Ванда Селдон. 1 страница

СЕЛДОН ВАНДА -...На склоне лет самой большой привязанностью Селдона стала его внучка Ванда. Осиротев в юности, Ванда Селдон, став взрослой, посвятила свою жизнь психоистории и стала сотрудницей Проекта, заняв место Юго Амариля.

Суть работы Ванды Селдон большей частью остается загадкой, поскольку работала она, в основном, в одиночку. Единственным, кто имел доступ к исследованиям, проводимым Вандой, были сам Гэри Селдон и молодой человек по имени Стеттин Пальвер, чей потомок, Прим Пальвер, четыреста лет спустя внесет неоценимый вклад в дело возрождения Трентора из руин после "Великого Опустошения" (300 г. а.э.)...

Несмотря на то, что досконально оценить вклад Ванды Селдон в создание Основания крайне затруднительно, несомненно, он был необычайно велик...

ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ.

1.

Гэри Селдон, слегка прихрамывая, вошел в Галактическую Библиотеку и направился туда, где выстроились ряды скиттеров - небольших самодвижущихся тележек. С помощью этих транспортных средств можно было быстрее перемещаться по длиннющим коридорам Библиотеки.

Однако по пути внимание его привлекли к себе трое мужчин, устроившихся в галактографической кабине, и наблюдавших трехмерное изображение Галактики. Изображение медленно вращалось, имитируя перемещение звездных систем вокруг центра.

Оттуда, где остановился Селдон, он видел, что отдаленная провинция Анакреон высвечена красными огоньками. Провинция была расположена на краю Галактики и занимала довольно обширное пространство, но звезд в ней было немного. Анакреон не блистал ни высоким уровнем жизни, ни какими-либо необычайными достижениями в области культуры. Пожалуй, интереснее всего было то, что он находился на громадном расстоянии от Трентора - десять тысяч парсеков.

Селдон, повинуясь безотчетному интересу, уселся у ближайшего компьютера и настроил его на свободный поиск информации. Он интуитивно почувствовал, что столь пристальный интерес к Анакреону обязательно должен был носить политическую окраску - географические координаты этой провинции делали ее самым шатким миром из всех, которые пытался удержать в Империи нынешний правящий режим. Селдон смотрел на экран компьютера, но напряженно прислушивался к разговору троих мужчин. В Библиотеке редко происходили политические дискуссии. Если на то пошло, их здесь не приветствовали.

Ни один из троих Селдону знаком не был, и это вовсе не удивительно. Библиотеку посещали немногие завсегдатаи, и почти всех Селдон знал в лицо, а с некоторыми даже знаком лично, но залы были открыты для всех граждан Трентора. Никаких особых затруднений для того, чтобы попасть в Библиотеку, не возникало - но, конечно, на ограниченное время. Селдон был из числа тех избранных, кому было позволено, так сказать, "окопаться" в Библиотеке, он исключительно ценил возможность трудиться в отдельном кабинете, а также иметь доступ ко всем хранилищам и оборудованию.

Один из троих, которого Селдон про себя окрестил "Крючконосым" (не без причины), негромко, но торопливо проговорил:

- Ерунда. Не смогут же они торчать там вечно, а как только уберутся восвояси, все станет на свои места.

Селдон понял, о чем речь. Всего три дня назад по тренторвидению было передано сообщение о том, что правительство Империи решило предпринять демонстрацию силы, дабы призвать к порядку зарвавшегося губернатора Анакреона. Проведенный Селдоном психоисторический анализ ситуации показал, что мероприятие это абсолютно бесполезно, но правительство, оскорбленное в лучших чувствах, не пожелало прислушаться к его совету. Теперь от слов Крючконосого Селдон печально усмехнулся - молодой человек говорил его словами, но при этом не пользовался выкладками психоистории.

А Крючконосый тем временем продолжал:

- А если плюнуть на Анакреон, что мы теряем? Он все равно останется на своем месте, там, где всегда был - на самом краю Империи. Не может же он собрать вещички и удрать к Андромеде, верно? Значит, ему все равно придется торговать с нами, а стало быть, жизнь продолжается. Какая разница, поклоняются они Императору или нет? Никакой.

Второй мужчина - этого Селдон окрестил "Лысым", также не без причины, сказал:

- Может и так, только все это как бы не само по себе происходит. Отпочкуется Анакреон - следом за ним посыплются другие дальние провинции. Империя развалится.

- Ну и что? - яростно прошептал Крючконосый. - Империя все равно не в состоянии существовать дальше в таком виде. Она слишком велика. Так пусть Внешние миры катятся куда подальше - легче будет с Внутренними управиться. Пусть пограничные провинции перестанут принадлежать нам политически, экономически они все равно останутся нашими.

- Было бы неплохо, - сказал третий, которому Селдон дал кличку "Краснощекий", - если бы ты был прав, но боюсь, так не получится. Если пограничные провинции обретут независимость, они первым делом попытаются усилить свою власть и влияние за счет ближайших соседей. Начнется война, вспыхнут конфликты, каждый губернатор примется мечтать стать Императором. Все станет так, как во времена до создания Тренторианского королевства - мрачные века, тянувшиеся тысячи лет.

Лысый возразил:

- Уверен, все будет не ТАК УЖ плохо. Империя, может, и развалится, но быстро придет в себя, когда люди поймут, что развал означает войну и нищету. Тогда все вспомнят о золотых днях, когда Империя была едина, и все вернется на круги своя. Мы же не варвары какие-нибудь. Что-нибудь придумаем, выкрутимся.

- Точно, - согласился Крючконосый. - Не будем забывать о том, что Империя сталкивалась с кризисами всю свою историю, но всякий раз выкарабкивалась.

Но Краснощекий покачал головой и сказал:

- Это не просто очередной кризис. Сейчас все гораздо хуже. Процесс упадка длится уже не первое столетие. За время десятилетнего правления хунты экономика разрушена, а с тех пор как хунта убралась со сцены и воцарился наш новый Император, Империя так ослабла, что периферийным губернаторам даже пальцем шевелить не придется. Пограничные провинции отвалятся, так сказать, за счет собственного веса.

- Но верность Императору... - упорствовал Крючконосый.

- Какая верность? - фыркнул Краснощекий. - После покушения на Клеона мы вон сколько лет подряд обходились без всякого императора, и никому это особенно не мешало. А нынешний и вообще марионетка. На что он способен? Да и не только он. Так что это не кризис. Это конец.

Остальные двое хмуро смотрели на Краснощекого. Лысый сказал:

- Да ты, похоже, и впрямь так думаешь! Что же, по-твоему, правительство Империи будет сидеть сложа ручки?

- Да! Оно, как и вы двое, не станет верить, что все так, а не иначе. То есть не станет верить до тех пор, пока не будет слишком поздно.

- Ну а если бы правительство, допустим, поверило, как ты думаешь, чего от него ждать? - спросил Лысый.

Краснощекий задумчиво посмотрел на галактограф, словно мог там найти ответ.

- Не знаю... Послушай, настанет день, и я умру, а на мой век порядка хватит. Может, потом и хуже станет, так пусть другие себе головы ломают, меня-то уже не будет. Старые добрые времена прикажут долго жить. Может, и навсегда. Кстати, не я один так думаю. Слыхал про такого - Гэри Селдона?

- Естественно, - с готовностью откликнулся Крючконосый. - Не он ли был премьер-министром при Клеоне?

- Он, - кивнул Краснощекий. - Он, вроде бы, ученый. Пару месяцев назад передавали его интервью, и я был приятно обрадован тем, что не я ОДИН думаю, что Империя разваливается. Он сказал...

- Он сказал, - прервал его Лысый, - что все полетит к чертям, и мрачным векам конца не будет?

- Ну нет, - покачал головой Краснощекий. - Он человек осторожный. Он сказал, что такое ВОЗМОЖНО. Но он ошибается. Такое ПРОИЗОЙДЁТ.

Селдон решил, что пора вмешаться. Прихрамывая, он подошел к столу, вокруг которого сидела троица, и опустил руку на плечо Краснощекого.

- Сэр, - сказал Селдон, - можно поговорить с вами несколько минут? Краснощекий вздрогнул, глянул на Селдона снизу вверх и удивленно спросил:

- Ба, а вы случайно не профессор Селдон?

- Случайно, да, - усмехнулся Селдон и показал Краснощекому пропуск в Библиотеку, на котором была его фотография. - Мне хотелось бы пообщаться с вами. Послезавтра, в четыре тридцать пополудни, в моем библиотечном кабинете. Устроит?

- Я буду на работе, вообще-то.

- Скажитесь больным, коли на то пошло. Это очень важно.

- Честно говоря, не знаю, сэр...

- Постарайтесь. Будут трудности - я улажу. А сейчас, джентльмены, седине возражаете, мне бы хотелось немного поработать с моделью Галактики. Давненько не доводилось.

Все трое оторопело кивнули, явно обескураженные встречей с бывшим премьер-министром. Вскоре друг за другом троица покинула нишу, а Селдон устроился у пульта управления моделью Галактики.

Селдон протянул руку, нажал кнопку, и красные огоньки, обозначавшие провинцию Анакреон, исчезли. Галактика стала похожа на светящуюся линзу, в центре которой выделялась более яркая сфера, за которой находилась черная дыра.

Отдельные звезды без увеличения видны не были, да и в этом случае можно было вычленить только тот или иной участок Галактики, а Селдону хотелось видеть всю Галактику целиком - всю умирающую Империю.

Он нажал еще одну кнопку, и модель Галактики осветилась золотистыми огоньками. Это были обитаемые планеты - двадцать пять миллионов. На фоне рассеянного тумана на краях Галактики золотистые точки были редки, но ближе к центру сливались и образовывали некое подобие кольца вокруг центра (конечно, при увеличении и здесь стали бы видны отдельные звезды). Сфера в центре осталась белой - естественно, ведь там не было и не могло быть обитаемых планет, в этом средоточии энергетических вихрей.

Селдон нажал еще одну кнопку. Золотистые огоньки исчезли, а небольшая область Галактики озарилась синим цветом. Это был Трентор и миры, непосредственно от него зависящие. Эта область была расположена очень близко от центра Галактики, но все же не так близко, чтобы испытывать на себе смертоносное воздействие ядра - и все-таки, хотя это фактически было не так, про Трентор всегда говорили, что он находится в "Центре Галактики". Трентор был невелик по сравнению с громадиной Галактики, но именно он сосредоточил в себе высшие достижения культуры, науки, стал символом процветания и власти, дотоле неведомых человечеству.

Но даже Трентор был обречен.

Троица, выстроившаяся за спиной Селдона, казалось, прочла его мысли. Лысый негромко спросил:

- Империя действительно погибнет?

Селдон еще тише ответил:

- Может погибнуть. Может. Все что угодно может случиться.

Он встал, улыбнулся всем троим и ушел, но в мозгу у него билась тревожная, неотвязная мысль: "Погибнет! Погибнет!".

2.

Вздохнув, Селдон забрался в один из скиттеров, рядами выстроившихся в глубокой нише. Всего несколько лет назад он обожал пройтись быстрым шагом по коридорам Библиотеки и радовался - вот, дескать, мне уже больше шестидесяти, а я еще молодцом!

Теперь ему было семьдесят, ноги плохо слушались его, и приходилось пользоваться скиттером. Те, кто помоложе, тоже не брезговали скиттерами, но исключительно для экономии времени, а Селдон без скиттера просто не смог бы обойтись.

Выведя скиттер из ниши, Селдон нажал кнопку на панели управления, и скиттер приподнялся над полом и тронулся вперед - мягко, плавно и бесшумно. Селдон откинулся на спинку мягкого сиденья, глядя на проплывавшие мимо стены, скользящие навстречу скиттеру, и немногочисленных посетителей, идущих пешком.

На пути Селдону встретились несколько библиотекарей, и он приветствовал их улыбкой. Гильдия библиотекарей была старейшей в Империи, хранила древние традиции и руководствовалась принципами столетней, а то и тысячелетней давности.

Одеты библиотекари были в просторные, снежно-белые одеяния, напоминавшие балахоны.

На Тренторе, как во всех остальных мирах, существовало определенное отношение к тому, следует ли мужчинам бриться или оставлять какую-то растительность на лице. Коренные тренторианцы - по крайней мере, жители большинства секторов планеты - не носили ни усов, ни бород, и, насколько знал Селдон, такой порядок был заведен веками. Исключение составляли, пожалуй, только далийцы, ни за что на свете не соглашавшиеся расставаться с пышными усами.

А вот библиотекари, тем не менее, издавна носили бороды. У каждого из них была короткая, ухоженная бородка от уха до уха, но усов не было. Одного этого было достаточно, чтобы библиотекари выглядели отлично от остальных, и Селдон, будучи гладко выбритым, чувствовал себя в их обществе белой вороной.

Но, безусловно, больше всего бросались в глаза шапочки библиотекарей. Наверное, думал Селдон, они даже спят в них. Шапочки были скроены в форме квадрата, углы которого на макушке скреплялись пуговицей, и были самых разных цветов. Тому, кто был знаком с уставом гильдии библиотекарей, было легко по цвету шапочки определить, сколько лет прослужил тот или иной библиотекарь, в какой области он специализируется, каково его служебное положение и так далее и тому подобное. Шапочки вносили незыблемый порядок в иерархическую структуру гильдии. Стоило одному библиотекарю взглянуть на другого, и он сразу понимал, с какой степенью уважения или, наоборот, снисходительности отнестись к коллеге.

Галактическая Библиотека была самым большим зданием на Тренторе (а вероятно, и во всей Галактике), превосходя размерами даже Императорский Дворец. Некогда она блистала и искрилась, гордясь своим могуществом и славой. Однако, как вся Империя, Библиотека не избежала печальной участи - она тоже старилась и увядала, и теперь стала подобна богатой старухе, носившей на морщинистой шее те самые бриллианты, что украшали ее в молодости.

Скиттер остановился около двери, обрамленной затейливой резьбой - кабинета Главного Библиотекаря. Селдон встал и вышел из машины.

Лас Зенов встретил Селдона улыбкой.

- Прошу пожаловать, мой друг, - проговорил он писклявым голосом, Селдон порой гадал, уж не пел ли он в молодости тенором, но спросить не решался. Главный Библиотекарь всегда держался так надменно, что такой вопрос мог показаться ему оскорбительным.

- Приветствую вас, - сказал Селдон.

У Зенова была седая борода - почти наполовину белая. Голову Главного Библиотекаря украшала белая шапочка. Почему белая - это Селдону было понятно без вопросов. Полное отсутствие цвета означало высшее положение в библиотечной иерархии.

Зенов довольно потер руки.

- Я просил вас зайти ко мне, Гэри, потому что у меня для вас хорошие новости. Мы-таки нашли ее!

- Под "ней", Лас, вы имеете в виду...

- Подходящую планету! Вы просили поискать планету, которая была бы расположена подальше от Трентора, - сказал Зенов, довольно улыбаясь. - Правильно сделали, что обратились к нам, Гэри. Библиотека может все.

- Я и не сомневался, Лас. Расскажите же мне об этой планете.

- Хорошо, но для начала я покажу вам, где она находится.

Часть стены кабинета отъехала в сторону, свет погас и на экране возникла трехмерная модель Галактики, медленно вращающаяся вокруг своей невидимой оси. Красной линией на этой модели была обведена граница провинции Анакреон - Селдон готов был поклясться, что это не случайно.

И вдруг на самом дальнем краю провинции загорелась синяя точка.

- Вот она, - сказал Зенов. - Идеальная планета. Размеры приличные, воды достаточно, прекрасно насыщенная кислородом атмосфера, и, естественно, растительность имеется. Богатая водная фауна. Только бери, как говорится. Не потребуется никакого переустройства и установки системы искусственного климата, по крайней мере, пока там не появится многочисленное население.

- Планета не заселена, Зенов? - спросил Селдон.

- Абсолютно необитаема. Ни души.

- Но почему - если она так удобна для жизни? Полагаю, раз вы смогли получить столь подробную информацию, наверняка планету в свое время кто-то обследовал. Почему же она не была колонизирована?

- Ее действительно обследовали, но посылали туда только исследовательскую технику, без людей. А не колонизировали, по всей вероятности, потому, что она расположена так далеко откуда бы то ни было. Планета обращается вокруг звезды, отстоящей от центральной черной дыры дальше, чем любое из Солнц, согревающих любую из обитаемых планет. Так что это слишком далеко для потенциальных колонистов, но для вас будет в самый раз. Вы же сказали: "Чем дальше, тем лучше".

- Да, - кивнул Селдон. - Я и теперь так говорю. У нее есть название или всего лишь какая-то комбинация букв и цифр?

- Хотите верьте, хотите - нет, но название у нее есть. Те, кто посылал туда в свое время технику, назвали ее Терминус - это древнее слово, означающее "конец линии". Так оно, по сути, и есть.

- Планета входит в провинцию Анакреон? - поинтересовался Селдон.

- Нет, - покачал головой Зенов. - Если приглядитесь повнимательнее, то заметите, что синяя точка - Терминус - лежит чуть дальше границы Анакреона, на самом деле расстояние до границы составляет пятьдесят световых лет. Терминус не принадлежит никому. Он даже не является составной единицей Империи, если на то пошло.

- Значит, вы правы, Лас. Похоже, это действительно та самая идеальная планета, которую мы ищем.

- А я вам что говорю? - довольно улыбнулся Зенов. - Но боюсь, стоит вам оккупировать Терминус, как губернатор Анакреона объявит его принадлежащим к своей юрисдикции.

- Это не исключено, - согласно кивнул Селдон. - Но с этим разберемся в свое время.

Зенов снова потер руки.

- Какой все-таки восхитительный проект! Обосноваться в нетронутом, девственном мире, отдаленном, изолированном, для того чтобы затем год за годом, десятилетие за десятилетием заниматься составлением колоссального вместилища знаний, выработанных человечеством - Энциклопедии, ее несравненно более грандиозного варианта, чем тот, что имеется в нашей Библиотеки. Эх, будь я помоложе, я бы с радостью участвовал в этой экспедиции.

Селдон грустно вздохнул.

- А ведь вы на целых двадцать лет моложе меня.

"Теперь редко отыщешь того, кто не был бы моложе меня", - с тоской подумал он.

- О да, - улыбнулся Зенов. - Я слыхал, вы только что отпраздновали семидесятилетие. Надеюсь, хорошо повеселились?

- Я не праздную своих дней рождения, - нахмурился Селдон.

- Правда? Но ведь праздновали раньше. Я помню эту знаменитую историю с вашим шестидесятилетием.

Селдону стало больно - так больно, словно самая большая в его жизни утрата постигла его только вчера.

- Прошу вас, не надо об этом, - попросил он Зенова.

Зенов смутился.

- Простите. Поговорим о чем-нибудь другом... Так вот, если Терминус действительно та планета, которая вам нужна, видимо, вам стоит удвоить усилия по подготовке энциклопедического проекта. Библиотека готова помочь вам, чем только сумеет.

- Я это знаю, Лас, и бесконечно благодарен вам. Мы действительно засучим рукава.

Он встал, но улыбнуться не сумел - так горько ему было от нечаянного напоминания о праздновании его дня рождения десять лет назад.

- Ну, я пойду, - сказал он. - Займусь своими делами.

Уходя, он ощутил угрызения совести. Вечно приходилось всех обманывать. Лас Зенов и понятия не имел о том, каковы были истинные планы Селдона.

3.

Гэри Селдон вошел в удобный кабинет, в котором последние несколько лет работал, посещая Галактическую Библиотеку. Здесь, как и во всех остальных помещениях Библиотеки, чувствовался налет распада, что-то вроде накопившейся усталости - может быть, нечто, сродни состоянию любой вещи, слишком долго стоящей на одном и том же месте. И тем не менее Селдон знал, что все здесь может остаться по-прежнему еще много веков, а при условии вдумчивого переустройства - и тысячи лет.

Как же он здесь оказался?

Снова и снова он вспоминал прошедшее, пробегал мысленным взором всю свою жизнь. Конечно, это было связано со старостью. В прошлом у него осталось гораздо больше, чем ожидало в будущем, и потому разум безотчетно отворачивался от призрачного света, мерцающего впереди, и упорно возвращался назад - к тому, что уже прошло.

Однако из этого правила было исключение. Прошло больше тридцати лет, а за это время и психоистория наконец выбралась на прямую дорогу. Да, прогресс хоть со скрипом, но двигался все-таки вперед. А шесть лет назад произошел совершенно неожиданный поворот событий.

Селдон точно знал, как все соединилось и почему это стало возможно. Дело, несомненно, заключалось в Ванде, внучке Селдона. Гэри закрыл глаза и углубился в воспоминания о событиях шестилетней давности.

Ванде тогда было двенадцать, и настроение у нее было печальное. У Манеллы родился еще один ребенок - крошка Беллис, и она целиком погрузилась в уход за младенцем.

Отец Ванды, Рейч, закончив наконец свою книгу, посвященную родине - сектору Даль - добился небольшого успеха и на короткое время стал чем-то вроде знаменитости. Его пригласили почитать лекции в связи с выходом книги, и он с готовностью согласился выступать, поскольку проблемы родного сектора его не переставали волновать. Как он сказал однажды Селдону: "Знаешь, когда я говорю про Даль, мне не приходится прятать свой далийский жаргон. Наоборот, от меня именно и ждут, что я буду болтать по-далийски".

В итоге Рейч почти все время куда-то уезжал, дома бывал редко, а когда бывал, то больше времени проводил с младшей дочкой.

А Дорс - Дорс больше не было, и эта рана никак не заживала в душе Селдона. И отреагировал он на смерть супруги жестоко, немилосердно: в его сознании эта смерть соединилась со сном Ванды, с которого все началось, вокруг которого закрутилась-завертелась нить событий, оборванная смертью Дорс.

Если поразмыслить, Ванда тут была ни при чем - и умом Селдон это прекрасно понимал. И все-таки он старался как можно реже встречаться с внучкой, из-за чего ей было еще печальнее - она осталась совсем одна.

Что делать? Ванда вынуждена была искать утешения у человека, который, похоже, всегда был рад ей, единственного, кому она могла всегда довериться. Это был Юго Амариль, правая рука Гэри Селдона в деле разработки психоистории и человек, не знающий себе равных в беззаветной преданности этой науке.

У Гэри были Дорс и Рейч, а у Амариля, кроме психоистории, никого и ничего не было - ни жены, ни детей. И все же, стоило появиться Ванде, как Юго менялся на глазах. Он радовался ее приходам, но вел себя так, словно она была совсем взрослая - и Ванде это очень нравилось.

И вот шесть лет назад, в один прекрасный день Ванда зашла в кабинет Юго. Он обернулся, поглядел на девочку, близоруко прищурившись, и, казалось, в первое мгновение не узнал ее.

- А, это ты, дорогая моя Ванда! - наконец, воскликнул он. - А что это ты такая печальная? Такая красивая девушка не должна грустить.

У Ванды задрожала нижняя губа.

- Меня никто не любит... - прошептала она.

- Ну что ты все выдумываешь.

- Все любят мою сестренку. На меня всем наплевать.

- Я тебя люблю, Ванда.

- Значит, только ты меня и любишь, дядя Юго.

Теперь Ванда не могла, как маленькая, забраться к Юго на колени. Она прижалась к его плечу и разрыдалась.

Амариль, не зная, что делать, обнял девчушку и принялся приговаривать:

- Ну-ну, не плачь, не надо плакать... - Из-за жалости к ребенку, из-за того, что в его жизни не было ничего такого, над чем он мог бы заплакать, у него на глаза навернулись горькие слезы и побежали по щекам.

- Слушай, Ванда, - взяв себя в руки, как мог весело предложил он, - хочешь я тебе покажу кое-что очень красивое?

- Ч-что? - всхлипнула Ванда.

Амариль в своей жизни знал красоту единственной вещи во всей Вселенной.

- Ты Главный Радиант когда-нибудь видела? - спросил он.

- Не-а. А это что?

- Это штука, которой твой дед и я пользуемся в работе. Видишь? Вот он.

Он указал на черный куб, стоявший на письменном столе.

- Ничего красивого, - фыркнула Ванда.

- Пока - да, - согласился Амариль. - Но ты погляди, что будет, когда я его включу.

И включил. В комнате погас свет, и она наполнилась разноцветными светящимися точками.

- Видишь? А сейчас я увеличу изображение, и все эти точки превратятся в разные математические значки.

Так он и сделал. Казалось, что-то прошелестело в воздухе, и кругом запестрели самые разнообразные знаки - буквы, цифры, стрелочки и линии; ничего подобного Ванда раньше не видела.

- Ну, разве не красиво? - спросил Амариль.

- Да, красиво, - проговорила Ванда, придирчиво разглядывая значки и уравнения, которые (она этого, конечно, не знала и знать не могла) обозначали возможные варианты будущего. - Только вот этот кусочек мне не нравится. Он какой-то неправильный, - и она ткнула пальцем в уравнение, расположенное слева от нее.

- Неправильное? Почему тебе кажется, что оно неправильное? - нахмурился Амариль.

- А потому что оно... некрасивое. Я бы его как-нибудь переделала.

Амариль нервно откашлялся.

- Ну-ка, дай-ка я его увеличу... - сказал он, и уравнение приблизилось. Юго, прищурившись, принялся разгадывать его.

- Спасибо тебе большое, дядя Юго, - сказала Ванда, - за эти красивые огоньки. Может быть, я когда-нибудь пойму, что они значат.

- Вот и хорошо. Надеюсь, ты немножко развеселилась?

- Чуть-чуть, спасибо, - пробормотала Ванда, и слегка улыбнувшись, вышла из кабинета.

Амариль был уязвлен в самое сердце. Он терпеть не мог, когда кто-либо высказывал критические замечания в адрес Главного Радианта - тем более двенадцатилетняя девочка... ничего в нем не смыслившая.

Он и помыслить не мог, что с этого мгновения началась революция в психоистории.

4.

Ближе к вечеру Амариль зашел в кабинет Гэри Селдона. Это и само по себе было крайне необычно, поскольку Юго практически никогда не покидал своего кабинета - даже для того, чтобы поговорить с коллегами, работавшими у него за стеной.

- Гэри, - хмуро и обескуражено проговорил Амариль. - Случилось нечто странное. Странное, просто невероятное.

Селдон с грустью смотрел на Амариля. Тому было всего пятьдесят три, но выглядел он намного старше - сутулый, изможденный. Когда Гэри напирал, Юго неохотно отправлялся на медицинское обследование, и все врачи в один голос советовали ему на время оставить работу (кое-кто советовал вообще уйти на пенсию) и ОТДОХНУТЬ. "Только так, - говорили доктора, - он мог бы поправить здоровье. А не то..." Селдон слушал и обреченно качал головой. "Стоит отнять у него его работу, и он умрет еще скорее - умрет несчастным. Нет выбора".

Тут Селдон понял, что находился в забытьи и не расслышал о чем ему поведал Юго.

- Прости, Юго, - пробормотал он. - Я отвлекся. Повтори, пожалуйста.

- Я сказал, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

- Что же, Юго?

- Дело в Ванде. Она заходила ко мне... знаешь, она, очень грустная.

- Почему?

- Наверное, из-за второго ребенка.

- Ах да... - виновато нахмурился Селдон.

- То есть она так и сказала, и плакала, уткнувшись мне в плечо. Признаться, Гэри, я и сам расплакался. А потом решил ее утешить и развеселить. В общем, решил показать ей Главный Радиант.

Тут Амариль несколько растерялся - похоже было, он пытается подобрать слова, чтобы рассказать, что же случилось потом.

- Ну, Юго? И что дальше?

- Ну... она смотрела на разноцветные огоньки, и я увеличил один участок, а именно - 42Р254. Помнишь?

- Нет, Юго, - смущенно улыбнулся Селдон. - У меня не такая память на уравнения, как у тебя.

- А надо было бы запомнить, - покачал головой Амариль. - Как же можно работать, если... ну да ладно, не сердись. Хочу обрадовать тебя: Ванда указала на один участок и сказала, что он неправильный. По ее мнению, он... некрасив.

- Чему радоваться-то? Вкусы у нас у всех разные.

- Не спорю, но я потом, после ее ухода, долго думал... Гэри, с этим кусочком действительно не все в порядке. Программирование было с погрешностями, и именно тот кусочек, который не понравился Ванде, оказался неправильным. И скажу тебе честно, он-таки некрасивый.

Селдон выпрямился и нахмурил брови.

- Погоди, Юго, я хочу понять. Она ткнула куда-то пальцем, сказала, что это некрасиво и оказалась ПРАВА.

- Да. Именно ткнула пальцем, но не просто КУДА-ТО. Она очень точно показала место.

- Но это просто невероятно.

- Но это произошло. Я же своими глазами видел.

- Я не говорю, что этого не было. Я говорю, что это просто какое-то удивительное совпадение.

- Да? А как ты думаешь, ты, со своим знанием психоистории, со своим многолетним опытом, мог бы бросить небрежный взгляд на новую систему уравнений и тут же объявить, что часть системы неверна?

Селдон пожал плечами.

- Юго, а почему ты увеличил именно эту, систему уравнений? Что заставило выбрать именно ее?

Амариль пожал плечами.

- Ну возможно... это совпадение, если хочешь. Просто нажал кнопки, и все.

- Не может быть, чтобы это было совпадение... - пробормотал Селдон, умолк, глубоко задумался и наконец задал тот вопрос, после которого начатая Вандой революция в психоистории набрала ход.

- Юго, - спросил Селдон, - а у тебя самого эти уравнения раньше не вызывали никаких сомнений? Была причина заподозрить, что с ними не все ладно?