Вера и убеждение (религиозная вера и научная вера)

Doctor. Как ни странно, но самой «божественной наукой» издавна слыла философия - в том смысле, что это наука о божественном, запредельном.

Ignorant. Однако мне кажется, что верующий человек не может допустить, чтобы философия, опирающаяся на разум, присваивала себе слишком большие права в отношении веры.

Doctor. Конечно, ведь поставить перед философией задачу понять веру, значило бы свести к природе то, что сверхприродно, а именно откровение веры, которая есть «дар благодати». Благодать, разумеется, не «отменяет» природы. Следовательно, откровение веры по благодати не запрещает пользоваться разумом. Тем не менее, именно благодать просвещает разум, а не наоборот. Поэтому для верующего вера превосходит разум. Человек «оправдывается верою».

Ignorant. Что это значит?

Doctor. Ты сам посуди, если сделать положения веры вполне умопостигаемыми, то это значит дать ей обоснование. Но доказательство веры отняло бы ее заслугу. Если бы вера не была сверхразумным усилием, в ней не было бы ничего, что заслуживало бы сверхъестественного спасения.

Альберт Великий: Мне кажется, что все-таки нужно четко разграничить вопросы, разрешимые с помощью разума, и вопросы веры, понимание которых основано на откровении. Например, вопрос о вечности мира философским путем не разрешим – его может решить только вера, в то время как все вопросы, доступные разуму, должны подвергаться рациональной же проверке.

Блез Паскаль: Мне кажется, что любая теология, основанная на разуме, неизбежно приводит к противоречивым следствиям. Дело в том, что о конечном мире можно сказать, что он не содержит своей причины в себе самом. Но бесконечный мир самодостаточен! Невозможно выйти за его пределы, чтобы достигнуть там божественной бесконечности: Бога и нас разделяет бесконечный хаос.

Когда я смотрю на немую вселенную и на человека, покинутого во мраке на самого себя и словно заблудившегося в этом уголке вселенной, не зная, кто его сюда поместил, зачем он сюда пришел, что с ним станет после смерти и не способного все это узнать, - я пугаюсь, как тот, кого спящим привезли на пустынный ужасный остров и кто просыпается там в растерянности и без средства оттуда выбраться.

Doctor. И какой же выход из этой ситуации?

Блез Паскаль: Нужно признать, что поскольку разум может иметь дело лишь с конечным, то подлинным носителем познания становится сердце. Мы познаем истину не только разумом, но и сердцем; именно в этом случае мы поэнаем первые принципы. Ум, ориентированный сердечно, есть тонко чувствующий ум, а ориентированный разумно – это просто ум геометрический.

Ignorant: То есть именно сердце делает главный выбор - в пользу веры или против нее?

Блез Паскаль: Конечно. Это можно представить как своего рода пари. Выбирая, признать или не признать существование Бога, человек, если он полагается на Бога, рискует конечным (своим ничтожным существованием), чтобы выиграть бесконечное (свое вечное блаженство). Отрицая же Бога, он рискует бесконечным ради утех краткой земной жизни. В этом как раз и видится выход из бедственного положения человека, несчастного промежуточного существа: благодаря своему разуму - почти ангела, в силу же своей приземленности - почти животного.

Ignorant: Однако давайте из прошлого перенесемся в современность. Я думаю, никто из вас, господа философы, не будет отрицать, что современное общество является в основном безрелигиозным.

Людвиг Фейербах: О, да! Место веры теперь заняло неверие, место Библии - разум, место религии и церкви - политика, место неба - земля, место молитвы - работа, место ада - материальная нужда, место Христа - человек...

Я в своем сочинении «Сущность христианства» (1841г.) доказываю, что религию можно свести к ее антропологической основе. Сущность религии видится мне в том, что самосознанию человека как родового существа придается характер идеала, существующего независимо от человека. Проецируя вовне свои сущностные силы в качестве ничем не ограниченных идеалов, он творит себе богов. На деле же сознание человеком Бога есть самосознание человека, а Богопознание – это самопознание человека. Это возникшее в результате проекции существо тем божественнее (идеальнее), чем больше своих позитивных качеств вкладывает в него человек. Поэтому, чтобы Бог стал богаче, человек должен обеднеть.

Ignorant. По-вашему получается, что человек максимально отчужден от своей сущности именно в религии. Но почему?

Людвиг Фейербах. Потому что посредством религии он приучается осознавать самого себя лишь в Боге как чуждой реальности, которой он отдал свою собственную сущность, чтобы иметь возможность себе ее представить. Человек обладает лишь иллюзорным самосознанием в виде религиозного отчуждения потому, что он еще не достиг всевластия над природой, но уже потерял (в процессе труда и истории) свое первоначальное единство с нею.

Карл Маркс: Согласен с вами. Религиозное убожество есть одновременно выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия - это последний вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она - дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.

Doctor. Да, теперь действенной реализации человеческой сущности человечество ищет здесь, на земле, практическими средствами, а не в ином мире какими-то сверхъестественными способами. Впрочем, необходимость преодоления религии не является лозунгом только Фейербаха и Маркса: им глубоко проникнуто все современное сознание.

Фридрих Ницше: Я выношу свой обвинительный приговор христианству по следующим пунктам: оно стало главной причиной изнеженности людей; его учение состоит из отживших свое пережитков мира античных представлений; оно уповает на несуществующее потустороннее, в которое уже не верят люди. Христиане лицемерят, поскольку не живут в согласии с тем, во что (как они стараются делать вид) верят. Бог давно умер!

Ignorant. Что вы хотите этим сказать? Что Бог не существует?

Фридрих Ницше: Не совсем так. Фраза «Бог не существует» принадлежит теоретическому атеизму, тогда как «смерть Бога» - это грандиозное событие всей человеческой истории. Сам подумай, где он - Бог? Мы его убили - ты и я! Мы все его убийцы!

Ignorant. Позвольте, но как мы сделали это?

Фридрих Ницше: Те же самые люди, которые среди равных столь строго придерживаются правил, надиктованных нравами, уважением, привычкой, благодарностью, еще более взаимным контролем и ревностью, которые, выказывают в отношениях друг с другом такую изобретательность по части такта, сдержанности, чуткости, верности, гордости и дружбы, - эти же люди за пределами своей среды, там, где начинается чужое, чужбина, ведут себя не многим лучше выпущенных на волю хищных зверей. Здесь они смакуют свободу от всякого социального принуждения; в диких зарослях вознаграждают они себя за напряжение, вызванное долгим заключением в мирном сожительстве общины; они возвращаются к невинной совести хищного зверя как ликующие чудовища, которые с задором и душевным равновесием идут домой после ужасной череды убийств, поджогов, насилий, пыток, точно речь шла о студенческой проделке... В основе всех этих «благородных рас» просматривается хищный зверь, роскошная, похотливо блуждающая в поисках добычи и победы белокурая бестия.

Doctor. Но если наше общество больно, как же оно, по-вашему, выздоровеет?

Фридрих Ницше: Выздоровление будет связано с тремя превращениями духа: вначале дух становится верблюдом, терпеливо несущим бремя ценностей старой морали, затем - львом, бьющимся с драконом ценностей. Сотворить для себя свободу и священное «нет» даже перед лицом долга - вот для чего нужен лев. В итоге дух станет ребенком, который творит, играя. Высшие ценности обесценятся, разрушится здание лжи, воздвигнутое болезненным христианским мышлением, унаследовавшим свою болезнь от морализма Сократа. Греко-христианская традиция уже несет в себе зародыш ничто.

Ignorant..Интересно, каким же, по-вашему, будет этот «новый человек»?

Фридрих Ницше: Ты читал моего «Заратустру»? Если да, то ты не мог не понять, что сверхчеловеку свойственна полная свобода от традиционных ценностей. Его действия ориентированы на все земное: он стремится к силе, жизненности и власти. Ему противостоят стадные люди, все еще склоняющиеся перед выдуманным Богом и присягающие на верность морали слабости и сострадания. Однако немногочисленное сверхчеловечество достаточно сильно, чтобы сносить горечь, связанную со своей свободой и ориентацией на витальную грубость.

Ignorant. Как же тогда в будущем будут определяться добро и зло?

Фридрих Ницше: Они будут определяться исходя из того, идут ли они на пользу жизненной силе и связанному с ней приросту власти. Что есть добро? Все, что усиливает в человеке чувство власти, волю к власти, саму власть. Что есть зло? Все, что вытекает из слабости. Что есть счастье? Ощущение того, что власть растет. Не удовлетворенность, но прирост власти; не мир вообще, но война; не добродетель, но деятельность.

Doctor. Подводя итог, я бы выделил две разновидности отрицания Бога. Первая отрицает Бога как такового, но не отрицает то божественное, что присутствует в человечестве, поскольку за ним можно признать обладание мудростью, справедливостью и добротой. Эта форма атеизма отказывается лишь относить к Богу те предикаты, которые нравственное сознание почитает как божественные.

Именно эти предикаты отрицает другая разновидность атеизма, которая является имморалистским (отрицающим мораль) атеизмом. Примером первой разновидности атеизма можно считать учение Фейербаха и Маркса, а вторая разновидность атеизма характеризует взгляды Ницше. Фашизм, например, популяризировал эту вторую разновидность атеизма, эту моральную раздвоенность в образе нациста-палача и одновременно почитателя Гельдерлина и Моцарта.

Ignorant:На мой взгляд, именно подобный опыт опровергает все претензии такой «морали» на утонченность, показывая, что ее приверженцы постоянно уступают побуждениям к насилию и преступлению. Тот, кто хочет стать архангелом зла, в конце концов оказывается просто зверем.

Doctor. Полностью согласен с тобой. Напротив, атеизм Фейербаха поддерживает традиционную мораль, причем до такой степени, что сохраняет ее религиозную окраску. Когда предикаты морального сознания относятся не к Богу, а к человеку, они не становятся менее почитаемыми. Таким образом, атеизм Фейербаха отрицает не религию, а Бога. На место почитания Бога он ставит культ «божественного человека».

Людвиг Фейербах: Все верно. Человек человеку - Бог. Отношение ребенка к родителям, мужа к жене, брата к брату, друга к другу, вообще человека к человеку, короче, все моральные отношения суть истинно религиозные отношения.

Ignorant: Однако мы говорили, что есть другой Бог - «Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова». Это не безличный абстрактный Бог философов и ученых. Это Бог обетования и глубокой внутренней уверенности, Бог духовного диалога (истинной молитвы). Это та простая сердечная уверенность, та непосредственная убежденность, над которой не властно никакое рассуждение.

Анри Бергсон: На мой взгляд, разное понимание Бога связано с разными формами морали и общества. Эти формы можно представить как закрытую и открытую, которым соответствуют статические и динамические формы религии. Закрытое общество возлагает на индивида совокупность позиций, в которой мораль функционирует как система безличных норм, диктуемых требованиями сообщества. Открытая же мораль зиждется на свободе, любви и живом примере. Подобно этому царящее в статической религии окостенение служит сохранению существующего общества. Оно защищает от страха и неуверенности, в то время как суть динамической религии заключается в мистике, цель которой - соединение человека с Творцом.

Doctor. Однако философия, будучи упражнением мысли, всегда будет подозрительна в глазах приверженцев трансцендентальных религий. Вера, удовлетворяющая потребностям сердца, презирает мысль, которая не достигает ее убежденности, и ненавидит рефлексию, которая может поколебать эту убежденность. Однако вера без мысли вынуждена отрицать самое себя, отрицая подлинно святое: надежду, справедливость, нравственную праведность. Вера может сохраниться, лишь воспринимая в себя мысль. Именно в этом ярко проявился опыт современной веры. Только «святоши», у которых больше рвения, чем ума, полагают, что вера может сохраниться только отвергая рациональное мышление: но слаба та вера, которая не верит в себя настолько, чтобы выдержать испытание разумом.