Кумраниты 25 страница

Важно понимать: если бы Иисус под присягой назвал себя Мессией, это не было бы богохульством. Но он несколько завуалированно отказался от божественного происхождения, ответив уклончиво: «ты сказал». Вне сомнения, суд воспринял эту фразу именно как отказ. Дело в том, что мнение свидетеля не могло быть доказательством. Иисус же апеллирует именно ко мнению первосвященника.

Тогда употребление цитаты из Даниила («Сын Человеческий») в отношении Иисуса может быть расценено как богохульство. Первосвященник не возражает против «ты сказал», понимая их как отказ. Он закономерно протестует, когда Иисус, признав себя не Мессией, применяет по отношению к себе пророчество.

M.Sanh7:5: ничего из сказанного Иисусом не было именно богохульством, каковым считается только неправильное употребление имени Б.Причем именно полностью, а не в виде неогласованного тетраграмматона. Здесь может быть своего рода черный юмор. Считается, что имя полностью знали только первосвященники. Соответственно, полностью произнести его вряд ли кто-то мог. И санкция, скорее всего, была чисто декларативной.

Назвать же себя Мессией и пообещать силой Б. восстановить Храм не было богохульством. Не исключено, что объявление Иисуса себя сыном Б. было бы богохульством с точки зрения автора – сектанта. Трудно представить себе, как те или иные сектанты могли толковать богохульство, но распространение его на объявление себя сыном Б. представляется вполне вероятным. По крайней мере, любое расширительное толкование имело шансы затронуть и эту декларацию. Тем более вероятно, что эпизод придуман сектантами, а не является реальным описанием деятельности синедриона.

Анализируя воззрения автора перикопа, необходимо отметить противоречие с традицией mSanh6: наказанием за богохульство является побитие камнями. Потом тело необходимо было повесить на дереве. Насколько нам известно, только ессены придерживались иного мнения: что повешение было способом казни.

Если признать иудейское происхождение (но не достоверность!) 26:65, то становится понятной точность в подробностях. M.Sanh7 предписывает тому, кто услышал богохульство, разодрать одежду. Услышав декларацию Иисуса, члены синедриона сами убедились в преступлении, и им уже не нужны были свидетели. Конечно, Мишна написана после событий осуждения Иисуса, но традиция тогда, видимо, не отличалась от позднее записанной.

Не исключено, здесь наслоение. В первоначальной редакции Иисус мог отказаться от своего мессианства, с какими-то последствиями (изгнание?) Затем, была добавлена версия о богохульстве и описана казнь.

На склейку указывает и неоднозначность с молчанием Иисуса.

Христианские теологи любят ссылаться на Ис53:7: «Он не открывал уст своих; как овца, которую ведут на заклание, как агнец пред стригущим его безгласен, так он не отверзал уст своих». В 26:63 Иисус молчит, явно следуя пророчеству. Однако уже в 26:64 Иисус разговаривает с первосвященником и цитирует пророчество, делая бессмысленным молчание в предыдущем перикопе. Если речь шла о религиозном споре, то суд состоялся именно в синедрионе, а не у Пилата, и Иисус должен был молчать перед первосвященником.

Аналогично 27:11: на вопрос Пилата: «Ты царь иудейский?» Иисус отвечает: «Ты так сказал». Однако в 27:14 Иисус «не отвечал ему ни на одно слово» из обвинений священников.

Отголоски этой проблемы видны и у Луки. Лк23:3: Иисус отвечает Пилату на его вопрос: «Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь». Но вставка Лк23:6-12 описывает общение Ирода с Иисусом и Лк23:9: Иисус «ничего не отвечал ему».

Иоанн, видимо, не слышал об Ис53:7. У него Иисус свободно разговаривает и с первосвященником, и с Пилатом.

26:66: «Как вам кажется? Они же {присутствующие} сказали в ответ: ‘Повинен смерти’».

Но ведь это не линчевание. Римский префект, тем больше не заинтересованный в казни Иисуса, не стал бы рассматривать дело без формального суда. Перикоп же описывает отсутствие даже голосования, причем в определенном порядке: в данном случае, от младшего к старшему.

Заседание вне Храма, ночью, в неизвестном составе, без надежных свидетелей, формального голосования, с вынесением решения в день слушания (а не на следующий день, M.Sanh5:5) категорически расходится с нашими представлениями о тогдашней иудейской легальной системе, наиболее развитой системе того времени.

Из-за объявления обвинительного приговора на следующий день, дела, предусматривающие казнь, не слушались накануне субботы или праздников. В Евангелиях же они слушаются как раз в пятницу и как раз перед Песахом или во время его. Причем, в деле явно не было никакой срочности: Лк20:1 упоминает, что Иисус проповедовал в Храме много дней, а Лк22:1: Песах только приближался.

Скорее, такой суд напоминает линчевание самими христианами своих оппонентов.

Подобное судопроизводство было, по-видимому, нетипично для иудейской культуры. Талмуд во многих местах (например, Sanh37) упоминает, что разбойники были известны соседям. Конечно, можно предположить, что они не грабили там, где живут. Но, с точки зрения властей, их все равно лучше было наказать. Наиболее реальным объяснением проявляемой по отношению к ним толерантности представляется отсутствие доказательств их участия в преступлениях. То есть, даже в таких случаях требовался формальный суд.

Впрочем, безусловно, необходимо сделать оговорку. Наши представления о тогдашней юридической практике основываются на процедуре и примерах, описанных в Талмуде. Далеко не однозначно, что даже ближайшая по времени к этим событиям часть – Мишна – была написана по памяти. Во многих местах она слишком напоминает логические упражнения. В качестве одного из многочисленных примеров, mSanh1:6: «А откуда мы знаем, что большой синедрион должен был состоять из семидесяти одного члена? Потому что сказано: ‘Собери Мне семьдесят человек из Израиля’ (Числ11:16). Поскольку Моисей был в дополнение к ним, всего было семьдесят один». То есть, записано было отнюдь не по свидетельствам и т.п.

Более вероятно, слушание дела в синедрионе – фантазия Матфея. Лк22:66-71 содержит лишь короткое описание совета священников и книжников, на котором Иисус согласился с тем, что он сын Б. Тогда его повели на суд Пилата.

Знакомый с иудейской судебной процедурой Матфей адаптировал этот эпизод к заседанию синедриона.

26:67-68: «Тогда они плевали в лицо Его и ударяли Его… говоря: ‘Прореки нам, кто ударил Тебя, Ты – Мессия!’»

Насколько мы сегодня представляем себе процедуру судопроизводства в синедрионе, это невозможно. Даже в случае осуждения на казнь предписывается соблюдение строгой процедуры. В частности, перед заключенным идет глашатай, предлагая представить свидетельства в пользу изменения приговора.

С другой стороны, Лк22:63-65 описывает, что Иисуса била толпа до суда, а не старейшины.

26:69-73: «И вот, Петр сидел снаружи, во дворе». Слуги поочередно узнают его, как бывшего с Иисусом, а он отказывается. «Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя».

Во дворе дома первосвященника мог сидеть ограниченный набор людей. Понятно, что слуги знали друг друга. Естественно, Петра признали бы за чужого. Ночью это вряд ли мог быть кто-то посторонний, но, скорее всего, кто-то из бывших с Иисусом. Поэтому Петр вряд ли бы сидел среди других, ожидая, пока его узнают. И он даже не спрятался после того, как его узнала служанка.

Петр же молчал. Неужели «обличающей речью» сочли галилейское наречие, когда он отвечал, что не знает Иисуса?

26:74: «Тогда он {Петр} начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека…»

Петр не просто отрекается, но клянется – несмотря на прямой запрет Иисуса. Добавим литургические три отречения, сомнительную хронологию, ужатую до рассвета (пения петуха), отсутствие преследований учеников. Скорее, это поздняя вставка, когда понадобилось принизить Петра, видимо, в споре с другими руководителями церкви.

27:1: «Когда наступило утро, все главные священники и старейшины народа сговорились против Иисуса, чтобы придать Его смерти».

Это не может быть согласовано с хронологией синоптиков. Священники в пасхальную ночь находились в Храме, соблюдая ритуальную чистоту. На неиудейское происхождение может указывать «народа». Матфей едва ли бы стал уточнять, для него очевидно, что «старейшины» относится к иудеям.

И зачем понадобилось сговариваться утром? Ведь они уже вынесли вердикт в 26:66.

27:2: «отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю».

Фальсификатор, похоже, не уверен, как называлась должность Пилата. На самом деле, не правитель, и не прокуратор, а префект.

27:3-4: Иуда возвращает деньги священникам и старейшинам. «Он сказал: ‘Я согрешил, предав невинную кровь’. Но они сказали: ‘Что нам до того? Заботься об этом сам’».

Эпизод не может быть достоверным уже потому, что другие христиане там не присутствовали, и рассказать было некому.

То, что Иуда помог предать Иисуса суду, вообще говоря, едва ли было грехом. Конечно, если только Иуда не знал о заведомой несправедливости суда. Впрочем, даже Евангелие описывает наличие у Иисуса возможности защиты.

Более важно, священники, фактически, признают невиновность Иисуса. А, значит, то, что он был Мессией. Вот это уже невозможно.

27:3-7: «Иуда… раскаявшись, возвратил тридцать сребренников главным священникам и старейшинам… купили на них землю горшечника, для погребения странников».

Эпизод фальсифицирован не только в контексте уважительного отношения к Иуде ранних христиан (в Египте даже существовала секта его поклонников). Дело не только в деталях: главные священники и старейшины вряд ли собирались вместе, чтобы Иуда имел возможность возвратить им деньги. Вероятно, что в пятницу первого дня (синоптики) или перед (Иоанн) праздником священники находились в Храме, соблюдая ритуальную чистоту.

Очевидно, речь идет о поле рядом с Иерусалимом. В городе должно было быть немало странников, и, соответственно, поле требовалось немалое. Глиняные изделия были очень дешевыми, и горшечники, судя по всему, - людьми бедными. Откуда у такого человека целое поле? И как можно было купить землю за мелкую сумму в тридцать сребренников? И, если была необходимость в покупке земли, и цена была такой низкой, почему ее не купили раньше, не дожидаясь денег от Иуды?

С другой стороны, вряд ли часто казнили путем побития камнями – вероятно, в то время так наказывались только религиозные преступления. Тогда могло просто отсутствовать отдельное поле для захоронений казненных таким способом. Можно бездоказательно предположить, что тридцать сребренников были использованы на приобретение места конкретно для Иисуса. Тем самым этот участок земли становился общественным, и выполнялось требование Закона.

Кстати, тридцать сребренников могло быть совсем не мелкой платой. Эпизод весьма явно заимствован из сцены осуждения Сократа, в которой его сторонники предлагают заменить казнь на уплату штрафа в тридцать мин серебром. Одна мина составляла ст драхм, каждая из которых соответствовала дневной зарплате работника. По странному анахронизму, во времена Иисуса динарий также являлся мерой дневной зарплаты. То есть, Иуда получил где-то десятилетнюю зарплату работника.

27:9 о покупке земли горшечника на тридцать шекелей серебра, выброшенных Иудой: «Тогда сбылось реченное чрез пророка Иеремию, который говорит: ‘И взяли тридцать сребренников, цену оцененного, которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь’».

Такого текста у Иеремии вообще нет. Обычная ссылка на Иер32:6-15: «Слово Господа было ко мне: ‘Анамел, сын твоего дяди Шаллума, придет к тебе и скажет: “Купи мое поле, которое в Анафофе”’… и купил я поле в Анафофе у Анамела, сына дяди моего, и отвесил ему семнадцать шекелей серебра… и подписал свидетельство о продаже… Так говорит Господь…: ‘Возьми сии записи… и положи их в глиняный сосуд, чтоб они оставались там многие дни… дома, и поля, и виноградники опять будут покупаться в этой земле’».

Не совпадает текст. Вероятно, не совпадает место – Анафоф. Не совпадает сумма: семнадцать и тридцать шекелей серебром. Совершенно другой смысл: Иеремия говорит это царю Седекии в осажденном Навуходоносором Иерусалиме, подтверждая, что иудеи вернутся на прежние места и записи о собственности понадобятся – именно поэтому они хранятся в глиняных горшках.

Подходящий текст есть в Зах11:12-13: «если считаете правильным, то дайте мне плату мою; если же нет - оставьте себе; и они отвесили мне в оплату тридцать шекелей серебра. Тогда сказал мне Господь: ‘Брось их в казну в доме Господа’. И взял я тридцать шекелей серебра и бросил их в казну…»

Захария в аллегоричной форме говорит о Б., Который становится пастырем стада, ведомого на заклание. Захария получил плату именно за эту работу (он взялся за нее, исполняя откровение).

Плату получает Б., а не Иуда.

Речь о том, что Б. разрывает Свой завет благоволения с народами и требует платы за то, что Он сделал для иудеев. Они же оценивают Его дела для них в очень малую сумму. Это деньги, приносимые иудеями в Храм.

Кстати, Захария берет деньги, следуя полученному откровению. Это контрастирует с виной Иуды, который получил деньги путем предательства.

Немаловажно, Захария говорит в единственном числе, евангелист – во множественном. Это позволяет применить действия Захарии к обоснованию действий группы священниковю

Существует немало толкований Захарии, особенно среди христиан, но именно это представляется основанным на тексте. Путаницы добавляет и текстуальное различие. Сирийская версия упоминает «казну». Мазоретский же текст – «для горшечника». Обычный выбор в пользы «казны» основывается на отсутствии других упоминаний о присутствии в Храме горшечников. Впрочем, это совершенно не исключено – там действительно могли находиться мастеровые, обслуживающие храмовый комплекс.

Глиняные сосуды считались очень простой посудой (например, Midrash Tannaim42), хотя и употреблялись в ритуалах (Лев14:5 и др.) Они могли употребляться в Храме только для самых низких целей, видимо, для питания священников. Поэтому «для горшечника» показывает, насколько Б. пренебрегает недостойной благодарностью иудеев.

Важно, что ссылка в 27:9 все-таки именно на Иеремию, у которого о горшечнике речь не идет вообще. Здесь, похоже, интересный след склейки разных традиций.

По одной из них, соответствующей Захарии, Иисус был пророком, посланным, чтобы вести стадо на заклание. Отсюда тридцать сребренников и горшечник. Весьма возможно, что сребренники изначально имели какое-то иное происхождение, и только впоследствии были связаны с Иудой (когда уже появилась концепция предательства). Очевидно происхождение этой традиции после поражения в Иудейской войне.

Другая традиция предсказывала возвращение из послевоенного изгнания, аналогично возвращению из вавилонского плена. Отсюда ссылка на Иеремию.

И обе этих традиции могли быть помещены на фоне эпизода о приобретении земли для захоронения Иисуса.

Св.Августин в «О гармонии евангелистов» 3:7 признает, что тексты Матфея, где «Иеремия» заменено на «пророк» являются фальсификациями, поскольку другие переписчики не стали бы заменять оригинальный «пророк» на неверный «Иеремия».

Следует отметить, что целый ряд вставок использует ссылки на Ветхий Завет, которые, на самом деле, отсутствуют. Маловероятно, что их авторы располагали существенно иной редакцией Ветхого Завета. На иврите он переписывался с абсолютной точностью, вплоть до шрифта и чернил. Скорее, фальсификатор рассчитывал на то, что проверять особенно некому и поленился уточнить цитату. Или даже исправил свою копию Библии, которая в дальнейшем не получила распространения.

Наверняка шел и процесс согласования цитат в новом завете с распространенными текстами Библии. То есть, цитаты, сегодня следующие Септуагинте, вполне могли изначально – по крайней мере, во многих случаях – совпадать с арамейским или ивритским текстами.

Деян1:16-19 описывает приобретение земли и смерть Иуды совершенно по-другому: «приобрел землю неправедною мздою, и, когда упал, разорвался посередине, и выпали все внутренности его». По-видимому, Иуда умер от грыжи, обрабатывая землю, купленную на деньги от предательства Иисуса. В этом виде эпизод не лишен логики: у Иуды была цель – покупка земли.

Там же Петр объясняет, что требуется выбрать другого апостола в связи со смертью Иуды. Похоже, при жизни Иуды вопрос о его замене не возникал. Отсюда естественно предположить, что Иуда был заподозрен в предательстве именно в результате скоропостижной смерти.

Эпизод с Иудой, вероятно, является поздней вставкой. ТайнИак2 говорит о двенадцати учениках сразу после распятия Иисуса: очевидно, не исключая и Иуду Искариота.

Весьма возможно, что тридцать монет были стандартной метафорой цены жизни. Платон описывает, как сторонник Сократа предложили уплатить за него тридцать слитков серебра вместо казни.

27:11-14: «Но Он {Иисус} не отвечал ему {Пилату}, ни на одно обвинение, и правитель был чрезвычайно удивлен».

Молчание странно после уклончивого, но ответа Иисуса в синедрионе (26:64). Совершенно понятно, что евангелист разрывался между рядом противоположных требований. С одной стороны, его Иисус должен был походить на Страдающего раба Исаии, который молчал. С другой стороны, он должен был что-то заявить, как-то открыть себя в этот кульминационный момент. С третьей, он не мог назвать себя под клятвой Мессией, потому что тогда его не могли бы осудить.

Пилат, скорее, удивлялся молчанию Иисуса, поскольку оно в той системе воспринималось как согласие с обвинением. Кстати, далеко не однозначно, что отказ отвечать на вопросы префекта не был бы воспринят как оскорбление.

27:15-20: «На праздник же правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был у них тогда известный узник, называемый Иисус Варавва…Но главные священники и старейшины убедили толпу просить Варавву…»

Поздние тексты по очевидным причинам исключают «Иисус» («Б. с нами»), оставляя только «Варавва».

Скорее всего, имелись в виду не иудеи вообще, а толпа, обыкновенно присутствовавшая в синедрионе (M.Sanh4:4). Включая учеников раввинов, это легко могло быть несколько сот человек.

Возможно, Варавва (бар Абба – «сын отца») также является вымышленным, указывая на то, что разбойник был самым обычным человеком. Соответственно, иудеи потребовали отпустить не другого героя, а кого угодно. Впрочем, бар Абба встречалось и как имя собственное, поэтому здесь не более чем предположение.

M.Sanh6:4 упоминает, что синедрион не осуждал более одного человека в день (обсуждение казни 80 ведьм Симеоном бар Шетой). M.Sanh6:1: приговор сразу приводился в исполнение. То есть, одновременно казнить нескольких человек по решению иудейского суда, видимо, не могли. Если допустить, что Варавва был осужден римским судом префекта, то его освобождение было бы для иудеев более важно: с их точки зрения, он был казнен без законного суда.

Эпизод интересен и что-то означал, но искажен до неузнаваемости. Не было обычая отпускать узников, то есть, историческая основа здесь отсутствует (скорее бы отпускали на радостный праздник Суккот, чем на Песах, отмечающий исход из Египта). О фальсификации свидетельствует и известная вставка аналогичного тезиса в Лк23:17.

Лука содержит намек на возможное происхождение эпизода. У него, Пилат настойчиво предлагает толпе отпустить Иисуса (поскольку его не следует казнить). Но народ просит отпустить преступника Варавву. Здесь нет ссылки на обычай, просто толпа просит о помиловании. Позднее какой-то редактор решил, что Пилат освободил Варавву именно по случаю праздника, и описал такой обычай.

Такая традиция маловероятна и сама по себе: обычно, толпа не захочет освобождать преступников, приговоренных к казни. Исключение обычно составляют популярные разбойники. Но именно они были наиболее опасны для власти, и префект не стал бы их отпускать.

Называть в фальсификации разбойника именем (соседнего с ним) героя совершенно неестественно.

Не исключено, что Иисус бар Абба – это сам Иисус, сын Отца Небесного. Эпизод вначале был отдельной легендой о том, что Иисус (или его двойник бар Абба, возможно, он же Фома-близнец) спасся. Возможно, отсюда пошло и воскрешение Иисуса, и рассказы очевидцев, встречавших его в разных местах, вплоть до Индии. Можно только предполагать, что в этой истории было реальностью, а что – мифом.

Позднее эпизод был вставлен в Евангелие, причем очень грубо, так что образовались коллизия: из двух других узников Пилат предлагает освободить только Варавву, а, в итоге, рядом с Иисусом все равно еще два разбойника.

Еще другая возможность: коллизия двух версий. В одной иудеи требуют отпустить Иисуса (называя его бар Абба), а римляне его казнят. В другой – римляне предлагают отпустить Иисуса, а иудеи отказываются. В итоге получилось, что римляне предложили отпустить одного Иисуса, а иудеи потребовали освобождения другого Иисуса.

Вполне возможно, что здесь отражена традиция, аналогичная изложенной Платоном: Сократа предложили отправить в изгнание вместо казни, но он выбрал казнь. В итоге, то, что должно было быть формальным судом с целью изоляции от общины, вынужденно переросло в трагедию.

27:23: «Но они кричали еще больше: ‘Да будет распят!’»

Но ведь казнь за религиозное преступление – побитие камнями. Распятие – политическая казнь. Почему бы иудеи стали требовать ее для Иисуса?

27:24: «Пилат… взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы».

Втор21:6: умывание рук как очищение от неизвестного убийства (когда находили тело вне города, старейшины города умывали руки в знак того, что жители этого города не совершали убийства). Возможно, во время Иисуса этот обряд использовался в других случаях, более близких к намеренному убийству.

С чего бы Пилат, известный своим пренебрежением к иудаизму, стал бы использовать древний иудейский обычай доказательства невиновности? Он наверняка не заботился о моральной или легальной ответственности.

27:25: «И тогда весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших».

Это явная вставка с целью привести иудейское Евангелие от Матфея в соответствие с антииудейской ориентацией языческого христианства. Церкви было необходимо показать, что у Матфея тоже есть откат от иудаизма.

Совершенно очевидно, что иудеи никогда не стали бы использовать (тем более добровольно, неспровоцированно, без необходимости) такое проклятие, тем более, в отношении своих детей.

Автор явно перешел от Втор21:6 в предыдущем перикопе ко Втор21:8: «не дай вине невинной крови находиться среди Твоего народа, Израиля».

M.Sanh4:5 приводит речь судьи перед свидетелем: «если невинный человек будет осужден, его кровь будет на тебе и твоих потомках во всех поколениях». То есть, иудеям (или только присутствовавшим в суде) приписаны слова, показывающие, что они заведомо знали о невиновности Иисуса и все равно свидетельствовали против него – как группа.

Если «на нас и детях наших» означает иудеев вообще, то непонятно, как воспринимали этот текст члены секты Матфея. Если это относится только к присутствовавшим на суде, то такое осуждение именно этой группы (а не, например, бывших в доме первосвященника или оговоривших Иисуса) выглядит странно.

Такое осуждение иудеев выглядит весьма странно, если Иисус пришел к ним в качестве спасителя. Даже языческий Лука в пророческом гимне Симеона Лк2:30-32: «ибо глаза мои видели Твое спасение, которые Ты приготовил в присутствии всех людей, свет откровения язычникам и славу народу Твоему Израилю».

27:26: Пилат, «Иисуса, бив, предал на распятие».

Но иудеи требовали казни Иисуса, а Пилат с этим не соглашался. Иудеи не требовали бить Иисуса. Если это была инициатива Пилата, то она не вяжется с его нежеланием казнить Иисуса.

Представляется более вероятным, что, если бы Пилат не хотел осуждать Иисуса (как государственного преступника, объявившего себя царем – на распятие), то он разрешил бы иудеям (а иудаизм был легальной и охраняемой законом религией Римской империи) побить Иисуса камнями (за религиозное преступление).

27:28-29: римские солдаты «надели на него пурпурное одеяние; и, сплетя венец из терна, возложили Ему на голову. Дали Ему в правую руку трость…»

Это несколько сомнительное описание. Римские солдаты в Иудее были, вероятно, знакомы с облачением иудейского правителя. Но Иисуса одели как римлянина. Видимо, живя вне Иудеи, фальсификатор не знал об этом различии. Если речь идет о «червленых ризах из Восора», в которых, по Исаии, должен придти Мессия, то это описание касается военного, а не духовного Мессии.

Сплести венец из терна не так просто – это жесткое и колючее растение. Тем более, без навыка (в отличие от мастеровых, которые потом во множестве плели венцы для христианских представлений). Раны от колючек у Иисуса должны были быть меньше, чем у солдат.

Если же предположить, что история с распятием и воскрешением придумана гностиками, то все становится на свои места – в мистерии, посвящаемому надевают пальмовый венец с торчащими наружу листьями – подобно солнцу и его лучам («Метаморфозы»). Который похож на терновый. Интересно, фальсификатор просто исправил пальмовый венец на терновый (в соответствии со своей концепцией распятия) или действительно кто-то на расстоянии не разглядел, что венок пальмовый? Возможно, ответ лежит посередине: фальсификатору было доступно описание венка, но не из чего он был сделан, что-то вроде: «венец с торчащими острыми листьями». Оно было принято за описание тернового венца.

Аналогично, Дионисий был казнен на деревянном столбе в венце из плюща и терновой одежде.

Лк22:64: «закрывши Его, ударяли Его по лицу…» Действительно, это было принято (напр., b.A.Zarah4), и, вероятно, не только у иудеев, но и в других культурах (закрывать лицо).

Однако более существенно то, что ритуальное избиение могло быть частью мистического обряда посвящения. Евангелисты ни откуда не могли узнать об этом происшествии (в стенах претории). Очень похоже, что здесь отголосок мистического обряда, когда посвящаемого били те, кто считался мастерами. Смысл придавался, по-видимому, различный: доверие, послушание, кротость, безразличие к мирскому, но сам обряд был популярен. Ритуальное избиение в наши дни сохранилось в тибетском буддизме. Тогда понятно, что Иисус во время ритуала избиения (или после него) носил торжественное одеяние, венец и держал в руках жезл.

Загадка одежды Иисуса (27:35). Солдаты не могли ее поделить – то есть, это был один цельнотканый хитон. Такую одежду использовали священники в обрядах, но она выглядела бы странно на нищем проповеднике (срывание колосков в субботу, ящик для пожертвований у Иуды подтверждают бедность Иисуса). А в мистическом обряде, посвящаемый был одет именно в цельнотканый хитон. Кстати, как и при крещении у гностиков и ессенов.

Здесь же может лежать объяснение истории с въездом Иисуса в Иерусалим на двух ослах одновременно. Осел интенсивно использовался в мистических обрядах, иногда как божественный образ, более часто – как образ дьявола. Восседать на осле – могло значить, покорить дьявола. Это вполне могло быть частью обряда.

Тогда, в первоначальной редакции, Иисус въезжает на осле. Потом какой-то редактор обнаружил пророчество о въезде Мессии на молодом осле, неправильно переведенное в Септуагинте как описывающее двух ослов одновременно. Фальсификатор решил иудаизировать описание, изменив его для полного соответствия пророчеству.

Причем, из Вифании в Иерусалим ехать было около 500 метров. Это несколько странно для Мессии – который, получается, шел пешком (совсем не победно), а уже перед Иерусалимом нашел себе осла. В мистическом же обряде на осле было далеко не уехать, поездка на осле должна была быть именно короткой.

В этом контексте легко объяснить и воскрешение. Египетские мистерии включали ритуальную смерть, помещение в саркофаг и выход из него через некоторое время. Не исключено, что посвящаемый мог проводить в саркофаге 2-3 дня, как и Иисус в пещере. В гностической Wisdom of Jesus Christ Иисус воскрешен как сияние, а не как тело.

Позорная смерть на дереве – один из основных доводов иудеев против мессианства Иисуса. Даже Юстин в фальсифицированном «Диалоге с Трифоном», приписывая иудею максимально возможную (для оппонента) поддержку христианства, не доходит до согласия Трифона с возможностью повешения Мессии (о подделке, кроме собственно текста, свидетельствует и название – «Диалог», а не «Против Трифона»). Можно предположить, что имитация позорной смерти была частью обряда посвящения наравне с ритуалом избиения.

27:32-33: Симона Киринеянина «заставили нести крест Его. И, пришедши на место, называемое Голгофа, что значит ‘Место Лба’…»

Если в этом месте всегда казнили разбойников, то зачем было нести крест. Очевидно, казни осуществлялись достаточно регулярно, и незачем было устанавливать крест каждый раз заново.

Это описание более реалистично, чем Иоанна, где Иисус сам несет крест. Как можно было заставить человека, уже осужденного на смерть, нести крест? Это и физически весьма непросто. Крест должен иметь высоту не менее 2 метров, иначе осужденный бы стоял на земле. Тогда нести его на спине можно только почти горизонтально согнувшись. Пройти в такой позе с грузом 60-80кг по узким улочкам? Это испытание даже для здоровых христианских паломников, имитирующих последний путь Иисуса.