Глава 70

До римского выступления едва ли не все в один голос твердили, что из меня не выйдет атлета: я не умею выступать, чересчур горю, не управляю собой. Я убедился: этот недостаток преодолевается. Да и недостаток ли – ожидание могучего выплеска силы?..

В Милане завершилось ученичество. В Риме я навсегда расстался с ученичеством. С тех пор я уже не выступал, а строил силу. Все заменил расчет. Даже выход чувств – я управлял ими. Но, как я уже писал, положиться на себя смог лишь. после своего четвертого чемпионата мира, будапештского (1962).

Норму мастера спорта СССР я выполнил 22 февраля 1957 года на показательном выступлении в Зимнем манеже ЦСКА – это на Комсомольском проспекте. Значок тут же вручил Маршал Советского Союза Буденный.

И орден Ленина мне вручил Буденный. Это дало ему повод для шутки, что и следующую награду он вручит мне, такова, видно, судьба. Однако новый орден в 1964 году я получил из рук А. И. Микояна.

Память о римской победе запечатлелась и в почтовой марке, выпущенной зимой 1961 года. Я изображен на марке в рывковой фиксации.

Радовался очень. И лишь сознание того, что каждый день уносит те мгновения счастья, что их будет меньше, пока они не превратятся лишь в газетные строки – бумажный мусор, мнилось несправедливостью. Спорт – это постоянное расставание с дорогим, большим, потеря этого дорогого, превращение в заурядность, если не в курьез. Всему этому надо противопоставлять волю движения, презрение к мнениям от выгод, сытости и, если угодно, достоинство художника, сознающего ценность своего творения. В большом спорте всегда опасно превращение в кумира, идола, ибо оно выхолащивает первородную любовь, разменивает ее на выгоды, грозит потерей движения. И опошляет жизнь. Ибо в поклонении всегда есть доля унижения, незаметная, но очевидная: признание своей неспособности, отказ от активности, уступка этой активности другой воле или волям. Восторг талантом и победой естествен, но превращение восторга в поклонение – болезнь…

Спортсмен исполняет общественную функцию. Я всегда считал определения роли художника Петровым-Водкиным самым близким и к определениям назначения таланта от спорта: "Искусство-движение человека, его вечный путь, вечная борьба за новые и новые откровения… В искусстве есть закон для художника: что не для тебя, то никому не нужно. Если твоя работа не совершенствует тебя – другого она бессильна усовершенствовать, а иной социальной задачи, как улучшение человеческого вида, и нет". Трудная задача большого спорта – противоборство с навязанным ему самой природой (отчасти и обществом) грубого, прямолинейного смысла быть лишь мускульным механизмом.

Мужество, мудрость большого спортсмена не только в понимании данных обстоятельств и определении верного поведения, но и в уважении к спорту как творчеству, как самостоятельной ценности. Отсюда и осознание стратегии тренировок, решительный отказ от мелочного разбазаривания таланта ради соблазнительных условностей, умение видеть за лишениями главное назначение, определенное спортивным дарованием: достижение предельно возможных результатов. Да, сосредоточение для этого всей энергии, подчинение всех обстоятельств. Ведь в конце концов победы и высшие достижения – меньше всего эгоизм, но выражение способностей людей вообще, доказательство этих способностей, что в итоге совпадает и с интересами коллектива.

Довольно часто мое поведение и подчинение достижению высших результатов всего уклада тренировок истолковывались как спесивость, заносчивость и эгоизм. Даже один из моих близких друзей в спорте заметил: "Тяжеловесы все капризны". И это заметил тот, кто видел всю подноготную труда. Очевидно, чтобы это понимать до конца, надо самому нести что-то в жизни, не просто складывать дни…

Я за понимание достоинства спортивного труда, понимание всех необходимостей риска, потерь, усталости. И нелепо после пересматривать это прошлое. Ничто не напрасно: ни настоящее, ни прошлое-осознание этого чувства, имеющего объективную обоснованность, до конца дней должно определять достоинство спортсмена. Полотна художника – в музеях, музыка композиторов – в нотах, все прошлые свершения в спорте – в физическом совершенстве и красоте каждого.

"Как должны быть герои духа и вдохновения,– писал теоретик российского спорта и атлет Чаплинский,– так нужны и апостолы, и носители силы. И те и другие являются верстовыми столбами культуры, все равно духовной или телесной… Вот почему человечество всегда будет интересоваться необыкновенными деяниями, выдающимися проявлениями духовной и физической мощи и энергии. А к числу последних относятся и рекорды…"

Безусловно, спорт противоречив. Противоречив и в то же время велик. Его болезни – фетишизация, превращение в оружие, средство. Однако его заблуждения вообще так же естественны, как заблуждения в искусстве и науке. Но изначальная суть спорта благородна, чиста и в тысячелетиях напрочь спаялась с культурой. Не глумливым придатком культур упадка, культур разрушения, а общим, благородным порывом за совершенного человека.

Горькие падения не следует распространять на все явление. Спорт – и это заложено в его существе – предмет прекрасного, добывание совершенного. А это добывание свойственно человечеству, неотделимо от его сознания. И есть не что иное, как история его развития. Но политизация губит спорт, уродуя его изначальную суть.

И нелишне помнить: спортсмены таковы, какими их создают условия общества, они только отзываются и следуют этим условиям. Самостоятельного, обособленного мира спорта не существует. Он такой же продукт общества, как и культура вообще.