2015-06-30
352
ДЖЕТТЕР ДО СИХ ПОР ЗВОНИТ МНЕ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ.
КОГДА НЕ МОЖЕТ ПОНЯТЬ НАМЕК (ИЛИ ОПЛАТИТЬ СЧЕТ).
Как познакомились: Нас представил друг другу вышеупомянутый Эван Кац, продюсировавший первый сценарий Джеттера «Полный провал», который он переименовал в «Рашмор отправляется в путешествие».
О нем: Кац подчеркивал, что «необыкновенный талант» Джеттера – его главный козырь, благодаря которому его сценарии хорошо продаются. Я обвинила Каца в том, что он сам снабжает сценаристов идеями, но он утверждает, что о таланте Джеттера ему сообщила одна из подруг.
Свидание: Джеттер ведет меня в тайский ресторан, который славится выступлениями Элвисов. Это очень забавно: Джеттер – ярый вегетарианец, из чего следует, что мы любим совершенно разную пищу. Разгорается жаркая дискуссия по поводу заказа. Хуже того, я заметила некую схему, по которой он действует. Служащий на стоянке просит четыре доллара, Джеттер смотрит на меня и спрашивает, есть ли у меня однодолларовые банкноты.
– Ну конечно, – говорю я и протягиваю ему четыре бакса.
Когда приносят счет за ужин, он интересуется:
– Ты не возражаешь, если мы заплатим пополам?
Подсчитывает, сколько стоит моя еда, но не вычитает свою долю за парковку. К тому времени, как мы оказываемся перед прилавком со сладостями у кинотеатра и Джеттер открывает рот, чтобы сказать:
– Может, у тебя есть… Я просто перебиваю его:
– Не волнуйся, я заплачу.
К концу вечера мои издержки составляют тридцать два доллара, в то время как Джеттер укладывается в тринадцать.
Положение дел после свидания: Джеттер до сих пор звонит мне время от времени, если не может понять намек (или оплатить счет). Когда бы он ни позвонил, он спрашивает, не хочу ли я сходить в кино (на вечеринку, поужинать). Я провожу в уме подсчеты и прихожу к заключению, что дешевле будет остаться дома.
* * *
Пять свиданий, пять шансов, пять неудач. Неудивительно, что у меня появляется следующая мысль: лучше запереться дома с котом и посмотреть последнюю серию «Секса в большом городе», чем, рискуя здоровьем, вторгнуться в зону военных действий. К тому же парень, который понравился мне больше всего, оказался мерзавцем-изменником, а тот, который понравился меньше всего, – жалким материалистом, подсчитывающим, как бы не прогадать с женитьбой. Поэтому, возможно, это у меня не все в порядке. Как бы там ни было, в одном я уверена на сто процентов: кому-то эти ребята могли бы идеально подойти. Кому-то другому.
* * *
Я решила, что совсем раскисну, если буду сидеть и убиваться из-за неудавшейся личной жизни, поэтому начала собираться на обед с мамулей. Когда я училась в старших классах, мы обедали вместе каждый выходной. Конечно, моя сестра Одри, которая была еще совсем крохой, тогда жила дома. Теперь она обитает в Сан-Франциско, где сожительствует (Одри никогда не назвала бы это сожительством) с одним парнем.
Я натянула джинсы, кроссовки и трикотажную рубашку и отправилась в «Плотный обед» – закусочную за углом. Мамуля ненавидела ее из-за музыки в стиле панк-рок, которую всегда включали в зале на полную катушку. Мне же в ней очень нравилось печенье с пахтой.
Я взяла два меню и заняла стол рядом с кухней. Вскоре в закусочной появилась моя мать. Подойдя ко мне быстрым шагом, она спросила:
– Мест нет?
Мамуля была восхитительна, как всегда. Даже в синих джинсах она держалась, как Шарон Стоун, вышедшая замуж за мультимиллионера, набрала достаточный вес, чтобы выглядеть по-человечески, и шикарно постриглась. Каждый раз, когда парень, с которым я встречалась, знакомился с моей матушкой, я ощущала некоторое разочарование с его стороны. Ведь я не унаследовала ни ее самообладания, ни идеальной фигуры. Зато Одри на нее похожа.
– А ты видишь свободный столик? – поинтересовалась я, когда она с фырканьем устраивалась на стуле. – Да, кстати, здравствуй.
Она улыбнулась:
– Здорово, маленькая дрянь.
Я сказала, что согласна с ее оценкой.
– Прости, – сказала мамуля. – Привет. – Она разложила салфетку на коленях и сделала вид, что изучает меню. Прошло не более двух минут, прежде чем…
– Ну что, ты встречалась с кем-нибудь вчера? Началось.
– Нет, – ответила я. – А ты?
– С Джулио.
Я понятия не имела, кто такой Джулио, но не стала заострять на этом внимание. Мама не питала иллюзий насчет моего образа жизни. Я не питала иллюзий насчет ее. Когда мне было шесть, тот факт, что отец завел интрижку с инструктором по теннису, помог ей понять: пора подавать на развод. Поэтому она взяла своих двух с половиной детей (я всегда считала, что Одри – это полтора ребенка), и мы вступили в кондоминиум в Сан-Фернандо-Вэлли и въехали в нормальную квартиру. В то время как мой папочка все дальше уплывал в безбрежные просторы жизни, изредка дрейфуя в Топанго-Каньон, мама начала агрессивную кампанию по завоеванию противоположного пола. Она меняла мужчин как перчатки, а Одри и я сидели дома с няней по имени мисс Бриттон-Бафф, которая страдала от астмы и диабета. Она никогда не позволяла мне смотреть «Третий не лишний», потому что считала это шоу «непристойным». В результате я взяла на себя нелегкую миссию сделать жизнь мисс Бриттон-Блёв, как я ее называла, невыносимой. Это заключалось в том, что я периодически заходила в комнату Одри и орала во весь голос: «О Боже! Куда вы уносите ребенка?» Услышав это, няня с пыхтением поднималась по лестнице, после чего ругала меня, пока не начинала задыхаться.
Но я не виню во всем этом мамулю: ее воспитали в соответствии с заповедями римско-католической церкви и рано выдали замуж, так что к двадцати одному году У нее уже было двое детей. Кроме того, у этой медали была и оборотная сторона: мамуля кормила нас вкуснее, чем другие мамы, учила меня танцевать диско в гостиной под песню «Макартур-парк» и, когда меня временно отстранили от занятий в школе за курение травки на стоянке, всячески меня защищала. Но только потому, что знала: я стащила траву у нее, а она не хотела, чтобы об этом узнал отец. Он как раз собирался поехать к морю на серфинг и дал ей кучу гениальных рекомендаций, как в это время следует воспитывать его детей (хотя у самого никогда не доходили до этого руки). Она же разрешила мне пригласить друзей с ночевкой на весь уик-энд.
После того как мы сделали заказ, мамуля откинулась на спинку стула и скрестила руки натруди. Ее взгляд был пристальным, словно она оценивала меня.
– Что такое? – спросила я.
– Да ничего особенного, – произнесла она. – А ты что скажешь?
– Ничего особенного.
Пока она хотя бы не начала критиковать кафе, в которые я ее приглашаю.
– Почему ты так улыбаешься? – удивилась я.
– Разве я улыбаюсь?
– Ты же знаешь, что да.
– Ай, ну я не могу тебе сказать. Это не моя тайна.
Я напомнила ей о том, что она всегда была в курсе всех дел, поэтому с какой стати менять тактику сейчас? Она задумалась и сказала:
– А знаешь что? Ты права. Ладно, главная новость – это… Ты готова?
Я закатила глаза и, прежде чем попробовать кофе, заявила:
– Всегда готова.
– О'кей, тогда… Твоя сестра выходит замуж.
Я в ужасе открыла рот. Кофе был обжигающе горячим, а я сделала слишком большой глоток. Я почувствовала, как мое нёбо вспыхнуло ярким пламенем.
– Подожди, – выдавила я, выловив кубик льда из стакана с водой. – Ты шутишь?
– Не настолько же.
– Моя сестра, которой двадцать один год?
– Твоя единственная сестра.
– Выходит замуж?
– Да.
– За кого?
– Что значит «за кого»? За Джейми.
– За своего бойфренда десантника Джейми?
– Бен, прекрати. – Она ударила ладонью по столу. – Прекрати сейчас же.
Очень часто мамуля ведет себя как старшая сестра, но я по опыту знаю, что не стоит ее заводить. Потом я подумала, как всегда: «К черту».
– Но он же республиканец из Техаса, повсюду таскает с собой пушку и хочет поступить на работу в ЦРУ.
– При чем здесь политика? – возразила она, отмахнувшись. – Твоя сестра выходит замуж.
– Ты когда-нибудь была в Техасе? В Техасе запросто убивают гомосексуалистов!
– Ты ведешь себя глупо.
– К тому же ты не веришь в брак.
– Как ты можешь так говорить? – Она казалась обиженной. – Я была замужем три раза.
– Вот именно.
– Не порть мне настроение, пожалуйста. – Мама наклонилась вперед. – Я волнуюсь. Волнуюсь, потому что наконец-то увижу, как одна из моих дочерей выходит замуж за хорошего человека.
Я поняла, на что она намекает, и в сотый раз сообщила ей, что Джека вряд ли можно назвать хорошим человеком. Она кивнула, словно говоря: «Если эта мысль тебя утешает…»
– Когда ты узнала? – спросила я.
Вчера. Она собиралась позвонить тебе, но, знаешь, видимо, не получилось. Короче, Джейми сделал ей предложение в «Раскрась меня», где они познакомились. Он положил кольцо для помолвки в керамическую кружку, которую она расписывала. Разве это не мило?
Я почувствовала, что меня сейчас вырвет.
И тут мамуля начала бесконечный монолог о планах, которые она и Одри строили по поводу организации свадьбы. Я была ошарашена. «Одри слишком молода для замужества, – подумала я. – Никто не выходит замуж в таком возрасте». Я не хотела замуж. Так почему она захотела?
Каждый раз, когда мамина интонация повышалась, я кивала и улыбалась. Я слышала: «Тра-ля-ля ля-ля ля-ля девичник, ты ведь будешь подружкой невесты?» Я кивнула и улыбнулась. «Тра-ля-ля ля-ля ля-ля, все как у Марты Стюарт[27]?» Я кивнула и улыбнулась. И вдруг: «Тра-ля-ля ля-ля ля-ля, с кем ты собираешься прийти на свадьбу?»
Тут мне пришло в голову, во что я могу превратиться из-за какого-то кольца на дне самодельной кофейной кружки. Я – двадцатисемилетняя сестра невесты, которой придется прийти на свадьбу с лучшей подругой, потому что скорее всего мне не удастся к тому времени завести парня. Все будут ахать и охать вокруг меня, убежденные, что мое решение порвать с Джеком было вопиющей ошибкой, а сплетни о том, что я лесбиянка (которые, как я знала, распространяет моя бабушка-католичка) в конце концов получат фактическое подтверждение. «А еще, – подумала я. – Маленькая Мисс Совершенство пообещает провести остаток жизни с националистом, и в ее честь устроят праздник». Это взбесило меня. Очень взбесило.
– Когда свадьба? – поинтересовалась я.
– Во второй неделе марта.
У меня есть шесть месяцев, чтобы найти парня.
– Ну… – произнесла я. – Я только что познакомилась кое с кем. Я думаю…
– Кое с кем… Ты думаешь… Звучит многообещающе.
Официантка принесла заказ: для мамы – омлет из белков с курицей, а для меня – американский сыр[28] и яичницу с беконом. Чтобы поддеть мамулю, я ткнула пальцем в ее тарелку и сказала:
– Разве это не похоже на убийство матери с ребенком?
Она проигнорировала мой сарказм.
Мой завтрак выглядел аппетитно. Горячий и расплавленный, казалось, он сам хотел отправиться ко мне в рот. Но я не могла поверить, что мамуля так ничего и не спросила о Максе. Поэтому я угрюмо ковыряла еду вилкой, до тех пор пока она наконец не задала пару вопросов ради приличия. Как бы там ни было, я выложила ей все: что мы познакомились на вечеринке, что у него своя компания, что он еще не звонил, но обязательно позвонит, так как она знает «правило трех дней», и что он предложил сходить куда-нибудь вместе…
– Тогда сходи. – Она откусила тост, словно заключая: «И точка».
Я посмотрела на нее, будто хотела спросить: «И это все, что ты можешь сказать?»
– Что? А ты знаешь, что, когда Джейми впервые увидел Одри, он зашел за ней в «Раскрась меня» с улицы? Он попросил номер ее телефона и позвонил в тот же день. Пригласил ее на ужин в уютный ресторанчик на пирсе, где подают морепродукты.
– Да, мам. Потому что у него мания преследования.
– Дай угадаю, – сказала она, отпив воды. – Ты познакомилась с этим «Максом» на вечеринке, когда он ходили высматривал, с кем бы потрахаться. Дорогая моя, когда ты наконец встретишь парня, который действительно сможет дать тебе то, что тебе нужно?
Я хотела спросить, чем Макс так провинился, что его имя поставили в кавычки, но потом передумала. Мамуля продолжила разговор нон-стоп о свадебных планах Одри. Я кивала и улыбалась, пока не заболела шея и обед не подошел к победному концу.
* * *
Я вернулась домой серьезно обеспокоенная и в отвратительном настроении. «Тогда сходи», – вспомнилось мне. Может, она забыла, как вела себя сама, когда была помоложе? Казалось, она выбирала мужчин по принципу: у кого моднее химическая завивка и кому больше нравится «Пинк Флойд». Моя мама, которая всегда была такой отвязной, вдруг заявила, что мне нужно завести роман с одним из галантных молодых людей, которые носят брюки со стрелками и регулярно посещают магазины керамики. Фу.
Я смотрела в потолок и пускала колечки из дыма. Может, это раздражало бы меня не так сильно, если бы она пасла меня с пеленок до дня начала охоты на будущего мужа. Но когда я впервые сообщила мамуле о том, что влюблена – в парня из группы «Deus ex machina»[29], который носил одежду марки «Дикие» и ездил на мотороллере «веспа», – она просто сказала: «Начни принимать противозачаточные таблетки, при этом не забудь о презервативе и никогда не путай секс с любовью». Я вступила в гонку сексуальных вооружений вооруженная до зубов.
По мере приближения вечера ее слова все больше мучили меня. Я засунула остатки китайской еды в микроволновку, надела пижаму и свернулась калачиком на диване, чтобы посмотреть вечернюю воскресную программу по кабельному телевидению. Но спустя пару минут поняла, что они повторяют «Шесть футов под килем». Поэтому я просто сидела и переключала каналы, поглощая ужин из коробки и чувствуя себя все более и более несчастной. Как будто люди, проходящие по улице, слышали звук телевизора и думали: «Бедная, бедная девушка». Я еще немного уменьшила громкость.
«На Джека можно было положиться, – подумала я. – И в такой вечер, как сегодня, он сидел бы рядом со мной и я бы выглядела намного достойнее в собственных глазах». Я доела цыпленка гун-бао и выключила телевизор. Я решила, что, если Макс позвонит, эти выходные можно будет назвать удачными.
Но он не позвонил.
3…
– Пять дней, – сказала я, размахивая стаканом перед Кики и Ниной. Я каждый день проверяла автоответчик и определитель номера – от Макса ни следа. – Пять дней – это слишком долго. (Получилось «дне-е-е-й».)
– Может, он потерял твой номер. – Кики изо всех сил старалась меня обнадежить.
– Да не потеря-а-л он мой номер, – ответила я, всем своим видом вопрошая: «Ты кому мозги пудрить вздумала?» – Это все равно что сказать: может, телефон не работает, когда ты точно знаешь, что телефон работает.
– Ну может, телефон действительно не работает.
– Телефонная компания работает без выходных! – Я тряхнула стаканом перед ее лицом, напиток потек по моим пальцам и закапал на грязный деревянный стол.
– Ладно, ладно. Не горячись. Прошло всего несколько дней с тех пор, как ты познакомилась с этим перцем, – сказала Кики, с опаской поглядывая намой четвертый стакан шотландского виски и прикидывая, не пора ли его забрать. «Из моей холодной мертвой руки», – подумала я.
Ну уж нет, это пошло бы вразрез со священной традицией. Мы сидели в какой-то темной, вонючей дыре в восточной части города, где подражание местным алкашам всячески поощрялось. А я именно этим и занималась. Если я продолжу так себя вести, размышляла я, то в конце концов закончу, как Изабелла Росселлини в «Синем бархате», – стоя на улице голышом с протянутыми руками и причитая: «Он околдовал меня…»
Тут ход моих мыслей прервала официантка, сообщившая, что в кафе курить нельзя.
– Даже здесь? – Я была в ужасе.
– Правила везде одинаковые. – Она пожала плечами.
Выражение моего лица заставило официантку ретироваться. Продолжая дымить, я крикнула ей вслед:
– Это последняя сигарета, клянусь! – и откинулась на спинку стула, довольная собой. Теперь я могла и дальше истязать исполненных благих намерений друзей в тишине и спокойствии. – Вернемся к нашим баранам, девочки, – сказала я. – Пять дней. Дней. Не три. Не четыре. – Я подняла руку и начала демонстративно загибать пальцы. – Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
– Должно быть, это ужасно – так долго ждать от него звонка. Особенно теперь, когда ты чувствуешь себя такой уязвимой из-за помолвки сестры, – сочувственно заметила Нина.
Я повернулась к ней.
– Ты права, – согласилась я. – Это на самом деле ужасно. Думаешь, он не хочет звонить, потому что я как-то не так выгляжу или сказала что-то не то?
Но с тех пор как Нина решила получить степень магистра психологии, она на каждый вопрос отвечает вопросом. Как в…
– А ты думаешь, существует причина, по которой он не хочет тебе звонить? – Ее лицо приняло озабоченное выражение.
– Нина, я не знаю, существует ли причина, по которой он не хочет звонить. Поэтому я спрашиваю об этом тебя.
Она проигнорировала мою последнюю фразу и изрекла:
– Должно быть, это очень страшно, когда чувствуешь, что с тобой что-то не так.
По-моему, это – «рефлексивное слушание», которому она научилась за последний семестр. Я возмущенно посмотрела на Кики:
– А ты что скажешь?
– Ну-у, – протянула она, – дай подумать минутку.
– Не торопись.
Я отвернулась, взволнованная тем, что кто-то мог услышать наш разговор и узнать, какая я неудачница. Прямо напротив, у бара, сидел неряшливого вида парень в экипировке мотоциклиста, с жирными волосами и строил мне глазки. Я состроила ему средний палец. Он засмеялся и вернулся к болтовне с барменшей, лаская взглядом ее обнаженную талию. Барменши в Лос-Анджелесе всегда оголяют животы, чтобы их грудь казалась больше. Надо признать, это им удается. Так и вижу, как они качают свои животики в спортклубе «Убойный фитнес». Наверное, они зарабатывают больше меня.
– Хорошо, я готова, – объявила Кики. – Вот до чего я додумалась: если он не собирается тебе звонить, пошли его к чертям собачьим и найди себе кого-нибудь другого. Я хочу сказать, может, он только что порвал с кем-нибудь. Или, может, он все еще встречается с кем-нибудь. А может, он просто козел. – Она покачала головой. – Если хоть что-то из этого правда, то ты должна быть рада, что он не позвонил, поняла? Это значит, тебе удалось избежать кучи неприятностей. Поэтому пошел он, и найди себе другого.
Я осмотрелась вокруг:
– Но здесь нет никого приличного.
– Ну, знаешь, – отрезала Кики. – Придется подождать денек или два.
– Так что мы делаем в эти выходные? – вмешалась Нина, которая обычно начинает засыпать в середине любого разговора. (Видимо, тот факт, что неспособность к сопереживанию может повлиять на ее карьеру психолога, никогда не приходил ей в голову.) – Мы можем поехать в Малибу, классно провести целый день на пляже и загореть.
– Я не могу, – возразила я. – Я иду выбирать свадебные платья с Одри.
– А в воскресенье?
– Тоже не могу. Я пойду выбирать свадебные платья с Одри, если она не найдет ничего в субботу. – Я опустила голову на стол рядом со своим стаканом.
– Чтоб ее разорвало! – Кики так сильно стукнула по столу рукой, что звук отдался в моей голове. – Извини, но тебе это нужно меньше всего. Эй! Тебе двадцать семь. Ты одинока. А твоя сестра, которой двадцать один и которая, мы обе это знаем, выглядит, как кукла Барби, выходит замуж раньше тебя. Это неправильно.
Нина сказала:
– Должно быть, это ужасно, когда твоя младшая сестра выходит замуж, прежде чем тебе удалось найти приличного парня.
– Заткнитесь, пожалуйста, – почти всерьез возмутилась я. – Я счастлива за Одри.
Нина изумленно подняла брови. Я заметила, что недавно она выщипала их так, что они превратились в маленькие тоненькие дуги. Ни дать ни взять Дрю Бэрримор, только исполненная презрения и удивления.
– Ты можешь сильно обидеть кого-нибудь таким выражением лица, – заметила я.
Я встала, еле удержав равновесие, и сказала, что мне нужно в туалет. На самом деле я проскользнула к телефону-автомату в конце зала, чтобы проверить свой автоответчик. Какой стыд! Но тут я подумала: если я понимаю, что это постыдно, то в действительности это не так уж постыдно, верно? Верно?
Меня… ждали… два… сообщения. Первое получено… сегодня… в… восемь… двадцать две… вечера… Черт, это от мамули.
– Ты уже придумала, как организовать девичник? Марта говорит, надо решать сейчас, а то будет поздно… – Я нажала «три» и стерла этот бред.
Второе сообщение получено… сегодня… в… девять… сорок пять… вечера.
– Привет, это Макс.
Не может быть.
– Как дела? Я собираюсь сегодня потусоваться в одном клубе. Эй, Стью? Где это? – Я услышала еще чей-то голос. – Это в «Делюксе», – сообщил Макс.
«Где находится «Делюкс»? – подумала я. – Что такое «Делюкс»? Почему мы не пошли в «Делюкс»?»
– Ну ладно. Была не была. Хочешь вместе поужинать на неделе? Попробую дозвониться тебе завтра с работы.
– Он звонил? – спросила Кики, когда я вернулась к столу с улыбкой до ушей. – Вот видишь? – настаивала она. – Я знала, что он позвонит. Я просто знала.
– Должно быть, это здорово, когда один лишь телефонный звонок может придать тебе уверенности, – сказала Нина и кивнула. Потом она посмотрела на часы. – О Боже, уже начало двенадцатого! – Она встала и объявила: – Пора заканчивать.
Как будто она мой психиатр и наше время вышло.
