ГЛАВА 7. С уходом Учителя для меня начался новый этап жизни, где я полностью был предоставлен себе

С уходом Учителя для меня начался новый этап жизни, где я полностью был предоставлен себе. За время общения с Учителем, я успел войти в размеренный ритм повседневности. И после его ухода я почувствовал пустоту. Мне его не хватало. Чтобы хоть как-то уйти от ощущения пустоты, я усиленно занялся учёбой. И за короткий срок, в полгода, я прошёл два курса обучения. То есть я поднялся на шестой уровень Синода. Это значило, что по собственному желанию я могу прекратить занятия. Необходимые знания я приобрёл. Таково положение Синода.

Внутренне я не хотел оставлять учёбу. У меня всё больше и больше возрастал интерес постичь «запредельное», то есть то, что мне ещё не известно. Но усиленные занятия измотали меня, я хотел немного отдохнуть.

После сдачи последнего экзамена, я пошёл к Лиге. Только она могла разрешить этот вопрос. Постучав в двери и дождавшись приглашения: «Можешь войти», - я вошёл в комнату Лиги. Она была задумчивой и, казалось, вне настроения. И вообще было странным, что у входа к ней никого не было: обычно дежурил кто-нибудь и докладывал ей о приходе учеников и по какому поводу. Я хотел уйти, извинившись за вторжение.

– Я, наверное, не вовремя, зайду после, - я был готов выйти, но Лига остановила меня.

– Николай, проходи.

Меня удивило, что она знает меня по имени. Ведь в Синоде столько учеников! Я же видел её за всё это время дважды, не считая первого дня зачисления в Синод.

Должно быть, я вопросительно смотрел на неё, думая откуда она знает моё имя, на что Лига ответила:

– В Синоде много учеников, но таких как ты – единицы.

– …?

– Да, тебя это удивляет. Но то, что рассчитано на годы, ты прошёл меньше, чем за год. Ну да ладно, - вздохнула она и продолжила, - ты о чём-то хотел поговорить?

– Да.

– Говори, я слушаю тебя.

– По положению Синода, я могу по своему желанию прекратить занятия после шестого уровня образования?

– Да. Но тебе было бы нелепо бросать учёбу, - Лига была удивлена моим вопросом.

– Я не хочу оставлять учёбу. Но в последнее время я много занимался и устал. Я хотел бы какое-то время отдохнуть. Такое возможно?

Пока я говорил. Лига напряжённо смотрела на меня и, вздохнув с облегчением, сказала:

– Только и всего-то?! Я думала, мне придётся уговаривать тебя не оставлять занятия в Синоде, а ты просишь только отдых. Конечно, можешь отдыхать. Сколько захочешь. А когда решишь вернуться к занятиям, тебе надо будет поставить в известность меня. И всё.

– Если б я решил оставить занятия в Синоде, меня бы просили остаться? Почему?

– Потому что тебе надо учиться дальше и Синод для тебя - не предел.

– Как это - не предел?

– Кроме Синода Духовного Образования существует ещё и Синод Вселенских Истин. Тебе надо будет учиться и там.

– Зачем? Разве Синода Духовного Образования не достаточно?

– Нет. Немного позже ты поймёшь - почему. А теперь ты можешь заняться всем, чем пожелаешь. А когда решишь вернуться в Синод, придёшь ко мне. До встречи, Николай.

– До встречи, - ответил я и вышел.

Я не знал, куда мне идти. На крыльце Синода я задержался, размышляя, куда же мне податься. Мысль пришла сама собой: «Учитель».

И вот я уже стою возле домика Учителя, но входить не хочу. Я знаю, что он пуст. Ждать, когда вернётся Учитель желания нет. И тут, как бы со стороны я слышу: «Николай, если я тебе нужен, я у Николоса. Приходи».

Я удивился: никого рядом не было, а звучал голос Учителя, как если б он стоял где-то рядом, невиди­мый мной. Я прислушался, и вновь прозвучала та же фраза, слово в слово. Тогда я отправился к Николосу. Учитель был там, и он очень обрадовался моему появлению.

– Николай, не думал, что ты так скоро будешь искать со мной встречи. Как ты нашёл меня?

– Я был у тебя дома…

– Тогда понятно, - перебил меня Учитель, что бывает очень редко с ним, - ты получил сообщение, которое я оставил специально для тебя.

– Как это делается? – спросил я.

– Это несколько сложно, но вполне возможно. А вот удерживать информацию сложнее. Надо постоянно, где бы ты ни был, удерживать в памяти эту фразу.

– Учитель, а эту информацию может получить любой?

– Нет. Только тот, кому она предназначена.

– Это здорово! – восхищение моё было велико.

– Конечно, это очень удобно, - согласился Учитель.

Пока мы разговаривали с Учителем, из дома во двор вышел Николос.

– А, Николай! - воскликнул он. - Рад тебя видеть.

– Мне тоже приятно быть снова в твоём доме, - ответил я.

Здесь всё было ближе и дороже мне, чем в собственном доме. Здесь жили люди и воспоминания, которые мне были дороги. А мой дом был пуст. Поприветствовав Учителя и Николоса, я прошёл в сад, туда, где благоухали цветы, а потом к пасеке. Я долго сидел возле улья, наблюдая, за насекомыми, их монотонное жужжание действовало на меня успокаивающе. Пчёлы опускались на леток и через небольшое отверстие заползали в улей. На задних лапках некоторых пчёл были жёлто-оранжевые мешочки. Как объяснил мне Николос, это пыльца с цветов в переработанном пчёлами виде, её называют «перга», или «хлебина». Для пчёл это источник питания.

Я сидел глядя на пчёл, и размышлял об этих удивительных созданиях, когда услышал, что меня зовёт старец Николос.

– Николос, я здесь в пасеке.

Старец подошёл ко мне и сказал:

– А я уж подумал, что ты куда-то снова подался. Пойдём в дом, а то мне одному невесело что-то.

– Одному? А Учитель? – спросил я.

– А что Био? Он сказал, что скоро вернётся, и ушёл. Он часто так внезапно уходит, и так же внезапно появляется.

– Куда он уходит? – поинтересовался я.

– Не знаю, он редко говорит о подобных исчезновениях. А я не спрашиваю. У него своя жизнь, своя работа, причём очень неспокойная работа. К тому же мы знаем друг друга достаточно хорошо, и к большему не стремимся. Зачем? Если и так можно жить.

– Это верно… Николос, а Учитель тебе ничего обо мне не говорил? – спросил я старца вкрадчиво.

– Он говорил о тебе многое. Что ты имеешь в виду?

– Николос, мой больной вопрос: «Тамара».

– Николай, Био говорил тебе, что она придёт к тебе сама. Жди.

– Но сколько можно ждать! – воскликнул я в сердцах.

– Ровно столько, сколько это необходимо, - спокойно ответил старец. - Пойми, Николай, - продолжил он, - всему своё время. Зачем забегать вперёд прежде, чем что-то должно произойти? Ты лучше о себе расскажи. Как у тебя учёба в Синоде?

– Я пока решил не учиться, отдохнуть хочу.

Николос смотрел на меня с интересом, но молчал, он ждал пока я всё объясню сам. И я заговорил снова:

– Понимаешь, Николос, я устал. Устал и хочу отдохнуть. Я завершил шестой уровень Синода. Ты знаешь, что по положению я могу оставить учёбу в нём, но не буду этого делать. Я продолжу учиться, Лига одобрила моё решение.

– Так ты уже разговаривал с ней?

– От неё пошёл к Учителю, а от него к тебе.

– В общем ты прав, Николай, тебе действительно надо отдохнуть. За полгода ты прошёл шесть уровней Синода, прекрасно! Ты теперь можешь быть свободен несколько лет, прежде чем вернуться к учёбе снова.

– Несколько лет? – удивлённо переспросил я.

– Да. Несколько лет.

– Но я не думал так долго отдыхать. Я просто хочу попутешествовать. Ведь такое возможно?

– Конечно. В чём вопрос? А как далеко ты хочешь отправиться?

– Я ещё пока не решил, куда именно идти мне. Если позволишь, несколько дней хочу провести у тебя.

– Ты же знаешь, что мой дом всегда открыт для тебя. Сколько пожелаешь, можешь жить у меня. И мне будет веселее.

– Николос, я никогда не спрашивал тебя, впрочем если не хочешь - не говори. Почему ты всегда один? Это не тяготит тебя?

– Я знал, что рано или поздно ты задашь этот вопрос. Здесь нет никакой тайны. Я расскажу. Это сейчас мой дом пуст, а прежде всё было иначе. Я жил с любимой и был счастлив. Да и сейчас я не одинок, хоть и нет её рядом со мной.

– Как же так, Николос?

– У меня есть всё необходимое. И мне нет необходимости возвращаться на Землю. А Мэри… - он вздохнул, - Мэри необходимо было это. Она очень многому научилась здесь и, чтобы подняться в совершенстве на достигнутый уровень, ей было необходимо пройти ряд испытаний, что возможно только в теле. Поэтому я сейчас один, но она вернётся ко мне.

– Как долго ты уже один?

– Время относительно. Она живёт сейчас в небольшом городке. Ей семнадцать лет. Я знаю, что скоро она выйдет замуж. Большой любви к мужу у неё не будет. Родив двух детей-погодок, она потеряет мужа и больше не будет ни с кем искать встречи, всецело посвятив себя детям – двум прекрасным сыновьям. А потом мы соединимся вновь.

Старец Николос замолчал, размышляя о чём-то о своём, и я не нарушал хода его мыслей. Так, в молчании мы допили чай с сотовым мёдом. Старец всё пребывал в состоянии прострации, я же тихо убрал со стола посуду и вышел во двор.

Зайдя вглубь сада, я нашёл знакомую мне скамейку возле небольшого столика. День клонился к вечеру, и в саду уже начал насвистывать соловей. Вслушиваясь в его пение, я погрузился в свои мечты и воспоминания. Как долго я пребывал в задумчивости – не знаю. Я очнулся от лёгкой прохлады, тянувшейся от реки за садом, когда уже почти совсем стемнело.

Несколько дней я провёл в доме старца Николоса, всецело отдаваясь работе в саду с цветами. Я уставал и под вечер буквально валился с ног, но отдыхал душой. В работе я находил удовлетворение, и спокойствие возвращалось ко мне.

Я решил путешествовать и выполнил своё намерение, но прежде всего я решил посетить Бена. А получилось это вот как.

Однажды вечером Учитель поинтересовался:

– Николай, где бы ты прежде всего хотел побывать?

– Где? Я ещё не знаю. Но мне очень хочется увидеть Бена, если это возможно.

– Отчего бы и нет, думаю, что это доступно. А ты знаешь, где его искать?

– Нет, Учитель, но думаю силою желания я смогу его найти, - и тут я вспомнил поиски Тамары, всё пронеслось перед глазами, и я содрогнулся от этих воспоминаний, затем продолжил, - только не знаю, разумно ли это.

– Конечно разумно… - Учитель осёкся на полуслове, видимо подумал о том же, что и я.

– Когда ты хочешь отправиться в путь? – спросил старец Николос.

– Думаю, завтра, - улыбаясь ответил я, - мне не терпится увидеть Бена, посмотреть хочется, как сильно он изменился. Где живёт и чем занимается. Думаю, он тоже будет рад встрече.

– Несомненно, он обрадуется, - отозвался старец Николос, - и ты развеешь свою грусть.

На следующий день я отправился в гости к Бену. Силою желания я перенёсся туда, где должен находиться Бен.

Я внимательно осмотрелся. Место было совсем незнакомое мне. Я стоял возле небольшого домика, очень аккуратного снаружи. Под окнами была разбита клумба цветов, за домом высилась курчавая берёзка. Во всём было что-то знакомое, близкое мне. Я не решился войти в дом, потому что внутренне чувствовал: он пуст. Я решил подождать. Видимо Бен куда-то ушёл и, вероятно, скоро вернётся.

Оглядевшись, я понял, что это окраина какого-то городка. Пока Бена нет дома, я мог посмотреть, где и что находится в городе, ведь я всё же путешествовал. Мне было интересно всё новое.

Городок был действительно небольшой. Ровные улочки с очень аккуратными домами и домишками. Видимо, я вышел к центру города – здесь было более оживлённо, чем там, где я прошёл до этого. Посреди большой площади, вытянутой по эллипсу, находился ансамбль фонтанов. Разной высоты, они походили на водопад, спадающий как-бы со скалы. Я обошёл фонтаны и был поражён увиденным: за стеной воды действительно была скала, корявая тёмно-серая, в тенистых местах почти чёрная. Она была оплетена лианой с ярко-розовыми цветами, собранными в бутоны, они были почти красными; резные листья тёмно-зелёные с белыми прожилками. Я подошёл ближе. Листья и цветы были слегка опушённы. Вблизи они были ещё прекрасней. У подножия скалы и вокруг фонтана росла сочная трава, пробивающаяся сквозь тесный камень. Такого я ещё не видел. Заворожённый подобным зрелищем и замыслом сооружения, я не заметил, как рядом со мной оказался мужчина.

– Ты, видно, не местный, - вполголоса обратился он ко мне.

Я вздрогнул от неожиданности и что-то пробормотал, не совсем внятно, а мужчина продолжал говорить:

– Этот фонтан – настоящее достояние нашего небольшого городка. Все, кто впервой сталкивается с подобным зрелищем, удивлены.

– О! Замысел великолепен! – просто ответил я.

– Это ничей ни замысел, как ни странно кажется на первый взгляд, но это создано самой природой. Всё, что сделал человек, – это упорядочил работу воды, подчинив себе эту стихию. И, конечно, лианы – это тоже дело рук человека.

– Никогда бы не подумал, что такое возможно. А как называется эта местность и городок?

– Ты путешествуешь? – вопросом на вопрос ответил мужчина, чем удивил меня.

– Да.

– Ну, для путешествующего я могу и более подробно рассказать, если, конечно, ты располагаешь временем.

– Думаю, что времени у меня предостаточно.

– Хорошо, тогда давай немного пройдёмся, я буду рассказывать и кое-что покажу.

– Хорошо, я согласен.

– Наш городок небольшой, - начал мужчина, - но примечателен тем, что он находится в долине диких скал, и здесь очень много живописных видов. Фонтан у скалы – это ещё далеко не всё.

– А как называется городок? - поинтересовался я.

Мужчина был чем-то смущён, но быстро справился со своими чувствами:

– Название его просто и несколько замысловато: Скало-До. Что значит это название, объяснить не берусь, не знаю даже, откуда оно пошло.

– А что это за планета?

– Планета? – переспросил он и тут же ответил, - Планета Озёр.

Теперь был удивлён я. Усилием воли я подавил рвущийся возглас. Но знаю, как моё молчание воспринял мой спутник, но он продолжал рассказ:

– Здесь очень красиво, множество озёр маленьких и больших на равнине и в горах между скал…

– Я знаю, - проговорил я, оборвав его на полуслове.

– ….? - мужчина явно недоумевал, что это со мной: то говорю, что здесь впервые, то говорю, что знаю об озёрах.

Настал мой черёд объяснить, что же всё-таки происходит:

– Я хотел повидать своего друга. Я путешествую и у меня много свободного времени, вот почему я здесь. Но мы расстались не при очень благоприятных обстоятельствах, и я не знал, где он находится всё это время, пока не отправился в путь. Но что меня поразило? Я сам живу на Планете Озёр достаточно долго, но ни разу не выбирался хорошенько её обследовать. Вот почему я так был озадачен. Ведь мы с ним живём рядом, а я даже об этом и не догадывался.

– Откуда же ты тогда? – спросил мужчина.

– Город, в котором я живу, называется Дубовый бор.

– Я слышал о таком. Он расположен в бору, как бы врезаясь в зелёный массив.

– Да, это верно.

– Надо же как бывает! – не унимался мой попутчик, находясь всё ещё под впечатлением неожиданной ситуации, в которую попал я.

Пока мы беседовали, прошли через площадь и свернули на одну из крупных улиц, разбегающихся в разные стороны от площади.

– Что ж, мы вроде как соседи, получается. Давай познакомимся. Меня зовут Виктор.

– А я Николай.

– Хорошо, Николай, если ты не возражаешь, я ненадолго покину тебя, а чтоб ты не скучал, походи по магазину, здесь я тебя и найду.

– Я ничего не имею против и подожду тебя здесь.

Виктор пошёл вдоль магазина, а я вошёл внутрь. Магазин не сильно большой, но и маленьким его не назовёшь, он представлял собой простое сооружение: длинное здание с высокими потолками, витрины располагались с одной стороны; с другой же – чуть ли не во всю стену окна. Огромное количество света давало возможность рассмотреть всё, что находилось на витринах и стеллажах. Окна были задёрнуты очень тонкой, слегка розоватой материей, что создавало внутри магазина особый уют.

Я не успел пройти и одной трети магазина, как ко мне подошёл Виктор. Он появился в тот миг, когда я рассматривал замысловатую композицию, вырезанную из дерева.

– Ты что-то хочешь приобрести? – спросил Виктор.

– Да, хочу Бену сделать подарок. Думаю, ему понравится, - ответил я, указывая на понравившуюся мне вещь: небольшое озерко, у берега заросшее невысокой травой, по нему величаво идут птицы, изящные как фламинго, а на берегу – раскидистое дерево, по форме и окрасу похожее на персик декоративный, что мы с Беном видели на Радужной. А птицы напоминали о Розовой. Так в одном предмете сочеталось всё сразу, что было так дорого и жило в памяти.

Неожиданно за прилавком возник молодой человек. Он открыто и весело смотрел на нас. Подойдя к нам, он спросил:

– Что вам подать?

Я ответил. И тут же, аккуратно упаковав хрупкую вещицу в тонкую шелестящую бумагу, молодой человек опустил свёрток в прозрачный и очень эластичный пакет, который и подал мне.

– Так будет удобнее нести, - сказал он, широко улыбаясь. - Может быть, нуждаетесь ещё в чём-либо, я могу помочь быстро найти необходимое.

– Нет, ничего больше не надо. Благодарю, - также улыбаясь, ответил я ему.

Не знаю, но может быть от этой улыбки у меня поднялось настроение. Что особенного сказал мне этот молодой человек? Ничего. Всё обычно, но вот его глаза! В них светилась неподдельная весёлость, это и было приятно.

– Ты хочешь осмотреть весь магазин? – поинтересовался Виктор.

– Нет, не сейчас. Думаю, у меня ещё будет время заглянуть сюда.

– Тогда идём, - и он вывел меня на улицу через дверь, которой я и не заметил.

Возле магазина мы свернули в небольшой проулок. Аккуратные домики располагались хаотично, то ближе к дороге, то дальше. Везде возле домов были палисадники или просто хорошо ухоженные газоны, поросшие разной растительностью – от небольших кустарников до простых цветов среди изумрудной зелени травы. Вдали виднелось более крупное круглое здание с тремя куполами. На куполах – длинные шпили с разноцветными лентами.

– Что это за здание? – спросил я Виктора.

– Это наш городской театр. Если хочешь, можно зайти посмотреть, представление только началось.

– Нет, я не хочу. Давай лучше побродим по городу.

– Хорошо, я согласен. Но при условии, что ты зайдёшь ко мне в гости.

Я уже не удивлялся такой открытости и гостеприимству людей, как в первое время. Я уже знал, что это обрыв жизни. Вспомнив о Бене, я всё же не смог отказать Виктору в его просьбе и в знак согласия кивнул головой.

Не торопясь, мы прошли мимо театра, из которого доносилась приятная музыка и красивое пение.

– Сегодня идёт опера «Русалка в лунном свете», - прокомментировал Виктор, - а вон там, - продолжил он, - смотри, за театром вдаль… Видишь…

Я ахнул от открывшейся моему взору панорамы. Мы были почти на окраине города. Вдали возвышалась огромная скала, по форме напоминающая медведя, который лёжа, вытянув лапы, держал небольшой домик с мансардой. Да, это было именно так!

– В этом домике живёт Ютиш. Несколько странный человек. Чтобы построить там дом и развести вокруг него небольшой сад, ему пришлось очень много работать: перетаскивать туда землю. О нём говорят, что он чудак, но я так не думаю, он вполне нормальный человек. А совсем недавно Ютиш взял на воспитание к себе девочку лет четырёх-пяти. Не знаю, почему ребёнок оказался одинок, но Ютиш говорит, что ему она в радость, с ней всё же веселее, чем одному.

Пока Виктор всё это рассказывал, я любовался прекрасным видом.

– Виктор, ты должно быть, общаешься с этим человеком?

– Да! Он очень интересный собеседник. Если будешь ещё в нашем городе, я обязательно познакомлю тебя с ним.

– А сейчас? Где он сейчас? – у меня возник интерес к этому человеку, и мне хотелось повидать его.

– Сейчас Ютиша нет дома. На днях он говорил мне, что отправляется в путешествие с Леонорой по долине скал. Они ещё не вернулись.

– Мне бы хотелось побывать там, но… - вздохнул я, - видимо, не суждено.

– Не отчаивайся, Николай, это вполне поправимо. Идём, я ещё хочу показать тебе очень красивое место. Только мы не будем идти пешком через весь город.

Он взял меня за руку, а когда отпустил – у меня перехватило дыхание от чарующей красоты. Мы стояли на вершине бесформенной, распластанной по земле скалы. Эту громаду со всех сторон обступал зелёный массив леса. Создавалось впечатление, что скала – это остров среди волнующегося под лёгким ветром зелёного моря. Сама скала бедна растительностью. Редко где в расщелинах прорастает трава, и непонятно, каким чудом держатся деревья. В скале же образовано углубление практически правильной округлой формы, заполненное водой. Поражает такое совершенство формы озера. В центре озера выступает немного вытянутый островок, на котором с одной стороны возвышается раскидистое дерево с листьями, отливающими серебром. Весь островок утопает в щедрой зелени травы вперемешку с яркими цветами. О! Это было восхитительное зрелище. Виктор ничем не нарушал молчания, давая мне возможность насладиться этой красотой. Потом через некоторое время он тихо заговорил:

– Я говорил тебе, Николай, что здесь очень красиво, я мог бы ещё показать тебе много прекрасного, но это займёт очень много времени.

– Да, конечно. Но после увиденного мне пока больше ничего смотреть не хочется. Я хочу на какое-то время сохранить в себе эту красоту, ничем её не нарушая.

– Тогда, может, мы отправимся ко мне домой? Ведь ты обещал зайти в гости.

– Я не возражаю.

Впечатлений на этот день было более чем предостаточно, и я отдался на волю этого человека, так радушно встретившего меня. Виктор снова взял меня за руку, и мы перенеслись к его дому.

Здесь, видимо, нас ждали. Едва мы вошли во двор, из дома навстречу нам вышла женщина. Белокурая, по-простому с косой, почти безликая: белёсые брови и ресницы почти не заметны на её лице: но она всё же казалась красивой. Лишь встретившись с её взглядом, я окунулся в мир без границ и сразу же забыл о бесцветности лица.

– Я рада, что вы пришли вместе, - первой заговорила женщина, открыто и приветливо улыбаясь.

– Это моя жена, Ольга. А это - Николай, - представил нас друг другу Виктор.

Эта милая чета производила приятное впечатление, и я, может быть, ещё дольше задержался бы у них, но как-то внезапно почувствовал толчок; откуда-то изнутри идущий голос сказал мне: «Бен вернулся домой». Я был шокирован. Конечно, я знал, что такое возможно, но… сам испытал впервые. Видимо, на моём лице что-то отобразилось, я ещё не совсем научился владеть собой в критических ситуациях, и Ольга взволнованно спросила:

– Николай, что-то случилось?

– Нет, всё нормально, но мне пора…

– Куда же ты так быстро собрался вдруг?.. – перебил меня Виктор.

– Я пришёл к другу, его не было дома. А сейчас у меня такое чувство, что он вернулся.

– Если ты спешишь, - заговорила Ольга, - мы не будем тебя задерживать. Но когда будешь в наших краях, заходи в гости, двери нашего дома всегда открыты.

– Ольга права, - добавил Виктор, - мы всегда будем рады тебя видеть.

– Спасибо за радушный приём, я обязательно ещё навещу вас. А теперь мне пора идти, - сказал я с лёгкой грустью. Мне действительно не хотелось уходить.

Есть люди и дома, которые принимаешь сразу, полагаясь на интуицию и первое впечатление. Так было у Ольги с Виктором. Просторные светлые комнаты, скромная обстановка, но всё изящно и со вкусом. В этом доме царил уют, в нём не было ощущения пустоты, как в моём доме. Именно поэтому мне не хотелось уходить от них. Но меня радовала предстоящая встреча с Беном. Простившись с четой, я пошёл к дому Бена.

Подходя к дому, я прислушивался к себе. Мой внутренний голос говорил мне, что Бен действительно дома. И вот, знакомый мне домик. Цветы на клумбе возле дома недавно политы, а на краю сложена слегка повядшая сорная трава. Я улыбнулся, Бен всегда любил возиться с цветами и вообще работать в саду. Дом, где они жили с Мартой, содержал этот мальчуган. Я внутренне радовался за него, словно это был мой сын. Я даже испытал за него отцовское чувство гордости.

На какое-то мгновение я задержался возле дома и тут услышал звенящий, до боли знакомый голос Бена:

– Николай! – Бен бежал мне навстречу. - Николай, неужели в самом деле это ты? … Я не верю своим глазам…

Высокий статный юноша, широкий в плечах и узкой талией, обнимал меня. И если бы не конопушки и непокорные вихры волос, я бы не узнал Бена. Но это был он - Бен!

– Николай, как здорово, что ты пришёл…

– Я тоже рад встрече, Бен, но…

– Никаких «но», - оборвал меня Бен на полуслове, - идём в дом, что ж стоять так на улице. Идём, - Бен увлёк меня за собой, а сам всё говорил, - я сейчас не один, с Учителем. Я познакомлю вас.

И вот мы в доме. Обстановка более чем скромная, так воспитывали мальчиков-спартанцев. Я удивился, а Бен тормошил меня за руку:

– Николай, познакомься, это мой Учитель, - указал Бен на мужчину, стоявшего у окна, - а это Николай. Учитель, я рассказывал тебе о нём. Это он приходил к нам с мамой, когда мы жили на Выборне.

Это название я слышал впервые.

– Бенедито, я рад вашей встрече и не буду мешать, вам есть о чём поговорить. Оставайтесь, я вернусь через три дня.

– Учитель, но ведь ещё не…

– Да, я знаю. Я даю тебе три дня отдыха. Мы успеем наверстать это время. Вы свободны в своих действиях.

– Учитель, я могу побывать где захочу? – спросил Бен с лихорадочным блеском в глазах.

– Да. Но только с Николаем. И, прошу тебя, без чудачеств. Помни, что Николай теперь отвечает за тебя, как я. Не думаю, что ты поставишь друга в неприятное положение.

– Обещаю, Учитель, - отозвался Бен, отведя глаза от моего проницательного взгляда.

– Тогда, до встречи. Я вернусь в это же время через три дня.

– До встречи, Учитель.

– До встречи, - попрощался с Учителем Бена и я.

Он ушёл, а мы с Беном ещё какое-то время стояли молча, глядя друг на друга.

– Бен, - первым нарушил молчание я, - объясни мне, что здесь происходит? - и я обвёл рукой комнату.

– Ой, Ник, и не спрашивай… - махнул Бен рукой, назвав меня по-прежнему - «Ник», - ты располагайся где-нибудь, не всё сразу, но я тебе объясню.

– Бен, - проходя к жёсткой тахте у стены, я спросил: - а что значит Выборна?

– Да…, - он немного помолчал. - Так называется место, где мы жили с мамой.

– Почему ты сразу сник? Что-то не так?

– Да нет, Ник, всё нормально. Только…, наверное, не стоит и говорить об этом…

– Бен, почему ты не хочешь высказаться? Тебе станет легче, или ты не доверяешь мне?

– Что ты, Ник, всё нормально, как ты только мог такое подумать? Ты для меня ближе всех, не считая мамы.

– Бен, а что случилось с Мартой? Почему ты оставил мать?

– Я оставил не её, а их. Ты ведь помнишь, что к нам вернулся отец? Мать решила следовать за ним, а меня отправить к бабушке, но я отказался и от того, и от другого. Я ведь не ребёнок, хоть и выглядел мальчишкой. Мне был дан выбор, вот я и выбрал – быть с Учителем.

– Это по-мужски, и всё-таки, я не совсем понимаю: что значит эта обстановка и столь строгое замечание Учителя?

– Ой, Ник! Не всё сразу. Ладно?! Я так рад встрече с тобой. Расскажи, как ты живёшь? – Бен сел рядом со мной, положив голову мне на плечо.

– Знаешь, Бен, я удивился, узнав, что ты живёшь здесь.

– Почему?

– Ведь мы живём на одной планете.

– Ну и что? Я так захотел.

– Ты ведь хотел жить на Радужной?

– Да, это так. Но не сейчас. Мне ещё не время свободно распоряжаться собой. После учёбы – тогда буду сам определяться, а пока я в подчинении Учителя. Он говорил о Розовой и о планете Озёр. Я выбрал эту, чтобы быть поближе к тебе. Но…, - Бен осёкся и замолчал.

– Бен, почему ты ни разу не пришёл ко мне, если знал, что мы рядом?

– Я не мог, мне не позволяли.

– Почему?

– Этого я ещё не знаю. Но Учитель говорил мне об особом моём положении, что я должен обрести форму, стать личностью и только потом могу поступать, как мне захочется. Ник, а почему ты не искал меня?

Я ждал этот вопрос, и ответил на него просто:

– Понимаешь, Бен, я учился. И в течение года я не должен был оставлять ни занятия, ни Учителя, он говорил мне, что ещё не время, что есть дела более важные. А теперь я свободен.

– Как это свободен? – переспросил Бен.

– Свободен, и всё, что ж тут непонятного: я могу делать всё, что захочу. Вот я и решил отправиться в путешествие, и тебя навестить.

– Ник, а учёба? Ты где-то учился или только был с Учителем?

– Я учился в Синоде Духовного Образования, а также уроки, но несколько иные, мне давал мой Учитель. А ты?

– О! Синод явно не для меня, во всяком случае – не сейчас. Меня ведёт только Учитель, так он говорит: «Я веду тебя». А потом пойду в школу. Представляешь, такой громила, - Бен резко встал, демонстрируя свой рост и фигуру, - и в низший уровень…

– Бен, что ж ты так отчаиваешься? Это на Земле учатся в основном в детстве, а здесь учатся все, в каком бы ни были возрасте.

– Это правда, Ник? – Бен смотрел на меня, умоляюще.

– Бен, разве ты этого не знал?

– Нет, Ник, не знал, глупый я, понимаешь, веду себя, совсем как мальчишка. Я всё Учителю навредить стараюсь, слишком уж он строг ко мне.

– И что? Помогает? – засмеявшись, спросил я.

– Что помогает? – удивился Бен.

– Как что? Ты вредишь, и тебе становится лучше?

– Если бы! Видишь? – и Бен обвёл красноречивым жестом пустую комнату рукой. – Всего уже лишил, да ещё говорит: «Подожди, не то ещё будет»... Вот я ему устрою, рад не будет, пугать меня.

Бен горячился. Не знаю, что в нём вызвало такое ожесточение к Учителю, но я знал, какие могут быть последствия этого противостояния, и мне стало жаль моего мальчишку Бена. Я встал, подошёл к нему и, обняв за плечи, сказал:

– Мальчик мой, хочешь дам один совет? Послушайся его, и тогда всё будет хорошо.

Бен освободился от моих рук и с иронией в голосе процедил сквозь зубы:

– Все вы тут мудрые, все с советами. А я-то? Я!? Я что-то значу!? Или я только пустышка, которым можно помыкать? Я ничтожество, да? Перерождающийся дух, и со мной можно поступать как захочешь, я всё снесу, я ведь не совсем нормальный…

Бен задохнулся в порыве гнева и нервно стал ходить по комнате из угла в угол. Эта его выходка заставила меня задуматься, а когда я начал говорить, то хорошо обдумывал свои слова и их постановку в предложении, не забывая об интонации. Я видел, что с ним не всё в порядке, он был озлоблен и сильно взволнован. Поэтому я попытался его успокоить.

– Бен, - обратился я к нему, - пойми меня, я не хотел тебя обидеть. Я ведь не знаю, что произошло с тобой. Давай для начала выпьем чего-нибудь охлаждающего и спокойно поговорим. Расскажи мне всё то, что сочтёшь нужным или уместным, а я постараюсь тебе помочь

Мои слова подействовали на Бена успокаивающе, он как-то сразу внутренне преобразился: глаза приобрели обычный оттенок, во взгляде появилось тепло, а на губах заиграла озорная улыбка. Теперь это был прежний мальчишка Бен, которого я знал давно. Он стал извиняться, что совсем забыл правила хозяина дома, что не предложил ничего в угощение, а лишь нагрубил.

– Не переживай так, Бен. Я не осуждаю тебя за это. Наоборот, хочу понять, что происходит и, если есть возможность, помочь тебе.

– Это правда, Ник? Ты правда поможешь мне?

– Конечно, помогу. Только ты объясни мне всё, расскажи.

– Ник, я совсем запутался…

Живой огонёк в его глазах потух, Бен даже не заметил, что опрокинул свой бокал с соком вишни. Он сидел какое-то время неподвижно, погрузившись в свои мысли и образы. Я терпеливо ждал, когда он заговорит сам.

– Знаешь, Ник, - заговорил Бен, глядя в одну точку, - самые светлые воспоминания за все эти годы, что я провёл здесь – это время, когда появился ты, когда мы путешествовали с тобой. Ты помнишь?

– Конечно, Бен, я ничего не забыл.

– А всё остальное – серо. А после разлуки с мамой совсем плохо стало. Я даже не знаю, правильно ли я поступил, ведь он всё же отец мне…

– Бен, ты из-за него оставил мать?

– Да, я его ненавижу. Кроме страха у меня к нему не было никаких чувств. А тут ещё мама, как говорится, подлила масла в огонь, сказав, что она последует за ним, где бы он ни был.

– Это её право.

– Ник! Но как так можно? Ведь он принёс ей столько боли, из-за него же и я столько выстрадал за годы ожидания… Я не понимаю…

– Любит она его.

– Что же это за любовь? Где же её чистота, возвышенность, которые так свято чтимы?! Где…

– Бен, о любви сложно говорить. Она либо есть, либо её нет…, - я осёкся, мелькнула мысль о Тамаре.

Бен уловил мою реакцию и попытался сменить тему разговора:

– Ник, я совсем не знаю, как мне быть…

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, мне хочется, чтобы всё было хорошо или уж сносно, но не получается.

– Ты вздоришь с Учителем?

– Не всегда, но бывает. Он строгий очень.

– В чём его строгость?

– Заставляет делать то одно, то другое, до тех пор, пока я не измучаюсь совсем или пока не получится то, что надо. Не пускает меня никуда, и не только это… Начнёт говорить что-нибудь и на полуслове смолкает. Понимай его как хочешь.

Бен тяжело вздохнул. Что я мог ему сказать? Ведь сам прошёл через всё это.

– Пойми, Бен, Учитель дан тебе прежде всего на определённый срок. Ты знаешь это?

– Да, на три года. Прошло уже чуть больше года.

– Ну вот, видишь, всё не так уж и плохо – ты знаешь срок, на который тебе определён Учитель, а я не знал этого.

– Да ты что? Правда? – изумился Бен.

– Да, не знал. Но давай поговорим о тебе. Ты считаешь, что Учитель очень требователен к тебе, и ты часто устаёшь?

– О! Не то слово, устаю, чуть с ног не падаю.

– Бен, но ведь от него тоже требуют.

– Как это? Кто?

– Я не могу сказать кто, не знаю. Но тебя отдали ему в учение и по истечению определённого срока с него спросят, чему он тебя научил.

– А я об этом как-то и не думал.

– А ты задумайся. Он ведь за тебя в ответе, как я в эти три дня, что мы будем вместе. И на то, что он недоговаривает, не обращай внимания. Я хочу сказать, не злись, а наоборот – будь более внимателен. Следи за тем, что он говорит, с какой интонацией, с каким выражением лица.

– Да уж, лицо у него - как бронь непробиваемая. Ничего не проглядывает.

– В таком случае чаще смотри в глаза. На лице можно не заметить того, что отразят глаза, пусть в короткий миг, но можно хоть что-то уловить.

– Это ты здорово придумал. Он увиливает, когда я смотрю ему в глаза.

– Я не придумал этого, Бен. Это истина: «Глаза - зеркало души».

– Учитель часто мне это говорит.

– Знаешь, Бен, всё же послушай моего совета.

– Согласен. Только не читай мне нотаций.

– Я и не думал поучать тебя, Бен, вовсе нет. Просто я уже прошёл через это, хочу, чтобы и тебе помогло моё маленькое открытие.

– Твоё открытие? – удивился Бен.

– Да, если это так можно назвать - открытие. Бен, я усвоил одну истину, пригодную для тебя. Не Учитель тебя, а ты его изматывай, посмотришь, что из этого получится.

– Как это: я его буду изматывать? Чем?

– Очень просто – задавай больше вопросов.

– Всего-то? – хмыкнул Бен.

– Я сказал, что это очень просто. Я не настаиваю, если захочешь, попробуешь и узнаешь, каков будет результат. Главное, чтобы вопрос начинался примерно так: «А что будет, если сделать так…» или «А что если…».

– Он будет уклоняться от прямых ответов.

– Пусть, а ты задавай один и тот же вопрос по-разному, вывернув его… наизнанку, и при разных обстоятельствах. А потом анализируй, что и как отвечал тебе Учитель. Так постепенно доберёшься до истины.

– Это здорово! Я обязательно попробую.

– И ещё. Бен, старайся к учению относиться не как к наказанию, а как к игре, где твоё любопытство и интерес будут диктовать условия игры и её правила.

– Ник, разве такое возможно?

– Ты сомневаешься в том, что я говорю тебе?

– Да… нет… я не знаю…

– Чтобы убедиться, надо испытать. И перестать строить козни Учителю. Ты увидишь, что его отношение к тебе резко изменится.

– Правда, Ник? А он не будет мне мстить за прошлое?

– Нет, Бен, не будет. Он Учитель и этим всё сказано. Ты противишься ему, он наказывает, призывая тебя тем самым к порядку. Будешь послушен ему - он будет идти тебе навстречу, открывая перед тобой всё больше нового и интересного. А твоё неравнодушие к учёбе подарит вам обоим крылья. Вы можете стать друзьями, пустившись в путь по лабиринтам знаний и истин.

– О! Ник, как здорово ты сказал. Это стих в прозе. Как здорово, что ты пришёл навестить меня. Я обещаю тебе, что исправлюсь. Я теперь по-другому смотрю на всё это. В своих неприятностях я виноват сам. Ты веришь мне, Николай, что я исправлюсь? – Бен пристально смотрел мне в глаза.

Любой уклончивый ответ или взгляд, отведённый в сторону, он бы не принял, и я ответил ему, чеканя слова:

– Тебе, Бен, я верю.

Это надо было видеть, каким счастьем заискрились его глаза, как преобразилось его лицо.

Конечно, мне ещё о многом хотелось расспросить Бена, но я не торопил события. У нас с ним ещё два дня впереди. А на сегодня достаточно и этого. Мы оба были возбуждены и утомлены одновременно и радостью встречи, и этим разговором. Я предложил Бену отдохнуть, на что он возразил:

– Мне некуда даже положить тебя спать, только вот эта тахта… или…, - он с лукавинкой взглянул на меня, - или мы можем поспать на улице в навесных качалках для отдыха. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет. Это даже интересно. Я так ещё ни разу не спал.

– Вот и попробуешь. Знаешь, а мне нравиться.

– Что ж, идём.

Ночной воздух был пропитан ароматом жасмина, доносившегося от соседних домов, и наполнен серенадами цикад. Удобно устроившись в навесных качалках, мы долго молчали, размышляя каждый о своём. Потом я было решил заговорить с Беном, но он дважды ответил мне невпопад. Я понял, что он в полусне. Ночь прошла быстро, а утром мы с Беном отправились путешествовать. Оба сошлись в одном – хотим побывать там, где уже раньше были – на Розовой и на Радужной.

Весь день мы бродили по Розовой планете, обойдя её вдоль и поперёк. Обошли все знакомые нам места и отрыли для себя много новых красивых мест. Что-то вспоминали, веселились, разговаривали о жизни. Разговор был простой, а мне многое хотелось узнать: о Бене, о Марте и о многом другом.

В этот день мы домой не возвращались, предавшись воспоминаниям, мы отправились уже под вечер, на Радужную, к Одину.

Один был дома. Он очень обрадовался нашему приходу, хотя не сразу узнал Бена в статном, белокуром юноше. Вечер прошёл быстро. Часть моего любопытства была удовлетворена, когда Бен заговорил о Марте, о семье.

– Когда пришёл отец, - начал Бен, - я ушёл из дома и несколько дней не возвращался. Я знал, что мама переживает за меня, а также знал, что нам настало время оставлять наш дом, где мы с мамой прожили столько лет, и я всё-таки вернулся домой. Ты помнишь, Николай, когда меня отсюда забрал Незнакомец? Это мой Учитель. Мы с ним пришли в дом, где мне было всё было до гвоздика знакомо, но в нём был чужой мне человек.

– Как это: чужой, Бенедито? Ведь это - твой отец! – возразил Один.

– Он никогда мне не станет близким. Он мне чужой, хоть и мой отец, - парировал Бен, - вот тогда я и сбежал. Потом вернулся. Мне говорили, говорили, что-то объясняли, но я чувствовал, что от меня что-то скрывали. Отец пытался льстить. Мама плакала и молчала. Я ни с кем не хотел оставаться – ни с отцом, ни с мамой. Я метался. Тогда пришла бабушка, это она встречала нас здесь…

Бен замолчал, обдумывая что-то своё, а потом тихо заговорил снова:

– Тогда я решил идти с Учителем… - Бен снова смолк.

– Бенедито, почему родители не остались вместе, ведь мама ждала своего мужа? – нарушил молчание Один.

Бен потухшим взором окинул Одина и вздохнул, у меня же мелькнула мысль, что, наверное, не стоит задевать больную для него тему. Видимо Один уловил мою мысль, также мыслью он ответил мне: «Ему надо выговориться. Так будет лучше для него. Он очень подавлен».

Всё это было молниеносно. Бен, вздохнув, продолжил рассказ:

– Да, мама ждала его, - Бен никогда, почти никогда не называл его отцом, просто «он», и всё, - но пройдя путь испытаний, и встретившись с нами, он не мог оставаться там, где могли быть мы…

– Почему? Так кем-то определено? – тихо спросил я.

– Сорока дней ему было мало. Его путь – в шесть лет скитаний определён. А что будет после, как можно узнать? Как? Вот ты, Один, ты очень проницателен, что можешь сказать ты?

– Об этом ни я, никто другой тебе ничего не скажет. Это тайна Всевышнего, она сокрыта ото всех, - не растерявшись ответил Один Бену, видимо ожидая такой поворот разговора.

– Вот видишь, и ты ничего не можешь сказать, а что было делать мне, юнцу-переростку?

– Не доводи себя до отчаяния, Бенедито, - спокойно и убедительно заговорил Один, - всё уже позади. А ты сделал достойный для мужчины выбор, решив идти с Учителем.

– Ты так правда думаешь, Один? – в глазах Бена мелькнула живая искорка.

– Я всегда говорю то, что думаю.

– Бен, а что с Мартой? – спросил я, желая отвлечь внимание Бена от его собственной персоны.

– Мама, как и раньше, решила его ждать, но я не мог более оставаться в том же состоянии, что жил столько лет, а значит не мог быть с ней. Она бы вольно или невольно тормозила моё развитие, и бабушка уговорила её уйти к ней. А он…, я даже не знаю, где он сейчас и что с ним, да и знать не желаю… Маму только жалко, не достоин он её любви. И что только она в нём нашла!? – вызывающе проговорил Бен с иронией и горечью в голосе.

– Она любит его, - просто сказал Один.

– Что же это за любовь? Любовь, которая губит цветок на корню…

– Часто любовь бывает слепа. Лишь чистая, искренняя любовь окрыляет и живёт вечно, но её надо найти. Найти настоящую Любовь, а не погрязнуть в тенётах страсти и обманчивого влечения плоти, - Один говорил спокойно.

Я же волновался и, чтобы не выдавать своего волнения, молчал.

– А я, Один, я найду свою Любовь?

– Бенедито, рано или поздно ты пойдёшь на Землю за тем, что поставишь себе целью обрести: будь то любовь, дети, карьера или какие-то познания и навыки. Что выберешь себе сам, за тем и пойдёшь.

– Я знаю это…

Больше мы в этот вечер не возвращались к расспросам Бена. Он, извинившись, вышел прогуляться к морю. И мы тоже с Одином из дома перебрались на улицу за маленький столик под деревом во дворе. Больше теперь говорил я, а Один слушал меня, лишь изредка переспрашивая или уточняя что-либо.

Я говорил и о Синоде. Один порадовался за меня и моим успехам. Это теплом коснулось моей души. Я говорил и о Тамаре, скорее о своей тоске по ней и о тщетных поисках её и о своих приключениях. Один либо отмалчивался, а если и говорил, то абстрактно или уклоняясь от поставленного вопроса. Я прекрасно понимал его и ни на чём не настаивал. Но мне надо было выговориться, я остро ощущал в себе эту потребность. И только в этот вечер, когда Бен уже вернулся с прогулки, и мы отправились спать, я понял, что бегу сам от себя, бегу от своих мыслей, дум, от всего того, что влечёт меня к прошлому, а именно – к Тамаре.

То, что я усиленно занимался и то, что пустился в путешествие, - всё было лишь стремлением заглушить в себе все думы и мысли только о ней, о Тамаре.

На следующий день мы с Беном отправились в гости к старцу Николосу. Его не оказалось дома, но я знал, что в этот дом я могу свободно войти и без его хозяина. Почти весь день мы были там, ожидая возвращения Николоса. Мы поработали в цветнике, подправили грядки и полили клумбу около дома. Я настолько увлёкся работой, что и не сразу понял, что у меня спрашивает Бен:

– Ник, я там видел говорящий цветок! Разве такое бывает?

– …?

– Ник, да что с тобой?

– Ты что-то спросил раньше?

– Да, я говорю, что видел цветок, который умеет рассказывать истории…

– Какие такие истории? – удивился я.

– Я ровнял край грядки и услышал тоненький чистый голосок, похожий на детский.

– Что он тебе сказал?

– Знаешь, Ник, он говорил примерно так: «Это очень красивая история. История о любви. Я слышал её, когда юноша подарил букет цветов девушке. Она была счастлива, когда он сказал ей слова любви».

Я был зачарован этой историей. У меня не находилось слов сказать что-либо и я просто спросил:

– Бен, а ты запомнил, какой цветок рассказал тебе эту историю?

– Конечно. Это самый красивый цветок на грядке!

– Покажи мне его.

– Идём…

И прежде, чем Бен успел опомниться, я срезал указанный цветок. У Бена была та же реакция, что и у меня раньше, когда старец Николос срезал розу.

– Понимаешь, Бен, так надо. Я поставлю его в доме в вазу с водой, а дальше, что делать с ним, решит Николос.

– А что это за цветок? – спросил Бен, пока мы шли к дому.

– Это Цикламен.

– Да нет, я не про название, а про то, что он говорящий.

– В будущем – это душа новорождённого. Только как свершается это таинство знает лишь Всевышний, - опередил я Бена, с уст которого был готов сорваться ещё один вопрос.

Цветок я поставил в вазу с водой, оставив рядом с ним информацию о том, что это сделал я. Я не решился оставить его историю открытой для любого, кто по какой-либо причине войдёт в дом, пока будет отсутствовать старец Николос. Я не знал, когда он вернётся, поэтому решил больше его не ждать.

– Бен, - позвал я его, - старец Николос не известно, когда вернётся. Пойдём, погуляем где-нибудь ещё.

– Я не против. Но зачем нам идти ещё куда-то? Покажи мне свой дом. Ведь ты его уже обустроил?

– Да, конечно, и уже давно.

– Тогда идём к тебе?!

– …

– Ник, мы идём к тебе домой?

– Да. Идём…, - ответил я через силу.

Бен смотрел на меня вопросительно. Но я не мог всего объяснить мальчишке. Для меня он был всё ещё подростком-несмышлёнышем, хоть я и осознавал, что предо мной почти зрелый мужчина, но я не мог ему сказать: «После твоего ухода, дом для меня станет совсем пустынным».

Я не хотел его обидеть, не мог и объяснить ему своё состояние. У него хватало и своих проблем.

И вот мы в городе. Бен восторженно рассматривает всё в округе.

– Вот здорово жить в лесу, правда, Ник?

– Бен, это не лес. Всего лишь дубовый бор.

– А как называется город?

– Дубовый Бор.

– Здорово, Ник! А где ты живёшь?

– Здесь не далеко. Но может быть…, - я осёкся на полуслове, но продолжил, хоть и не то, что хотел сказать, - может мы зайдём к моим друзьям? Я давно не виделся с ними.

– А это далеко?

– Нет, почти рядом с бором есть небольшой городок – Васильки…

– А почему Васильки?

– Бен, ты не исправим! Васильки, потому что там почти в каждом палисаднике растут эти цветы.

Бен какое-то время поразмыслил и выдал мне результат своих дум:

– Хорошо. Идём в гости, но ненадолго.

– Почему ненадолго?

– Чтобы успеть побывать и у тебя до моего возвращения домой.

– А почему мы тогда идём?

– Ты ведь предложил сам, - удивился Бен.

– Да, это так, но почему ты согласился идти?

– Посмотрю ещё один город, а то ведь почти ничего и не видел.

В этом был он весь: любопытство и стремление познавать всё больше и больше, при этом преобладала огромная тяга к путешествиям. В этом Бен был не исправим.

И вот мы у домика Евгения и Нелли. Но что за странная суматоха? Какие-то неизвестные мне люди…

– О! Николай, как ты вовремя! Мы искали тебя. Где ты был так долго? – спросила рассеяно Нелли, неизвестно откуда появившаяся.

– Нелли, объясни мне, что происходит?

– Идём в дом, там всё поймёшь.

В доме всё было перевёрнуто. Видимо были собраны в одно место все работы Евгения. Трое в белом осматривали их. Среди картин я заметил Евгения. Он стоял возле последнего этюда с кисточкой в руках. Он что-то сосредоточенно и быстро рисовал.

– Подойди к нему, - подтолкнула в его сторону меня Нелли, - он очень хотел тебя видеть.

– Евгений, - негромко окликнул я его, подойдя к нему.

– …, - он был увлечён работой и не слышал меня.

– Евгений, - позвал я громче.

Он оглянулся, посмотрел на меня невидящим взглядом и отвернулся к мольберту, но тут резко опустил кисть в стакан с водой и чуть не сшиб меня с ног.

– Николай! – воскликнул он, - как я рад, что ты пришёл. И как раз вовремя. У меня уже всё готово, - и он снял с мольберта холст с этюдом и протянул его мне, - закрепишь в рамку. Это тебе на память о нашей дружбе.

– Объясни мне, Евгений, что же всё-таки здесь происходит? – до меня никак не доходило значение происходящего.

– Николай, ведь ты знаешь, что я иду на Землю.

Это объяснило мне всё, всё встало в моей голове на свои места.

– А Нелли? Как она? – ужаснулся я при мысли, что она останется здесь одна.

– Нелли последует за мной, - просто ответил мне Евгений и продолжил: - Года через три-четыре она пойдёт на Землю так, чтобы нам встретиться вновь, и там быть вместе, а до этого момента будет жить в Долине Перехода.

Я подумал про себя, что это та местность, где я встретил Ядвигу, польку. И внутренне получил утвердительный ответ, как будто я сам себе и ответил на поставленный вопрос.

Пока мы разговаривали, все картины вынесли из дома. А Нелли что-то собрала в дорожную суму.

– Куда всё это денется, Евгений? – спросил я.

– Картины пополнят имеющиеся галереи и здесь, в Васильках, и в некоторых других городах. А самые ценные уйдут во всеобщее достояние Вселенной, с моим именем.

К нам подошла Нелли. Евгений, обняв её, прижал к себе. Трое людей в белых одеждах ждали, не мешая нам вести разговор.

– Нам время уходить, - сказала Нелли со слезами на глазах.

– Я знаю, милая… Николай, не хочу долгих слов прощания. Мы уходим и, наверное, уже не встретимся... Будь счастлив!

– Удачи тебе, Николай, - тихо добавила Нелли. И они, как дети, держась за руки, пошли к людям в белых одеждах.

Я тоже вышел из дома. Во дворе меня ждал Бен. Он тоже был удивлён происходящим.

– После всё объясню, - бросил я ему на ходу, увлекая его за собой вдаль от дома, повинуясь всё тому же внутреннему голосу.

Отойдя немного от дома, мы остановились и оглянулись. Евгений всё также прижимал к себе Нелли. Они тоже отошли от дома. И… В какой-то миг дом исчез… Лишь лёгкое сероватое облачко зависло в воздухе на месте дома, которое тут же рассеялось.

Мы с Беном вопросительно посмотрели друг на друга. Ни он, ни я не могли объяснить, что это было. Но всё тот же внутренний голос заговорил во мне: «Было прахом и стало им» … Во мне в последнее время очень часто звучал этот голос, идущий откуда-то изнутри. Я ещё не знал, откуда этот зов. Несколько позднее его природу мне объяснит Учитель.

Все, кто был возле дома, резко куда-то исчезли. И мы с Беном тоже отправились ко мне домой.

Бену очень понравился мой дом. Он осмотрел всё, что его заинтересовало, и не только в доме, но и вне его. Я не сопровождал Бена и не объяснял, что есть что, и почему так, а не иначе. Он сам спросил меня:

– Ник, а почему ты до сих пор один?

– Так вот вышло… - я уклонился от прямого ответа.

– Почему? Разве ты не хочешь быть со своей любимой? – Бена это удивляло, а мне бередило душу.

– Бен, я ещё не видел её, - просто ответил я.

– Но почему, Ник? – не унимался Бен.

– Этого я и сам до сих пор не знаю… Видимо ещё не пришло время нашей встречи.

– Как это так? Странно… - Бен как бы разговаривал сейчас сам с собою, но, обернувшись ко мне, сказал: - Не отчаивайся, Ник, значит, так угодно Богу. Вы обязательно встретитесь, - заверил меня Бен и пошёл на улицу, задумавшись о чём-то своём, бросив лишь на ходу: - Я посмотрю твой дом с улицы. Ты не против?

– Нет, иди…

Он ушёл, и ушёл надолго. Это я ощущал внутренне: Бен не говорил мне ничего, но, видимо, чаще и чаще задумывался о своих проблемах. На возникающие вопросы теперь он пытался отвечать себе сам. Он взрослел. Это меня радовало. Было приятно и осознавать, что толчок к этому дал ему я.

Бена долго не было, и у меня было время подумать о себе самом, о том открытии, что я сделал недавно для себя: я пытался «бежать» от собственного «я», которое не давало мне покоя, исподтишка угнетало меня, ставя безответный вопрос: «Почему я не могу увидеться с Тамарой? Почему?» Подобные мысли наводили на меня тоску и отчаяние. Собрав все силы, я отбросил прочь от себя всю свою боль. Ведь у меня в гостях был Бен, завтра я должен его вернуть Учителю. И не известно, когда ещё мне позволят вновь взять его к себе хоть на несколько дней. Решив устроить королевский ужин, я принялся за работу…

Когда Бен, понурив голову, вошёл в столовую, он ахнул от увиденного:

– Ник… ты… да ты… ты просто волшебник!

– Пировать, так пировать, - я искренне был рад неподдельному счастью Бена.

Он был в восторге, а для меня это не представляло особого труда… Уже не представляло труда! Внутренне я порадовался, ведь не так давно самые простые вещи были для меня почти недосягаемыми. Теперь я был сам себе хозяин. Я мог делать всё, что меня заинтересует, к чему возникало желание.

Вечер удался на славу. Мы много вспоминали, подшучивали друг над другом, смеялись до слёз. Даже вспоминая о самом больном для каждого из нас, грусть не приходила. Я же был счастлив вдвойне: и за Бена, что он так весел, и за себя, что смог сделать его в этот вечер счастливым.

Далеко за полночь мы решили лечь отдохнуть. Спать совсем не хотелось. Видимо, мы были сильно возбуждены событиями последних дней и бурными воспоминаниями прошлого, и строительством планов на будущее. И мы проговорили почти до утра.

– Ник, как жаль, что нам завтра расставаться. Надо было у Учителя на большее отпроситься…

– На большее, наверное, нельзя.

– Почему, Ник?

– Если б было можно, тебя отпустили бы на больший срок. Я вообще думал только повидаться с тобой. Ты ведь учишься. А учёба превыше всего.

– Ну и что? Подумаешь, какой-то месяц пропущу, после наверстать можно.

– Бен, ты снова за своё. Я ведь говорил тебе, Учитель дан на определённый срок. Ты и так много упустил. Куда же ещё на дольше отпускать тебя. Ведь тебе, Бен, и так придётся очень многое навёрстывать.

– Я совсем забываю про этот срок. Я ведь обещал тебе, Николай, что исправлюсь. Я сдержу своё слово.

– Я верю тебе.

– Я знаю… - немного помолчав, он заговорил более оживлённо и весело, - а вообще, здорово получилось отдохнуть, правда, Ник?!

– Конечно, и если ты счастлив, то я рад за тебя. Но давай немного отдохнём. Тебе завтра возвращаться и снова начинать работать над собой. Это требует много сил и энергии

– Работать над собой? – переспросил Бен.

– Да, ведь приобретая знания, ты совершенствуешь себя. Значит работаешь над собой!

– Я не думал о своей учёбе так…

– Но именно с этой позиции надо подходить к учёбе, только так будет смысл от неё и польза. Иначе – пустая трата времени.

– Да… Знаешь, Ник, мне надо обо всём хорошо ещё раз подумать, ты отдыхай. Если усну – разбудишь. Хорошо?

– Ладно. Думать-то думай, но немного постарайся поспать. Мысли тоже утомляют.

– Как уж получится…

Я не стал рано утром будить Бена. Я не мог уснуть сам и слышал, как Бен ворочался с боку на бок, даже что-то бормотал вполголоса, как будто только что пришёл в этот мир.

«Это от волнения», - определил событие внутренний голос, часто звучащий во мне в последнее время.

Бен проснулся сам. С вечера мы поели плотно, голода не ощущалось. И мы решили побродить по бору. Потом, почувствовав толчок изнутри, Бен сказал:

– Ник, что-то изнутри подсказывает мне, что время возвращаться.

– Что ж. Время возвращаться, значит - идём.

Миг, и мы у дома. Заходить в дом я не стал. Учитель Бена вышел встречать нас на улицу. Долгие прощания были ни к чему, и я хотел сразу уйти, но Учитель обратился ко мне:

– Николай, как вёл себя Бенедито?

– Вполне прилично. Я доволен им.

– Так ли всё хорошо? – Учитель Бена был явно удивлён, похоже, он недоумевал, как это Бен может вести себя без изъянов.

– Мне нечего сказать о нём плохого. И мы с Беном были рады встрече и возможности побыть вместе.

– Я рад, что он не доставил тебе хлопот.

– Нам всегда с Николаем хорошо, - сказал Бен не без вызова.

– Бен, ты обещал мне…

– Я всё помню, Николай, - перебил меня Бен, - не надо больше об этом. Ты как-нибудь приходи ещё. Ладно?

– Хорошо, я приду ещё.

– Тогда, до встречи, Николай!

– До встречи, Бен!

И я перенёсся к себе домой, где после ухода Бена стало совсем пусто и ещё более одиноко и холодно. Я не мог этого вынести…