Перфекционистское мышление

ПДП слишком смещено вправо и почти приравнивается к наилучшему исходу. Шкала симптоматична для (60:) клиентов-перфекционистов, которые не оставляют места для ошибок. Если они не добиваются лучшего результата, они чувствуют себя неудачниками.

Также обратите внимание, рисуют ли клиенты шкалы для себя и для других по-разному или нет. Например, озлобленные люди часто требуют от других достижения намного более высокого ПДП (в направлении к наилучшему исходу). Они требуют от остальных лучшего поведения в различных ситуациях, чем от себя.

Пример

Обладание завышенными ожиданиями может привести к долговременным проблемам. Много лет назад мы с коллегами работали с одним типом клиентов, чьи проблемы оказались довольно трудными. У этих клиентов было сильное ощущение неадекватности и очень низкое самоуважение, они казнили себя просто безжалостно. Они были уверены в собственной бесполезности и страдали от такой сильной депрессии, что часто задумывались о самоубийстве.

Мы диагносцировали этих клиентов как обладающих неадекватной личностью, но неформально, между собой, называли этих людей ЯНКД-клиенты («Я не больше, чем кусок дерьма»). Это не было жестокостью или бесцеремонностью с нашей стороны, нам просто казалось, что это название описывало проблему этих клиентов наиболее точно. На самом деле, конечно, эти люди не были неадекватными, но так они думали о себе сами.

Иные терапевты пытались помочь им, поднимая их гнетуще низкую самооценку, убеждая их полюбить себя и прекратить самобичевание. Не сработало.

Клиент по имени Эл был типичным примером. Он считал себя абсолютно прогнившим изнутри и не мог найти в себе ни одной положительной черты, которая бы ему нравилась. Он был убежден в своей уродливости, несмотря на тот факт, что женщины постоянно заговаривали с ним и выделывали перед ним различные па. Он чувствовал себя никому не нужным, хотя по выходным вывозил за город от имени организации «Большие братья» мальчишек, не имеющих отцов.

Его негативный настрой вызывал у него много боли и привел к бессоннице и сонливости. Он стал антигедонистичным, постоянно (61:) выкрикивал заклинания и часто задумывался о самоубийстве, которое пытался совершить уже дважды.

Самовосприятие Эла было полностью иррационально, но больше смущало то, как он реагировал на любую попытку изменить его установки. В целом он вел себя слабовольно и пассивно, но когда терапевт пытался перестроить его верования, он боролся за них изо всех сил, оставляя свое безответное и бездеятельное поведение и атакуя любое предположение, что он не был совсем пропащей личностью. Он просто не мог перенести даже намека на то, что он не был одним из самых отвратительных человеческих существ на планете.

Его верования были загадкой. Он испытывал огромную боль и осознавал, что причина была в его отношении к себе, и все-таки он цеплялся за идею самоуничижения.

Проблема была наконец разрешена, когда определились ожидания Эла относительно себя. Ядром его философии было то, что он мнил себя Эйнштейном. Это было не просто желание, а твердая и ощутимая установка. Он расстраивался, когда другие люди обращались с ним как с простым смертным; его задевало, что он был вынужден выполнять такие суетные вещи, как подведение балансов в расходной книге или вынос мусора.

Но больше всего беспокоило Эла недовольство самим собой. Каждый раз, допустив оплошность, он безжалостно третировал себя за совершение дурацкой ошибки, пока через какое-то время его не поглощала депрессия и он не превращался в ЯНКД.

«Делать ошибки — довольно скверно для любого, — говорил он, — но для меня (эдакого Эйнштейна) это недопустимо».

Что может быть более удручающим, чем личность со способностями Эйнштейна, живущая жизнью простого смертного и не имеющая никого в мире, кто бы смог признать его бесценную исключительность?

Друзья Эла, сами того не желая, подпитывали его установку, пытаясь поддержать его эго; это только раздувало его ожидания ещё больше, значительно увеличивая контраст между реальным и идеальным «Я». В результате Эл чувствовал себя ещё более подавленным.

Эл был уверен в своем превосходстве благодаря перфекционистским притязаниям и экспектациям, но знал, что они несоизмеримы с его реальными достижениями в жизни. Каждый раз, ругая себя, он подкреплял свое верование в том, что он был (62:) Эйнштейном, хоть и Эйнштейном, приводившим все вокруг в хаос. С этой точки зрения, если бы он прекратил нападки на себя, ему бы пришлось признать, что он не был особенным.

Подход, которого мы придерживались в своем консультировании, заключался не в поддержании его ослабевшего эго, а, скорее, в том, чтобы сосредоточиться на его убежденности, что он Эйнштейн.