Наша очередь производить обмен

Джастис опустил меч, но рука с мечом дрожала, как будто под каким-то невероятным внутренним давлением.

– Они забрали ее. Элени.

Кили кивнула, не в состоянии говорить из-за комка в горле. Потом она показала дрожащим пальцем на то, что заставило ее кричать. Под простынями лежал покрытый кровью тапочек умершей матери Элени.

Но часть крови была свежей.

Джастис заревел, издав ужасный, душераздирающий звук ярости и боли, и Кили вздрогнула и прикрыла руками уши. Она не могла его слышать. Не могла его вынести. Не могла вынести того, что свободно отдала своё сердце. А теперь его снова вырывают из ее груди.

Ее мозг, несмотря на эмоциональный срыв, заработал. Медленно, логически, она начала планировать. Потому что она не собиралась, черт побери, сидеть тут, когда ребенка надо было спасать.

Она яростно заморгала, чтобы прояснить зрение, вытирая слезы, хотя не сознавала, что плачет, глубоко вздохнула и встала.

– А теперь мы во всём разберемся, – просто сказала она.

– Теперь мы во всём разберемся, – повторил за ней Джастис ледяным голосом.

Час спустя – на час ближе к сумеркам – Джастис хотел кого-нибудь убить. Очень хотел.

Они собрали в доме всех оставшихся детей и поставили вооруженную охрану внутри и снаружи. Они не обращали время на старух, которые пытались заставить их поесть. Одна из них, карга с кислой мордой, пыталась высказать идею о том, что Элени – дьявольское отродье и не заслуживает спасения. Кили с такой яростью напала на нее, что старуха убежала, бормоча что-то о том, что следует охранять других детей, заслуживающих этого.

За столом они спорили, строили планы, потратили драгоценные шестьдесят минут, но так и не пришли к согласию, как провести так называемый обмен.

Кили и Алехандро почти кричала друг на друга, и Джастису это надоело.

– Достаточно.

Он произнес эти слова резче и громче, чем хотел, но в этот момент, ему было глубоко наплевать.

Все замолчали, глядя на него. Он понял, что сжимал меч, и заставил себя отпустить его. Эти люди не были ему врагами.

Поиски пропавшего ребенка – не наша задача, – сказал Нереид. – Нам нужна Звезда Артемиды. Чтобы вернуть ее в Трезубец и занять принадлежащее нам по праву место принца Атлантиды. Ребенку не повезло, но по всему миру умирают дети. Мы не можем спасти их всех.

– Мы можем спасти эту девочку, – резко ответил Джастис. Алехандро, Кили и другие озадаченно посмотрели на него, и он понял, что снова это сделал. Спорил вслух с самим собой.

Мы можем спасти эту девочку, – повторил он, на сей раз про себя. – Ненавижу банальности, но или ты со мной, или ты против меня. И Аларик может избавить меня от себя.

Нереид замолчал, так что Джастис решил поговорить с теми людьми, которые не жили в его разуме.

– Слушайте, мы спорим уже час. Это обсуждение бесполезно и неуместно.

Он указал на Алехандро, чьи темные глаза горели огнем и местью.

– Ты хочешь отправиться туда с оружием, со всеми мужчинами. Пойти до наступления сумерек и застать их врасплох. Забрать Элени. Я понятно выражаюсь?

Алехандро кивнул.

– Si, это единственный способ. Мы победим их и…

Джастис прервал его.

– Это единственный способ. Единственный способ убить всех твоих людей. Вампиры не глупы. Их чувство самосохранения равно их трусости и порочности. Они не отправили бы нам эту записку, если только не превосходят нас числом. Им определенно помогают люди или кто-то другой, иначе они бы не смогли похитить Элени среди бела дня. Они точно не станут просто сидеть и играть с ней в «классики».

Он посмотрел на каждого из них по очереди.

– Мы придем туда, и нас убьют. Потом они убьют ее, где бы ее ни прятали. Потом, забавы ради, они придут сюда и перебьют всех остальных.

Кили кивнула, вытирая покрасневшие глаза.

– Я говорила ему…

Джастис также ее перебил.

– Ты говорила ему, что мы должны угрожать вампирам. Вести с ними разумные беседы. Сказать им, что отдел Паранормальных оперативников будет здесь утром, и что если они отдадут нам Элени, мы не станем за ними охотиться. Это верно?

Кили кивнула, прищурившись. Она, вероятно, поняла, что ей не понравится то, что он собирался ей сообщить.

Она оказалась права.

– Вампиры не понимают, что такое логика или здравый смысл, когда злы и хотят отомстить. Мы, разумеется, можем им угрожать паранормальным отделом. Они перейдут на новое место, устроят там гнездо, чтобы мы их не нашли. Разумеется, сначала они высушат Элени, оставив нам мертвое тело в качестве подарка.

Лицо Кили побелело от его жестокости, но он просто добавил это в список своих грехов. Он и так себя корил. Да. Он был жутким ублюдком, оставившим этих бедняг, чтобы провести день, эгоистично предаваясь удовольствию. А крошечная девчушка пострадает.

Сиротка, такая же, как и он сам. Но у него хотя бы были приемные родители. А у Элени впереди теперь ничего, кроме боли, пыток и смерти, если только он ее не спасет.

В этом он был хорош.

Он достал своё меч и осторожно положил его на стол перед собой.

– Вот план. Или соглашайтесь, или убирайтесь с дороги, но мы поступим вот как. Они хотят меня, я так полагаю, так как именно я убил их тем взрывом.

Алехандро ударил кулаком по столу.

– Они хотят получить меня! Намеренно используют слово «обмен». Если ты думаешь, что в одиночку отправишься в лагерь вампиров, то крупно ошибаешься. Это мои люди, и я их подвел потому… потому, что я… – он с мукой посмотрел на Марию, которая рыдая, сидела за столом. – Потому что я пренебрег своими обязанностями, – закончил он, покраснев.

Джастис на мгновение встретился взглядом с Алехандро, совершенно понимая его чувства. Они оба были воинами и не смогли защитить своих подопечных. И они оба умрут, чтобы всё исправить.

Ладно. Пусть идет.

– А что за план? – круги под глазами Кили лишь подчеркивали бледность ее лица. – Ты – сильный атлантийский воин, так что, почему бы тебе не рассказать вам всё?

Всего несколько часов назад в ее глазах были лишь любовь и смех, а теперь лишь опустошение. Он понял, что Кили чувствовала ту же опустошающую вину, как и он сам.

Не только атлантийские воины ощущали ответственность за невинных.

– Они хотят обмена, значит, мы произведем обмен, – просто ответил он. – Меня за Элени.

За столом раздались несогласные возгласы, но Кили посмотрела на руки, лежащие на столе. И ничего не сказала. Хотя вздрогнула, словно от удара.

– Они убьют тебя, – сказал Алехандро. – Сначала тебя, потом Элени, а затем и всех остальных. Я знаю, что мы не справимся с бандой разозленных вампиров всего с парой ружей.

– Может быть. Но если так, то я планирую забрать нескольких с собой, – ответил Джастис, глядя на Кили. – В любом случае, план А – умрут лишь вампиры. И мне есть, ради чего жить.

Кили, наконец, посмотрела на него, и темная пустота в ее глазах испугала его сильнее, чем встреча с сотней вампиров.

– Дай мне ружье, – попросил она.

– Ты и близко к тому гнезду не подойдешь, – сказал Джастис. – Я…

Но на сей раз она прервала его. Она не обращала внимания на него, словно его не существовало, повернулась к плачущей Марии.

– Если ты сможешь заткнуться на пять минут, достань мне ружье, – сказала она с ледяным презрением. Потом подняла что-то с колен и положила перед собой на стол, повторяя действия Джастиса.

Это был покрытый кровью тапочек.

Мария замолчала, в шоке глядя на Кили. Потом распрямила плечи и убежала. Кили взяла кусочек хлеба и стала мрачно жевать.

– Нам нужно поесть, – сказала она, совершенно искренне. – Мы весь день не ели. До сумерек еще час, и я не подведу Элени вновь из-за того, что я, черт побери, проявила глупость и отправилась спасать ее, не восполнив запасы энергии.

Джастис способен был обходиться без пищи шесть дней, но решил последовать ее примеру. Вероятно, позволив Кили контролировать что-то, даже если это что-то так незначительно, как ее решение съесть хлеб и холодное рагу. Пусть она найдет выход из собственного ада.

Она съела кусок хлеба и медленно начала поглощать до того нетронутое рагу со своей тарелки. Словно зомби или роботы из тех фильмов, которые так любил Вэн. В ней не было чувств, ни страха, ни грусти.

Просто ела холодное рагу.

Его рот так пересох, что он едва смог проглотить кусок хлеба. Если из-за своей недальновидности он потеряет и Кили, и ребенка, для ничего не останется. Его разум мучал его видениями о мире без Кили, и Пустота, чернее, чем та, которую сотворила Анубиза, появилась перед ним, словно манящая бездна.

Алехандро переводил взгляд с Джастиса на Кили, а потом кивнул, как будто приняв решение. Он оторвал кусок хлеба и начал жевать.

Кили опустила ложку в свою миску, металл ударился о металл – такой пустой, навязчивый звук. Потом она перевела мертвый взгляд на Джастиса, и что-то в его душе содрогнулось.

– Ты сказал нам, что собираешься делать, – сказала она. – Теперь расскажи мне, как мы можем помочь.