Глава 8. Я услышала рокот двигателя выше по течению

Я услышала рокот двигателя выше по течению. Билл выводил яхту, пока еще была кромешная тьма.

– Он хорош в своем деле, верно? – спросила я Хукера.

Хукер оживился:

– В вождении яхты? Или в выуживании золота?

– В вождении яхты.

– Он очень хороший моряк. Один из немногих людей, кому я доверяю вести яхту. «Счастливая Потаскушка» – большая лодка с глубокой осадкой. Будь я у штурвала, мне понадобилась бы целая команда, чтобы вывести яхту из устья. И то я, наверно, врезался бы в берег.

– Но ты думаешь, что Билл и Мария могут справиться с ней?

– Ага. В одиночку он не смог бы это проделать, но, похоже, Мария управлялась с судами всю свою жизнь. Из нее, наверно, выйдет хороший напарник. Билл бы попросил, если бы нужна была моя помощь. С яхтами он не рискует.

Шум двигателя раздался ближе, появилась лодка и остановилась перед выходом из бухты в открытое море. Билл прошел на нос, направил пульт на лебедку и спустил якорь.

Полчаса спустя в той же кромешной тьме я услышала, как вращается ворот лебедки, и на воду спустили надувную лодку. Небо было темным и безлунным. Мы определили маршрут лодки скорее по звуку. По тихому жужжанию моторчика. Она двигалась в середину бухточки. Затем за бортом наступила тишина. До нас донеслись обрывки приглушенного разговора. Потом мягкий всплеск, и все стихло.

– Она ныряет на шестьдесят футов, – сказал Хукер. – Ей понадобится пара минут, чтобы доплыть до дна, и минута, чтобы всплыть обратно. И работы тут примерно на час. Она использует сумки для подъема, чтобы поднять вверх золото, поэтому ты узнаешь, что она всплывает, когда появятся белые сумки.

Сорок минут спустя на поверхности закачались сумки, похожие на белые гигантские грибы, и сбоку от надувной лодки забрезжил свет.

Хукер вызвал по рации «Счастливую Потаскушку», и рация ожила.

– Мария должна снова уйти под воду, – сообщил Билл. – Если ты подплывешь на катере Ваны в окружную к дальней стороне, где сумки, мы сможем загрузить твою площадку для ныряния. Я скажу тебе, куда плыть. Огни не включай.

Хукер развернул катер, и мы подняли якорь.

Билл снова заговорил по рации.

– Следуй за лучом фонарика, – дал он указания. – Я проведу тебя в окружную к дальней стороне, где сумки.

Когда мы оказались на месте, я, наконец, смогла перевести дух.

Хукер посмотрел на меня и ухмыльнулся:

– Выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок.

– Я боялась, что мы их задавим. Наш катер такой большой, а надувная лодка такая маленькая.

– Барни, детка, тебе нужно учиться доверять людям. Твой братишка хороший парень. Хоть он в какой-то степени и помешан на сексе, на борту он спец. Это то же самое, когда я веду машину на треке: у меня есть проводники, которые говорят мне, что я могу провести машину через стену дыма и огня. Ты угадываешь, кому можешь доверять, и тогда едешь, куда надо.

– Так ты только что не боялся?

– Дважды чуть в штаны не наложил. Только не говори своему братишке.

Мария сидела на борту лодки. Она прилаживала маску и нагубник. Потом они с Биллом шлепнули ладонями, и она нырнула в темную воду и исчезла. Я пошла за Хукером на площадку для ныряния, и мы стали работать с Биллом, вытягивая из воды золото на площадку и стараясь не повредить бруски.

– Куда легче, чем затаскивать золото в надувную лодку, – заметил Билл. – Не хочу выводить «Счастливую Потаскушку», пока не буду готов улепетывать со всех ног. Я знаю, что вертолет с «Флекс» прочесывает акваторию, разыскивая нас.

– Тебя же никогда не заботили деньги, – напомнила я Биллу. – Удивляюсь, что ты из-за них рискуешь жизнью.

– Я рискую жизнью из-за Марии, – пояснил Билл. – Это ее золото, а не мое. Она считает, что ее отец может быть еще жив в тюрьме. И надеется, что выкупит его за золото.

– Вот же черт, – высказался Хукер. – Так, выходит, мы делаем это во имя справедливости. Ну не дерьмо ли?

Сумки снова всплыли на поверхность. За ними следом вынырнула Мария, и мы вытянули сумки на площадку для ныряния. Билл помог Марии влезть на катер и снять снаряжение.

– Вот, – сказала она. – Это все, что было там на дне. По крайней мере, все, что я смогла найти. Она снова скользнула в воду, чтобы помочь Хукеру и Биллу вытащить последнюю сумку на катер.

Мы открыли сумку и отступили назад, увидев содержимое. Металлический контейнер приблизительно в полтора фута шириной и три в длину. Очень тяжелый. Может, фунтов восемьдесят. Вдоль одной стороны тянулась едва различимая надпись на русском. Наконечник выкрашен в красное. А на днище контейнера две узкие черно-зеленые полосы.

Хукер ткнул носком контейнер со словами:

– Кто-нибудь читает по-русски?

Увы. Никто по-русски не читал.

– Как-то напоминает бомбу, – предположил Билл.

– Наверно, нам не стоит ее вскрывать, – предостерегла я.

Хукер присел рядышком на корточки, чтобы лучше рассмотреть.

– Наверно, мы и открыть ее не сможем. По крайней мере, без ацетиленовой горелки и лома. Эта малышка герметична.

Если это свалилось с русского корабля, который не пропустила блокада, я даже думать не хочу, для чего это предназначалось.

– Я снова вспоминаю, что говорил Мерзкая Рожа о страхе, – сказала я Хукеру. – Он сказал, что речь о страхе и о том, что он, этот страх, может с тобой сделать.

– И вот это может быть чем-то, что нужно бояться? Не очень приятная мысль. Я даже думать не хочу об этом.

– Я подняла это наверх, потому что мне кажется, что эту штуку больше небезопасно оставлять в бухточке. Ее следует передать властям, – сказала Мария. – Мой отец пострадал за то, что держал ее подальше от рук Кастро. Я не хочу, чтобы его жертва была напрасной.

Мы услышали шум вертолета, приближавшегося к нам с севера. Мы кинулись убирать сумки из виду и потом нырнули в каюту. Вертолет летал поблизости, обшаривая воду прожектором. Луч миновал катер, и вертолет полетел на юг.

В то же мгновение, когда мы больше не услышали вертолета, Билл и Мария сели в надувную лодку с площадки для ныряния.

– Я приведу «Счастливую Потаскушку», и мы сможем использовать для погрузки лебедку, – заверил Билл.

Полчаса спустя обе яхты стояли в положении переправки груза, и Билл переговаривался с Хукером по рации.

– У меня проблемы. Я не могу запустить яхту.

– Что значит: ты не можешь запустить яхту?

– Когда я пытаюсь увеличить обороты, она глохнет.

– Ну и?

– Ну и это плохо.

– Ты можешь отремонтировать ее?

– Это не по моей части, партнер. Пошли мне Барни.

– Барни? Я правильно тебя понял… Барни? – переспросил Хукер.

– Она понимает толк в моторах.

– Ты шутишь.

Я стояла позади Хукера и слушала этот разговор по рации, и мне сильно захотелось снова пнуть его в колено.

– Ты понимаешь что-нибудь в лодочных моторах? – спросила я Хукера.

– Ни черта, – признался Хукер. – Я даже не знаю ничего об автомобильных моторах.

– Как можешь ты зарабатывать на жизнь вождением машин, если не понимаешь ничего в моторах?

– Я вожу их. А не ремонтирую.

Правда в том, что я сгорала от желания взглянуть на его моторы. Я перебралась на «Хаттерас» и прошла вслед за Биллом в машинное отделение.

– У него спаренные дизели, – пояснил Билл. – Вдвое больше, чем у Мэннингов «Сансикера». Я мельком взглянул, но с ходу ничего не высмотрел. Полагаю, это еще ничего не значит. Я ведь никогда не интересовался всем этим хламом в мастерской.

– Черт возьми, – произнесла я, вытаращившись на дизели. – Это мне не по зубам. Я могу разобрать автомобиль на части и снова собрать, но я не имею представления ни о чем подобном этому.

– Дыши глубже, – посоветовал Билл. – Это ведь просто моторы… только побольше.

На связь вышла Мария.

– Возвращается вертолет, – сказала она. – Уберите огни.

Хукер, Билл и я стояли в темноте, ожидая, когда же Мария даст отбой. Мысли неслись вскачь, сердце грохотало в груди. Я торчала на сломанной посудине с золотом Кастро и еще чем-то, с виду похожим на бомбу. И нас искали нехорошие парни.

– Все чисто, – сказала Мария.

Хукер снова включил огни.

– Насколько серьезные эти проблемы с заглохнувшими двигателями?

– Я понятия не имею, насколько все плохо, – ответил Билл.

– Решение руководства, – продолжил Хукер. – Давайте воспользуемся лебедкой и переправим золото на «Сансикер», пока Барни копается там внизу. Наверно, лучше пусть оно будет на лодке Рича. Никто не ищет его катер. Вы, парни, можете сразу отчалить, как только загрузитесь. А мы последуем позже, как только сможем.

Я нашла служебное руководство и несколько технических инструкций и начала прокладывать путь через выявление основных неисправностей. По крайней мере, нам бы выбраться как-нибудь из бухты и выйти из кубинских вод, чтобы попросить о помощи по рации и не угодить при этом под арест.

Я проверяла шланги и изоляцию, когда услышала, как заработали моторы «Сансикера». Тогда взглянула на часы. Я провозилась уже два часа. Я вышла из машинного отделения и поднялась на палубу. Билл удалялся прочь, держа курс на открытый океан. Мария распласталась на носу, держа в руках фонарик и периодически обшаривая воду перед судном.

Наибольшие неприятности предстоят, когда наступит момент выхода из узкого пролива.

– С ним все будет в порядке, – успокоил Хукер.

Я кивнула, подавив слезы, не желая выказывать перед Хукером свою принадлежность к полу, снабженному другими гормонами.

– Думаю, я отыскала поломку, – сообщила я ему. – У тебя в топливо попала вода, наверно, собралась за какое-то время. И это влияет на оба двигателя. Мне удалось осушить воду, собравшуюся в топливных фильтрах, и у нас все получится, если они снова не заполнятся водой. Я не знаю, почему это не нашли механики, когда яхту последний раз обслуживали. Мне нужно еще кое-что проверить, и на этом я закончу.

– Копайся, сколько хочешь. Билл больший мастак, чем я, когда дело доходит до управления этой яхтой. Я все равно бы подождал и отправился на рассвете, когда смог бы разглядеть, куда плыть.

– А не думаешь ли ты, что ждать опасно?

– Согласен. К несчастью, наши шансы сесть на песчаную отмель слишком высоки, если я попытаюсь плыть по темноте. Я покупал эту яхту в расчете, что всегда найму капитана. Кое-что я научился делать, но я не профессионал.

Я спустилась вниз с палубы, а Хукер последовал за мной с двумя бокалами и бутылкой вина.

– Не возражаешь, если я понаблюдаю? – спросил он.

– Не-а.

– Не против, что я болтаю?

– Не-а. Я могу делать несколько дел сразу.

– Я думал, ты работала в страховой компании.

– Ты, наверное, правильно употребляешь тут прошедшее время.

– Так что там с механическими штучками?

– У папы автомастерская. Я изредка помогала.

– Должно быть, все же чаще, чем изредка. Билл считает, что ты гениальный механик.

– Билл мой брат. Ему положено так думать.

Хукер сунул мне бокал вина.

– Неправда. У меня две сестренки, и я считаю их дурочками. Что ты изучала в колледже?

– Не твое дело.

– Искусство? Американскую историю? Машиностроение?

Я отпила вина.

– Машиностроение, но я никогда не пользовалась дипломом. К тому времени, когда я закончила колледж, мои иллюзии насчет будущей профессии развеялись.

Вино и опрос я закончила в точности в одно время.

– Думаю, мы можем отправляться, – сообщила я Хукеру. – Запусти ее и проверь приборы.

Хукер вернулся через две минуты.

– У нас проблема, – сообщил он.

– С приборами?

– Приборы и близко не стояли рядом с такой проблемой. На выходе из бухты стоит какая-то посудина. Не «Сансикер». Огни выключены, но я разглядел белый корпус, отражающийся в воде.

– Может, «Флекс»?

– Нет. Не такая большая.

Мы с Хукером вышли на палубу и взглянули на посудину.

– Может, они тут рыбачат или ныряют с трубкой и ластами, – предположила я. – Может быть, просто безобидные развлечения на лодке.

– Безобидные развлечения не устраиваются в два часа ночи на лодке с выключенными огнями. Боюсь, кто-то засек нас с вертолета и приплыл сюда. На «Кэлфлекс» имеются небольшие лодки. Возможно, это одна из них.

– Мне кажется, они блокируют нам выход. Если они думают, что на борту Мария, возможно, утром они пошлют сюда парочку бандитов. Или, может, в этот самый момент, эти бандиты надевают акваланги.

– Как же мне не нравится эта мысль, – заявил Хукер. – Особенно с тех пор, как я отдал Биллу пушку. К площадке ныряльщика привязана надувная лодка. Кинь туда пару бутылок воды, несколько батончиков мюсли и залезай. Я за тобой.

Я схватила воду и батончики и побежала к лодке. И в темноте налетела на контейнер.

– Что это, черт возьми? – изумилась я. – Они же не забрали контейнер!

Хукер подошел сзади.

– Вот же дерьмо, мы так спешили переправить золото, что забыли эту штуковину на площадке для ныряния.

– Что же нам с ней делать?

– Придется взять ее с собой. Я не знаю, что это, и не хочу рисковать, оставляя эту штуку здесь.

Мы с трудом затащили контейнер в лодку. Хукер забрался следом с рюкзаком, и мы отчалили в сторону острова. Мы уже были в пятидесяти футах вверх по течению, когда увидели вспышку фонарика на второй палубе.

– Твою мать, – выругался Хукер.

В общем, это как нельзя лучше выражало и мои чувства.

Заглушив мотор, остаток пути Хукер проделал на веслах. Не сказать, что это легко, зато тихо и безопасно, и нам пришлось плыть дальше против течения, работая веслами большую часть пути. Тьма стояла такая, что я не видела поднесенную к лицу руку. Когда мы достигли земли, то выбрались из лодки и тащили ее, пока не показалась ватерлиния. Потом опять залезли в лодку и стали устраиваться поудобнее, чтобы переночевать.

Я натыкалась на все подряд, когда почувствовала, что Хукер рукой держит меня за ногу.

– Ты похожа на гончую, вынюхивающую лучшее место, – произнес Хукер. – Просто сядь.

– Я ничего не вижу. Я не знаю, на чем сидеть.

– Нет в тебе духа приключений, – заметил Хукер. – Попытай счастья. – Он дернул меня вниз и притянул прямо к себе. – Сейчас ты сидишь на мне. Расслабься.

– Твоя рука на моей груди.

– Ох. Прости. Тут темно. Я не понял.

– Ты не понял, что схватился за мою грудь?

– Ладно, это я понял. Тебе понравилось?

– Размечтался.

– А я-то надеялся, что тебе понравится.

Я сидела между его ногами, руками он обхватил меня, а подбородком упирался мне в макушку.

– Зато мне понравилось, – заявил он. И поцеловал прямо за ушком.

Мне тоже понравилось. И поцелуй мне пришелся по нраву. И я не могла поверить, что сижу тут между ногами Хукера, чувствую себя распутницей, а где-то там парни в аквалангах прочесывают «Счастливую Потаскушку», ища золото и, наверно, мечтают прикончить кого-нибудь.

– Время сейчас неподходящее, – сказала я Хукеру.

– Я знаю. Нет презервативов. Я полагаю, ты не прихватила что-нибудь из запасов Билла?

– Я говорю о парнях с аквалангами и о том, что они могли бы захотеть убить нас.

– Я и забыл об этих типах. Черт возьми, если нам предстоит умереть, стоит ли беспокоиться о презервативах?

– Который час?

– Три тридцать.

Я закрыла глаза и мгновенно уснула. Когда я проснулась, сквозь крошечные просветы в листве деревьев светило солнце, а рука Хукера снова покоилась на моей груди.

– Невероятно, – возмутилась я. – Ты снова лапаешь мою грудь.

– Я не виноват. Оно само по себе получается. Я за свою руку не отвечаю, что она там себе проделывает, когда я сплю.

– Ты не спишь. Ты давно уже проснулся.

– Приятная штучка. – И он погладил меня. – Ты уверена, что тебе не нравится?

– Может, чуточку, но это не важно. Мне нужен душ. И зубы почистить. И ноги побрить. Обожежмой!

– Что? – Хукер вскочил на ноги и стал озираться вокруг. – Что такое?

– Здесь нет ванной комнаты.

Он приложил к груди руку:

– Ты до чертиков меня напугала.

– Мне нужна ванная.

Взгляд Хукера устремился в сторону джунглей.

– Ни за что!

– Не уходи далеко, – наставлял Хукер. – Не вздумай потеряться. И смотри, куда ступаешь.

– Это все братик виноват, – пожаловалась я. – Все неприятности, в которые я когда-либо влипала, происходили по его вине.

– А три помолвки?

– Мужчины! – высказалась я. И, раздраженно пыхтя, удалилась прочь, со злости пиная все, что попадалось под ноги и прорубая путь в чаще кустов и лиан. Потом сделала, что положено, и пошла назад по следу порушенной растительности к ручью.

Хукер сидел на борту лодки, поедая батончик мюсли. Он взглянул на меня, широко распахнул глаза и открыл в изумлении рот.

– Что? – спросила я. – Ладно, я знаю, что чуточку облила кеды. Нелегко сделать все, как надо, когда ты девушка.

Он положил батончик на землю и потянулся к веслу.

– Милая, не хочу тебя пугать, но у тебя кое-что на волосах.

Я закатила глаза, пытаясь рассмотреть, что там, и потянулась к макушке.

– Нет! Не трогай! – предупредил Хукер. – Не двигайся. Просто стой спокойно.

– Что там?

– Ты не захочешь знать.

– Что ты собираешься делать веслом?

– Хочу смахнуть эту дрянь.

– Почему бы тебе не проделать это рукой?

– Ты что, чокнутая? Да я в жизни не видел такого огромного гребаного паука. Да этот хрен размером с тарелку. Не знаю, как он вообще уместился у тебя на голове.

– Паук! – И я стала визжать и исполнять танец дикарей. – УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО!

Сознание затянуло паутиной, и я упала в обморок.

Когда я пришла в себя, надо мной с озабоченным видом склонился Хукер.

– Что случилось? – спросила я.

– Ты потеряла сознание. Визжала, визжала, и вдруг у тебя закатились глаза, и БАЦ – ты упала.

– Я никогда не падаю в обморок. Ты, наверно, стукнул меня веслом и вырубил.

– Милая, шарахни я тебя веслом, ты бы еще глаз не открыла.

– Помоги мне встать. По крайней мере, я избавилась от паука. – Я посмотрела на Хукера. – Я ведь избавилась от него, да?

Он поднял меня на ноги.

– Ага, ты избавилась от него.

Я подобрала длинную скользкую черную штуковину с футболки:

– Что это?

– Паучья лапа, – пояснил Хукер. – Ты упала на него, когда свалилась в обморок, и он… как бы это сказать… размазался по твоей спине.

– О нет.

– Хорошая новость… он мертв.

Я начала вопить. Знала, что вопить глупо, но ничего не могла с собой поделать. Я столько раз сдерживалась, что больше уже не могла. По мне размазались паучьи внутренности, и я орала.

– Послушай, с этим мы можем справиться, – утешал Хукер. – Мы просто вымоем тебя в ручье. Большая часть паука из твоих волос уже выпала. Ну, кое-что. Но мы можем остальное вытащить. Черт, да прекрати же орать. Терпеть не могу, когда ты вопишь.

«Ладно, возьми себя в руки, – уговаривала я себя. – Сними одежду с паучьми кишками, зайди в ручей и вымой волосы. Все просто».

– План такой, – сказала я Хукеру. – Я буду раздеваться, а ты не будешь смотреть. Потом я буду мыться, а ты не будешь смотреть. А если посмотришь, я заору.

– Да пожалуйста! Только не ори больше.

Я подошла к краю берега. Разделась и опустила одежду с пауком в воду отмокать. Потом вытащила ее и залезла в воду сама. Я долго размахивала в воде волосами, надеясь, что это компенсирует отсутствие шампуня. Потом вылезла на берег и поймала Хукера за подглядыванием.

– Ты и в самом деле хорошенькая, – заявил Хукер.

– Ты смотришь!

– Конечно, я смотрю. Я же мужчина, я просто обязан подглядывать. Я потеряю свой профсоюзный билет, если не буду смотреть. Я должен снова вступить во владение своими яйцами.

– Ты же обещал.

– Обещания не считаются, когда дело касается голой женщины. Все это знают. Если тебя это устроит, я тоже могу раздеться.

– Заманчиво, но не надо. У меня волосы чистые? Я всего паука смыла?

Хукер вгляделся в мои волосы:

– Вот дерьмо.

– А сейчас что?

– Пиявки.

Я снова стала вопить.

– Не так уж плохо, – заверил Хукер. – Там всего-то парочка. Может, тройка. Или четверка. И по большей части они не присосались. Ну ладно, наверно, они вообще не присосались. Стой прямо, а я возьму палку.

– Палку?

– Чтобы убрать их.

Сейчас я открыла рот и принялась рыдать.

– О, черт, мне жаль, что ты нахватала пиявок. Я их уберу. Послушай, я их уже убираю. Ты не думала, что можно уже перестать плакать?

– Я не знаю, почему плачу, – призналась я, слезы потоком струились по моему обожженному солнцем лицу, скользя по облупленному носу и покрытым волдырями губам. – Я никогда не плачу. Я вообще-то храбрая. И веселая.

– Уверен, что ты такая, – уговаривал Хукер, зашвыривая очередную пиявку в кусты. – Любой видит, какая ты храбрая. – Он бросил еще одну пиявку. – Бе-е-е, – сказал он. – Гадость какая.

– Обычно я так не теряюсь. Я здравый и надежный человек. Ладно, допустим, я не люблю высоту и пауков, зато я хорошо отношусь к змеям.

– Я ненавижу змей. И не слишком схожу с ума по пиявкам. О, черт, какая здоровая. Стой смирно.

Я вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Жизнь отстой, – пожаловалась я.

– Жизнь не так уж плоха. Теперь, когда все пиявки и пауки уничтожены, тебе сразу станет лучше. – Он отступил на полшага и его взгляд устремился вниз. – Может, прежде чем ты оденешься, стоит проверить все остальное на наличие пиявок. Они, кажется, любят, э, волосатые места.

Тут меня начало трясти, и Хукер ладонью зажал мне рот.

– Не так громко! – предупредил он. – Где-то там все еще бродят плохие парни.

Я ощупала себя и с облегчением обнаружила, что пиявок больше нет.

– Прости, – извинилась я. – Я немного впала в истерику.

– Совершено естественно, – успокоил Хукер. – Даже Парень из НАСКАР впадет в истерику, если подумает, что у него пиявки на его рабочем устройстве. Тебе нужно расслабиться. Знаешь, что тебе нужно? Секс.

– Секс? Ты только что вытаскивал пиявок из моей головы и теперь хочешь секса?

– Ага.

Мужчины не перестают изумлять меня. Помнится, я где-то читала, что мужчин и женщин можно описать в виде коробок. На женской коробке куча кнопок и рычажков, к которым требуется сложная инструкция. А мужская коробка имеет один переключатель с положениями «вкл.» и «выкл.». И все. Один переключатель. Переключатель Хукера всегда стоял в положении «вкл.».

– Прямо сейчас я не настроена на секс, – предупредила я.

– Да я просто подумал, раз уж ты все равно голая, то идея неплохая. Таким образом, нам не придется проходить через все неудобства раздевания.

– Кстати об одежде…

– Стыдно прикрывать такую красоту, но раз ты хочешь, Парень из НАСКАР готов помочь.

И он вытащил мои трусики из лодки и стал покручивать ими на пальце.

Я взяла трусики, потом отыскала бюстгальтер и надела их. Хукер залез в ручей, пополоскал мою футболку и шорты, тщательно рассмотрел их и закинул в джунгли.

– Не стоит, сладкая. Поверь мне, ты больше не захочешь носить эту одежду.

– Это единственная одежда, что у меня есть!

Он стянул свою футболку и отдал мне:

– Надень футболку, пока мы не вернемся на яхту.

– Ты думаешь, мы можем вернуться на яхту?

– Не знаю. Хочу прогуляться и взглянуть. Оставайся у лодки. Услышишь какой-нибудь шум, прячься в джунглях.

Час спустя, ломая кусты, Хукер вышел из джунглей позади меня.

– Посудина все еще там, – сообщил он. – Похожа на катер «Си Рей». Никаких признаков жизни. Я немного понаблюдал за «Счастливой Потаскушкой», но там тоже никакой активности, но думаю, очень вероятно, что на борту кто-то есть. Вот что я бы сделал на их месте. Сел бы и подождал. У меня есть лебедка, потому очевидно, что на яхте есть возможность спускать и поднимать резиновую лодку. Поскольку вверх по течению никого нет, могу только предположить, что парни решили подождать Билла и Марию, когда те возвратятся.

– Они будут разочарованы, когда покажемся мы.

– Ага, они примутся пытать нас и заставят сказать, где прячутся Билл и Мария.

– Я бы упала в обморок, но это уже со мной было.

– Мы можем оставаться здесь, пока не погибнем от голода, или вернемся назад и настучим на Билла и Марию. Что думаешь?

– Думаю, я устала сидеть здесь в нижнем белье.

Мы двинулись к лодке, и оба остановились, уставившись на контейнер.

– Не хотелось бы брать это с собой, – заметил Хукер. – Если на яхте кто-то есть, то лучше не рисковать, чтобы это попало в их руки… что бы это, черт возьми, ни было.

– Не жди, что я помогу тебе утащить это в джунгли. С меня уже хватит пауков и пиявок.

– Мы можем спрятать фиговину в воде. На первой излучине около пятнадцати футов глубины. Никто эту штуку здесь не отыщет.

Мы залезли в лодку и спустились вниз по течению. Там утопили контейнер и продолжили путь к выходу из бухты, где посидели с полчаса, наблюдая за яхтой Хукера. Была середина дня, и джунгли парили. Ни ветерочка и стопроцентная влажность. Влага оседала у меня на лбу и сбегала по щекам, капая с подбородка.

– У тебя кондиционер на яхте есть? – спросила я Хукера.

– Угу.

– Вези меня к нему.

Мы доплыли до «Счастливой Потаскушки» и покружили вокруг нее. Никаких признаков жизни.

– Ты думаешь, эти гады ждут нас на яхте? – спросила я Хукера.

– Угу.

– Как ты думаешь, мы можем на надувной лодке доплыть до Майами?

– Какие у тебя отношения с Господом?

– Весьма шаткие.

– Тогда я бы не рассчитывал на путешествие в Майами в надувной лодке.

– Я чувствую себя незащищенной в нижнем белье.

Хукер помотал головой:

– Прости, что не оправдал своей роли защитника в лучшей мере. Следовало мне быть ловчее.

– Ты не виноват. Ты был великолепен. Ты вытащил пиявок из волос голыми руками.

– Меня чуть не вырвало. Хорошо, что я умею водить машину, потому что чертовски уверен, что не заработал бы на жизнь разведением пиявок.

Через десять минут мы причалили к правому борту. Никто из нас не произносил ни слова. Мы прислушивались. Наконец, я завозилась.

– Иди, разберись с этим, – предложила я Хукеру. – Я устала ждать. Давай привяжемся к площадке для ныряния.

– Я не собираюсь привязываться, – сказал Хукер. – Оставайся в лодке, я пойду осмотрюсь. Ты знаешь, как работает эта штуковина, если что?

– Да.

Хукер разок обвязал канат, чтобы установить лодку на месте, и взобрался на яхту.

– Если тебе придется смываться, постарайся добраться до материка. Это весь мой план.

Я смотрела, как он пересекает палубу и открывает дверь каюты. Дверь за ним наполовину закрылась. Я услышала, как он орет «Барни, сматывайся!». Потом раздались выстрелы. Хукер выкатился из каюты и рухнул ничком на палубу.

В дверном проеме появились парень с прилизанными волосами и его партнер. У партнера была полностью забинтована нога. А рука прилизанного парня висела на привязи. «Слизняк и Хромоног», – подумала я. У обоих было оружие, и оба не выказывали счастья при виде меня. И удивления тоже.

– Везет же мне, – произнес Слизняк. – Моя любимая личность. Никак не могу от тебя избавиться. Как привязчивая сыпь. Где твой брат?

«Си Рей»