменяет Свое окружение и связи".

Консервативная позиция Мотта и строгая приверженность первоочередности проповеднической работы в миссиях привела к утрате его влияния в СДЦ в последние годы. Молодое поколение добровольцев более не считало его узкий подход действенным для своей расширяющейся концепции миссий. Были и такие, кто критиковал Мотта. Его имя связывали с запросом мирян о деятельности зарубежных миссий (Laymen's Foreign Missions Inquiry) и их отчетом, озаглавленном "Новый подход к миссиям" (Rethinking Missions), а потому некоторые считали, что он стал более либеральным в отношении к миссиям. Тот отчет продемонстрировал стремление дать новое определение целям и задачам миссионерской деятельности: "...видеть лучшее в других религиях, помогать верующим других религий найти или вновь обрести все лучшее, что есть в их традициях, использовать самые активные элементы других традиций в деле социальных реформ и очищении религиозного выражения. Обращение более не должно быть главной целью"". Хотя Мотт признавал ценность запроса и последовавшего за ним отчета, они явно не отразили его собственную позицию. Всю свою жизнь он рассматривал обращение нехристиан к вере как самый важный результат миссионерской деятельности.

Последние годы жизни Мотт активно сотрудничал в зарубежных миссиях и на родине. Он участвовал в создании Всемирного совета церквей, организации, которая, как он верил, сможет укрепить влияние христианства в мире. Хотя Мотт старался избежать ожесточенных дискуссий фундаменталистов-модернистов, разгоревшихся как на родине, так и за рубежом, он и Роберт Спиер стали мишенью для их критики. Все же весь этот период его собственная личная вера и трепетная любовь к Спасителю никогда не угасала и он сохранил теплые взаимоотношения со многими более консервативными коллегами.

Всю свою жизнь, несмотря на постоянные разъезды, Мотт оставался верным и добрым семьянином. Лейла, с которой он прожил шестьдесят два года, сопровождала его в поездках и работала вместе с ним, часто выступая перед группами женщин в колледжах и помогая женщинам-миссионеркам по всему миру. Она умерла в 1952 г. в возрасте восьмидесяти шести лет, и ее смерть стала тяжелым ударом для Мотта, но он продолжал свои путешествия без нее ради дела всемирного благовестия. В 1953 г., в возрасте восьмидесяти восьми лет, он женился вновь, а в 1954 г. он в последний раз появился перед аудиторией на съезде Всемирного совета церквей в Эванстоне, штат Иллинойс. Но путешествия его на этом не прекратились. "Смерть, - сказал он репортерам, - это место, где я пересяду на другой поезд", и он совершил эту пересадку 31 января 1955 г.