2015-06-28
297
Мы ехали сначала не очень быстро, пока не выбрались на шоссе. Диана оказалась заядлым гонщиком. Но мои спутники молчали странным образом. И от этого мне ставало не уютно. Застывшая фигура рядом, которая вполне могла сейчас подсчитывать удары моего пульса, не казалось кровожадной. И все же…
- Почему вы не позвонили? – наконец решилась спросить я, обращаясь к Падре, который сидел рядом. Странное имя – Падре, чтобы это могло означать? Может прозвище?
- Вообще-то звонили, - сухо отозвался он, пытаясь скрыть улыбку. – После нескольких наборов, трубку взял кто-то с бессвязной речью, и его очень трудно было разобрать на фоне гремевшей музыки. На мобильный так и не дозвонились. Решились прокатиться. И как понимаю, мы пришли вовремя?
- Почти, но думаю, у меня и так все было под контролем с Байроном. – отозвалась я, лишь теперь поняв, что он собирался меня поцеловать. Ах ты, наглый хорек! Нужно будет его проучить.
- Твой друг симпатяжка, - промурлыкала мне с переднего сидения Диана, и нагнувшись вперед я убедилась что лицо вампирки, весело расплылось в улыбке. Как сливки белое лицо, ярко выделялось на фоне темных кожаных сидений. Я вернулась назад в сидячее положение.
|
|
|
- Даже и не думай, - предупредила ее я.
Она всего на миг оглянулась, чтобы оценить, какие чувства в данный момент на моем лице. И я в который раз поразилась тому, как юно она выглядит, особенно если вспомнить ее футболку с Микки Маусом, и простые джинсы.
- Он же тебе безразличен. Так в чем дело? Я не собираюсь причинять ему вред. – переспросила она, я же лишь пожала плечами. Ну что ж, я попыталась сохранить Байрона от посяганий этой девушки на него. Учитывая его поведение, он и такого не заслужил. Я скорее боялась за его душевное состояние после встречи с ней. Впрочем, хорошенькая встряска, ему не помешает. Как и хорошенько влюбиться, чтобы его после бросили, как он проделывал много раз с другими девушками, представляя себе в их лице кусок мяса.
- Он твой друг? - осведомился Падре, и теперь я сосредоточила свое внимание на нем. Приятное лицо этого вампира, усыпляло мою бдительность. Темные глаза взирали с добротой, которая странным образом вязалась с его красивой внешностью. Я бы даже сказала с греховной внешностью.
- Не совсем,- уклончиво сказала я, но Диана тут же дополнила мои слова:
- Он друг ее друга.
Да уж, видимо Диана из тех, кто не дает тебе и рта раскрыть.
- Одного из тех оборотней, что живут с тобой? Они хорошие ребята, но, как и все оборотни слишком самолюбивы. Им ни разу не удалось заметить нас. Боюсь что они еще слишком плохая охрана для тебя.
- Зачем меня охранять? – я приподняла брови, понимая, что мне смешно от самой этой мысли. Родители и Калеб тоже часто говорят об охране, только для чего она?
|
|
|
- Здесь нет нужды в охране, но чем ближе ты будешь оказываться вблизи Лондона, тем опаснее будет для тебя. – объяснил Падре, нахмурив брови, словно его задело что я не знаю этого.
Я в ответ хмуро посмотрела на него. С чего Падре взял что Лондон и его окрестности для меня опасны?
- С чего бы это?
- Ты известная личность, я тебе уже говорил. Все так хотят знать, какая ты, как выглядишь, и правда ли это, что умеешь истреблять волков. На устах многих одни вопросы о тебе и никаких ответов. Главы семей хранят молчание, ни опровергая, ни подтверждая эти слухи, они стараются держать всех в неведении относительно твоей персоны. Думаю, кто-то из них троих планирует тебя привлечь на свою сторону.
Я ему в открытую усмехнулась, но Падре, чье лицо я видела только добрым, в ответ вовсе не улыбался. Его строгость немного сбила с меня спесь. В темной одежде, предпочтительно в костюме, как я могла понять, он был похож на священника.
- Привлечь на свою сторону? Но для чего, я думала, что семьи в ладах между собой?
- Ну да. США и Россия тоже, только одно не мешает другому. И та и та страна продолжает вооружение и подсылает шпионов, ведет двойную игру. У нас также. Пока что во главе Бесстрастные, но Человечных стает все больше, оборотни из-за этого все сильнее плетутся в хвосте. Их вымирание ставит их в не выгодное положение. Вот бы им пригодилась такая, как ты. Человек способный провести волков через становление, особенно женщин, которые могли бы рожать оборотней. Им удается это все реже. Та свора, что истребила твоя семья, ведь комиссары Официальной Своры, спасли только женщин, или в основном женщин, не так ли?
Я кивнула, толком не понимая, к чему ведет Падре. Мои щеки все больше краснели, когда он напоминал мне о волках, и о том, что я причастна к их гибели. И даже если Падре это заметил, то не подал виду. Даже? Скорее точно заметил, так как даже Диана неуютно поерзала на переднем сиденье.
- Семьи начинают вводить новую политику создавания вампиров и оборотней. Что-то похожее на фашистские исследования отбора. Ты подходящий вариант, как для одних, так и для других. Молода, здорова, красива, но что самое главное талантлива. Семьи знают о тебе и тебе подобных от самого появления вас в семьях вампиров. Может твои родители думали, что главные не ведают, но это было не так. За вами следили, оберегали, насколько это было возможно, и отслеживали силу таланта, или полезность.
- То есть, - я не понятливо обратилась к нему, надеясь, что Падре растолкует, о чем говорит. – если бы я не была столь полезна, то чтобы стало со мной?
- Кто знает, - и услышать подобные слова от внушающего страх незнакомца было странно. Падре выглядел как любой вампир, возможно только не столь прекрасный, потому что на его лице царила печаль. Сначала я приняла это за гнев, но нет, он не злился, а просто грустил. – Я не могу сказать, что смогли бы выдумать мои сородичи. Я знаю только одно – тебя уж точно оберегали, в надежде увидеть, как твой талант раскроется, до обращения. Идеальные птенцы.
- Это звучит странно, - призналась я.- А что они еще предпринимают?
- Организовывают летние курсы для подобных тебе, - запросто откликнулась с переднего сиденья Диана, словно это было весело. Ее длинные рыжие волосы, на миг дернулись, и снова успокоились на месте, медленно сползая вниз шелковистой струйкой, показавшейся мне почти алой в свете проезжающих машин и фонарей.
- Это звучит так, будто они скауты какие-то, - я передернула плечами.
- Это вербовка, - уточнил Падре. – Не что иное, как показуха, чтобы молодняк думал, как это круто стать вампиром или оборотнем. Хотя оборотнем, куда еще ни шло.
|
|
|
Падре чтобы завоевать мое доверие стала рассказывать мне об оборотнях и вампирах и их различии. Хотя этого добра у меня и так было навалом – я слишком много знала о вампирах и оборотнях. Но потом он начала говорить о схожести, и я удивилась. Он говорил так, словно был немного увлечен самими оборотнями.
- Они вам нравятся? – я почти не удивилась.
- Да, наверное. Они практически живы. Они могу родить, жить как нормальные люди, и выглядеть как нормальные люди. Потому мне так нравятся твои друзья.
- Мне тоже, - созналась я. Уже давно прошло то время, когда я сетовала на них из-за ночных гулянок, и проникновения в их мысли, и на все то, что раньше меня так бесило. – Первое время это почти нестерпимо, но потом привыкаешь. Я лишь надеюсь, они скоро перестанут быть похожи на щенков.
- Приблизительно за год, - пообещал Падре, восхищаясь тем, как я рассказываю об оборотнях. Наверное, была толика зависти в том, как он расспрашивал меня об этом.
- Надеюсь, тогда мои друзья станут снова похожи на себя, - сказала я, скрывая улыбку, потому что перед моими глазами возникли те Бет и Теренс какими они были когда-то.
- Боюсь с ними по-другому, чем с вампирами. Это мы стаем самими собой, только возвращаются воспоминания. А оборотни на всю жизнь следуют за зовом крови, своих предков, и человек внутри них, стает кем-то другим. Все решают гормоны и луна. И только самые сильные особи, которые остаются больше людьми, чем волками, могут стать вожаками, чтобы вести за собой стаю, и проводить волков сквозь становление.
- Откуда вы так много знаете о них? – не удержалась я, и мне тут же вторил смешок Дианы, из-за которого я уставилась на Падре немного смущенная. Может эту тему не стоило поднимать? – Я сказала что-то смешное?
- Да нет, просто все мы хотели бы знать столько же, сколько знает Падре. Книги это единственная его любовь на все оставшиеся жизни, которые у него будут. – объяснила насмешливо Диана, позволяя себе фамильярность, о которой я даже не смела думать. Она говорила с ним так, будто они были ровесниками.
- И что в этом плохого? – не поняла я, выжидающе смотря на Падре, но снова вместо него ответила Диана, а он молчал, словно знал, что так и будет. Темные глаза искрились смехом, я видела это в полутьме машины.
|
|
|
- Никто и не говорит что это плохо, - всего лишь странно, - я почувствовал в ее голосе толику раздражения. – Хотя кому я это говорю – тебя постоянно и можно было найти, что в библиотеке, да на занятиях. Один единственный раз, когда ты веселилась, пошла на пейнтбол, за тобой наблюдал Падре. Как я могла это пропустить!
- Так это были вы?! – удивилась и почти возмутилась я. – А я после этого с ума сходила, думала, что у меня галлюцинации.
- Потому я и звал тебя в раздевалки, чтобы ты не спала там с мокрой головой. Но ты поступила еще хуже, пошла на игровую площадку. Когда тот парень намерено, выстрелил в тебя, я не стал показываться – ведь твои друзья были рядом. Но хотел бы помочь. Впрочем, я и собирался…
- Значит, все-таки он выстрелил намерено, - я закусила губу, думая о том, что не стоит больше отговаривать Диану от встречи с ним. Пусть проучит его хорошенько. Заодно он от меня отстанет, да и Елена тоже.
- Да, намерено, - подтвердил Падре. Я оглянулась и обнаружила, что Падре смотрит на меня с интересом. Наконец он отвернулся, при этом, не выглядя смущенным. Свет ночных светил – электрических выдумок улиц - придал золотистый оттенок его нежным волосам, смягчил черты лица Падре. Я видела перед собой что-то прекрасное, чего бы никогда в жизни не могла бояться.
- Можно у вас что-то спросить? – не выдержала я, и тут же закусила губу, подумав, а не слишком уж это будет нахально.
- Да, спрашивай, и не бойся, ты меня не заденешь, - он улыбнулся, увидев мои колебания.
- Почему вы относитесь ко мне так хорошо?
Очередной смешок Дианы не дал Падре и рта раскрыть.
- Потусуешся с нами подольше, поймешь, что нет таких людей или нелюдов, которых не любил бы Падре. - все что я смогла увидеть из-за кресла Дианы, не понятные движения рукой, которые видимо должны были убедить меня в доброте моего соседа.
- Не верь ей, - тихо добавил он, хотя мы оба знали, что Диана все равно нас слышит. – Я не столь добрый, как бы мне хотелось.
- Отсюда имя Падре? Или это прозвище? – ну раз он позволил мне спрашивать, я не боялась, внезапно вылететь из машины с прокушенной шеей.
- Как знать, - хитро усмехнулся он мне, и я поняла, что время для таких расспросов еще не пришло. И правда, чего это я тут разоткровенничалась. Но у Падре была странная способность располагать к себе – мне казалось, я могу говорить с ним сколько угодно и обо всем подряд. Скорей всего дело было в том, что он напоминал мне Терцо.
И все же не смотря на разговоры с ними, я испытывала подобие страха. Я ехала ночью, с почти незнакомцами, даже не представляя куда, и зачем. В сердце медленно поднимался страх, а желудок скрутило в преддверье чего-то незнакомого. Это было странно. Я раньше никогда не боялась, а теперь к своему удивлению обомлевала от ужаса. Было непривычно чувствовать, как леденеют руки и ноги, слушать незнакомые голоса семьи Патриции, и при этом надеяться, что я сегодня выберусь живой из этой машины или их дома. Но в то же время, почему бы мне не верить им? Патриция не позволит чему-нибудь случиться со мной. И все же доверять им пока что не стоило.
Густой дым, странной, неожиданной ночи, пугал, но не так как мои спутники, возникшие из тумана полчаса назад, будто привидения. Дрожь. Но она ничто по сравнению с тем, как замерзли мои руки.
- Ты боишься? - спустя какое-то время поинтересовался учтиво Падре, - не стоит. Мы пообещали тебе свою защиту.
- Вас это задевает? – спросила его я, понимая, что лучше говорить, чем думать о том, куда мы едем, я уже давно перестала, что-либо различать в проплывающем ночном пейзаже. Я с таким успехом могла бы сейчас быть на полдороге к морю, как и к Глазго.
- Не очень, - пожал плечами он, Диана, как ни странно промолчала.
- Разве мы люди, интересуем вас в такой степени! – не удержалась от восклицания я.
- Почему ты так удивленна, - спросил Падре, поворачиваясь ко мне. Не смотря на извечную бледность, мертвых они не напоминали. Эта бледность ни как не вязалась с представлением о предсмертной слабости. Он был красив, и привлекателен, с ним было приятно говорить, наверное я так и стремилась к общению, не смотря на страх. - смотри, это мир людей. Все к чему вы прикасаетесь – оживает. Все чем вы живете – живое. Но только мы можем наслаждаться этим вечно. И люди стают интересны.
- Но разве вам приятно?! Вас это устраивает?
- Приятно, неприятно, - это всего лишь слова. Я могу простить, но не забыть. А когда у памяти так много времени, забывать все легче. Как и переживать горечи. У нас нет такого понятия как неприятно. Даже боль, для нас подобие услады.
Я даже не знала, стоит ли его еще о чем-то спрашивать, он говорил о людях так, словно они смысл его жизни. Мороз шел по коже от того, с каким вдохновением все это звучало. Как же они отличались от моих родных. Их любовь ко мне нельзя было назвать такой фанатичной. И дело в том, что я не ожидала так быстро увидеть различия между моей семьей и этими вампирами.
Падре говоря о людях, словно испытывал боль и наслаждение. Как такое возможно? Кем мы являемся для него? Калеб и мои родители хоть в какой-то мере причисляли себя к людям, но Падре настолько сильно проводил между нами грань, словно был инопланетянином, который должен оберегать людей, как вымирающий вид. И совершенно иной была Диана. Я догадывалась, в чем было различие – Падре должен был быть довольно стар в своем образе вампира, а Диана как я подозревала, была еще молода. Наверняка моложе Калеба. Лицо Падре все время на миг искажалось, если он слишком близко опускал руку возле меня, или если его дыхание долетало до моих волос и шевелило их. От этого я боялась пошевелиться, и потому мерзла. Странное неприятное ощущение, того, что я чужая. Такого чувства не было возле моих родных.
- Не суди нас строго, - в самое ухо шепнул мне Падре, и я думаю, в этот раз Диана не могла этого услышать. – Я все еще не могу поверить, что ты, такая живая и такая теплая, зная о том, кто мы, не отворачиваешься от нас с гримасой отвращения.
- Такого никогда не будет, - грустно сказала я, - я люблю одного из вас. Отвернувшись от кого-нибудь подобного Калебу, я отвернусь и от него.
- Будем, надеется.
Вот и все, а через несколько минут, машина, сделав резкий разворот на обледеневшей дороге, затормозила перед домом, паркуясь прямо на обозначенные линии. Почувствовав, как при этом мой желудок протестующе подпрыгнул, я едва сдержалась от того, чтобы не нагрубить разнузданной девице. К тому времени как я смогла говорить, ее и так уже не было в машине. Падре помог мне выйти, и сочувствующе сказал.
- Жаль не могу сказать, что понимаю, что ты сейчас чувствуешь. У меня уже давно нет такой возможности, боятся ездить с Дианой.
- Спасибо, и так приятно, что вам не все равно, - тяжело дыша, отозвалась я. Выпитое шампанское и съеденная еда, рвалась наружу. Но это могло быть последствием не только вождения Дианы, а и тем, что предстало передо мной.
Диана замерла в объятьях Патриции, но я не смотрела на них, а оглядывалась по сторонам, рассматривая пустынную, но очевидно жилую улицу, и белый особняк, исполинских размеров, который аж никак не ввязался в моем понятии с Патрицией, и той ее частью семьи, которую мне удалось увидеть.
- Где мы? – я уже по привычке обратилась к Падре, но внезапно поняла, что и его нет рядом, и на улице кроме меня осталась лишь Патриция. Я подошла к ней ближе, и неяркий свет ближайшего фонаря, превратил ее лицо в холодную маску, покрытую словно золотом.
Бледные глаза изучали меня. Неподвижные, бесстрастные, невероятной пугающей глубины глаза, словно я была бабочкой насаженной на булавку. Впервые в жизни я боялась вампира. Как прав был Калеб, говоря, что я однообразно представляю вампиров. Я никогда не боялась родителей, Ричарда, Прата, Грема и конечно же Калеба, только потому что знала их. Но я никогда не задумывалась, какие все они на самом деле – охотники за добычей. Я видела блеск в ее глазах, но постаралась подавить свой страх, Патриция, обещала мне свою защиту и странно – я ей доверяла.
- Что-то не так? – спросила я, подавляя в себе страх. Нельзя ее бояться напомнила я себе. К тому же бессмысленно.
- Ты все еще не передумала? – спросила неожиданно меня она, и в ответ я отрицательно покачала головой. Честно говоря, говорить было трудно, я продрогла еще в машине, забыв намекнуть вампирам, что мне-то в отличие от них нужно тепло. Моя семья об этом никогда не забывала. А теперь на улице и подавно, пальцы, уже плохо слушались, непокрытую голову терзал ледяной ветер. Мне в любом случае очень хотелось в дом, даже если бы я и передумала. Оставалось надеяться, что у них хотя бы там тепло. Или есть одеяла.
Выражение ее лица не изменилось, но я видела, как что-то дрогнуло в глубине серых глаз, холодно блеснули кольца, - она пригладила идеальные темные волосы. Длинные ресницы вновь затенили серебристые глаза.
- Тогда пойдем. Будь моим гостем на сегодня, или на столько ночей, сколько захочешь ты.
Ее странное приглашение не остановило меня от того, чтобы войти в дом. Ступив за порог, я первым делом хотела оглядеться, но не было света. Я оглянулась на Патрицию, точнее на то место где в темноте должна была стоять она, и словно поняв, что я хотела сказать она щелкнула включателем.
- Прости, нам свет не всегда нужен, я и забыла что с тобой иначе.
Ну, вот опять, подумалось мне. В моем доме был свет всегда, и наша семья так привыкла к этому, что чисто на механизме включала свет, даже ночью, не смотря на то, что он им не нужен. Что же еще они не делали как люди? То, что в доме явно не было отопления, я поняла сразу же. Из рта вылетала пара, когда я дышала, а руки едва могли бы согреться здесь – толстые кирпичные стены, только летом должны были быть замечательным средством охлаждения. Комната, в которой мы стояли, могла бы быть холлом, если бы не полное отсутствие мебели, или других аксессуаров – просто гулкая пустота.
- Давай я сначала покажу твою комнату, которая будет твоей все-то время, пока ты будешь бывать у нас, - предложила мне Патриция, внезапно оказавшись рядом. Я так испугалась от этого движения, такого не привычного, что дернулась в сторону от нее. – Прости, наверное, не стоит так поступать? Твои родители и Калеб, стараются ходить возле тебя нормально? Мы постараемся тоже. Для нас это новый опыт. Мы редко бываем с людьми в такой тесной близости.
- Спасибо, - отозвалась я одновременно на два предложения. И последовала за ней.
Постепенно, пока мы шли, она включала свет, и дом преображался. Из полной темноты стала проступать индивидуальность жильцов. Тени прятались по углам, но не думаю, что там могло прятаться что-то холодное и бездушное, ведь дом явно таил в себе красоту.
- Чей это дом? – поинтересовалась я, поспевая за тяжелой шелковой юбкой Патриции, двигающейся с минимальной скоростью, которая для меня была почти бегом.
- Падре, когда он принадлежал его семье. Мы выкупили дом лет 7 назад, и вот решили переехать сюда снова.
- Из Лондона,- догадалась я.
- Да, - сухо отметила Патриция, видимо понимая, что и это мне тоже рассказал Калеб.
Подгоняемая любопытством я следовала за Патрицией и оглядывала комнаты, представляя себе молодого Падре, еще живого, когда он жил здесь со своей семьей, и это интересовала даже больше чем весь дом. Здесь было уютно и тепло. Дом не был похож на логово вампиров, с черной жаждой крови, а на людей искусства. Картины, дорогая роскошная мебель, все обставленное со вкусом и я живо себе представила, что Сторкам дом однозначно бы понравился. Мы миновали значительно количество обширных помещений, служащих как я понимала, разного рода комнатами, и все же их убранство меня заинтересовало. Разве может быть в доме столько много гостиных? Каждая имела телевизор, и удобную мебель, но вот сам интерьер почти в каждой менялся разными стилями. Одна барокко, другая классика, затем ретро, современный интерьер на грани хайте-ка, и удобства сельской жизни, а потом и вообще что-то аскетичное наподобие кельи, с красивыми, но изрядно потрепанными мебелями. Именно последняя привлекла мое внимание тем, что на стенах висело множество икон – все разных времен и народностей, но я еще не достаточно хорошо знала историю искусства, чтобы понять какие иконы относятся к каким периодам истории.
А затем мы вошли в узкий коридор, освещенный электрическим светом, и это показалось мне каким-то неправильным, потому что после комнаты с иконами я ожидала увидеть здесь факелы как в старых монастырях. Но нет, лимонные шпалеры с тонким рисунком, словно добавляли пространства и воздуха.
Выйдя из коридорчика, мы попали в совершенно иную часть дома. Не столь обжитую, и все же более домашнюю. Похожую на человеческую. И все же в этом было нечто наигранное. Наверное, сюда попадали люди, если оказывались здесь, та же часть была в приватной власти каждого вампира обитающего в доме. Я поняла это, увидев новую часть дома.
Патриция остановилась так резко, что я едва не налетела на нее, рассматривая все вокруг.
- Это будет твоя комната.
Мы обе посмотрели на дверь так, словно она выросла из ниоткуда.
- Я зайду за тобой через 15 минут.
Сказав это, она исчезла. Так улетучивается дым сигарет при свете дня, словно его и не было. Напоминанием остается только терпкий запах. Зябко поежившись от чужой пустоты, я шагнула в комнату. Выключатель был под рукой, стоило ее протянуть к правой стене.
Комната была выполнена в пастельных бело-голубых тонах. Большая кровать под балдахином с голубыми подушками, раскиданными по белому покрывалу. Свежие хризантемы на туалетном столике и большое зеркало, немного затуманенное от времени. Патриция с огромной теплотой обставила эту комнату. Интересно для кого? Бет от счастья прыгала бы до потолка, увидев все это великолепие. Мне ставало холодно и страшно от этой глухой красоты.
Войдя в комнату и увидев громадную кровать, я лишь теперь начала осознавать, что устала и хочу спать. Но Патриция сказал что зайдет, и нужно было хотя бы просто полежать, чтобы не уснуть на ходу. Неожиданно для себя я нашла на кровати, свою домашнюю одежду – неизменно потрепанные джинсы, и футболку Калеба. Кто-то даже не поленился захватить мои тапочки, и батник. Мой теплый батник! С каким удовольствием я стянула с себя серебристое тонкое платье, и легинсы, погрузившись в любимую одежду. Одеваясь спешно из-за холода, я чуть не упала несколько раз, и все время в поле моего зрения попадали цветы. Брр! Спать в комнате с цветами мне не хотелось. Хотя когда это я решила, что останусь и на завтрашний день? Вполне может хватить нескольких часов в компании вампиров. Я вышла из двери, как раз тогда, когда рядом материализовалась Патриция.
- Спасибо за одежду, - я несмело поблагодарила ее, потому что мне все время казалось, что она недовольна мною. То, что я ей не нравилось, и так было понятно. Но в чем дело теперь. Их мучает запах моей крови? Мое сердцебиение?
- Это Падре додумался, мне бы такое в голову не пришло, - Патриция явно не хотелось получать от меня благодарность. Чем же ей претила так эта мысль? Я даже почувствовал себя оскорбленной, потому уже так не смотрела на дом, идя за ней во второй раз в противоположную сторону. Хотя лгу, опять келия с иконами привлекла мое внимание.
Когда мы шли назад по уже виденному мной пути, одна из комнат неожиданно перестала быть пустынной и стала больше обжитой. В камине запылал огонь, превратив портреты и картины в расплывчатые пятна, туда, где свет от камина не попадал. Я едва видела, окончание комнаты, и лишь одно светлое пятно с диванами и столом, манило к себе. Даже не оглядываясь на тех, кто сидит на диване, я опустилась возле огня.
- Так лучше? – через спинку дивана перегнулся Падре, и с улыбкой посмотрел на меня. Вторым из присутствующих оставалась Диана, уже переодевшаяся в расшитый халат, или же кимоно, я не сразу же смогла определить. Под ее огненно-рыжие волосы, он очень шел, особенно в атмосфере этой комнаты.
- Значительно, - с облегчением выдохнула я, максимально приближая руки к огню. Как же это приятно, чувствовать тепло, а я раньше это как-то и не подозревала.
- Как вам здесь нравится? – переспросил он, ожидая ответа. С какой же надеждой в голосе ожидал он его, что я почувствовала себя неловко.
- Пока что еще не решила, - честно созналась я, стараясь не думать о том, как из темноты проступают линии тела Патриции, и с каким взглядом она сейчас на меня смотрит. – Вас это не смущает?
Падре сделал вид, что задумался.
- Пожалуй, нет. Надеюсь, вы останетесь с нами на ужин?
- Ужином буду я?
Падре и Патриция от души рассмеялись. Мне же это смешным не показалось. Диана, сделала вид, что это шутка дурного тона, ее губы искривились, и она осуждающе посмотрела на своих компаньонов – друзьями назвать их у меня язык не поворачивался. Диана вела себя так, словно была их разбалованным ребенком. Впервые услышав звук смеха Патриции, я невольно сжалась, распознавая в этом звуке знакомые нотки. Я так отчаянно старалась не думать сейчас о нем, чтобы не мучиться от чувства вины, но это было нереально – потому что Патриция была схожа с Калебом, намного сильнее, чем он с Гремом. И я почти не находила ничего общего в ее лице, с той женщиной что видела на фотографиях. Эта Патриция была более сдержана, и наверняка редко улыбалась.
- Нет, - наконец смог что-то сказать Падре, - мы подумали об этом, есть горячая еда для тебя, я лишь принес.
- Так вот вы куда пропали, - догадалась я, и чтобы Патриция не подумала, будто бы мне вовсе не была приятна ее компания, перевела разговор в другое русло. Осмотрев комнату, я наткнулась на телевизор, последнюю новинку с широким экраном, и аппаратурой нужной для него. - Тоже смотрите телевизор? – меня это рассмешило, ведь Патриция и ее компания были столь надменны, а тут, столько каналов – мне тяжело было представить Падре в спортивном костюме, лежащем и смотрящем какую-нибудь ерунду, как часто это делал Терцо или Грем.
- Конечно, это не менее интересно, чем смотреть на сонных людей бегающих ночным городом. А ночи так длинны – если нет веселья, нужно уметь его найти.
Патриции не понравилась моя ирония, кажется, я ей вообще не нравилась. Ну, кому сейчас легко? Кажется, чтобы я не сказала, все настраивает ее против меня, так как она мрачнела с каждой минутой проведенной в одной комнате со мной. Мне ставало неуютно от вида того, как ее лицо темнеет и хмурится.
- А почему вы привезли меня именно сегодня? – полюбопытствовала я, отодвигаясь от огня, так как от него мои щеки уже начали пашить. Становилось постепенно жарко, и горловина батника от этого жала. И все же я не решалась расстегивать его, чтобы не выпускать аромат тела, нагретого огнем.
- Сегодня нет 4 из нашей семьи, лучше чтобы ты постепенно знакомилась со всеми нами. К тому же, как мы поняли по твоей успеваемости, ты с понедельника уезжаешь, - добавила Патриции, несколько поджав губы, перед тем как сказать следующее, - ты уезжаешь домой, к семье. Мы хотели, чтобы ты за каникулы не забыла о нас, и не подумала, что все было сном.
Я понимающе качнула головой, и потянулась за пакетами с едой, поставленными специально для меня Падре, на пол. Ароматная итальянская еда, наполнила воздух вокруг меня, оттесняя подальше запах вампиров. Принявшись есть, я время от времени смотрела на молчавшие фигуры. Это было жутко. Они замерли, наблюдая за мной, и почти не дышали. И что было самым странным, почти каждый выбрал такую позу, чтобы как-то отгородится от меня: Патриция, стояла, ухватившись за спинку стульчика, почти на другом конце комнаты, ее лицо едва бледнело на фоне темных стен, но об ее настроении я легко догадывалась; голова Падре продолжала выглядывать из-за спинки дивана, который неожиданно послужил для него щитом от меня – хотя я могла его понять, он сидел ближе всех ко мне; Диану от меня ограждала череда дивана, пуфика, и столика, потом почти полтора метра пространства, и замершая на ее груди подушка. Ела я как животные в зоопарке – под пристальным надсмотром этой троицы. Я уже и забыла, как это – быть не своей среди вампиров.
- Вы будете так все время смотреть? – не выдержала я, и тут же услышала, как трое тяжко выдохнули.
Падре схватил пульт от телевизора, Патриция, включила свет и села возле него, а Диана, вытащила откуда-то глянцевый журнал, и все это выглядело так, словно они наперед приготовили себе занятия. Мне очень хотелось рассмеяться, но я не стала этого делать, не желая ранить их чувства. Они трое были похожи на холостяков, которым внезапно поручили ребенка, и они представления не имели, что с ним делать.
Доев в по-прежнему странном молчании, я неловко поднялась, и поставила пакет с остатками еды на столик. Меня интересовало то, что с ними происходило – они вели себя так, словно чего-то ожидали.
Я села на свободный диван, находящийся между двумя другими, и подогнув под себя ноги, ожидала, что же будет дальше. Атмосфера явно напрягала. Вампиры меня тоже.
- Так ты останешься на ночь? – равнодушно поинтересовалась Патриция, что заставило меня подумать о том, что именно этого все они и ждали. Ответа на вопрос – останусь ли я сегодня ночевать здесь.
Я задумчиво наклонила голову, взвешивая все за и против. Кроме того, что вели себя они сковано и странно, мне не было слишком уж скучно, почти нормально, вечер не отличался бы от того, что я провожу дома, если бы не их скованность. А дома меня не ждало ничего веселого, кроме как пьяные гуляки, которые так и позасыпали на разных местах, не обращая на шум вечеринки внимания.
- При условие, что с утра кто-то отвезет меня на мессу, - наконец произнесла я, следя за тем как изменяются их лица. Интересно, а здесь хоть когда-нибудь оставался на ночь человек? Не то, чтобы убили его или нет, потому что это не могло мне грозить. Но они трое странно реагировали на меня. Я видела, как их грудные клетки движутся в такт моей, а рука Дианы отбивает пальцами странный ритм – не трудно было догадаться, что это ритм моего сердца.
- Без проблем, - просиял Падре, и, поднявшись, протянул мне руку, – тогда тебе пора ложится спать, в ближайшей церкви, последняя месса в 10. Ты не сможешь хорошо поспать. – и уже тише добавил. – да и мы тоже.
Но лишь приняв его руку, я поняла, что сказал он это мысленно, про себя. Пожелав Диане, и Патриции доброй ночи, и получив в ответ лишь удивленные взгляды, я пошагала за Падре, не отпуская его руку. Выйдя из комнаты, я с тоской вспомнила о камине. Уже в коридоре, гостиная и ее обитатели показались странным сном.
- Прости нас за сдержанное поведение, раньше здесь люди не оставались на ночь. – признался Падре, и я сковано почувствовала, что его рука, холодная и безжизненная, слишком обременительна для меня. Но продолжала терпеть пока мы не дошли до знакомой двери, моей новой комнаты.
- Честно говоря, у меня было такое ощущение, что я стала на некоторое время экспонатом в музее, - созналась я, стоило нам остановиться. – Вы трое странно себя вели.
- Думаю, мы уже привыкаем. Лично я давно уже не чувствовал себя таким живым как сегодня. Спасибо тебе Рейн Марлен Сторк Туорб, за приятный вечер и компанию, которую ты сложила нам, не смотря на наше поведение. Мы тебе благодарны. – Падре поклонился мне, как это делали в прошедших веках, воспитанные кавалеры. Мое полное имя могло прозвучать смешно, но только не из его уст. Он говорил это так, словно так оно и должно было произноситься.
- Думаю не Патриция. Почему она зла на меня? Из-за Калеба? – я понимала, что говорить об этом с Падре не стоит. И все же не хотела оставлять этот вопрос не решенным, и мучится ним на ночь.
- Нет, - удивленно усмехнулся Падре, поднимая на меня темные глаза, оливковые и насыщенные в пустоте и полумраке коридора. – Не стоит все принимать на свой счет. Ты напоминаешь ей о том, что сын продолжает жить и радоваться.
- Ясно, - сказала я, и понимая, что Патриция не всегда такая, как выглядит. Она была скрытной, хотя Калеб был таким в первое время. Но чего я еще ожидала буквально от второй встрече? Сегодняшняя ночь вообще должна стать для них испытанием. А я же ничего не собиралась бояться. Эти трое не были угрозой для меня.
- Можно тебя попросить о кое-чем? – после минутной задержки выдал Падре. Лицо его напряглось, и я даже не представляла, что его могло так взволновать.
- Смотря о чем?
- Ничего плохого, - тут же поспешил заверить меня он, - просто можно, помочь тебе уснуть…и немного под дверью послушать, твое дыхание.
- Помочь мне уснуть? – переспросила я, не совсем понимая, о чем он говорит.
- Да, - он немного смущенно улыбнулся, и это словно стряхнуло с него несколько столетий жизни – Падре преобразился, и как любой человек, который смотрит на вампира, я затаила дыхание. – Это мой дар.
- Вы уже усыпляли меня, - вдруг догадалась я, помня то насильно присыпление, которое ощущала уже, и добавила, немного строже, чем собиралась: - дважды. Но зачем теперь?
- Каюсь, но не думаю, что тебе это повредило, - отозвался он, и я была склонна, с ним согласится. Как же тяжело испытывать злость возле Падре. – В чужом доме, засыпать всегда трудно. Даже я это помню, как самый старый.
- Ну, раз вам так хочется, я и так не буду слышать вас под дверьми, и во сне меня это не будет напрягать. Хотя должна заметить, что просьба странная.
- Просто думаю, твоим родителям не нужно было об этом просить, они имели на подобное право, всю твою жизнь. Мы другое дело.
Я пожала плечами, чувствуя, как руки от холода снова покрываются мурашками. Странно, но почему то неприятной мне эта просьба не показалась. Я шагнула в свою комнату, и тут же закрыла дверь. Постояв и посмотрев на нее, я все же щелкнула задвижкой, ожидая, что Падре с той стороны хоть что-то на это скажет, но там было так тихо, словно никого в коридоре и не было.
В комнате едва потеплело, но это было заметное различие, значит, кто-то включил отопление, догадалась я. Хотя бы здесь.
Но, так и не раздеваясь, я юркнула в незнакомую постель, и если я хотела еще подумать о Бет, мое сознание начало отключаться, как и пообещал Падре. Хорошо, что он дождался, когда я лягу в кровать, а то могла бы на полу себе все за ночь отморозить.
Мое расставание с семьей Патриции на утро прошло совсем не так, как я ожидала. Падре поднял меня стуком в дверь, в полдесятого, и заставляя поскорее собираться чтобы успеть на мессу. Я тут же сонно начала складывать вещи в мой же портфель, видимо который я вчера не заметил, и через минуту была готова. Мне понадобилось еще минут пять пока, я умылась и почистила зубы. Хорошо, что в доме был настоящий туалет, а не муляж, и этому я могла быть благодарна кому-то из бывших жильцов.
- Поехали мы опаздываем, - сказал мне Падре, стоило мне выйти из ванной.
Я удивленно уставилась на него, а потом осмотрела пустой коридор.
- А где все?
- Они уехали, и пожелали тебе хорошо провести время, - объяснил он.
- Нет, не обещали, - я попыталась скрыть разочарованную улыбку.
- Думаю, они просто не догадались, что такое стоит обещать. Мы не привыкли с кем бы то ни было прощаться. С людьми это смешно, с другими вампирами и оборотнями, просто не нужно - жизнь такая длинная, что мы в любом случае снова встретимся с ними.
Я понимающе покачала головой, и все же не смогла скинуть с себя непонятного напряжения. Я не ожидала, что Падре пойдет со мной на мессу, и все же это было так. Маленькая церквушка, в которую видимо люди с окрестных улиц ходили десятилетиями, были несколько удивлены новым гостям. Но мы не смущались.
После же Падре повез меня домой. Теперь при свете дня я начала ориентироваться, где мы находились, и думаю, что спокойно бы смогла приехать сюда снова, но уже на своей машине. Это точно был Ист-Энд, и я раньше не подозревала наличие здесь таких старых домов, как дом Падре. Впрочем, мое знакомство с Глазго, нельзя назвать очень уж обширным. Я бывала лишь там, куда меня тащили оборотни, и просто запоминала дорогу, чтобы потом выбраться назад.
Как истинный джентльмен, Падре повел меня после мессы еще поесть. Это был просто какой-то ресторанчик, который как я предполагала никогда не войдет в списки моих любимых, единственное, что там действительно хорошо готовили – был кофе, заварное, со сливками, после которого проснется даже мертвяк. Так как сегодня я уже не была так храбра, чтобы расспрашивать Падре о чем-то из его жизни, или о том, кто он был и откуда такое странное имя Падре, приходилось говорить об учебе. Или об оборотнях. Я и не заметила, как подошло время обеда. Время было довольно таки позднее, и я удивлялась, почему никто из оборотней, еще не трезвонит в поисках меня. Телефон, как всегда предательски молчал. Смотря на него, я кончено же надеялась, увидеть высветившийся номер Калеба, но этого не было. Воскресенье как я поняла, не станет исключением, не смотря на мои глухие мольбы услышать его голос. Но я не унывала. Завтра же с утра я собиралась собрать вещи, и ехать домой. Здесь меня уже ничего не держало.
Мы ехали ко мне домой, в основном ни о чем не говоря. Я была все же измучена, за последние дни подготовки, и внезапную встречу с чуждыми личностями семьи Патриции, и их глухим и странно поделенным домом. Не то чтобы не красивым, только странным. Даже если бы я хотела описать его точно, у меня это бы не вышло. Воспоминания о нем, и вчерашнем вечере словно расплывались, и ставали все больше неточными, чем ближе мы были к моему дому. Но возможно здоровый сон, а не тот, что был мне навеян Падре, поможет. И завтра я смогу с большей радостью взирать на заснеженные улицы.
Темнело рано, и потому, когда Падре остановился возле ворот моего дома, я уже с трудом могла понять, где задвижка на воротах.
- Ничего что я не буду тебя проводить? – поинтересовался неожиданно повеселевший Падре.
Я удивленно пожала плечами. Все должны были уже разъехаться, и я не ожидала встретить здесь кого-то незнакомого, ну кроме того, что мне придется пилять к дому добрых 15 минут пешком, по скользкой дырявой дороге, и под падающим снегом. Но это было даже к лучшему, я хотела, наконец, расслабиться, потому что уже отвыкла от напряжения, которое всегда было со мной возле вампиров. Мне хотелось подумать, и помечтать, как приеду, и Калеб мне обрадуется. Смогу обнять родителей, близнецов. Побалую их немного, и смогу несколько ночей, поспать вместе с ними, не смотря на глухое недовольство Самюель.
- Все хорошо, - заверила я Падре, и уже почти выйдя из машины, вернулась, чтобы спросить: - Какие планы относительно того, когда я снова вас увижу?
- После твоего приезда, - пообещал он мне, и улыбнувшись, всего на миг накрыл мою руку. Не думаю, что для него это могло показаться таким уж удовольствием, так как я постоянно мерзла в руки, и это не было похоже теперь на теплую плоть человека. И все же меня успокаивали его теплые темные глаза. Было в Падре какое-то очарование, с которым трудно бороться, при этом он вовсе неинтересен как мужчина.
Так мы попрощались. Я не стала смотреть на то, как отъезжает его машина. Честно говоря, я почти забыла о нем, стоило ступить в темноту парка, и закрыв обширные тяжелые ворота, плохо поддававшиеся на мои уговоры.
Парк меня не пугал, особенно, когда огни дома стали все ближе. Вокруг было пусто, тихо, и свежий морозный воздух, вперемешку со снегом, расслаблял меня.
Я зашагала по дорожке к дому, почувствовав, как при этом бешено, заколотилось сердце, неясная тревога неожиданно наполнила мое тело, и я не понимая, зачем, побежала к двери. Не от страха, а от мысли, что мне как можно скорее нужно попасть домой. Стоило ступить за порог, и я поняла, в чем было дело. Калеб. Он был здесь. Все говорило об этом: запах, знакомое ощущение его присутствия, теплое родной сознание. Не обращая внимание на кошмар, который творился в доме, я тут же поспешила наверх. Меня ничего не заботило, совершенно ничего, я могла думать лишь о нем. Так вот почему Падре не стал меня провожать!
Я ворвалась в комнату, но не сразу же поняла где он стоит, пока мои глаза не привыкли к темноте. Его силуэт тут же стал выделяться на фоне окна, вот он слегка повернул голову, оглядывая комнату, его глаза остановились на мне. Я могла лишь догадываться, как его ресницы не спеша опустились на веки, а за тем он глубоко втянул в себя воздух.
- Ты вернулась, - тихо и радостно констатировал он.
Когда Калеб оказался рядом, я конечно же не поняла. Все вдруг потемнело, но это просто его плечи закрыли от меня неясный свет окна. Я отчаянно обхватила его за талию и уткнулась лицом в жесткое плечо. На секунду у меня пресеклось дыхание.
Калеб наверняка чувствовал, как я вся дрожу, после столь долгой разлуки. Он обнял меня за плечи одной рукой, другая страстно гладила меня по волосам. Что Калеб шептал, я не могла разобрать, но тянулась к нему всем своим существом. На лице снова появилась глупая улыбка, и когда он был так близко рядом, я прижалась к нему крепко-крепко, чтобы максимально сократить любое возможное расстояние между нами. Я забывалась так быстро возле него.
От Калеба исходил жар, словно он не ел слишком давно, глаза затуманились, потемнели, и я не могла оставаться в стороне, видя, какими глазами он на меня смотрит. Я плотнее обхватила его шею, и наверняка бы сбила с ног такой страстью, если бы у меня было немного больше сил. И моя кровь едва не закипала возле него от желания.
Что это было за чувство, я не могла понять. Хотя нет, глухая болезненная страсть. Похожая на болезнь. Она залазил под кожу, разъедала кровь, и при этом я оставалась тем же человеком что и раньше, но в моем сердце навсегда поселился Калеб, и в первую очередь я уже не думала лишь о себе. Все мои шаги в темноту, были вызваны этой страстью, и я не могла понять, что было хуже. Потому что я не могла утолить голод за Калебом, а падение вместе с семьей своры мне в этом помогало. Я не могла сказать, что во всех изменениях во мне были виноваты они, но именно из-за них все произошло. Пусть это бы случилось позже, вырвалась наружу та часть меня, что досталась от Фионы. Что-то плохое и темное, что жаждет постоянного пребывания на грани моего света и моей тьмы. Вот из-за чего Фиона так и не смогла отказаться от наркотиков. Я теперь это чувствовала и понимала ее. Если бы не эта темнота нам бы не пришлось с Калебом урывать эти минуты, когда он может ненадолго приехать. Я и моя тьма натворили это. Только теперь я не позволяла своей совести разъедать мне душу. Мне нужно было думать лишь о нем.
Когда он целовал меня, словно солнечный свет касался моих глаз, и все тело затмевало тепло, плавило его, а может это я позволяла своему телу таить, и это было правильно. Это было не правильно. Но это было так желанно. Калеб всегда был моим, и только теперь я почувствовала тот момент, когда он отдался мне до конца, и я могла только принимать в себя его тепло. Он давно уже не был таким горячим, зато губы наоборот приятно холодили мои. Таяла – да, это подходящее слово, и действие. Я таяла, и я хотела этого. И впервые Калеб совершенно не сопротивлялся горячей струе тепла скользящей между нами.
Мы спустились вниз к ночи, и я неожиданно вспомнила, что беспорядка не должно было быть, так как для этого наняла специальных людей. Но ступая внизу так, чтобы не подвернуть себе ногу на очередной банке, я пошла в гостиную, Калеб за мной. На его лице притаилась странная улыбочка, словно он знал, что-то такое, чего не знала я. Он ни о чем не спрашивал, и пока что ничего не говорил, а лишь смотрел на меня, и держал за руку.
Что и говорить, его смех был понятен, в гостиной был хаос еще хуже, чем тот, что я видела, ранее. Все было пораскидано, перевернуто или сдвинуто в сторону к стенам. Повсюду валялся мусор, и что самое неприятное – еда, которую размазали и втоптали в пол. И между всего этого беспорядка, на полу спали оборотни.
- Что здесь произошло? – спросила я у стен и спящих тел, но никто не собирался отвечать, хотя я и не ждала. – Я же нанимала уборщиков.
- Да, они были, с утра, - заметил Калеб, едва не давясь улыбкой при виде этого безобразия. Мне было вообще не смешно, но посмотрев на Калеба, я тут же забывала об этом. Вот что значит тосковать, просто смотря на него, я тут же забывала о злости на друзей. – Я их как раз встретил, но все пошло потом по второму кругу. Гости буквально уехали за час до твоего приезда. Бет же все твердила, что ты ее убьешь, когда вернешься.
- Так и будет, - грозно пообещала я, - но когда вернусь с каникул.
Обернувшись к Калебу, я протянула ему свою руку и повела наверх. Через полчаса, мы уезжали отсюда, и впереди меня ждал месяц самозабвенного блаженства, и забытья возле Калеба. И теперь у меня была новая идея, как сохранить воспоминания о нем, после того, как мне придется вернуться сюда.
