Глава одиннадцатая

— Родители еще не приехали? — слегка охрипшим от волнения голосом спросила Тори Стивена, глядя на его отражение в зеркале — он стоял у нее за спиной в театральной уборной. Тори в последний раз оглядывала себя. В ее облике не осталось ничего от Виктории Кэнан, в зеркале на нее смотрела семидесятилетняя старуха — в начале пьесы пожилая певица на смертном одре должна была вспоминать молодость, свою жизнь и сценические успехи. Тори была в гриме и поэтому не хотела, чтобы родители видели ее до спектакля. А кроме того, она отчаянно волновалась, у нее даже стучали зубы.

А вдруг она упадет, едва откроется занавес? Или беспомощно застынет на месте? Пропадут месяцы утомительных репетиций, а ведь столько времени потрачено, и не только ее времени. Что, если она подведет Стивена?

За последние шесть месяцев она привыкла к Стивену, пятидесятилетнему толстячку. Он был не только любящим мужем, чудесным отцом и дедушкой восьми внуков, но и великолепным профессионалом сцены, не терпевшим в искусстве халтуры. Только бы он не списал ее со счетов сразу после спектакля! Потому что за эти полгода Тори поняла: она устала от постоянных гастролей, ей надоела бродячая жизнь, ей хотелось иметь свой дом.

— Твои родители прошли в ложу, — сообщил Стивен и решительно положил ладони ей на плечи. — Перестань волноваться, все будет хорошо.

Она повернулась к нему и благодарно улыбнулась.

Последние шесть месяцев были для нее самыми трудными в ее карьере. Она и не предполагала, сколь масштабной окажется работа. Стивен был очаровательнейшим человеком и очень строгим режиссером.

— Там у них в ложе... есть еще кто-нибудь? — спросила она, стараясь не смотреть Стивену в глаза.

— Пока нет. — Он ободряюще сжал ей плечи. — Но еще есть время, до начала десять минут.

Она была благодарна ему за поддержку. Шесть месяцев назад Джонатан оставил ей ноты и уехал так внезапно, что они не успели ни о чем договориться. Ей пришлось общаться с ним через адвокатов, поскольку она решила использовать его музыку для нового спектакля. Ответа пришлось ждать долго, и наконец он прислал короткую записку с разрешением. На сегодняшнюю премьеру она послала Джонатану два билета, хотя в глубине души была почти уверена, что он не приедет. Он даже не ответил на приглашение.

И все-таки она надеялась.

— Прекрасные цветы, — заметил Стивен, кивая на букеты, которыми была завалена гримерка.

Цветы были от друзей, поклонников, от родителей, даже от Руперта. Не было только от Джонатана.

Опять Джонатан! Она должна выкинуть его из головы, если не хочет провалиться.

— Осталось пять минут, Тори, — напомнил Стивен, — я пойду. Не волнуйся, все будет отлично! — Он ободряюще улыбнулся.

Тори принужденно засмеялась. Сегодня она подводит итог тяжелого шестимесячного труда. Да, Джонатан не пришел. Но пришли родители, напомнила она себе, выходя на сцену и устраиваясь на больничной койке. Она очень многим обязана им и ради них должна сыграть свою роль блестяще.

Она успокоилась, как только поднялся занавес. Роль была сложная и интересная, надо было сыграть жизнь певицы — с двадцати до семидесяти лет. Тори забыла обо всем на свете.

Эмоциональный финал — семидесятилетняя умирающая актриса наконец соединяется с человеком, которого полюбила пятьдесят лет назад, но которым пожертвовала ради карьеры. Зал замер, потом разразился оглушительными аплодисментами, от которых задрожали стены.

Тори не помнила, сколько раз поднимался и опускался занавес, она выходила вместе со Стивеном на авансцену, и восторженные зрители не хотели отпускать их.

Во время последнего выхода ей вручили огромный букет из разных цветов и еще один – из алых роз. Обливая счастливыми слезами душистые бутоны, она взглянула на ложу, где сидели родители. Мать плакала, отец улыбался.

Тори помахала им рукой.

Актеры радостно целовались, поздравляя друг друга с успешным завершением премьеры.

— Ты молодчина, Тори! — воскликнул Стивен, подхватывая ее на руки и кружа. Розы смялись.

— Мы все молодцы, — возразила она, — а без тебя вообще ничего бы не было.

— Это наша общая удача! — Стивен выпустил ее из объятий. — Теперь пьеса не сойдет со сцены несколько месяцев.

Да, это был успех! Настоящий успех! Никогда прежде она не была так счастлива. Не хватало только одного...

Хватит ей думать о Джонатане! Он даже не позвонил! Вероятно, все, что было на острове, ничего для него не значило и он просто забыл.

Значит, и она должна забыть.

Правда, это легче сказать, чем сделать. Тори вошла наконец в свою уборную и села перед зеркалом. Ей показалось, что ничего не было, что прошло всего несколько мгновений с тех пор, как она вышла на сцену. Но прошло целых два блистательных и необыкновенных часа! Невероятно!

За спиной мелькнула тень и отразилась в зеркале. Тори вскрикнула, когда ей на шею легла рука, она в ужасе повернулась.

— Не пугайся, — прозвучал до боли знакомый голос, и Джонатан выступил из тени, — я пришел с мирными намерениями.

Тори смотрела на него словно на привидение.

Джонатан добродушно улыбнулся, серые глаза сияли. Он был в вечернем костюме и белоснежной сорочке — все такой же элегантный и мужественный.

Он оглядел охапки цветов, губы у него дрогнули, когда он увидел помятый букет алых роз.

— Тебе не понравились мои цветы? — спросил он.

Потрясенная Тори машинально взглянула на помятые розы. Ей и в голову не пришло, что эти розы от Джонатана.

— Неужели ты решила, что я забуду о твоей премьере! — шутливо проговорил он.

— Ты видел спектакль? — все еще не веря, спросила она.

Он кивнул.

— Я был в ложе с твоими родителями.

Она недоверчиво тряхнула головой.

— Я тебя там не видела.

— Я прятался. — Джонатан тихо засмеялся. — Тебе нельзя было отвлекаться.

Она и не отвлекалась, только в конце осмелилась посмотреть на ложу родителей, но и тогда его там не заметила.

— Я прошел за сцену, когда ты наслаждалась аплодисментами, кстати вполне заслуженными, — я хотел поздравить тебя отдельно, без посторонних.

Его голос звучал взволнованно, дыхание участилось.

Тори чувствовала, что задыхается.

— Тебе нужно было выйти на сцену, ведь это и твой успех тоже, — пробормотала она.

Он покачал головой.

— Это твой триумф, Тори, только твой. Родители так гордятся тобой! Вот кому стоило бы выйти с тобой на сцену! Твой риск оправдался, ты правильно сделала, что решила изменить карьеру, — сказал он, счастливо улыбаясь. — Ты была великолепна!

.Она судорожно вздохнула, на глаза навернулись слезы. Неужели он действительно рядом с ней!

— А ты? Как твои дела? — осторожно спросила она. — Ты решил свою проблему?

— Я... — начал он.

— Тори, ты была великолепна! — В комнату вбежала мать, за ней следом спешили отец, Стивен и несколько актеров. Шум за дверью говорил о том, что праздничный вечер по случаю премьеры уже начался.

Тори поцеловала мать и отца, не спуская глаз с Джонатана — она боялась, что он исчезнет так же внезапно, как появился.

— Стивен! — Она схватила режиссера за рукав. Джонатан начал осторожно продвигаться к двери. — Вот автор нашей музыки. — Тори кивнула в сторону Джонатана. — Мне кажется, он тоже должен остаться и принять участие в празднике! — Джонатан был уже на пороге, ее охватило отчаяние.

— Непременно, — согласился Стивен и направился к молодому человеку.

Что произошло потом, Тори не видела — в гримерку ввалились все участники спектакля и устроили настоящий бедлам, заслонив вход.

Ей и ее родителям вручили бокалы с шампанским, и потом целых полчаса она принимала поздравления. По общему мнению, спектакль вышел потрясающим.

Джонатан исчез, Стивена тоже не было видно, и Тори решила, что все будет хорошо — в любом случае Джонатан должен был поговорить со Стивеном.

Но время шло, а он не появлялся. Она выпроводила гостей под предлогом, что ей нужно подготовиться к празднику и привести себя в порядок.

Оставшись одна, Тори вдруг вспомнила, что не разгримировалась и выглядела все еще семидесятилетней старухой. Неудивительно, что Джонатан сбежал от нее.

Она тронула лепестки помятых роз: алые розы — символ любви. Ах, если бы! Джонатан скрылся сразу, едва поздравив ее.

Праздник в артистическом клубе был в разгаре, когда через час она приехала туда с родителями. Их тут же окружила толпа.

— Хоть бы критики были того же мнения! — простонала Тори, когда к ним подошли Стивен с женой.

— Пусть только попробуют быть другого мнения!

Она резко повернулась на звук знакомого голоса, сердце застучало. Значит, он все же остался на праздник!

— Второй раз ты сегодня доводишь меня чуть не до обморока, — сказала она.

Он хмыкнул:

— Будем надеяться, что третьего раза не будет. Не бойся критики, ты была неподражаема!

Тори казалось, что они остались одни в полном зале, она не слышала ни шума толпы, ни смеха, ни болтовни, она видела только его. Долгая разлука обострила чувство, и это было прекрасно!

Ей столько хотелось сказать ему, так много объяснить, признаться в любви. Но сейчас, стоя перед ним, она поняла, что сказать нечего — ведь он ее не любит.

— Тори чудесно исполнила твою музыку, согласен? — спросил Стивен, подходя к ним и дружески обнимая Тори за плечи.

Глаза у Джонатана сузились, когда он покосился на руку Стивена, по-свойски обнимавшую ее.

— Через несколько недель выйдет диск с песнями из спектакля, — продолжал Стивен, не замечая настороженного взгляда Джонатана. — Ты прославишься как автор, Джонатан!

— Ну, до этого не дойдет, — медленно проговорил тот. — Настоящая звезда — это Тори.

— Но твое имя стоит в программе как соавтора песен, — возразил Стивен.

Тори покраснела. А чего он ждал? Не могла же она присвоить все права! Хотя в короткой записке, которую он оставил с нотами, было написано, что он отдает ей свои произведения.

— Ты читал контракт, перед тем как его подписывать? — спросила она.

— Этим занимались мои адвокаты. — Он снова насторожился. — Так ты из-за музыки послала мне билеты?

— Я...

— Простите, — вмешался Стивен, — но я вижу репортеров и чувствую, что они жаждут общения со мной.

Когда Стивен ушел, между ними воцарилось неловкое молчание.

— Мне казалось, что ты все понял. — Тори вопросительно посмотрела на Джонатана.

— Что я должен был понять?

— Не могла же я принять твою музыку в дар!

— Но я подарил ее тебе.

Тори принужденно улыбнулась:

— Но я не могла присвоить себе авторство музыки, ведь не я ее писала. И Стивен совершенно прав: когда выйдет альбом, ты прославишься.

— Великолепно, — хмуро пробормотал он.

— Джонатан... — Тори вздохнула. — Как у тебя теперь дома?

— Как? — сухо отозвался он. — Выражайся яснее. Ты хочешь знать, преодолел ли я жалость к себе?

— Нет, я... — нерешительно начала она.

— Да, преодолел, — ответил он. — И ты оказалась совершенно права в отношении Малкольма. Он всегда был моим отцом, так что, несмотря на славу, которую ты мне предрекаешь, я по-прежнему занимаюсь семейным бизнесом, и мне это нравится. Я благодарен тебе за то, что ты открыла мне глаза.

Его голос звучал тепло и признательно.

— Я? — Она проглотила комок в горле. — Я не сделала ничего особенного.

— Почему ты тогда вечером не сказала, что ты приемная дочь? — мягко спросил он.

— Откуда ты знаешь? — Она старалась не смотреть на него.

— Прочитал где-то.

— Где? — прервала она. Об этом факте ее биографии много говорилось в начале ее карьеры, но потом это как-то забылось.

— Где-то, — повторил Джонатан. — Ты, наверно, видела во мне испорченного ребенка, зацикленного на собственных проблемах. Надо было, чтобы кто-нибудь со стороны объяснил мне, как я не прав.

— И это была я? — слабо отозвалась Тори, вспоминая, что она наговорила ему в ту ночь.

— Ты! Что ты так испугалась? — Он широко улыбнулся. — Ты оказала мне неоценимую услугу, все, что ты говорила, было правдой! И ты правильно сделала, что изменила карьеру. Думаю, в скором времени мы услышим о твоей свадьбе.

— О свадьбе? — удивленно повторила она. Джонатан оглядел зал.

— А где Монтгомери? Должно быть, придет позднее.

— Его никто не приглашал, — твердо ответила Тори. — С чего ты взял, что он должен быть здесь? Мы расстались не совсем мирно. — Она поморщилась при воспоминании.

— Вы расстались? — удивился Джонатан. — Но я думал... Четыре месяца назад я видел в одной газете фотографию, на которой вы вместе выходите из ресторана.

Она вспомнила. Действительно, были такие фотографии: они с Рупертом улыбались в камеру, не желая выносить на публику свои разногласия. Тогда ей и в голову не приходило, что эти снимки увидит Джонатан и истолкует по-своему.

— Я... — начала она.

— Тори, пресса желает сделать несколько снимков. — Стивен внезапно появился перед ними. Он выглядел оживленным и радостным — очевидно, его вдохновили позитивные отзывы о спектакле. — И ты тоже, Джонатан, — улыбнулся он.

— Мне бы не хотелось... если позволите, — медленно проговорил Джонатан.

— Не позволю. — Стивен бесцеремонно схватил обоих за руки и потащил к репортерам.

Тори была благодарна режиссеру за настойчивость. В голове бешено скакали мысли: неужели он подумал, что между нею и Рупертом что-то было? Значит, поэтому не подавал весточки все эти долгие шесть месяцев.

Она не заметила, как закончилась встреча с журналистами.

— Идем выпьем шампанского, — шепнул ей на ухо Джонатан, когда пресса оставила их наконец в покое.

— Тебе было неприятно? — спросила она, потягивая шампанское.

Он явно неловко чувствовал себя перед объективами.

— Неужели это было так заметно?

— Боюсь, что да.

— Странно. Знаешь, после свадьбы Мэдисон и Гидеона я внезапно почувствовал себя аутсайдером — ведь они так талантливы.

— Но ты тоже талантлив, твоя музыка великолепна.

— Спасибо, — насмешливо ответил он, — но мне просто не нужна известность.

— Зря ты это! — возразила Тори. — Когда завтра в газетах ты прочтешь восторженные отзывы о спектакле, ты поймешь, что был не прав.

Джонатан ничего не ответил.

— Когда ты возвращаешься в Америку? — спросила Тори, стараясь сохранять безразличный тон. Хотя его ответ решал для нее все. Если он вернется в Америку, значит, они вряд ли снова встретятся. Вот если бы он остался хотя бы на пару недель...

Лицо у Джонатана стало настороженным.

— Пока буду здесь.

— В самом деле? — Внутри у нее все замерло от волнения.

— Недавно мы приобрели в Англии казино, и я должен проследить за ремонтом и организовать начало работы, — объяснил Джонатан. — Билеты, которые ты послала мне в Америку, переслали сюда — ведь последние два месяца я жил в Лондоне.

Два месяца? Он был в Лондоне два месяца и ни разу не позвонил ей.

Она облизнула ставшие внезапно сухими губы.

— А... понимаю...

— Действительно понимаешь? — Он, прищурившись, смотрел на нее.

— Думаю, что да.

— Иногда я в этом сомневаюсь, — проговорил он. — Тори, я был настоящим хамом в последние дни на острове. Я самонадеянно и совершенно несправедливо оскорблял тебя.

— И что?

Он неуверенно улыбнулся.

— Разве это можно простить?

— Вероятно, это объяснялось особыми обстоятельствами. — Тори натянуто улыбнулась.

Джонатан покачал головой:

— Нет, я был не прав. — И, поскольку все так сложилось... — Он что-то пробормотал вполголоса.

— И что дальше? — спросила Тори.

— Ты была очень занята в последнее время.

— Тем не менее у меня были свободные минуты.

— Я думал, ты проводила их с Монтгомери!

— Теперь ты знаешь, что это не так.

Джонатан резко выдохнул.

— Я не имел права...

— Ты имел полное право! — воскликнула Тори. — Неужели ты все еще готов поверить в сказку о Виктории Кэнан — женщине-вамп? Неужели ты по-прежнему думаешь, что я могу стать любовницей человека, который мне совершенно безразличен?

— Мы не были любовниками, — напомнил он.

— Можно сказать, что были!

— Нет, Тори, — он улыбнулся. — Если бы это произошло, ты бы так не говорила.

Она решилась продолжать:

— Понимаешь... — она храбро встретила его взгляд, — родители всегда внушали мне, что основой интимных отношений должна быть любовь. Я впервые в жизни была так близка с мужчиной, и этим мужчиной был ты.

Джонатан ошеломленно уставился в ее вспыхнувшее лицо.

— Тори... — наконец проговорил он.

— Джонатан... — Больше она не могла выговорить ни слова.

Он сглотнул.

— Я... может быть, встретимся завтра? Поужинаем?

Она чувствовала, как бешено забилось сердце:

— Я готова ужинать с тобой каждый день, если хочешь. — По щекам у нее заструились слезы.

В глазах Джонатана мелькнуло страдальческое выражение.

— Тори, сколько же горя я причинил тебе за эти шесть месяцев! — простонал он.

— Потерял время зря, да? — сквозь слезы спросила она.

Джонатан огляделся — вокруг теснился народ.

— Ты не возражаешь, если мы выберемся отсюда? — взволнованно предложил он. — Я до смерти хочу поцеловать тебя. — Он поставил на стол ее бокал и взял ее за руки. — Ты даже не представляешь, каким дураком я был все эти шесть месяцев! Но теперь я хочу все исправить!

— Исправляй скорее! — смеясь, сказала она. Он притянул ее к себе:

— Сначала ответь мне: ты выйдешь за меня замуж, Виктория Бьюкенен?

Тори почувствовала, что ей стало нечем дышать.

— Ты в самом деле этого хочешь? — едва выговорила она, боясь поверить.

— Да, — ответил он, прижимая ее к себе еще теснее. — Последние полгода я жил как в аду, я не смел надеяться, что ты ответишь мне взаимностью!

— Взаимностью? — Тори непонимающе смотрела на него.

— Я люблю тебя, Тори, — сказал он, глядя ей в глаза. — Я люблю тебя с первой минуты нашей встречи в аэропорту!

— Но ты так возмутился тогда, увидев, что я приехала встречать тебя по просьбе Мэдисон! — возразила Тори, внутренне ликуя.

— Я увидел тебя раньше. — Он прижался лбом к ее лбу и заглянул ей прямо в глаза. — Я заметил тебя, как только вошел в багажный зал, и буквально прирос к полу. Наверное, поэтому я не обратил внимания на табличку со своим именем, которую ты держала в руках. — Он даже застонал.

— Надо же! — проговорила она, чувствуя, как сердце поет от счастья.

— Я приехал на остров, чтобы подумать, и вовсе не ожидал, что влюблюсь в темноволосую голубоглазую колдунью по имени Тори Бьюкенен!

Засмеявшись, она обхватила его за талию и приникла головой к груди. Она услышала, как бешено бьется у него сердце.

— Тогда утром ты приехал на ферму и увидел мое прощание с Рупертом. Джонатан, Руперт для меня ничего не значит. И никогда не значил, — добавила она, чувствуя, как он напрягся. — По телевизору сказали, что на соревнованиях погибла девушка, помнишь?

— Еще бы! — воскликнул Джонатан. — Я услышал об этом по радио, но они не назвали имя. Я сразу позвонил на ферму, но там никто не ответил. Страшно вспомнить, что я тогда вообразил! Я испугался, что это могла быть ты. — Он вздрогнул при одном воспоминании.

— Потом на ферме ты увидел, как Руперт целовал меня. Он решил показать тебе свою власть надо мной. А на той фотографии, четыре месяца спустя, мы с ним виделись в последний раз — тогда я отказалась подписывать с ним новый контракт, хотя он очень настаивал.

— Я рад, — сказал Джонатан, крепко прижимая ее к себе. — Но вы не ответили на мой вопрос, мисс Бьюкенен.

— Какой вопрос? — невинно переспросила она, боясь вспугнуть только что испытанное счастье. — Да, я обещаю ужинать с тобой каждый день до конца своей жизни, но, наверное, нам сначала надо пожениться. Ты согласен? — Она счастливо улыбнулась ему.

— С нетерпением жду этого момента.

— Тори! Джонатан! Присоединяйтесь! — К ним шагал ее отец.

— Я всю жизнь ждал тебя, моя радость. Подожду еще немного, — шепнул Джонатан Тори на ухо. — Потом обратился к Дэну: — Дэн, я хотел о чем-то попросить тебя, — он снова взглянул на Тори.

Она с улыбкой слушала, как Джонатан просит у отца ее руки.

Она станет женой любимого человека!

Воистину, это самый счастливый вечер ее жизни!

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам