Д е й с т в и е в т о р о е

Картина шестая

Появляется Егор с мешком на плечах. Прибегает Павловна.

П а в л о в н а (зло). А она, кляча старая, на завалинке сидит!..

Е г о р. Ты о ком это?

П а в л о в н а. Ну о ком же еще, если нас всего трое в Шкирдюках?

Е г о р. Понимаю и сочувствую… Куда все это бросить? Понемножку начинаю переезжать. Барахлишко.

П а в л о в н а. Прям не знаю… (Отвернулась, хнычет). Соблазнил ты меня, Егор…

Е г о р. Когда-то же надо было.

П а в л о в н а. Перед Лизкой стыд и позор. Жили-жили как нормальные люди, как хорошие соседи, и вдруг приспичило нам… А?

Е г о р (выкладывает из мешка вещи на стол). Рубаха…В Журавичах покупал…Себе ко дню рождения… Портки… Сколько в них я похаживал – сам Бог знает… А это, слышь, галифе… Когда-то щеголял… Модно было…Они мне в наследство от фининспектора Жилки остались… Жилка в Ленинграде, или как он сейчас там называется, помер давно, конечно, а галифе сохранилось… Аккуратно носил… Не баловал себя…Обувка… Сапоги… Из армии пришел в кирзачах… По пескам лазил в Туркмении в них…песка набьется, вытряхну, и дальше, и вперед… А это сандалеты… а это ботинки… И вся обувка… на большее не заработал за свою жизнь… А вот почему, скажи, артистам, которые в кине снимаются, дают одежду государственную, а нам, колхозникам, – в своём топай на работу, своё рви… Несправедливо… Нет, неправильно… Шляпа… (Надел). Как я в шляпе, Павловна? Идет? Ажур?

П а в л о в н а (с надрывом). Егор! Я места себе не нахожу, а ты мне про шляпу!..

Е г о р (спокойно). А вот и галстук… Не помню, пользовался им когда или нет…

П а в л о в н а. Как же: а на паспорте ты в чём?

Е г о р. А ты откуда знаешь?

П а в л о в н а. Видела, небось…

Е г о р. Ну вот и порядок. Ничего, ничего… А Лизка придет в себя и еще нам окрошку городскую состряпает… Только я – чур! – ни на зуб… Как тогда жив остался – не пойму… Всё было против меня…Из-за угла двое суток не выходил…

П а в л о в н а. Поди на стороне что-то не то съел, на бедную Лизку переложил.

Е г о р. Кабы!.. Вот и все мое состояние, не считая сковородки и зимней шапки с фуфайкой… Так что, принимаешь?

Пауза.

П а в л о в н а. Нет, Егор, не принимаю. Живи один.

Е г о р (остолбенел). Я шучу, но я серьёзно…

П а в л о в н а. Серьёзней не бывает.

Е г о р. А чё ж раньше обещала?

П а в л о в н а. Прости. Лизку жалко. Загнётся она одна… Я же знаю, что всю жизнь любила она тебя. И сейчас любит.

Е г о р. А я – тебя, ну так чё теперь!.. Ну где она тут, эта середина, эта ось, мать ее так!.. И зачем я пёр всё это сюда, спрашивается !?..(Заталкивает назад вещи в мешок, а шляпу насадил на кол). Пусть память останется на века от Егора-чудака!..

П а в л о в н а. А ты не уходи, не надо уходить.

Е г о р. Как понимать?

П а в л о в н а. Будем жить, как и жили…

Е г о р. Егор любит определенность. Ясно, Наталья Павловна! Не могу я сразу на вас двоих жениться, не могу!..

П а в л о в н а. А и не женись, не надо!

Е г о р. А если Егору приспичило?

П а в л о в н а. Как это?

Е г о р. Но я не бабник какой-нибудь распущенный. Всё должно быть по закону, чинно-благородно. Или хотя бы по преданности и верности…

П а в л о в н а. Прости, спросить хочу…

Е г о р. Спрашивай. Весь внимание.

П а в л о в н а. Так это я тебе что, ещё как женщина нужна буду?..

Е г о р. Обязательно! Непременно! А зачем мне мужик? Мужик – я сам!

П а в л о в н а. И вместе спать будем?

Е г о р (уверенно). О чём и речь!

П а в л о в н а. И не стыдно тебе, Егор?

Е г о р. Пусть будет стыдно тем, кто в мои годы боится женщин, как огня!

П а в л о в н а (испуганно). Тише ты!.. А то Лизка услышит…Тише!..

Е г о р (вытряхнул вещи из мешка на стол). Перебирай!... (Сорвал с кола шляпу, тоже бросил на стол). Никуда я не пойду больше от тебя!

П а в л о в н а. И я то так, то этак… Растерялась как-то… Все равно как плаваю… И к тебе льну, и от тебя…

Е г о р. Льнёшь, говоришь? Тогда разреши и мне прильнуть тебя?.. (Прильнул Павловну к себе, гладит ее волосы).

П а в л о в н а. Лизка… Лизка… Лизка, прости меня… Прости… Я, кажется, сошла с ума…

Е г о р. Лучше быть наглым вечером, чем идиотом – утром. (Подхватил Павловну под руку и потащил в дом).

Картина седьмая

В избе Егора. На стене висит коса. Егор собирает последние вещи, которые хочет перенести к Павловне.

Е г о р (взял сковородку). Да что у неё сковороды нету разве? И побольше у неё видал. И поновее. Вот шапку это другое дело… Шапку взять надо. Скоро осень, а там – зима… Фуфайка совсем обносилась… Пусть остаётся тут… Выкрою время, выберусь к Аньке в город, там на базаре чего только нету… С пенсии как-нибудь съезжу… Недалеко ведь… Чего тут езды той: за лесом, за горой, за полем – и город…

Стук в дверь.

Е г о р. Опять Олька разве?.. Так программу ТВ принесла…Не заперто, говорю же!.. Входи, кто там…

Стук повторяется.

Е г о р. Что, может Окрошка белены объелась? Ты, Лизка? Лизка, мать твою!.. Не стой, говорю, под дверью, не играй в кошки-мышки!.. Не те годы, понимашь!.. Ну, кому сказано?!.. Или туда, или сюда!.. Выбор невелик …(Пошел отворять дверь).

А н ь к а (ворвавшись, бросилась на шею отцу, радостно). Папа-а-а!.. Папулечка-а-а!..

Е г о р (ворчливо, отбиваясь). Чёрта вспомнишь, он тут как тут.

А н ь к а. Папулечка мой!.. Я приехала!.. Прости, что долго ждал меня…

Е г о р. Погоди ты! Задушись!

А н ь к а. Как я тебя люблю, папочка! Если бы ты только знал!

Е г о р. Так пенсия еще далеко…

А н ь к а. Какая пенсия?! Ты о чём, батя?!

Е г о р. Хотя ты с меня мало требуешь… врать не буду…

А н ь к а. Здравствуй, папа! А ты все такой же гордый и красивый!

Е г о р. Анька, тебе ж тридцать годков, а ты всё такая шебушная – ну прям ребенок.

А н ь к а (игриво). А кто в этом виноват? Чья кровь во мне бурлит, а, папуля?

Е г о р. Иди ты!..

А н ь к а. Признал, признал!.. Кто-то бы прятался в кусты, а ты молодец! Ну, где тут у тебя что вкусненькое? (Ищет, чем полакомится).

Е г о р. Ну вся мать, а. Та, бывало, когда с лугов вернешься через неделю какую и то затоскует… и сразу на шею… и давай меня целовать-обнимать… В молодости, конечно же…

А н ь к а. Ну а в кого же я должна быть! В папу-маму.

Е г о р. Лучше скажи, откуда ты взялась?

А н ь к а. А вот и взялась! А вот и появилась!..

Е г о р. Проездом или как?

А н ь к а. Шальным ветром занесло, папуля.

Е г о р. Во как!..

А н ь к а. Представь себе. Подхватил меня ветер и понёс, и понёс по городам и весям, пока не опустил в наших Шкирдюках. Опа! Мяккая посадка! Извини, я налегке.

Е г о р. Отчего же так?

А н ь к а. Глянь в окно.

Е г о р (подошел к окну, смотрит на улицу). Иди ты!..

А н ь к а. А ты как думал! Чем мы хуже других?

Е г о р. А не слыхал даже, как подкатила. Как кошка подкралась.

А н ь к а. Машина – супер, батя!.. Она ж не трактор… гусеничный…Так что собирайся.

Е г о р. Куда?

А н ь к а. В город.

Е г о р. Зачем?

А н ь к а. Что, не догадываешься? За тобой приехала. Будешь внучку няньчить, Веронику. Ну!

Е г о р. Так это… а кто ж их будет няньчить?..

А н ь к а. Кого – их?

Е г о р. Девок моих… Павловну и Лизку Окрошку…

Анька зашлась от смеха.

Е г о р. Чего в город-то? Ты дело говори.

А н ь к а. Я же и говорю: будешь внучку няньчить. Сказки ей рассказывать.

Е г о р. Сказки?

А н ь к а. Да, сказки.

Е г о р. А сами чего ж?..

А н ь к а. Ну, как тебе объяснить, что бы ты все понял… У меня бывает работа и в вечернее время… малую же одну не оставишь…

Е г о р. А муж, Леонид, говорил мне тот раз, в первую смену работает. Постоянно.

Пауза.

А н ь к а (зло). Нету его больше, нету!

Е г о р. Понятно… Вот и мать твоя, Полина, такой была: одновременно и ласковой и строптивой.

А н ь к а. Ну так что?

Е г о р. Эх, Анька, Анька, пулемётчица ты моя синеглазая!.. Вот была бы помоложе, нарвал бы я крапивы… да так отхлестал бы – на всю жизнь!.. Такого мужа лишилась…

А н ь к а. Это сугубо наши личные дела.

Е г о р. «Сугубо»… А папка поезжай сказки рассказывай…

А н ь к а. Он изменяет мне, если знать хочешь!.. За каждой юбкой бегает.

Е г о р. Мой шарик тоже за каждой машиной бегает… Но это еще не значит, что он ее догоняет и садится за руль…

А н ь к а. Пап, успокойся ты, не нервничай.

Е г о р. Ну, поеду я к тебе в город, стану сказочником, а ты на следующий день нового Леонида приведешь – а меня куда?

А н ь к а. Да хватит места. У нас же две комнаты.

Е г о р (хмыкнув). Как же – хоромы!..

А н ь к а. В тесноте не в обиде.

Е г о р. Да и погоди ты, погоди. Не забегай вперед, не держи аллюр. А за то время, что я буду в городе, тут, в Шкирдюках, хата моя развалится, колодец грязью заплывёт… стоит не пожить всего ничего… и прощай, хата!.. Ну, что молчишь?

А н ь к а. Уезжают же отцы и матери других и ничего – живут.

Е г о р. Они живут, а гнездо помирает… прахом идет… ветер по полям разносит…

А н ь к а. Ты что, пап, собрался сто лет жить?

Е г о р. Сколько отведено мне, столько и продержусь…

А н ь к а. Прости, не подумала, сказала…

Е г о р. Слово улетело – и ладно. Не вернешь. Не поеду я, Аня. И не упрашивай. Решай свои дела сама. Сама, как говорят, кашку состряпала, сама и кушай. Да и не привыкну я к городской жизни!.. Тем более, что назревают в моей жизни перемены… Да! А сколько же лет Веронике, что она без сказок не может? Она же, поди, взрослая девка?

А н ь к а (не может вспомнить). Много…

Е г о р. В семье, где женщина давит на газ, а мужчина – на тормоз, сцеплением могут стать только дети. Понимаю, понимаю…

А н ь к а. Понимай как хочешь.

Е г о р. Я, доченька, когда один остался, и через алкоголизм прошел, но вовремя остепенился, пришел в себя… Взял себя в руки. Выпиваю. Не без того. Но меру знаю. Научила жизнь знать меру…

А н ь к а (замечает косу). А косу зачем в комнате держишь?

Е г о р. Эту, что ль?

А н ь к а. Ну да. А какую ж еще?

Е г о р. Так это не моя.

А н ь к а. Понятно. Женщин обслуживаешь?

Е г о р. Да нет. Тут другая ситуация… Как-то… ночью… или под утро уже… смерть ко мне явилась с косой… Собирайся, говорит, хватит небо коптить… Ну я и врезал ей тогда так, что она и косу забыла… чертовка!..

А н ь к а. Что, серьезно?

Е г о р. Как видишь – жив… Курить совсем бросил. Раз и навсегда. Как отрезал.

А н ь к а. Вот что курить бросил – молодец, папа! (Достала сигарету, зажигалку; хочет закурить, но не решается).

Е г о р. Так возьми с меня пример. За ним далеко ходить не надо.

А н ь к а. Ладно, подумаю… Но ты не беспокойся: я не буду воздух портить в комнате – выйду на улицу. Там, думаю, мне Бог простит …(Намеривается выйти).

Е г о р. Бог, говоришь, простит?

А н ь к а. Бог. Бог… Если он есть.

Е г о р. Как-то мне сон приснился… вроде бы сплю и не сплю… как живой сон… Как будто пришел к Павловне, она меня за стол усадила… Графинчик поставила с водкой…налила мне рюмку… А я долго до этого не пил… И думаю себе: а что будет, если одну рюмку выпью? Бог, думаю, простит… Выпил и потерял сознание… и вижу, будто бы душа моя от тела отделилась и летает сама собой… А тело лежит такое тяжелое, как тонну весит… И когда моя душа прилетела к Богу, Бог положил душу на ладонь и говорит: вот видишь, Егор, сколько душа твоя места занимает, а всё остальное оболочка… Он и еще что-то говорил… когда проснулся – не вспомнил… Но только я понял одно: он, Бог, мог сделать со мной всё, что угодно… что захотел бы…

Картина восьмая

Двор Павловны. Она перебирает полевые цветы, ставит букет в вазон.

Появляется Окрошка.

О к р о ш к а. Новость в наших Шкирюках! Не слыхала?

П а в л о в н а. Что ещё за новость?

О к р о ш к а. А догадайся!

П а в л о в н а. УЗИ показало: будет свадьба? Да?

О к р о ш к а (плюхнулась на табуретку). Да ну тебя! Без Егора остаёмся.

П а в л о в н а. Как?

О к р о ш к а. А вот так. Всему когда-нибудь приходит конец…

П а в л о в н а. Не похоже, чтобы помер…

О к р о ш к а. Для нас – и умер. В город уматывает.

П а в л о в н а. Насовсем?

О к р о ш к а. А то как же!

П а в л о в н а. Не говорил… Не собирался вроде бы…

О к р о ш к а. Это в цирк можно поехать и вернуться, а он на- совсем.

П а в л о в н а. Не дури, Лизка.

О к р о ш к а. Да выдь глянь, машина перед носом у тебя стоит, а ты и не видишь…и не слышишь…

П а в л о в н а (подошла к калитке, высматривает). Ой, и правда стоит машина. Вижу. У Егоровой калитки. Кто это к нему?

О к р о ш к а. Кто-кто! Анька!

П а в л о в н а. Анька?!

О к р о ш к а. Стоит и курит. А я иду мимо. За батей, говорит, приехала. Как машина, тёть Лиза, спрашивает? Крутая, сказать нечего. И как заработала? Где?

П а в л о в н а. Ну и пусть уезжает Егор. Может ему там, в городе, и лучше будет?

О к р о ш к а. У Аньки-то?

П а в л о в н а. Раз она прикатила, то у нее ­– у кого ж?

О к р о ш к а. Чует мое сердце, что там Егор долго не протянет. От скуки умрет.

П а в л о в н а. А он вещи свои принес кой-какие… В мешке вон стоят…

О к р о ш к а. Дак у него что, всего и вещей-то мешок?

П а в л о в н а. Есть и второй…

О к р о ш к а. А второй кому понесет?

П а в л о в н а. Теперь, видать, никому… (Взяла мешок, поставила поближе к дверям).

О к р о ш к а. А знаешь, Наталья… а я и рада, что он уезжает… И ни тебе, и ни мне… По справедливости… Чтобы никому не было обидно…

П а в л о в н а (нервно). А что, скажи, Егор тебе должен был, Лизка? Что?

О к р о ш к а. А тебе?

П а в л о в н а. Он сам волен выбирать… Взрослый… Не ребенок… К нему, между прочим, никто на шею не вешался…

О к р о ш к а. Нальешь сто грамм?

Павловна молча налила Окрошке. Та выпила.

О к р о ш к а. Не взяло…

Павловна налила еще стопку.

О к р о ш к а. Взяло!

П а в л о в н а. Ну и что теперь?

О к р о ш к а. А теперь мне петь хочется. (Поёт, ей помогает Павловна.).

За печкою поёт сверчок,

Не плачь, угомонись, сынок,

Глянь, за окном морозная,

Светлая ночка звёздная,

Светлая ночка звёздная,

Светлая ночка звёздная.

Что ж, коли нету хлебушка,

Глянь-ка на чисто небушко,

На небе светят звёздочки,

Месяц плывёт на лодочке,

Месяц плывёт на лодочке,

Месяц плывёт на лодочке.

Ты спи, а я спою тебе,

Как хорошо там на небе,

Как нас с тобою серый кот

В санках на небо увезёт,

В санках на небо увезёт,

В санках на небо увезёт.

Будут на небе радости,

Будут орехи-сладости,

Будут сапожки новые

И пряники медовые,

И пряники медовые,

И пряники медовые.

Ну отдохни хоть капельку,

Дам золотую сабельку,

Только усни скорей, сынок,

Неугомонный мой сверчок,

Неугомонный мой сверчок,

Неугомонный мой сверчок.

О к р о ш к а. Укатил не попрощавшись Егор…

П а в л о в н а. Укатил…

О к р о ш к а. Туда ему и дорога!

П а в л о в н а. И шляпу забыл взять… Как же он там в городе-то без шляпы будет?

Поют дальше.

Появляется Егор с косой на плече. Старухи бросаются к нему.

О к р о ш к а. Не уехал?

П а в л о в н а. Или вернуться уже успел?

Е г о р. У Лизки это… в саду… под вишнями… всё выкосил, завтра у себя выкошу…

П а в л о в н а. Это у кого – у себя? Там или тут?

Е г о р. Как хочешь, так и понимай. Разница невелика. А скоси Лизке в последнюю очередь – всё, скандал!

О к р о ш к а. Еще какой скандал закатила бы – так и знайте!

П а в л о в н а. Ты можешь. В Москве вон и то отличилась.

Е г о р. Это когда?

О к р о ш к а. У-у-у! И сама забыла. Давно, давно было.

Е г о р. А, это когда в трусах в мавзолей к Ленину на свидание ходила?

О к р о ш к а. А чего ж они, милиционеры, не знают разве, кто такая Окрошка? Вздумали меня в мавзолей не пустить. Сколько стояла в очереди – и не пустить? Это когда меня, как передовую доярку, в делегацию от района включили на поездку в Москву… А бабы же заказов надавали, тогда у нас в Шкирдюках не две бабы было – много, ой много. Привези нам, Лизка, трусов. У нас же тут нигде ничего не достать. Десять пар аж купила. А милиционер перед самым входом в мавзолей и не пускает: сдавай, женщина, свое имущество в камеру хранения. Где я тут ее, ту камеру, искать буду? Хотя, признаюсь вам, мы и проходили мимо той камеры… а я решила сэкономить пятнадцать копеек. Ну не дура была, а?! Тогда что я предпринимаю: «Окружайте меня, бабы!» Обступили, значит, меня они, бабы-то, да и некоторые мужики наши тоже, я все трусы на себя надела, так мячиком и вкатилась в тот мавзолей.

Е г о р. А милиционер что же?

О к р о ш к а. А что милиционер? Засмеялся да и отвернулся.

Поёт мобильник.

П а в л о в н а (по мобильнику). Да, я! Слышу, слышу. Ой, а смогу ли я? Не знаю, не знаю, доча. А чего ж ты раньше не залазила в свойскайп? А, на море ездила…На семь дней… Понятно… Это если бы каждый день его включал – запомнилось бы, а когда через пятое на десятое… Хорошо, что Егор тут рядом… и Лизка. (Егору и Окрошке). Юлька! Сейчас говорить с ней будем. А как включать этот…

Е г о р. Скальпель?

П а в л о в н а. Ну да – скайп… Забыла как и где что нажимать... Нужна помощь.

О к р о ш к а. А ну-ка!

Е г о р. Не так шибко, Окрошка. Погоди.

П а в л о в н а. Что и как тут подключать, Егор? (Колдует у ноутбука).

Е г о р. Хоть это и не по моей части, давай попробуем.

О к р о ш к а. Сюда, сюда тыкай.

П а в л о в н а. Не мешай, Лизка. Егор знает, куда…

Е г о р. Где бумажка?

П а в л о в н а. Какая?

Е г о р. Ну та, что зять оставил. Петька.

П а в л о в н а (всполошившись). Кажется, перед телевизором. Сейчас, сейчас я. (Выбегает).

Пауза.

Е г о р. Вот так-то, Лиза.

О к р о ш к а. Вот так-то, Егор.

Пауза.

Е г о р. Вот так-то, Лиза.

О к р о ш к а. Вот так-то, Егор.

Пауза.

Е г о р. Просклоняй «я иду по ковру».

О к р о ш к а. Как это?!

Е г о р. Я иду по ковру, ты идешь по ковру, мы идём пока врём…

О к р о ш к а. Ой! Вы только гляньте на него! Грамотным стал. От Павловны, поди, набрался? Как же – учителка!..

Пауза.

Е г о р. Что сегодня ела?

О к р о ш к а. То, что и ты…

Е г о р. А, а я думал окрошку…

О к р о ш к а. Ну и подлец же ты, Егор! Сволочь! (Смеется и награждает его тумаками).

Появляется Оля.

О л я. Здравствуйте, дед Егор!

Е г о р. Низкий поклон, Оля.

О л я. Программа ТВ торчит в заборе. Увидите.

Е г о р. Спасибо, найдём и обезвредим.

О л я. Здравствуйте, бабушка Лиза!

О к р о ш к а. Чего уж: зови Окрошка, как все…

О л я. Не имею права. При исполнении. Ваша программа торчит напротив…

О к р о ш к а. Хорошо, хорошо. Если что торчит – всегда замечу, не пройду мимо…

Е г о р. Что там в газетах пишут?

О л я (положила газету на стол). Для Павловны ТВ. Что пишут, то и показывают. А ТВ я вам принесла, мои хорошие. Ну, поехала дальше. Мне еще три деревни надо объехать, а сумка, как видите, пуста. Одни программки. Восемь штук.

Е г о р. С Богом!

О л я. Да, забыла сказать: школу бурить не будут.

Е г о р. Не будут так не будут. У нас вопрос с дровами решен.

О к р о ш к а. У кого решен, а у кого и нет.

О л я. Скажите Павловне, она обрадуется… Пока! (Уходит).

Е г о р. Это ж надо – школу на дрова! Да в лесу дров этих – не ленись только! Не лес – полоса препятствий!.. А они ­ школу!.. А вдруг пойдет малышня? Бывают же чудеса на свете – как думаешь, Лизка?

О к р о ш к а. Бывают. Всё бывает, Егор.

Появляется Павловна.

П а в л о в н а. Не нашла…

Е г о р. Иди ты! Хороший день сегодня получился…

О к р о ш к а. Хороший…

П а в л о в н а. А Юлька ждет, поди?

Е г о р. И ночь, чувствую по всему, не хуже будет… Вы идите, а я постою малость… На небо подивлюсь… Сколько звезд зажигается сразу, а?

П а в л о в н а. Много.

Е г о р. Там где-то и космонавты летают…

О к р о ш к а. И они тоже…

Е г о р. Нет, все же на земле лучше… Особенно в наших Шкирдюках… Какой воздух!.. Повезло нам, бабы, жить здесь…

Картина девятая

Егор один дома. Куда-то собирается. Входит Анька, какая-то грустная и задерганная. Сразу к ведру с водой.

Е г о р. Не пей эту воду – застоялась она. У Петровны живу, там ем и пью.

А н ь к а (пьет). А если и сдохну, отравлюсь – ну и пусть некоторые порадуются! Сволочь!

Е г о р. Ты откуда вся такая?..

А н ь к а. От верблюда, отец! От него!

Е г о р (строго). Я серьезно спрашиваю! Вид то у тебя… Ты что, дома не ночевала?

А н ь к а. А можно сказать, что и так. Нету, нету у меня больше дома! Как тебе это нравится?

Е г о р. Погоди, погоди…

А н ь к а. Лёнька выдворил… и все вещи мои на лесничную площадку выставил.

Е г о р. На Лёньку не похоже – самостоятельный мужик, кажется?

А н ь к а. А мне не кажется!

Е г о р. Доигралась.

А н ь к а. Хватит! Хоть ты оставь меня в покое!

Е г о р. Доигралась. Дохулиганилась, моя хорошая. А внучка, Вероника, где? Что, и ее выдворил?

А н ь к а. Она с ним осталась…

Е г о р. Сама? Или Леонид не отпускает?

А н ь к а. Поди там разбери!

Е г о р. А я знал, я чуствовал, что всё так у тебя кончится. Гулёна ты, Анька. Леонида не виню. Гулена. Вот и добилась своего. Не хнычь, а все, как есть, рассказывай. От меня всеравно ничего не спрячешь.

А н ь к а. Да. Я знаю.

Е г о р. Ну-ну!

А н ь к а. Сережу я полюбила…

Е г о р. А чем Леонид плох? Не пьет, не курит…

А н ь к а. Не могу объяснить, пап… А Сережа, наооброт, и пьет, и курит… а я его полюбила… Обещал со своей развестись…

Е г ор. Дальше в лес – больше дров, ну-ну.

А н ь к а. Обманул он меня, папа.

Е г о р. Понимаю. Но из квартиры-то тебя не может так просто вышвырнуть Леонид?

А н ь к а. В том-то и дело, что может.

Е г о р. Отсуди!

А н ь к а. Ему мать подарила. А я не знала… Подарок есть подарок ­– его не заберешь…Сейчас всё пропало… всё рухнуло… И я осталась…

Е г о р. … у разбитого корыта.

А н ь к а. Да. Буду проситься назад в свое общежитие.

Е г о р. А то бери вон нашу хату и живи?

А н ь к а. Тоже скажешь! И между Павловной и Окрошкой на скамейке семечки щелкать – да?

Е г о р. Эх, жизнь, жестянка!

А н ь к а. Павловна нас этому в школе не учила… к сожалению.

Е г о р. А ко мне чего приехала?

А н ь к а (удивленно). А к кому, пап? У меня же больше нету никого…

Е г о р (прижал к себе Аньку). Ох и горе вам всем будет без Егора. А когда меня не станет, к кому приедешь?

А н ь к а. Не знаю… Не знаю, пап… Живи долго…

Е г о р. На машине прикатила? Что-то я не слыхал вроде бы?..

А н ь к а. Одна беда не приходит… и другую с собой приводит…

Е г о р. Все понятно. Ну так что будем делать?

А н ь к а. Сначала ремонтировать машину… Поможешь? В аварию попала…

Е г о р (собирается). А потом тебя, Анька, надо ремонтировать. Обязательно. Витька не нашелся случаем?

А н ь к а. Не отвечает уже долго…

Е г о р. Непутевый. Ох и непутевый! Ну что, пошли пешью?

А н ь к а (повеселев). А сколько тут до агрогородка? Пять километров каких.

Е г о р. Это для тебя пять, а для меня уже и все пятнадцать будет. Сниму, так и быть, что скопил на смерть. На лавке, небось, долго лежать все равно не буду. Свет не без добрых людей.

А н ь к а. Спасибо тебе, папа.

Выходят.

Картина десятая

Двор Павловны. Егор клеплет косу. Приходит Окрошка.

О к р о ш к а. А где твоя?

Е г о р. Ты что сказала?

О к р о ш к а. Павловна где?

Е г о р. Да тут где-то. Где ж ей быть? А тебе чего?

О к р о ш к а, Что, зайти нельгя? Скоро зобор возведете, как на Рублёвке?

Е г о р. Иди ты! Откуда знаешь про Рублевку?

О к р о ш к а. Видела, как люди живут.

Е г о р. А что ты еще видела?

О к р о ш к а. Ой! Ой! Грамотный! Как же! С кем поведешься, от того и наберешься. Да?

Е г о р. Ты не права, Лизка: век, говорят, учись, а дураком умрешь. А тем с Рублевки не завидуй… Они, может, нам завидуют?

О к р о ш к а. Прямо уж завидуют! Было бы чему!

Е г о р. С маленьких и спрос мал.

О к р о ш к а. Анька, что ли, приезжала?

Е г о р. Была…

О к р о ш к а. Что без машины-то? Аль наездилась?

Пауза.

И куда это она тебя водила?

Е г о р. Присядь.

О к р о ш к а. Я и постоять соизволю.

Е г о р (громко). Присядь!

О к р о ш к а. Ну, села.

Е г о р. А я постою. Перед тобой.

О к р о ш к а. Что за честь такая? С чего бы?

Е г о р. Давно с тобой поговорить хотел, Лиза. Очень давно. Может с тех пор, как на Поле женился….

Окрошка хмыкнула.

Прости, что так все получилась.

О к р о ш к а. Как это?..

Е г о р. А так вот это. Не глянулась ты мне, хотя – не дурак, видел – ты ко мне сердцем горнулась… Вот ведь в жизни как бывает: и на лицо хороша баба, и телом, а душа не принимает. Отталкивает, и все тут. И ничего, оказывается, поделать нельзя с собой. Теперь я не удивляюсь, если в городе пару встречу: он крокодил, она красавица… или наооброт. Хотя зачем далеко ходить? А у нас не так ли было? Полина – красавицей, скажешь, была?

О к р о ш к а. Не мне сравнивать…

Е г о р. Ты красивее, и душа у тебя помягче, поласковей… а я в нее влюбился… почему-то.

О к р о ш к а. А то я не знаю, как все было!

Е г о р. Что ты знаешь, Лизка?!

О к р о ш к а. Много чего.

Е г о р. Ничерта ты не знаешь! Ни на грош!..

О к р о ш к а. Никак не на месяце живу! Когда Павловна на учительницу поступила, она тебе отказала: кто, мол, ты, а кто я? Ну не так было? Не так, скажешь? Поэтому и молчишь.

Е г о р. Да я сам посторонился, сам! Вошел в положение…

О к р о ш к а. А тут Полина под руку подвернулась. А выходи за меня замуж назло всем врагам своим!

Е г о р. А веришь, я не могу тебе объяснить, как все получилось… Само как-то… Молоды были, разве ж мы загадывали намного вперед? Провел Полюшку, поцеловал, правда, а тогда как-то и вырвалось у меня: выходи за меня. Она сразу и согласилась.

О к р о ш к а. Видать, поцелуй тот очень вкусным оказался?

Е г о р. Ты угадала.

О к р о ш к а. А почему же меня не провел? Может и я бы тебе поцеловать разрешила?

Е г о р. Не сошлись, Лизка, звезды, похоже… не сошлись…

О к р о ш к а. Ну и чего ты добился? Не было у тебя, Егор, счастливой семейной жизни. Разве же мы не видим и не знаем? Поперок слово ты не мог сказать своей Полюшке – крик стоял на всю округу: она сказала белое на черное, значит, белое.

Е г о р. А я потом как-то приспособился и думал, что так и надо. Белорусы такой народ. На дошечку его посадили с гвоздями, он покрутится, поматерится малость, а потом и рукой махнет: а может так и надо?

О к р о ш к а. А мне мой рта не давал раскрыть. Им бы с твоей Полиной сойтись – все наши Шкирдюки еще раньше бы разбежались!.. Хорошо еще, что я много детей с ним не завела, с Мишкой своим… Один сын и тот не путевый… Яблоко от яблони далеко не падает – правду говорят…

Е г о р. Прости, Лиза. Не судьба.

О к р о ш к а. И это все, что хотел сказать?

Е г о р. Все.

О к р о ш к а. Спасибо.

Е г о р. Не за что.

О к р о ш к а. Можно, и я признаюсь?

Е г о р. Конечно.

О к р о ш к а. Сколько и живу, все время думаю: как бы я счастлива была с тобой, Егор!

Егор подошел в Окрошке, обнял. Появляется Павловна. Чтобы обратить на себя внимание, кашляет. Сглаживает обстановку Оля.

О л я (появившись). Ура! У меня для вас две новости! С какой начнем?

Е г о р (откашлявшись). С хорошей. Давай с хорошей, Оля.

О л я. Так они обе замечательные, дедушка Егор!

Е г о р. Не томи, Оля!

О л я. А, какую первой телеграмму достану, та и будет первой новость. (Чтобы придать важность моменту,зажмурилась и запустила руку в сумку). Вам, бабушка Елизавета.

О к р о ш к а. Мне?

О л я. Вам, вам! Из Москвы.

О к р о ш к а. Ой, боже!..

Е г о р. Подойди, Окрошка, ближе!

О к р о ш к а. Никак мне мавзолей мой припомнили?..

О л я. Ну, не знаю… Вас приглашают на передачу “Жди меня”. Сын нашелся!

О к р о ш к а. Где?

Е г о р. Там, там скажут.

П а в л о в н а. Как хорошо, ей-богу!..

О к р о ш к а. А надо ли? Уже привыкла с вами, жила себе спокойно… Так нет же… Представляю: за руку – и потянет в агрогородок…в сберкассу… Пожить, негодяй, не даст спокойно…

О л я. Вы… вы что, не рады?

О к р о ш к а. Какая же мать не порадуется? Для каждой матери ее сын, каким бы он не был, самый лучший сын на свете. Приезжай, Володька. Приезжай, сынок…

О л я. Тогда распишитесь и получите! (Вручила телеграмму Окрошке, та расписалась). А вторая телеграмма вам, Павловна. Можно, я зачитаю?

П а в л о в н а. Конечно, Оля!

О л я. “Уважаемая Наталья Павловна! С днем рождения вас! Живите и дальше так открыто для людей, живите так, уважаемая наша именинница, чтобы Вы могли еще очень долго похвалить каждый прожитый день. Здоровья вам огромного и большой, светлой любви!.. Ваши ученики.” Ну, тут и фамилии… их очень много…

Е г о р. Иди ты! Давай сюда! (Расписался в получении телеграммы вместо Павловны).

П а в л о в н а. Ой, и правда ж! А я совсем и забыла про свой день рождения. Когда ж Егор голову задурил…

Е г о р. Валите всё на Егора! Валите, валите! Егор выдержит! Ну молодцы, молодицы! (Обнял Павловну, затем Окрошку, затем вместе их двух).

Так и стоит Егор – как в цветнике.

З а н а в е с.

Ткачёв Василий Юрьевич

v-tkachev@tut.by

июль, ноябрь 2013