2015-06-28
582
Из этих примеров мы видим, что механическая часть интеллектуального центра функционирует без участия внимания, как и механические части других центров. Что бы там ни хранилось, оно выскочит наружу при наличии стимула, так же, как пальцы рук начинают завязывать шнурки, как только нога оказалась в ботинке.
Образовательные системы большую часть времени и усилий посвящают программированию механических частей интеллектуальных центров молодых человеческих существ при помощи информации, мнений, фактов и моральных принципов, которые содержатся в механических частях интеллектуальных центров более старших человеческих существ, считающих, что эти принципы истинны, верны, точны, хороши и так далее. Это не просто, так как, если бы это было им позволено, многие молодые люди могли бы сделать непосредственные наблюдения, выведенные из собственного опыта, и могли бы наткнуться на хранящийся в их памяти материал, отличающийся от того, который заложен в памяти взрослых. Таким образом может возникнуть конфликт мнений между разными поколениями, который до определенной степени имеет место даже в самых стабильных условиях, но который разрастается, если системы воспитания неэффективны, или плохо отработаны, или действуют в нестабильных обществах. Происходящие в результате этого изменения в программировании валета бубей мы называем прогрессом.
Другая характерная черта валета бубей — на чье-то «да» отвечать «нет». Система называет это созданием оппозиционных «я». Когда делается какое-то утверждение, как, например: «Луна — это спутник Земли», — форматорный ум пытается показать, что это утверждение неверно. Может быть дан ответ: «На самом деле, Земля и Луна образуют двойную планетную систему, вращающуюся вокруг общего центра тяжести». Очень мало существует утверждений, для которых форматорный ум не может найти противоположного утверждения. Мой друг, обладающий этим центром тяжести, сказал мне, что когда он впервые услышал идею о том, что форматорный ум имеет оппозиционное «я» для всего, что он слышит, он подумал про себя: «Я этому не верю». И ему потребовалось 15 лет самонаблюдения и работы над собой, чтобы понять, что это именно так.
Люди, имеющие центр тяжести в валете бубей, обычно считаются очень умными, потому что они накопили множество фактов и легко их вспоминают. Эти люди постоянно находятся в процессе накопления информации. Они читают состав продуктов на пакетиках в супермаркете, даты жизни и смерти художников на табличках рядом с картинами в музеях, комментарии о периоде барокко в программке на концерте Баха, каждое утро читают, не пропуская ни строчки, газету и любой другой печатный материал, который попадает к ним в руки. Они не обязательно интересуются или с энтузиазмом накапливают информацию, но просто впитывают ее по мере возможности. Принимая во внимание, сколько всего эти люди знают, может показаться удивительным, что они — не очень интересны, как и все другие люди, центрированные в механических частях. Они не обязательно умны, просто они хорошо информированы.
Люди, центрированные в валете бубей, могут успешно заниматься работой в областях, где накопление данных завершается публикацией, и такое накопление информации часто путают с пониманием. Почти во всех научных дисциплинах есть специализации, где требуется только «скармливать» факты компьютеру и делать статистический анализ. Огромные исследовательские проекты, подобные попыткам определить, написаны ли «Илиада» и «Одиссея» одним и тем же автором, исходя из подсчета, сколько раз употреблен наиболее часто встречающийся союз в греческом языке времен Гомера, почти так же часто осуществляются в гуманитарных науках, как и в точных, где исследователи располагают не меньшим объемом данных. Деятельность механической части интеллектуального центра все более и более признается научно значимой. В то же время скантронное тестирование (когда единственно правильный ответ на вопрос заносится в компьютерную карточку) низводит обучение до умения вспоминать информацию, что хорошо умеет делать валет бубей. В колледжах и университетах при тестировании студентов, которым дается преимущественное право посещения этих заведений, измеряются не мыслительные способности, а способности механической части интеллектуального центра к программированию и выводу информации. Нужно выбрать ответ из двух (типа «да/нет») или из нескольких вариантов (что является простой серией ответов типа «да/ нет»). Сравнение, оценка, причинно-следственные связи, взаимосвязь между событиями — все то, что мы привыкли понимать под «мышлением», — исчезают в этих тестах, если не считать остаточных моментов, которые могут уложиться в ответ типа «да/нет».
Контраст между механической частью интеллектуального центра и его эмоциональной частью так же ярко выражен, как и в других центрах. Живость и энтузиазм дамы бубей сильно отличаются от сухого набора фактов, которым занимается валет. Эмоциональная часть интеллектуального центра живо интересуется информацией, идеями, теориями, способами мышления и способами мышления о мышлении — но не без разбору и не всем сразу. Как это происходит и с эмоциональными частями других центров, какой-либо объект захватывает внимание бубновой дамы. На некоторое время. Затем эмоциональная часть интеллектуального центра переключается с живого интереса на полную скуку.
Ключ к определению этого центрированного в бубновой даме типа — в принадлежащей ему библиотеке. Обычно одна стена в его доме (а то и несколько) от пола до потолка увешана полками с книгами. Немногие из этих книг будут прочитаны до конца; дама бубей часто теряет интерес до того, как книга будет прочитана, а накопление деталей ради них самих интереса не представляет. Поскольку в большинстве книг основные положения устанавливаются уже в первых главах, даме бубей становится скучно, как только она схватит главную концепцию. Когда ее внимание захватывает какой-то предмет: выращивание тропических рыб, японская керамика, экзистенциалистская философия, музыка барокко, дифференциальное исчисление, — эмоциональная часть интеллектуального центра может купить четыре-пять книг по интересующему ее в данный момент вопросу и затем прочитать первые главы только трех из них.
Человека с центром тяжести в даме бубей (как и с центром тяжести в других дамах) обычно стремятся заполучить в качестве друга или компаньона. Эмоциональную энергию приятно чувствовать поблизости, и она вызывает ответную в других. Людей привлекает стимуляция их интеллектуальной функции: это отвлекает их от инстинктивных и эмоциональных трясин, в которые они склонны забредать. Откровенные разговоры до поздней ночи в комнате общежития университетского городка, политические разговоры в барах, образовательные курсы для скучающих домохозяек — все это помогает людям ощутить свою бубновую даму как отдых от скуки. Потому люди, центрированные в эмоциональной части интеллектуального центра, пользуются большим спросом, и не только как друзья, но и как учителя. Поскольку их возбуждают идеи и поскольку это возбуждение можно передать другим, этот тип личности может стать очень хорошим учителем.
Бубновая дама обычно слишком эклектична, чтобы заниматься глубинными исследованиями, как это делают ученые, но она может быть прекрасным знатоком широкого профиля и помогать молодежи испытывать живой интерес к идеям. Проблемы у таких учителей возникают тогда, когда дама бубей переключается и ее больше не интересует тема, которую она должна излагать в классе. Таким учителям не хватает последовательности, и им трудно проходить с учениками вводные темы, которые их перестают интересовать.
Интеллектуальная часть интеллектуального центра (как и других центров) гораздо более уравновешена, чем эмоциональная. Король бубей — это единственная часть интеллектуального центра, которую можно назвать думающей, и это та часть психологического состава человека, которую очень мало людей используют больше, чем это строго необходимо. Попытки привлечь внимание к интеллектуальным проблемам обычно воспринимаются со скукой и неохотой — таково, по крайней мере, заключение, к которому мы можем прийти, познакомившись со свидетельствами учеников старших классов и студентов колледжей. Редко встречаются люди, которые получают удовольствие от такой деятельности.
Каждый, прошедший курс академического обучения, обязательно испытывал работу интеллектуальной части интеллектуального центра. Даже когда сам предмет вызывает энтузиазм у эмоциональной части центра и ее внимание приковано к нему, приходит день, когда изучение должно продолжаться, хотя энергии мало: возникли инстинктивные проблемы, простуда, или эмоциональный центр вместо учения хочет пообщаться, или двигательный центр хочет покататься на лыжах. В таких случаях необходимо контролировать и направлять внимание на то, что должно быть изучено, и это функция короля бубей.
Король бубей — это самая медленная часть из всех функций. И интеллектуальный ум — это самый медленный ум из четырех типов разума человека, а его интеллектуальная часть — самая медленная из его трех частей. Очевидно, что намного легче довольствоваться быстрыми ассоциативными ответами механической части этого центра, чем пройти через трудоемкие процессы в интеллектуальной части. Тогда как валет бубей специализируется на быстрых и легких ответах, король бубей осознает, что нет никаких ответов, потому что никогда невозможно знать все о чем-либо. Валет бубей быстро решает, является ли что-либо верным или нет, правильным или неправильным, но король применяет относительность и понимает, что какой-либо принцип может быть разумен в одной ситуации, но неприменим или даже преступен в другой.
Люди, чей центр тяжести расположен в интеллектуальной части интеллектуального центра, склонны быть тихими и долго молчат перед тем, как заговорить. По иронии судьбы, единственная часть интеллектуального центра, которая думает по-настоящему, чаще всего кажется глупой и даже откровенно тупой. Эта та часть, которая знает, что она ничего не знает. Я была знакома всего с несколькими людьми с этим центром тяжести, так как этот тип сравнительно редок. К тому же, этот тип особенно сложно узнать, потому что эти люди так осторожно относятся к идеям, что трудно увидеть, что они весьма сильно поглощены ими. Как ни парадоксально, люди, центрированные в механической части интеллектуального центра, обычно считаются умными, в то время как те, кто центрирован в его интеллектуальной части, часто кажутся медлительными и неумными, потому что они не хотят делать никаких утверждений, пока не уверятся в их правильности, — а в ней они почти никогда не уверены. Если человека, центрированного в короле бубей, спросить, какой, по его мнению, у него центр тяжести, он почти неизбежно ответит, что не знает. Единственная часть человеческой психологии, которая действительно разумна, кажется неумной.
Своего знакомого, имеющего именно этот центр тяжести, я как-то спросила, на что похожа работа этой части интеллектуального центра. Он ответил, что это похоже на строительство карточного домика, на стремление водрузить на шаткую конструкцию еще одну карту, затем еще одну и еще. Король бубей стремится разузнать об определенном предмете не просто все, а все в связи со всем остальным, видеть как сами идеи, так и взаимосвязи между идеями. Это, конечно, настоящий научный метод, а не просто накапливание больших объемов данных.
В интеллектуальном центре крайне важны правильные взаимосвязи между тремя его частями; здесь эти связи гораздо важнее, чем в других центрах. Энтузиазм дамы может запрограммировать валета без какого бы то ни было внимания со стороны короля, а валет может выдать информацию под видом мысли. Но правильная работа валета бубей — это служить королю в тех случаях, когда действительно надо подумать. Конечно, есть множество вопросов, на которые требуются только автоматические ответы: «На какой улице живет Джордж? Как называется столица Латвии?» С вещами, существующими в силу определений и ярлыков, можно работать при помощи определений и ярлыков. Но с вещами действительно важными так работать нельзя. «Религия есть опиум для народа» — это неподходящий ответ на вечные вопросы о том, есть ли высшие существа, и если есть, то какова их взаимосвязь с человеческими существами; здесь не может подойти ни один автоматический ответ. Другими словами, если обсуждаемый вопрос сколько-нибудь важен, то валету подобает быть на службе у короля. Информация, хранящаяся в механической части интеллектуального центра, имеет ценность только тогда, когда ее оценивает и уясняет интеллектуальная часть центра, которая способна сравнивать, противопоставлять, видеть причинные связи, выделять логические последовательности и осуществлять все прочие процессы, связанные с мышлением. Но слишком часто мысль заменяют готовые лозунги и афоризмы, поставляемые бубновым валетом, и вместо истины мы застреваем в поверьях.
Бубновый валет со всеми его ярлыками и определениями, присваиваемыми переживаниями и впечатлениями, не только тормозит процесс мышления, но может также остановить наблюдение. Пока интеллектуальный центр работает без участия внимания, или его внимание удерживается объектами, которые случайно попадают в его поле зрения, именно так и происходит. В попытках наблюдать себя и осознавать то, что происходит вокруг нас, — а это главное направление усилий в духовном развитии, мы должны пытаться изменить наши взаимоотношения с идеями. Успенский, который был интеллектуально центрирован, заявил, что он «оставил систему». С тех пор последователи Четвертого Пути думают над тем, что он хотел этим сказать. Возможно, он предупреждал об опасности: нельзя позволять словам подменять реальность, которую они обозначают. Когда мы останавливаемся на определении объекта, который наблюдаем, мы перестаем наблюдать. По этой причине механическая часть интеллектуального центра является врагом понимания.
Интеллектуальная часть интеллектуального центра, однако, является одним из сильнейших союзников в этой работе. Направляя внимание на новые способы взаимосвязи идей, рассматривая мысли под разными углами, мы можем найти такие подходы и понимание, которые иначе проглядели бы.
Глава 8. 
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ УМ
Эмоциональная функция — это тот разум, который связывает нас с другими людьми, устанавливает способ оценки вещей и переживаний, и это та часть в нас, которая развивает чувства эстетики, этики и морали. Положительная половина эмоционального центра любит, одобряет, поощряет, в то время как отрицательная — не любит, не одобряет, осуждает. Привязанности и антипатии эмоционального центра могут управлять самыми мощными энергиями человеческого организма, превосходя в этом даже инстинктивный центр с его заботой о безопасности и выживании тела.
Из четырех низших функций эмоциональный разум труднее всего наблюдать по нескольким причинам: он намного быстрее в своих проявлениях, чем другие центры, так что пока высшие центры не развились до той точки, когда они могут наблюдать низшие центры, только следы эмоциональной функции могут быть видимы для остальных трех центров. У него нет видимых проявлений, которые так же легко интерпретируются, как проявления двигательного и инстинктивного центров. У него нет слов или подходящих символов для передачи своих впечатлений и реакций.
Долгое время в начале самонаблюдения и наблюдения других людей с использованием указаний и схем этой системы наблюдение должно по необходимости вестись самими низшими функциями. Инстинктивный и интеллектуальный центры начинают эту работу, инстинктивный центр получает разнообразные впечатления, тогда как интеллектуальный центр деловито классифицирует и помечает их и сохраняет их как определения. Поскольку эмоциональный центр работает гораздо быстрее других центров, они способны только зарегистрировать отблески его работы. Например, представим себе человека, старающегося наблюдать себя, который разговаривает со своими двумя коллегами по работе. К ним подходит еще один сотрудник, и наблюдатель вскоре ощущает избыток адреналина у себя в крови и желание отойти от группы. Так он и делает; идет к сатуратору, в то время как другие продолжают болтать. Он может наблюдать ощущение циркулирующего адреналина. Несомненно, он может наблюдать свой двигательный центр, когда он отходит от людей, продолжающих говорить. Но он не способен увидеть ту эмоцию, которая была вызвана, когда четвертый человек присоединился к группе. Был ли это страх? Зависть? Притяжение? Потребуется много наблюдений тех взаимоотношений, которые у него сложились с этим человеком, чтобы собрать достаточно данных для какого-то заключения, чтобы выдвинуть какую-то гипотезу.
В предыдущем примере отметьте тот факт, что наблюдение прекратится, если вмешается суждение или стремление что-либо изменить. Если, например, наблюдатель думает: «Почему Джордж всегда должен влезать в наши разговоры?» или «Мне глупо избегать Джорджа. Я больше не буду так делать», — то у него мало возможности продолжать наблюдение того, что на самом деле происходит в его эмоциональном центре. Очень важно, особенно при наблюдении работы эмоционального центра, по возможности избегать осуждения и оправдания — и, конечно, надо наблюдать случаи, когда такое происходит. Наблюдайте так бесстрастно, как только возможно. Гурджиев предлагал, чтобы мы наблюдали себя, как интересного незнакомца, — что очень трудно сделать, поскольку мы постоянно отождествляемся с тем, что наблюдаем, и тогда наблюдение прекращается.
Видимые проявления работы эмоционального центра неопределенны и могут быть обманчивы. Мы можем улыбаться независимо от того, нравится ли нам тот, кому мы улыбаемся, или нет, и мы можем притворяться безразличными, когда страстно привязаны к кому-то. Конечно, наш эмоциональный центр может, до определенной степени, контактировать непосредственно с эмоциональным центром другого человека и таким образом по меньшей мере знать, являются ли проявления этого человека (такие, как улыбка или хмурый вид) точными отражениями его чувств. Но в то же время, как эмоциональный центр может различить, когда проявление не соответствует фактическим эмоциям, он может быть не способен определить суть состояния. Например, он видит, что женщина только делает вид, что ей безразличен человек, с которым она находится. Но что лежит за этой игрой в безразличие, узнать не так просто. Боится ли она выказать свою привязанность из страха быть отвергнутой? Или же это злость, которую, как она считает, неприлично выражать на публике? Единственное, что эмоциональный центр наблюдателя может сказать ему, это то, является ли эмоциональное состояние, выраженное двигательным центром, настоящим или нет. И как актеры, которые великолепно для нас играют, когда мы идем в театр или в кино, или смотрим телевизор, так и люди, опытные в эмоциональном обмане, могут убедить нас, что их эмоциональные проявления истинны, в то время как это не так.
Эмоциональный центр трудно наблюдать также потому, что у него нет языка общения в том смысле, в каком он есть у интеллектуального центра. Хотя и верно то, что определенные слова могут иметь сильные эмоциональные ассоциации почти для каждого носителя данного языка, но невозможно проконтролировать, что это за ассоциации. Слово «мать» имеет определенное, вызывающее сильные эмоции значение, но для каждого человека оно свое. Для одного это слово может означать положительные ощущения благополучия, для другого — чувство вины, для третьего — отвращение и так далее. Эмоциональное значение слова невозможно проконтролировать так, как его интеллектуальное значение, содержание которого, или общепринятое определение, устанавливается словарями.
Эмоциональный центр в основном пользуется символами в форме образов, а не в форме слов. Музыка, изобразительные искусства, поэзия передают эмоции гораздо более эффективно, чем неуклюжие попытки интеллектуального центра описать эмоции. Как пишет поэт Арчибальд Маклейш в своей «Арс Поэтика»:
Для всей истории скорби
Пустой дверной проем и кленовый лист.
Для любви склоняющиеся травы и два огонька над
морем...
Стихотворение должно не значить,
Но быть[23].
Образ передает эмоцию, но не слова. В изобразительных искусствах образы передают эмоции непосредственно, без вмешательства слов, и так мы узнаем Ван Гога через образы его спальни в Арли, как никогда бы не узнали ею, побывав в Арли и поговорив с ним. А в музыке иногда кажется, что эмоция стала чистым звуком, а звук — чистой эмоцией.
У некоторых животных, особенно у собак, есть, по-видимому, рудиментарные эмоциональные центры, которые испытывают чувства, отличные от инстинктивных эмоций (то есть понятий «нравится» и «не нравится», основанных на желании комфорта в даме крестей). Известны случаи, когда собаки проявляли привязанность и любовь, которые могли перебороть их инстинктивное стремление к выживанию, как это происходит иногда и с людьми. Однако эмоциональный центр у людей гораздо более высоко организован (как и другие типы разума), чем у животных, у которых может проявляться функция этого центра.
Механическая часть эмоционального центра содержит все автоматические реакции, при помощи которых мы общаемся с другими людьми. Именно в этой части содержатся культурные отношения и ритуалы; они заложены глубоко, и их трудно наблюдать. Лучший способ увидеть программирование механической части эмоционального центра — это пожить и поработать некоторое время в среде другой культуры. Вскоре становится тягостно очевидным, что те ответы, которые человек производит автоматически, не годятся для новых условий. Целые тома были написаны об этом феномене, обычно называемом «культурным шоком», и о множестве различий в том, как представители различных культур относятся ко времени, пространству, взаимоотношениям с членами семьи или с посторонними, деловым связям, обедам и всем другим сложным взаимодействиям общественной жизни.
Мы учимся этим механическим ответам путем имитации, когда мы еще очень маленькие, задолго до того, как осознаем, что впитываем определенные приемы реагирования на других людей. Простой и очевидный пример того, насколько мы ведем себя, как дети, когда начинаются такие реакции, можно увидеть в том, как ведут себя русские и американцы, когда смотрят на постороннего. Русский сохраняет неподвижное и бесстрастное выражение, в то время как американец улыбнется или сделает какую-либо гримасу, встречая прямой взгляд незнакомца. Это различие можно наблюдать у одно-двухмесячных младенцев. Когда незнакомый человек смотрит на русского ребенка, тот будет смотреть на него в ответ безразлично, но американский ребенок обычно улыбнется или сделает какую-нибудь гримасу. Неудивительно, что эти механические реакции остаются для нас невидимыми, если мы научились им так рано.
Механическая часть эмоционального центра (валет червей) является также хранилищем эмоций толпы. Большие группы людей бывают охвачены одним и тем же эмоциональным состоянием на концертах, во время спортивных соревнований и политических митингов или во время катастроф. Эта автоматическая имитация эмоционального состояния группы, как сдержанного, так и откровенно демонстративного, является одним из самых характерных проявлений валета червей. Эта часть эмоционального центра может быть сентиментальной и нежной, но с такой же легкостью может стать холодной и даже жестокой, в зависимости от стимула. Верность своей команде может обернуться насилием по отношению к другой команде, как это неоднократно происходило на футбольных матчах в различных частях мира. Политическое насилие стало таким обычным, что мы принимаем его как нечто само собой разумеющееся.
Валет червей диктует также эстетические вкусы членам определенной культуры. Войдите в любую квартиру в центре Афин, в любую квартиру рабочего в Лондоне, и вы, скорее всего, обнаружите, что она обставлена так же, как и все другие квартиры в том же районе. Мебель, настенные украшения, ковры на полу, разные побрякушки, подбор цветов — все будет сходным. Валет червей работает путем имитации и для своего дома подбирает те же товары серийного производства, которые он видел в домах друзей и родственников.
Как и у механических частей других центров, у механической части эмоционального центра есть полезная функция. В обычных повседневных условиях валет червей обеспечивает «социальную смазку», необходимую для того, чтобы отношения между людьми не вырождались до инстинктивной вражды. Между представителями одной культуры знакомые приветствия и любезности компенсируют инстинктивную осторожность по отношению к посторонним, по крайней мере, до такой степени, что обыденная жизнь не нарушается. (Это, конечно, именно то, чего не хватает в общении между представителями различных культур, поэтому между ними может возникнуть вражда.) Этими привычными жестами и словесными формулами обмениваются, не уделяя им внимания; и они воспринимаются как «вежливость» или «приличные манеры» участниками ритуалов, которые могут быть очень сложными, как, например, в Японии, где для людей определенного ранга и различных взаимоотношений должны использоваться различные формы приветствий, или очень небрежными, как в Америке, где короткое «хай» («привет») вместе с улыбкой сойдет почти для всех ситуаций.
Человек, чей центр тяжести находится в валете червей, обычно дружелюбен и общителен — если только по какой-то причине его автоматический эмоциональный ответ не оказался результатом негативного программирования. В последнем случае этот человек, общаясь с людьми, будет реагировать со страхом и подозрением. Типичный валет червей, однако, весел и положителен в социальных контактах, выглядит теплым и заботливым в большинстве случаев. Этот тип настроен на маленькие приятные условности дружбы. Вы можете ожидать от него открыток с поздравлениями на день рождения и на праздники, записок с выражением благодарности за любые услуги или подарки, пожеланий выздоровления по случаю болезни и сочувственных посланий по поводу неурядиц. Он в точности знает, какую одежду по какому случаю надо надевать, так что если вы сомневаетесь, какой наряд выбрать, спросите его, как он будет одет.
Однако под этими общепринятыми выражениями эмоций нет глубокого содержания; этот тип, скорее всего, пустой и бесчувственный. Поскольку механическая часть эмоционального центра действует без участия внимания, она способна только на поверхностное проявление эмоций и имитирует преобладающий эмоциональный тон без более глубокого осознания того, что происходит. Эта часть эмоционального центра автоматически заботится о людях и отношениях и обожает сплетничать, не осознавая того, какой вред можно принести, без разбору говоря обо всем, что делают другие.
Вкусы людей, центрированных в валете червей, часто шаблонные. Сентиментальные кинофильмы и любовные песни, искусственные цветы, чучела животных, стишки для поздравительных открыток, романы, мыльные оперы, маленькие китайские безделушки и другие декоративные предметы, производимые массовым тиражом, нравятся этому типу людей и в большом количестве могут быть обнаружены в их квартирах. Мужчина этого типа любит рассказывать анекдоты, верен определенной команде и носит майки с ее девизом; ему нравятся групповые виды спорта, и у него есть любимое кафе, где он общается с несколькими хорошими приятелями.
Когда человек, центрированный в валете червей, действует из отрицательной половины этой части эмоционального центра, то он может быть мелочным и недоброжелательным, склонным к подозрительности и мстительности. Он специализируется на жестоких замечаниях, облекая их в смешную форму, например, называя полного человека «толстяком», а невысокого «коротышкой». Из-за того, что это преподносится как дружеский юмор, его жертвы редко осмеливаются возражать, но их чувства задеваются по-настоящему, к чему и стремится валет червей.
Принимая во внимание энергию, которую может произвести эмоциональный центр, и важность человеческих взаимоотношений, весьма любопытно то, что программирование валета червей мы почти полностью оставляем на волю случая, хотя столько внимания расточаем на программирование валета бубей. Мы не воспитываем эмоциональный центр при помощи какого-то специального разумного планирования. Скорее, все оставлено на волю индивидуальных семейных обстоятельств. Во множестве случаев, следовательно, автоматическое программирование эмоционального центра происходит через агрессию, пренебрежение или лишение. Таким образом, получается, что у нас много людей, чьи механические эмоции негативны и опасны для других. Когда дети оставляют свои дома, где их эмоциональные реакции были сформированы отрицательными эмоциями, они идут в школы, где упор делается только на программирование валета бубей. В школах не только игнорируется эмоциональный центр, но и подавляются все его проявления; механические эмоции никогда даже не исследуются, и тем более не делается никаких усилий для формирования этого немаловажного типа разума. Поскольку мы не предпринимаем усилий по воспитанию механической части эмоционального центра, мы производим людей, автоматическими эмоциональными реакциями которых являются безразличие, грубость, насмешка или даже еще более бурные формы негативности. Это один из наиболее явных показателей нарушения культурного единства, что, в свою очередь, приводит культуру в упадок так быстро, что этот снежный ком кажется невозможным повернуть вспять.
Программирование механической части эмоционального центра может быть полезным, или вредным, или нейтральным, в зависимости от его воздействия на других людей и на общество, но трудности, с которыми мы встречаемся в связи с этой частью эмоционального центра, — ничто по сравнению с тем опустошением, которое создается эмоциональной частью эмоционального центра. Эта часть эмоционального центра — дама червей — эмоциональна по поводу эмоций. Она наслаждается эмоциями ради эмоций и ценит те переживания и впечатления, которые создают эмоции. Отрицательными эмоциями дама червей наслаждается так же, как и положительными (или даже больше); единственное требование, которое она предъявляет, это чтобы эмоции были так сильны, как это возможно. Там, где валету червей что-то нравится или не нравится, дама червей страстно любит или страстно ненавидит. Если валет радуется, когда видит что-то красивое с его точки зрения, то дама впадает в экстаз. И если валет сравнительно постоянен в своих реакциях, дама непредсказуема, подвержена диким скачкам настроения от положительных до отрицательных, от обожания до ненависти к кому-нибудь без особых на то причин. Именно дама червей влюбляется, и она же совершает бытовые убийства, о которых мы читаем в газетах. Каждый раз, когда мы испытываем сильные, неуправляемые эмоции, мы находимся под контролем нашей дамы червей, и внимание этой части в нас удерживается каким-либо объектом. Поскольку эмоциональный центр озабочен взаимоотношениями, объектом, удерживающим внимание дамы червей, обычно является человек или группа людей.
