Предисловие. В стихотворении «легенда о возникновении книги «дао-де-цзин» на пути лао-цзы в эмиграцию» — только потом я узнал

В стихотворении «Легенда о возникновении книги «Дао-де-цзин» на пути Лао-цзы в эмиграцию» — только потом я узнал, что эта книга имела большое значение для Берта Хеллингера, — Берт Брехт описывает, как таможенный чиновник вынуждает Лао-цзы изложить свое учение, прежде чем тот удалится в уединение в горы:

Но на четвертый день среди обломков скал

Налогов сборщик преградил ему дорогу:

«Есть драгоценности? Плати!» «Нет», — тот сказал.

И мальчик, что волов вел, говорил:

«Учителем он был»,

И этим все он объяснил.

Чиновник вдруг в порыве странном

Спросил еще: «Сумел он что извлечь?»

Ответил мальчик: «Что вода в своем движенье непрестанном

Со временем кремень одолевает

И продолжает течь.

Ты понимаешь, твердость уступает».

Много лет я сожалел о том, что о работе Берта Хеллингера практически нигде нельзя было прочитать, и я знал, что я в этом не одинок. Я мог понять, почему он не торопится изложить свои идеи на бумаге. Ведь другие могли бы схватиться за них как за откровение или наслаждаться своим превратным пониманием их. «Дух веет», — говорит он. То, что застыло в написанном виде, слишком легко теряет отношение к живому, овеществляется, упрощается, без достаточной рефлексии обобщается и таким образом превращается в шаблоны и пустые фразы.

Чем яснее я в процессе моей собственной терапевтической работы понимал, насколько полезными и обогащающими оказались его идеи для меня и моих клиентов, тем меньше у меня оставалось сомнений в том, что содержание наработок Берта Хеллингера за те годы, в течение которых он работал с группами, можно воспроизвести и в письменном виде тоже.

Его намерение, достигнув 65 лет, в основном отойти от профессиональной деятельности усилило мой интерес и желание еще раз внимательно понаблюдать за ним и утвердило меня в решении выполнить эту работу. Итак, в 1990 году я спросил его, позволит ли он мне побыть таким «таможенным чиновником», и он согласился.

Поначалу я планировал записать один из его многодневных учебных семинаров на аудио- и видеокассеты, а затем издать расшифровку этой записи. Но после того как я записал на пленку второй семинар, а Берт Хеллингер любезно предоставил в мое распоряжение рукопись доклада «Порядки любви», да еще мне удалось подключиться к другим источникам, первоначальный план стал невыполним. Настоящая книга представляет собой результат попытки свести воедино его идеи по поводу отношений в семье и по поводу психотерапевтической работы с системами, а также поделиться впечатлениями и дать представление о его конкретном образе действий как терапевта.

Его высказывания и его работу по самому широкому спектру тем я скомпоновал в семь глав по принципу коллажа. При этом я стремился к тому, чтобы дать возможность Берту Хеллингеру «высказаться» самому, дать зазвучать его собственному голосу, то есть везде, где это возможно, сохранить прямую речь на семинарах. Я сделал это еще и затем, чтобы снова и снова обращать внимание читателей на то, что перед ними не учебник, а выбранные мной отрывки и компиляции из нескольких семинаров. Я воздерживался от любых собственных комментариев даже тогда, когда его описания отличались от моих. Таким образом, каждый имеет возможность разбирать текст по-своему. Все предпринятые мною изменения служили одной-единственной цели — сделать текст более насыщенным и легко читаемым.

Так что же побудило меня описать именно системную психотерапию Берта Хеллингера? В 70-е годы я был Участником многих семинаров самых разных психотерапевтических направлений и школ, которые вели самые разные руководители и руководительницы. И тем не менее три семинара у Берта Хеллингера запомнились мне навсегда. На каждом из этих семинаров я узнавал нечто такое, что волновало меня и годы спустя продолжало оказывать на меня воздействие, приводило во мне что-то в порядок или ставило на место. На меня произвел сильное впечатление его точный взгляд. Я воспринимаю Хеллингера как человека видящего и не знаю ни одного другого терапевта, который бы умел так быстро и точно распознавать модели поведения, содержащие проблему, который бы так эффективно умел прерывать, а в нужный момент с юмором, любовью и уважением добивался бы важных изменений и давал возможность приобрести опыт в таких областях души, которые обычно редко затрагиваются на психотерапии.

Но поскольку я был участником его групп, дистанция между мной и происходящим была слишком мала, чтобы я мог сконцентрироваться на том, как он этого добивается. Как, например, построены его истории в каким образом он упрощает и уплотняет расстановку семьи (см. стр. 214) до необходимого минимума, превращая ее этим в высокоэффективный метод терапевтической работы. Поначалу мне были чужды идеи Хеллингера и о динамике, и о подоплеке трагических переплетений судеб, я долго «спотыкался» о его манеру формулировать, вместо того чтобы сосредоточиться на содержании.

На людей, которые участвовали в его семинарах, производили хррощее впечатление прежде всего ясная, вызывающая, требовательная и дающая ориентацию манера общения ив то же время проявление искреннего внимания. Сохраняя дистанцию, он полностью включен в происходящее. Так удается избежать осложнений. Но, кроме того, постоянные увлеченность и заинтересованность участников объясняются еще и тем, что, работая с каждым, он выдвигает на передний план основные темы его человеческого бытия, такие, как принадлежность, любовь и привязанность, удача и крах в отношениях, взаимность, принятие судьбы и непостоянства, а также тем, что, используя самые скупые средства, он часто говорит то, что затрагивает самое ядро души.

И как бы часто ни возникало ощущение, что слова Берта Хеллингера относятся к прошлому, его эмоциональный радар и его интуиция всегда ориентированы на несущее избавление решение, на то, что делает возможным еще не осуществленное.

Расстановка семьи проявляет свою стихийную действенную силу, потому что разговор при этом ведется на невербальном языке образов, а прошедшее и новая ориентация соединены в одном сжатом временном интервале.

Но, как я уже намекал, содержание книги таково, что может дать повод к недоразумениям, скептическому или даже возмущенному дистанцированию. Люди легковерные могут к тому же поддаться искушению, не размышляя и не анализируя, принять прочитанное как истину. Берт Хеллингер однажды сказал: «Безукоризненно что-то сформулировать невозможно, а если чуть похуже, то будет понято превратно». Свои высказывания Берт Хеллингер часто формулирует так, будто они во всех случаях имеют абсолютную силу как стопроцентная истина. Наблюдая за ним дольше, понимаешь, что его высказывания — это практически всегда основанные на интуиции и жизненной мудрости, привязанные к контексту терапевтические действия, которые полностью относятся к тому или иному человеку либо событию. Но если превратить их в верные во всех случаях высказывания и рецепты, то вместо ореха получишь одну Скорлупу, Как после расстановки семьи он советует дать сначала подействовать на себя образу-решению и не начинать сразу что-то предпринимать, так и здесь лучше сначала дать подействовать на себя его идеям.

Знакомясь с примерами, приведенными в тексте, читатели могут проследить, как Берт Хеллингер, когда кто-то опрометчиво пытается сказанное им обобщить, постоянно от этого уходит. Он вообще всячески противится, когда его мысли и способы действий хотят облечь в форму теории. «Теория мешает практике», — говорит он. Он рассматривает свой подход как феноменологический. Созерцание процессов дает ему ответ на вопрос, что нужно делать. «Я оказываюсь перед лицом некоей ситуации, ситуации темной, я даже не знаю, что она из себя представляет. Вопрос в том, как мне попасть в реальность, которая темна? Я окунаюсь в колеблющееся поле, с которым я связан и которое выходит за пределы меня. И тогда что-то входит в светлую область и выявляет нечто реально существующее. Я отдаю себя во власть этого и жду, пока мне что-нибудь придет. Проиллюстрировать это можно так: я бреду в темноте ощупью вдоль стены, пока Не нахожу дверь. Возникает некий «просвет», я ищу, как выразить то, что меня освещает, одним полным словом, одним наполненным словом. Когда это находит форму, тот, кто это слышит, будет охвачен этим на некоем уровне по ту сторону мышления. Это действует что-то общее и затрагивает человека, не давая ответов на вопросы как и почему».

Я буду рад, если эта книга заинтересует, затронет и, возможно, даже захватит вас.

Гунтхард Вебер Гейдельберг, декабрь, 1992