Гипотеза информационного отбора

Исходная точка нашей гипотезы вполне традиционна — культура и человек представляют собой результат

эволюционного процесса, а культура вырастает на взаимодействиях “личность — культурная среда”. Однако

развиваясь в первую очередь за счет этих внутренних взаимодействий, система культуры существует во

внешнем мире. Так что культуру можно представить как самоорганизующуюся систему, динамика которой

определяется адаптацией к изменяющимся внешним условиям.

Как известно, “целеустремленность” эволюционных процессов — проявление двух тенденций: стихийного

развития во многих направлениях и сохранения прежних форм. В условиях внешних ограничений

совокупность этих тенденций приводит к конкуренции среди самоорганизующихся подсистем (машин,

организмов, обществ) и к отбору. Действие отбора наблюдается повсеместно: от селекции макромолекул при

самоорганизации до естественного отбора в живой природе, и отбор можно представить как общий

эволюционный принцип.

Усложнение системы выражается в накоплении информации, в ее аккумуляции. Однако для того, чтобы

усилить адаптивность, обеспечить непрерывное эволюционное наращивание преимуществ “выживающего

вида”, отбор должен определяться преимуществом динамическим.

Исходя из того, что развитие сложной самоорганизующейся системы определяется устойчивой,

усиливающейся в ходе отбора тенденцией к наращиванию скорости переработки и накопления информации3,

сформулируем гипотезу информационного отбора: критерием отбора, определяющего “выживающие”

культурные мутации, является преимущество в информационном ускорении — в приращении скорости

передачи информации.

При отборе среди множества локальных культур и субкультур выживание определяется динамической

характеристикой — скоростью переработки информации, степенью адаптивности к изменяющимся внешним

условиям. В конкурентной среде успех обещают, в первую очередь, не закрепленные, а приобщенные качества.

римская империя гибнет, хотя трудно сравнить культурный потенциал и мощь варваров и Рима. Варварские

народы окружали империю всегда, но крушение происходит тогда, когда темпы развития римской культуры

падают, реакция гигантской империи замедляется, а молодые народы, стремительно впитывая достижения

цивилизации, опережающе реагируют на смену ситуации.

“Природный закон народонаселения” и воспроизводство культуры

Рост и распространение культуры как передача и накопление информации — это процесс, повсеместно и

безусловно связанный с интенсификацией и расширением контактов, общения, а следовательно, и с

увеличением плотности и численности населения.

Одно из наиболее интересных объяснений постоянного прироста народонаселения предложил Мальтус. В

соответствие с “природным законом народонаселения”, в основе которого инстинкт продолжения рода,

народонаселение растет в геометрической прогрессии. Однако лавинообразное увеличение ограничивается

темпом роста средств существования, которые (по Мальтусу) пребывают в арифметической прогрессии,

создавая проблему “абсолютного избытка населения”.

“Природный закон народонаселения” тысячелетиями, вроде бы, задавал темпы развития культуры. Но закон ли

это? Или производная от общего закона, лишь временная, частная форма, которая необходима для

информационного прогресса, для наращивания опыта на каком-то этапе? Можно предположить, что та или

иная динамика (темп роста, стабилизация или угнетение) — лишь способ эффективной реализации

информационного ускорения. И так как на протяжении многих эпох эволюция культуры обеспечивалась

усиливающимся приростом населения, то наверное, некие условия оставались относительно стабильными.

Если представить сохранение интегрального опыта как необходимое условие эволюции культуры, то следует

прежде всего рассмотреть культуру как систему передачи информации между поколениями5.

Полный информационный запас культуры складывается из “независимой” (хранящейся вне человека)

информации и информации “живой”, существующей только вместе с человеком. Какова роль этих видов

информации в трансляции культуры?

Готы, захватывающие Рим, и даже вандалы, приходящие следом, при всем желании могут нанести великой

цивилизации сравнительно небольшой материальный урон. Но всего нескольких десятилетий владычества

остготов оказалось достаточно для глубокой деградации культуры, необратимых изменений и упадка.

Британская империя рушится после победы во второй мировой войне, не терпела поражений от завоевателей

и развалившаяся спустя годы советская держава, но вероятно, вслед за империями растворятся и их культуры.

Что же происходит за считанные годы, десятилетия, когда без моровой язвы и термоядерных взрывов исчезают

сверхдержавы или цивилизации рассыпаются под натиском горстки конкистадоров?

В поисках аналогии обратимся к действию генетического аппарата. Высоко совершенная система записи

генетической информации, ее кодирования и дупликации крайне критична к погрешностям: канал передачи

наследственной информации обладает гигантской пропускной способностью, но при воспроизведении

генетического кода достаточно ошибки в малую долю процента для того, чтобы следствием явилась

катастрофа, лавина ошибок, ведущих к стремительному рассеянию информации.

Подобную критичность к сбоям при воспроизводстве можно предположить и в социальной системе.

Искажение малого процента основных стереотипов ведет к разрушению, казалось, вечного цикла их

автокатализа.

В то же время довольно заметные утраты информации могут оказаться и не фатальными. Франция конца XVIII

века, Россия после Октябрьской революции, резко сменив идеологическую парадигму и социальную структуру,

в считанные годы регенерировали распавшуюся общественную форму. Логично допустить, что

революционные смены идеологии, формального права, социального строя (сбои “независимой” информации)

ведут к несущественным, не превышающим некоторого критического уровня нарушениям “генетического” кода

общественного организма.

Тогда отстраненную от человека информацию, вероятно, можно считать необходимым условием

социокультурного прогресса, но не достаточным для обеспечения стабильного воспроизводства культуры.

Стабильность же репликации культуры следует связать с информацией, носителем которой является человек с

его “живой” культурой.

Возвращаясь к условиям, благоприятствовавшим возрастанию человеческой популяции, констатируем:

информационный аспект этих условий состоит в том, что ключевой носитель информации, та транспортная

РНК, которая ответственна за воспроизводство культуры с ее сложной “белковой” структурой, за поддержание

гомеостаза, — человек. Причем, носитель это крайне неустойчивый, обладающий очень низкой

информационной емкостью и способный к переносу ничтожной доли культурного накопления.

Консервативность культуры (и даже ее репрессивность — внедрение и поддержка единообразных внешних и

внутренних стандартов) — необходимое условие ее сохранения. Процесс трансляции состоит в квантовании

культурного информационного запаса и дублировании его крайне малых порций на множественной группе

носителей. Высокая надежность может быть гарантирована лишь огромной избыточностью, для

поддержания которой при трансляции расширяющегося, аккумулируемого культурного опыта и множится

тысячелетиями население Земли.

Расширенное воспроизводство народонаселения продолжалось, с ускорениями и замедлениями, вплоть до

конца ХХ столетия. И оставалось адекватным темпу информационного ускорения.

Однако в результате культурной революции (приобщение к культуре миллиардов) и сопровождавшего ее

демографического взрыва культура приближается к некоторой переходной, нестабильной точке. Чтобы

обеспечить надежность передачи возрастающего культурного опыта между поколениями требуется все большее дробление культурного запаса и все возрастающее количество носителей. Система репликации

“наследственной” информации, генетический аппарат культуры может столкнуться с серьезными

затруднениями. Такое состояние предшествует глобальной переориентации культуры, смене ее фаз.