Изживание институтов права и партнерства

"Ты виноват уж тем,
Что хочется мне кушать"
(И.Крылов)

Сегодня уже не вызывает ни малейших сомнений тот факт, что «холодная война», все чаще оцениваемая современниками, беспристрастными аналитиками и даже крупными политическими деятелями как Третья Мировая, завершилась полной победой США и их союзников по НАТО.
Хотя она была относительно «мягкой» и носила в основном бескровный, информационный характер, для побежденных государств она оказалась неизмеримо более разрушительной, чем прошлые, «горячие» мировые войны. Главный противник США, - Советский Союз, - был полностью уничтожен как общество, а его обломки и население - необратимо разобщены и ослаблены. В этой связи не лишне вспомнить, что побежденная во Второй Мировой войне Германия была всего лишь разделена на две части, а Япония и Италия вообще сохранили территориальную целостность; - экономические последствия - из манифеста Серафимовского клуба -). Придатки Советского Союза - «страны социалистического лагеря», - как и его собственные фрагменты, были в лучшем случае превращены в экономические и политические придатки победителей, а частично и вовсе отброшены в положение неразвитых стран, не имеющих каких-либо исторических перспектив.
Таким образом, несмотря на неизмеримо меньшую жестокость по отношению к отдельным людям (даже с учетом многих миллионов, погибших в «малых войнах» и этнических чистках, в массовом порядке вспыхнувших на национальных окраинах Советского Союза в ходе и особенно в результате его разрушения, а также жертв растянувшейся на десятилетие югославской катастрофы), средства ведения «холодной», то есть информационной, войны доказали свою качественно большую эффективность, то есть жестокость, по отношению к обществам.
Причина - перенос центра тяжести с физического уничтожения противника на изменение его сознания, то есть на его идейное и психологическое уничтожение, вызванный распространением информационных технологий (собственно, все их используемые в политической борьбе элементы первоначально возникли именно как оружие «холодной войны»).
Последствия качественного изменения характера войн были осознаны в развитых странах довольно быстро. Военная доктрина США стала исходить из достижения «информационного превосходства» над противником как первого этапа военных действий, лишь по достижении которого можно переходить ко второму этапу - обеспечению превосходства в воздухе, то есть к обычной войне.
Осознание внешнеполитических последствий победы над Советским Союзом и предоставленных возникновением «однополярного мира» прав и возможностей, напротив, значительно затянулось. В полном объеме США, как представляется, смогли обобщить результаты своих побед лишь к 1997 году, когда в ходе разработки сценарных вариантов развития мира в первой четверти XXI века была установлена практически полная невозможность восстановления России как влиятельной страны «первого ряда» и достаточно высокая вероятность ее распада. Тогда же в качестве стратегической цели США по отношению к России была сформулирована организация «международного освоения природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока» ([19]), что в контексте соответствующих источников подразумевало существенное ограничение или полную потерю суверенитета России над указанными территориями в пользу одних только США или же США и группы следующих в фарватере их политики развитых стран.
«Гуманитарная акция» по уничтожению Югославии, начатая в марте 1999 года, интересна именно тем, что явилась хотя и не первым, но наиболее выразительным и ярким результатом осознания американцами однополярности сложившегося мира. США, которые, по выражению Дж.Сороса, долго выбирали, «хотят ли они быть единственной сверхдержавой или просто лидером свободного мира» ([20]), решительно и окончательно сделали свой выбор, открыв тем самым новую главу в истории человечества. До развязывания вакханалии борьбы с «международными террористами» и агрессии против Ирака она уже успела получить от людей, склонных прятаться от реальности за словами, рабское наименование «холодного мира».
Это был отнюдь не случайный выбор. Тот же Дж.Сорос задолго до рек крови, пролитых США и их вассалами по НАТО в Югославии, писал буквально «с живой натуры»: «США не проводят репрессий у себя дома, но... не стесняются бравировать силой в международном масштабе. Когда это не грозит трупами собственных граждан, они могут... действовать как агрессор - в качестве примера можно назвать бомбардировку фармацевтического завода в Судане. Характерно, что они агрессивно отказываются сотрудничать (здесь и далее в цитатах выделено автором). Они отказываются платить... взносы в ООН...; и они налагают санкции в одностороннем порядке и по любому поводу или, точнее, по требованию отдельных групп избирателей. США были в числе семи стран, которые проголосовали против Международного суда справедливости, так как американские военные возражали против того, чтобы их персонал подпадал под международную юрисдикцию. Другими странами были Китай, Ирак, Израиль, Ливия, Катар и Йемен. Не очень-то почетная компания! Пентагон зашел так далеко, что дал инструкции военным атташе при посольствах США во всем мире добиваться от военных лидеров правительств принимающих стран лоббирования против Международного уголовного суда. Эта тактика представляется особенно сомнительной в тех странах, где гражданские власти не достаточно надежно контролируют свои вооруженные силы» ([21]).
Действия США и их союзников по НАТО, впервые широко и решительно использовавших свои новые возможности в Югославии, весьма доходчиво показали мировому сообществу новые правила его жизни. Эти правила основаны на абсолютном финансовом, технологическом, информационном, управленческом и военном уже не просто превосходстве, а нескрываемом господстве США и самоупоении последних этим господством. Указанное господство обеспечивает им прочное политическое доминирование и позволяет не то что отбрасывать, а попросту не замечать нормы, ранее казавшиеся незыблемыми (например, запрет применять военную силу против суверенных государств без санкции Совета безопасности ООН) или же ставшими результатом уступок их собственному давлению (например, Дейтонских соглашений).
Весьма характерным представляется и пример Ирака: его сначала заставили (под давлением всего мирового сообщества) разоружиться, уничтожив даже то слабое оружие, которое у него имелось, а затем, убедившись в полной беззащитности, превратили в полигон для испытания новых видов оружия и беспрепятственной отработки взаимодействия между родами войск в условиях новой, высокотехнологичной войны.
Такое соотношение сил делает в принципе ненужной дипломатию (о бессмысленности которой при наличии «большой дубинки» так убедительно и часто проговаривалась М.Олбрайт) и само международное право как таковое, ибо сколь-нибудь серьезное желание реализуется прямым действием (неважно, информационным или военным). «Юристы - это для слабых». Для сильных признание за другими странами и народами каких-либо прав не нужно и представляется совершенно излишним: любые, даже самые фундаментальные права человека (в том числе на жизнь) де-факто признаются США, а значит, и существуют в сегодняшнем мире лишь в той степени, в которой не противоречат сиюминутно осознаваемым «национальным интересам» США.
При этом сами «национальные интересы» США определяются без сколь-нибудь серьезного учета положения за их пределами. «США усвоили... привычку позволять соображениям внутреннего порядка диктовать внешнюю политику - вспомним торговое эмбарго в отношении Кубы, рассчитанное на то, чтобы угодить влиятельным избирателям - кубинцам во Флориде, или расширение НАТО, призванное понравиться избирателям -полякам в Чикаго во время выборов 1996 г.», - справедливо отмечает все тот же Дж.Сорос ([22]).
Таким образом, сегодня вопросы не только мировой политики, но даже внутренней политики многих достаточно значимых стран мира решаются исходя из соотношения сил во внутренней политической жизни США, анализ которой часто недоступен для стороннего наблюдателя. Ему предстоит просто принять к сведению, что США и их союзники по НАТО (несмотря на всю фронду Франции и Германии во время агрессии против Ирака) достаточно убедительно продемонстрировали свои подкрепленные военной и пропагандистской силой право и намерение произвольно выбирать и уничтожать страны, правительства которых, с их точки зрения, ущемляют права своего населения.
При этом агрессоры даже в принципе не ставят вопрос о возможности и целесообразности узнать мнение защищаемого населения по поводу оправданности, желательности и адекватности подобной «защиты» его интересов. Это делает в принципе возможной ситуацию беспощадных массированных бомбардировок страны, правительство которой, например, задолжало своим пенсионерам, или занимает «неправильную» позицию в разрешении трудовых споров, или применяет к уголовным преступникам или террористам чрезмерно жесткие, с точки зрения развитых стран, меры наказания.
Это означает, что США и их подельники присвоили и вот уже как минимум четыре года всласть реализуют на практике безраздельное право уничтожать любые страны мира вместе с проживающими там гражданами по своему произволу.
Теперь никто в мире больше не находится в безопасности.
Знаменательно, что доминирование США в современном мире объективно делает «политическую цену» жизни одного американца неизмеримо выше цены жизней тысяч и даже сотен тысяч граждан других стран. Фактически такой подход возрождает забытое в развитых странах деление людей - правда, уже не по цвету кожи, а по степени экономической и политической силы их стран, с одной стороны, и лояльности их руководства к руководству США, с другой.
Люди «первого сорта», безусловно, американцы: их ценность абсолютна, ибо их судьбы непосредственно влияют на внутриполитические процессы в ключевой стране мира. Смерть даже сотни граждан США, по оценкам, способна резко и достаточно быстро изменить отношение руководства США к войне и потому должна служить важнейшим ориентиром для всех сил, последовательно и решительно стремящихся к прекращению той или иной американской агрессии.
Людьми «второго сорта» являются граждане развитых стран - членов НАТО. Их жизни имеют существенную ценность, но она в целом недостаточна для влияния на принятие решений американскими политиками. Вся остальная часть человечества, по-видимому, объективно является в глазах американского общества некоторым аналогом недочеловеков - «унтерменшей» гитлеровской Германии.
Сходство этого мировоззрения или, точнее, мироощущения с фашизмом при подходах к решению практических вопросов шокирует, но представляется практически бесспорным. При этом почти точно так же, как оправданием гитлеровских убийц в их собственных глазах служило расовое превосходство, сегодняшних американских и натовских преступников оправдывает их политическое и военное превосходство: принадлежность к более демократической (в переводе на практический язык современной международной политики - более развитой и сильной) стране.
Людоедское в своей простоте объяснение своей правоты натовским пилотом, уничтожившим колонну албанцев только за то, что они пытались вернуться обратно в еще не очищенное от сербов Косово, простым фактом собственной принадлежности к «силам демократии» - не оговорка, а честное, прямое и бесконечно далекое даже от возможности усомниться в своей правоте выражение фундаментальной идеологической установки на то, что людьми в полном смысле этого слова являются лишь граждане развитых стран, а все остальные - «недочеловеки», неразумные туземцы, которых нужно приводить к удобному для себя виду всеми средствами, вплоть до физического истребления.
США не стесняются демонстрировать решимость последовательно продолжать эту политику и не испытывают даже необходимости как-то оправдывать ее. Еще выступая на праздновании 50-летия НАТО в разгар бомбардировок Югославии, госсекретарь США М.Олбрайт прямо заявляла о решимости США и дальше «преобразовывать мир, изменять облик целых стран». Это отношение к остальному человечеству пронизывает и всю деятельность, не говоря уже о риторике, администрации Буша и является выражением не политической линии той или иной партии, но глубокой убежденности всего американского народа, весьма напоминающей убежденность немецкого народа в годы побед гитлеровского режима.
Стремясь к созданию наиболее комфортного для себя однородного мира, живущего по американским «правилам игры», США объективно превращают себя в непримиримого, в прямом смысле слова смертельного врага любой особости, любой специфичности за своими пределами18.
Фактически уже сейчас США инстинктивно рассматривают любое существенное отличие от исповедуемых и устанавливаемых ими правил и ценностей как непосредственную угрозу своим жизненным интересам, требующую как можно более быстрого устранения практически любой ценой. При этом относительно высокая терпимость и «политкорректность» внутри страны (понесшая, правда, невосполнимый урон во время раскрутки антитеррористической истерии и прямого подавления антивоенного движения во время подготовки к агрессии против Ирака) парадоксальным образом сопровождается абсолютной нетерпимостью по отношению не то что к враждебным, но даже и просто к настораживающим явлениям за ее пределами.
Не будет преувеличением утверждать, что практически вся активная часть американского общества искренне считает свой образ жизни и свою систему ценностей универсальными, являющимися наилучшими для всех людей мира, и понимает задачу их всеобщего распространения и внедрения во все человечество как свою историческую миссию, сходную с религиозной. То, что в начале этого века звалось «бременем белого человека», в его конце с полной самовлюбленностью и самоуверенностью, без тени самоиронии именуется «бременем демократии».
Человечеству еще только предстоит осмыслить глубину случившегося: последовательное и ничем не сдерживаемое развитие демократии в наиболее демократичной стране мира превратило ее по отношению к остальным странам в обычное (по своим стимулам, а не по ресурсам, которые исключительны) тоталитарное государство, вполне соответствующую общему критерию тоталитарности, выведенному Дж.Соросом. Сегодня США вполне уподобились фашистским и коммунистическим режимам прошлого, которые «претендовали на знание высшей истины и навязывали миру свои представления силой» ([23]). Возможно, что в ближайшие годы тоталитаризм, основанный на полном контроле за информационном поле, при сохранении формальных демократических процедур и институтов окончательно восторжествует и во внутренней общественно-политической жизни США.
Феномен «демократического фашизма», «демократического тоталитаризма», «демократического террора» все еще ждет тщательного, разностороннего и, что самое главное, беспристрастного изучения. Возможно, для такого изучения надо смотреть на него со стороны, из иного культурного поля; в этом смысле наиболее перспективным представляется позиция китайских, иранских и особенно индийских мыслителей, в силу культурно-исторических причин способных воспринимать ценности западной цивилизации и оценивать их с точки зрения как глобальной конкуренции, так и ценностей собственной цивилизации.
Подобное беспристрастное изучение в принципе не может начаться сегодня, когда еще не осела пыль развалин и кровь жертв не впиталась в землю, - а мир уже затаил дыхание в преддверии новой агрессии. Однако в настоящее время становится неоспоримым, что, провозглашая на словах ценности «открытого общества» и энергично навязывая их формальные признаки всем зависимым от них странам, США каждым своим практическим шагом отвергают их содержательную часть. При этом они все больше и больше напоминают античные Грецию и Рим: греческая демократия опиралась на наличие «движущегося имущества» - рабов, а передовые по тем временам права римского гражданина в принципе не могли распространяться на окружающих империю «варваров».
Изучение внутренних закономерностей развития США, в первую очередь закономерностей функционирования их политической системы, сегодня необходимо как никогда, ибо не вызывает сомнений, что они в принципе не способны остановиться и после Ирака. Потенциальным объектом их агрессивности объективно является весь мир. Разрушение мирового баланса сил после полной победы НАТО в «холодной войне» поставило человечество не просто на грань возвращения в средневековое варварство, но и на грань уничтожения в результате прямых агрессий взбесившегося победителя.
Моральное осуждение этого заведомо более слабыми странами, даже внутри самой НАТО, если и сможет проявиться в сколь-нибудь заметных формах, будет иметь еще меньше значения, чем 65 лет назад. Ведь США и их соучастники (в первую очередь Великобритания) обладают абсолютным превосходством на информационном поле и фактически оказывают решающее воздействие на формирование мирового общественного мнения.
Важно уточнить: сегодняшние США и НАТО являются прямой угрозой остальному человечеству отнюдь не из-за аморальности своей политики. Многие государства, в том числе и члены НАТО (Турция), обходятся со своими или чужими гражданами с по крайней мере не меньшей жестокостью, чем США и НАТО - с гражданами Югославии, Афганистана, Ирака.
Угроза человечеству, исходящая в настоящее время от США и НАТО, является исключительной только из-за исключительности их потенциала, позволяющего безнаказанно планировать и совершать практически любые преступления. Отсутствие силы, непосредственно уравновешивающей агрессоров, сохранит это положение, пока процессы внутреннего развития лидеров (интеллектуальное, административное и психологическое перенапряжение из-за «сверхответственности» и, как следствие, - замедление прогресса технологий, деградация управления и др.) не позволят остальному человечеству создать убедительный противовес новому, постиндустриальному, безукоризненно демократическому и почти столь же чудовищному, как и 60 лет назад, террористическому режиму.
Надежды на то, что этот противовес возникнет уже на наших глазах, в результате агрессии США против Ирака, в своей торопливой радужности представляются недостаточно обоснованными. Наблюдаемое нами молчаливое и стихийное сопротивление, пусть даже и прошедшее уже стадию недовольства, способно лишь раздражать и незначительно тормозить агрессора.
Формирование нового миропорядка на основе изложенных выше простых и чудовищных в своей бесчеловечности правил является беспрецедентным в мировой истории вызовом, брошенным небывало узкой и небывало более сильной частью человечества его небывало широкой и небывало более слабой части. Этот вызов столь же однозначен и оставляет его жертвам так же мало выбора, как и тот, что был брошен гитлеровской Германией и ее союзниками сталинскому Советскому Союзу 22 июня 1941 года.
Принципиально важной особенностью этого вызова является его возникновение в условиях полного доминирования в мировом информационном пространстве главного агрессора сегодняшнего и завтрашнего дня - США. В этих условиях нравственность, мораль, нетерпимость к международной организованной преступности и другие бесспорные общечеловеческие ценности и общественные интересы именно вследствие своей бесспорности и всеобщности присваиваются США для наступательной реализации своих интересов в глобальной конкуренции. Информационная монополия позволяет им установить неприкрытую монополию на толкование моральности, нравственности и оправданности любых действий, совершаемых человечеством. В результате указанные базовые ценности не только приобретают характер «абсолютного прикрытия», но и, что является значительно более важным и опасным для потенциальных конкурентов США, становятся «абсолютным оружием» лидера современного человечества.
В результате такого корыстного, но уже практически совершившегося в результате контроля США за глобальной информационной средой присвоения общечеловеческих ценностей и их сращивание с национальными интересами США непременным условием успешного противостояния последним и конкуренции с ними может оказаться внешняя преступность и бесчеловечность.
Весьма вероятно, что в результате их абсолютного информационного доминирования всякий противник США будет выглядеть в глазах мирового сообщества как символ бесчеловечия и живое воплощение зла (вспомним, что и Советский Союз успел незадолго до своей гибели стать «империей зла» - при значительно более слабых инструментах ведения информационных войн, чем сейчас). А поскольку форма оказывает весьма существенное влияние на содержание практически любого процесса, это делает конкуренцию с США весьма сложным и опасным занятием, угрожающим его успешным участникам не только международной дискредитацией, но и действительным внутренним перерождением и глубокой моральной деградацией.
Следует отметить, что избежание этого внутреннего тупика для стратегических конкурентов Соединенных Штатов возможно только в случае исповедания принципиально иных, не совпадающих с насаждаемыми американцами общественных ценностей. Это означает, в частности, что успешная конкуренция в условиях глобализации может носить исключительно цивилизационный характер, то есть вестись на основе принципиально не совпадающих систем ценностей и приоритетов при помощи действий принципиально различных типов (подробней см. параграф …).
Подводя промежуточный итог, зафиксируем: Югославия подверглась жестокой неспровоцированной военной агрессии и фактически экономическому уничтожению, которое затем обернулось и ее политическим уничтожением с физическим арестом почти всей патриотически ориентированной элиты страны (и продажей ее бывшего лидера за деньги) по причинам, не имеющим к ней непосредственного отношения. В схожем положении оказался Ирак.
В то же время экономически несравненно более слабая Северная Корея смогла по крайней мере на время отстоять свою независимость за счет военной силы и потенциальной готовности применить ее. Основную роль при этом сыграла никем и никогда не вербализированная, неявная, подразумеваемая, но предельно внятная угроза применения ядерного оружия против ближайшего союзника США в регионе - густонаселенной Японии. Существенную роль, насколько можно судить, сыграл также гарант межкорейского мира - по-прежнему стоящие вдоль границы демилитаризованной зоны несколько тысяч дальнобойных орудий, способных в любое мгновение стереть с лица земли столицу Южной Кореи - Сеул.
Таким образом, вместо Югославии и Ирака - «в неудачном месте и в неудачное время» - может оказаться любая другая страна, не обладающая технологической возможностью и внутренней решимостью в любой момент нанести по развитым странам неприемлемый для них военный или иной удар. При этом каждый успех лишь раззадоривает агрессоров, укрепляя в них уверенность в собственной безнаказанности и усиливает желание распространить свой успешный опыт и на другие страны. Поэтому успех агрессии против Югославии в 1999 году практически предопределил нападение на Ирак, а успех американской военной машины в Ираке поставил под угрозу варварского разрушения, «вбамбливания в каменный век» практически все остальные слабые страны. Чтобы оказаться под угрозой неспровоцированного нападения, после Косово, не говоря уже об иракской кампании, тому или иному обществу достаточно сохранять хотя бы элементы понимания собственных национальных интересов в части, не совсем совпадающей с меняющимися национальными интересами США.
Эта опасность усугубляется тем, что США, помимо сознаваемых ими интересов, ведет и, по-видимому, не осознаваемый ими (в первую очередь из-за своей постыдности: здесь американцам мешает национальная гордость и развитое на индивидуальном уровне нравственное чувство) «комплекс сверхдержавы». Напомним, что сверхдержава как таковая, как явление международной политической жизни существует за счет предоставления своим «младшим партнерам» военно-политической защиты в обмен на ослабление экономической конкуренции со стороны последних. При этом она получает двоякий выигрыш: сиюминутный - из-за ослабления текущей коммерческой конкуренции, стратегический - из-за своего сосредоточения на разработке военных проблем, обеспечивающих, как показывает общая теория технологий, наибольшую скорость и эффективность технологического прогресса.
Следствием, полностью подтвержденным историей, является органическая потребность сверхдержавы в наличии врага, причем идеальный враг должен быть, с одной стороны, уязвимым и не представляющим реальной угрозы, а с другой стороны - достаточно авторитетным, чтобы противостояние с ним могло восприниматься «младшим партнерами» всерьез и быть таким образом, достаточным основанием для приносимых ими (и порой весьма ощутимых) жертв (подробней см. параграф …).
После того, как Россия в силу естественных инерционных процессов технологической и, что принципиально важно, управленческой деградации лишится своих межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками (а точнее, возможности появления решимости их применения), она при сохранении прочих тенденций и мотиваций станет «идеальным врагом» единственной оставшейся в мире сверхдержавы. Этого врага вне зависимости от его интересов и поведения, по вполне объективным причинам может ждать только одна судьба - судьба вчерашней Югославии и сегодняшнего Ирака.
Предельным сроком сохранения основной массы межконтинентальных ракет России при сохранении сложившихся экономических, политических и психологических тенденций на основе традиционных методов оценки можно условно считать 2010 год, - исходя из их физического состояния и финансовых возможностей общества. Однако, согласно важнейшему практическому выводу специальной теории технологий, время инерционного развития сложных систем, функционирующих в агрессивной среде, в общем случае может быть приблизительно равно половине времени инерционного развития их центрального элемента, рассматриваемого изолированно, в качестве простой системы.
В данном конкретном случае это значит, что реальным «порогом стратегической военной безопасности» для России является уже 2006 год, и лишь с учетом инерционности развития не только российских, но и объективно противостоящих им систем он может быть продлен до 2008 года.
Фундаментальными причинами снижения «порога стратегической военной безопасности» России следует назвать деградацию как российского общества, так и системы управления им. Последнее повышает вероятность досрочной нейтрализации средств сдерживания из-за управленческих ошибок или сбоев. Кроме того, по мере развития высокоточного оружия неуклонно нарастает уязвимость прежних - в значительной степени централизованных, а не сетевых - систем управления средствами сдерживания, уничтожение или дезорганизация которых делает применение этих средств технически невозможным.
Однако главнейшей из конкретных причин, способных привести к падению обороноспособности России ниже порогового уровня, является возможное продолжение деградации систем выработки и принятия решений, в том числе стратегических решений в области политики. В нашей стране никто и никогда не имеет права забывать, как парализация именно этих систем привело к стремительному распаду Советского Союза при сохранении основной части формальных параметров его военно-политической и даже экономической мощи.
Нельзя забывать и о комплексе разнонаправленных и в целом достаточно эффективных мер, предпринимаемом в первую очередь США для разрушения российских стратегических сил. Помимо все еще достаточно эффективного влияния на персональные назначения российских руководителей и на политику в области финансирования программ, связанных с поддержанием боеспособности ядерного оружия, ключевой опасностью является для России программа развития противоракетной обороны США (ПРО).
Якобы направляемая на защиту США и, по отдельным сообщениям, их союзников (в первую очередь Японии и Южной Кореи) от оружия массового поражения тоталитарных стран (в первую очередь Северной Кореи, а затем и некоторых стран Ближнего Востока) и, как иногда намекается, но никогда не говорится прямо, Китая, эта программа, по замыслу ее разработчиков, способна в течение трех-четырех лет сделать территорию США принципиально недосягаемой для российских ракет.
Это весьма знаменательное, хотя, возможно, и случайное совпадение сроков осуществления двух глобальных процессов: стратегического ослабления России и обретения США формальной неуязвимости.
Принципиально важно, что решимость разорвать договор о ПРО - не менее серьезный признак изменения мироощущения США, чем нападение на Югославию. Раньше, противостоя Советскому Союзу, они хотя бы косвенно и хотя бы для улучшения имиджа признавали ответственность за состояние дел в мире - хотя бы в сфере своего влияния. Разрыв договора о ПРО - юридическое доказательство свершившегося полного внутреннего отказа от этой ответственности. Курс на создание индивидуальной противоракетной обороны демонстрирует безразличие США к уровню внешнего неблагополучия, вызванного во многом спровоцированного их действиями, и намерены не преодолевать его, а надежно от него отгораживаться.
Таким образом, при сохранении основных тенденций современного мирового и внутреннего развития Россия уже с 2006 года (и не позже 2010 года) входит в «опасную зону», в которой она с достаточно высокой вероятностью может оказаться объектом прямой неспровоцированной военной агрессии со стороны США и, вероятно, других стран НАТО. Как и в случае с Югославией и Ираком, эта агрессия будет преследовать внутренние цели государств-агрессоров, не имеющие непосредственного отношения к жертве агрессии.
Россия окажется в угрожаемом положении и по другой причине. Экономический рост после финансовой катастрофы 1998 года, при всей своей неполноте и ущербности, создал значительный хозяйственный потенциал и кардинально снизил экономическую зависимость России от мирового финансового сообщества. Вне зависимости от дальнейшей успешности своего развития, даже с учетом практически неизбежной между осенью 2004 и осенью 2006 года разрушительной девальвации, наша страна во все большей степени будет опираться на свои внутренние ресурсы и резервы.
Учитывая устойчивое доминирование США в мировом (как политическом, так и финансовом) сообществе, снижение зависимости России от этого сообщества неминуемо означает тем самым и ослаблением контроля за Россией со стороны США. Такое ослабление не может не восприниматься последними весьма болезненно и создаст для США объективную потребность заменить финансовые рычаги контроля за Россией какими-либо иными.
Прямая скупка политической элиты и широкомасштабная «промывка мозгов» российскому обществу после завершения катастрофического периода 1988-98 годов, практически стершего Россию и с военно-политической, и с финансовой карты мира, уже не возымеют должного действия. Каким бы слабым и неэффективным ни было руководство постельцинской и, затем, постпутинской России, оно сможет уверенно чувствовать себя только в той степени, в которой будет исходить не из декларируемого, но и из реального абсолютного приоритета национальных интересов. Это означает, что основным рычагом обеспечения того уровня контроля за нашей страной, который стал привычным для США и воспринимается ими как комфортный, по мере постепенного оздоровления российской экономики все в большей степени будет становиться грубая военная сила.
А это означает, что каждый экономический успех России будет объективно, вне зависимости от желания российского и американского обществ, увеличивать угрозу военной и, лишь в случае большого везения, какой-либо иной агрессии со стороны Соединенных Штатов. Эта агрессия опять-таки вполне объективно будет направлена на восстановление американского контроля за развитием российского общества и, соответственно, на дезорганизацию последнего и лишение его каких бы то ни было исторических перспектив.
Следует подчеркнуть, что реальность подобной возможности при всей своей трагичности ни при каких обстоятельствах не должны служить причиной для возникновения вражды, в том числе к США.
Слепая ненависть нерентабельна. В лице американского и некоторых других обществ мы сталкиваемся не с персонифицированными врагами, но с враждебным нам в целом - исключительно из-за нашей собственной слабости! - сложившимся к настоящему времени мироустройством, «порядком вещей». Бороться с ним - то же самое, что противостоять гравитационной постоянной или атмосферному давлению. В этих условиях надо научиться как минимум - жить и развиваться, а как максимум - использовать их в своих собственных целях.
А для этого мы должны научиться принимать мир как данность, оставляя естественные и понятные эмоции, как уличную обувь, за порогом комнат, в которых мы принимаем решения.
Необходимо понимать, как мир устроен, как его можно и как его нужно изменить в наших интересах. По-человечески понятные и неизбежные обида, ненависть, ярость затмевают разум и при всей своей человеческой привлекательности снижают наши шансы на выживание.
Гнет Золотой Орды выглядит по-отечески заботливой опекой по сравнению с сегодняшним и завтрашним гнетом Соединенных Штатов. Нынешнему и следующему поколению российских руководителей предстоит еще раз провести наше общество «между струйками кислотного дождя», обеспечив гибкое выживание и собирание сил под спудом внешнего угнетения.
Эта задача на порядок сложнее той, которая стояла перед нашими предками три четверти тысячелетия назад, но ее придется решить, потому что цена разного рода по-человечески понятных глупостей и эмоций оказывается запретительно велика.
Ни одному ответственному члену российского общества ни на минуту не следует забывать, что, внезапно и неспровоцированно, в нарушение как всех неформальных правил международного общежития, так и формальных норм международного права, напав на Югославию, США и их партнеры по НАТО, как лидеры современного человечества, вернули его в эпоху, когда действительно только одно право - право силы, а на международной арене действуют преимущественно волчьи законы.
В силой утвержденном ими однополюсном мире больше нет места партнерским отношениям, по крайней мере для слабых его участников; в нем действуют только отношения «слуга - хозяин», причем даже самый верный слуга отнюдь не гарантирован от того, что его внезапно объявят врагом в результате непредсказуемых, а часто и невидимых для него изменений внутриполитического положения «хозяев».
Если в эпоху «холодной войны» наибольшую роль для практической политики имели военно-политические аспекты, то сегодня на первый план выдвигаются аспекты экономические и информационные, обеспечивающие успешное участие той или иной страны в мировой конкурентной гонке. Все разговоры об идеологии, праве, морали, все призывы к свободе, демократии и либерализму, вообще любые публичные заявления представителей мировых лидеров являются не более чем информационно-пропагандистским обеспечением международной конкуренции, принявшей тотальный характер и ведущейся «на уничтожение», а порой и действенным оружием, применяемым в ней.
Широкое (в том числе в масштабах всего мира) и комплексное применение технологий формирования общественного сознания превратило США и его ближайших союзников в прямом смысле слова в «империи лжи». Высшее достижение информационной политики США - «конструирование реальности», то есть создание при помощи выверенного комплексного и разнонаправленного информационного воздействия таких условий для его объекта (в том числе и общественного мнения всего мирового сообщества), которые практически полностью и без каких-либо дополнительных усилий вынуждают его действовать в полном соответствии с потребностями организатора соответствующего воздействия.
Международная конкуренция приобретает характер тотальной финансово-информационной, а то и обычной «горячей» войны сильнейших стран, в первую очередь США, против остальных, подчиненное или по крайней мере зависимое положение которых становится все более очевидным и все более окончательным. Слабый становится придатком сильного, причем новые технологии не облегчают, а, напротив, усугубляют его положение.
Для противостояния агрессивному и тотальному характеру международной конкуренции России жизненно необходимо стремиться к укреплению сотрудничества и нахождению общих интересов прежде всего со странами, обладающими значительным потенциалом, но также являющимися потенциальными жертвами США и их союзников. Это в первую очередь Китай и Индия.
Учитывая современное состояние России и масштабы стоящих перед ней угроз, следует внимательно рассмотреть вопрос о целесообразности и границах практического применения доктрины нераспространения ядерного оружия. Ведь сегодня клуб «ядерных неформалов», насколько можно понять, включает в себя как минимум такие вовлеченные в перманентные (в том числе внутренние) конфликты государства, как Израиль, ЮАР, Индия, Пакистан, Северная Корея и имеет тенденцию к дальнейшему и достаточно быстрому расширению. В этих условиях представляется в высшей степени целесообразным и своевременным рассмотреть вопрос о возможности использования неявной, невербализуемой угрозы передачи технологий производства оружия массового уничтожения и средств его доставки на территорию США (в том числе сквозь «стратегическую» компоненту американской системы ПРО) третьим странам как постоянный инструмент придания американской внешней политике минимально необходимого для нормального развития человечества уровня разумности и конструктивности.
России не следует забывать, что сегодня она в силу вполне объективных процессов в стратегическом отношении прижата США и их союзниками по НАТО к стене и имеет все формальные основания разговаривать с ними с позиции общества, которому больше нечего терять.
Разумеется, при обсуждении подобной передачи оружия и технологий, не говоря уже о самой передаче, если до нее дойдет дело, следует исходить исключительно из долгосрочных национальных интересов России. С военно-технической точки зрения это означает категорический отказ от передачи оружия, которое по тем или иным причинам не может представлять угрозы для потенциальных агрессоров (в первую очередь США), и снабжение передаваемых систем неотделяемыми элементами, в принципе исключающими возможность их применения против России.
Кроме того, передача оружия ни при каких обстоятельствах не может осуществляться напрямую. Оно должно попадать к соответствующим странам исключительно против декларируемой воли России и не из нее, а с территории третьих и четвертых стран.
Основным принципом этой передачи должно быть оказание на потенциальных агрессоров минимально необходимого для их приведения к адекватности давления (в первую очередь, разумеется, психологического) при недопущении никаких негативных последствий для России. Понятно, что в условиях нашей сегодняшней и завтрашней слабости это означает гарантированное исключение появления какого-либо «российского следа» у передаваемого оружия и представления факта его появления исключительно как результата стихийной реакции мировой политической и цивилизационной среды на растущую агрессивность США и их союзников.

16.2. Необходимость приведения военной доктрины
в соответствие с доктринами стран-агрессоров

Нападение США и их союзников по НАТО на Югославию и Ирак, а также провоцирование кризиса вокруг Северной Кореи и настойчивое нагнетание напряженности вокруг Китая выявили принципиальное изменение самого понятия «агрессии» в условиях глобализации. Широкомасштабное использование современных информационных технологий и особенно технологий формирования сознания обеспечивает поэтапное, «ползучее», незаметное не только для мирового общественного мнения и общественного мнения стран-агрессоров, но и для самой жертвы агрессии втягивание ее в войну.
При этом момент начала агрессии - перехода от пропагандистской кампании и дипломатического давления к непосредственно военным действиям, сначала «точечным», разнообразно ограниченным и строго дозированным, а потом все более и более масштабным и разнузданным, - настолько размыт и трудно определим, что кардинально смягчает реакцию мирового общественного мнения.
Это принципиальное изменение нашло своевременное отражение в военных доктринах стран-агрессоров. Так, США рассматривают, как показано выше, обеспечение «информационного господства» в качестве неотделимой от начала боевых действий подготовки к ним (по аналогии с всеобщей мобилизацией), то есть фактически в качестве первого этапа собственно военных действий, в качестве пролога, образующего с ними неразрывное единство. Это в принципе стирает грань между пропагандистской, информационной и традиционной, «горячей» войной и коренным образом меняет содержание многих привычных понятий - в частности, понятия безопасности.
Представляется, что в свете нового акта югославской трагедии пришла пора привести в соответствие новым реалиям и военные доктрины стран - потенциальных жертв агрессии, в том числе и России.
Прежде всего, представляется необходимым выработать однозначный и формализуемый комплекс признаков «информационной агрессии», являющийся надежным критерием, позволяющим своевременно распознавать действия, ведущие в соответствии с военной доктриной США к «обеспечению информационного господства» и являющиеся, таким образом, прологом к переводу агрессии в форму непосредственно военного нападения.
Естественно, такой критерий, будучи фактически разграничителем мирного и военного состояния, должен быть абсолютно надежным. Он должен гарантированно и доказательно отделять рядовые пропагандистские кампании, преследующие локальные цели, от информационного этапа собственно военного нападения. В силу исключительной значимости данного критерия он должен быть широко распространен в российском обществе, а желательно - и внедрен в мировое общественное мнение, и стать неотъемлемой частью как минимум российской, а желательно - и международной политической культуры.
Будучи выработанными, как этот критерий в целом, так и комплекс образующих его конкретных признаков ни в коем случае не должны подлежать легкому изменению. Ведь сознание лиц, вырабатывающих этот критерий и составляющий его комплекс признаков, а также принимающих решения на основе этого критерия и признаков, является, как показывает как югославский, так и советский опыт, первейшим, ключевым объектом информационной агрессии.
Установление факта начала информационной агрессии должно быть предельно объективизированным, не поддающимся субъективному давлению. Оно должно быть исключительно надежным, так как цена ошибки неприемлемо высока. И, наконец, оно должно вести к автоматическому, неотвратимому запуску процедуры комплексной реакции на выявленную информационную агрессию.
Эта процедура, как представляется, должна включать в себя предупреждения (в том числе, возможно, и неформального характера) и лишь затем, если они не возымеют должного действия, и агрессия будет продолжаться, - превентивный удар по агрессору. Этот удар должен осуществляться таким образом, чтобы гарантированно и полностью лишать его возможности реализовать свои планы по эскалации агрессии и переводу ее из информационного в материально-вещественный аспект.
Страны, объективно не располагающие возможностью остановить начало агрессии на информационном фронте, должны иметь закрепленное международными юридическими нормами право отвечать на информационную агрессию как на обычную, то есть активным применением обычных, не информационных видов оружия. В связи с этим Россия, как представляется, должна прямо заявить или недвусмысленно дать понять о своей непреклонной решимости активно отвечать не только на агрессию с применением неядерного оружия оружием массового уничтожения, но и на информационную агрессию как таковую.
Понятно, что ответ на информационную агрессию традиционным оружием массового поражения и террора чрезмерен и не может быть оправдан практически ни при каких обстоятельствах. На этом этапе агрессии жизненно необходим комплекс иных, как более дешевых, так и более гуманных видов оружия, а при необходимости - скорейшая доработка и дополнительное развертывание соответствующих систем.
Представляется разумным включение в их состав всех возможных и доступных в настоящее время средств воздействия на лиц и структуры, участвующих в принятии решений о начале и прекращении информационной войны, а также на все инструменты ее ведения, включая систему национальных и международных коммуникаций.
В настоящее время, учитывая технологическую специфику США, наиболее полно соответствующим возможным формальным требованиям к системам такого рода следует признать различные виды компьютерного оружия. Мы делаем этот вывод вполне ответственно, несмотря на максимум первоначальный этап его разработки и вероятное фактическое отсутствие не только готовых для успешного достижения практических целей образцов, но и общепризнанных принципов подхода к их созданию.
Не вызывает сомнения, что сложившаяся в последние десятилетия тенденция, по которой судьба военных столкновений все в большей и большей степени решалась в столкновениях систем управления и анализа, будет развиваться и впредь. Так как системы управления и анализа - мозг не только современных армий, но и современных обществ - необратимо приобрели компьютерный характер, наиболее эффективные методы прямого воздействия на них также неминуемо будут компьютерными.
Однако принципиально важно отметить, что самоограничение вопросами индивидуального противостояния потенциальному агрессору, несмотря на сколь угодно глубокую их проработку, представляется совершенно неприемлемым и необоснованным.
В новых условиях представляется необходимым наполнить новым содержанием и доказавшую свою принципиальную полезность концепцию коллективной безопасности. Так как объектом неспровоцированной агрессии может стать практически любая страна, и так как каждое новое успешное нападение в силу объективных причин будет только повышать вероятность нападения на все другие страны, разумно ввести как в обыденный, так и в дипломатический оборот понятие «угрожаемой страны», то есть страны, подвергшейся информационной агрессии в соответствии с установленными и международно признанными критериями.
Как только та или иная страна окажется в «угрожаемом» положении, мировое сообщество, а на первом этапе, когда соответствующие механизмы будут еще слабы - Россия или другие страны как представители мирового сообщества должны немедленно известить ее об этом и предложить комплекс мер по обеспечению безопасности. Такой комплекс должен зависеть от характера угрозы и может включать достаточно широкий диапазон мер, - от предоставления оружия пассивной обороны (наиболее известным примером служат уже не самые новые зенитные комплексы С-300 и истребители) до, возможно, наступательного оружия, способного нанести наибольший вред военному потенциалу предполагаемого агрессора. В любом случае представляется целесообразным заранее обеспечить безоговорочный и гарантированный возврат этого оружия в предоставившую его страну немедленно по исчезновении угрозы агрессии.
Принципиально важным является передача вместе с оружием специалистов, способных обеспечить обучение национальных кадров и применение на первых порах, пока обучение еще не закончено. В югославской войне крайне рискованная с тогдашней политической точки зрения и вызвавшая бы в высшей степени неоднозначную реакцию даже в российских кругах передача одного лишь только современного оружия была бы полностью обесценена вероятным отсутствием в югославской армии должным образом подготовленных специалистов, способных обеспечить эффективное применение данного оружия.
Выбор конкретных мер должен зависеть не только от характера угрозы, но и от дружественности и разумности руководства «угрожаемой страны». Принципиально важно, что помощь должна быть предложена и при согласии оказана ему независимо от его морального облика и внутренней эффективности. Ведь сегодня США и их союзники по НАТО объективно угрожают всем странам мира без исключения, а перед лицом угрозы уничтожения инфраструктуры по югославскому или иракскому вариантам прежние противоречия во многом утрачивают свое значение.
При обсуждении военных уроков нападения США и их союзников по НАТО на Югославию и Ирак ни на минуту нельзя забывать фундаментальное правило, в соответствии с которым самооборона относительно слабого государства (и вообще любого относительно слабого участника любого столкновения) может быть эффективной, только пока она исходит из принципов асимметричности и неадекватности ответов.
Это вызвано тем, что, с одной стороны, в современных условиях отпор, как правило, в принципе невозможен, если он симметричен, так как в сфере своей агрессии всякий разумный агрессор практически гарантированно обеспечивает себе кратное превосходство. С другой стороны, отпор, чтобы быть по-настоящему действенным, должен наносить агрессору качественно больший ущерб, чем тот, который надеется нанести тот, так как только в этом случае агрессия станет невыгодной как вид деятельности.
Справедливости ради следует отметить, что теория «адекватных ответов» при условии правильного истолкования предусматривает практически то же самое, так как рассматривает необходимый ущерб не в абсолютном размере, а по отношению к потенциалу участников конфликта. Поскольку агрессор в подавляющем большинстве случаев (хотя истории, в том числе и новейшей, известны и исключения) обладает гарантированно большим потенциалом, сопоставимый по отношению к его потенциалу ущерб по абсолютной величине будет заметно больше ущерба, понесенного жертвой агрессии.
Естественно, это лишь некоторые фрагментарные наброски современной военной доктрины России, не претендующие ни на исчерпывающую полноту, ни на окончательность суждений по затронутым проблемам.
Вместе с тем практически не вызывает сомнений, что среди прочего военная доктрина России должна предусматривать:
Сохранение, развитие и постоянную модернизацию стратегических средств сдерживания, в первую очередь оружия массового уничтожения, так как развитые общества наиболее чувствительны именно к людским и экологическим потерям, а технологические разрушения восстанавливаются не просто быстро, но и тем быстрее, чем более развитым является понесшее их общество.
Выраженная и не вызывающая сомнения у окружающего мира (не только у потенциальных агрессоров) решимость применять оружие массового поражения первыми в случае агрессии. Эта решимость должна распространяться даже на те случаи, когда агрессор гарантированно не обладает им или гарантированно воздерживается от его применения первым.
Приведение систем управления средствами сдерживания в соответствие с потенциальными возможностями агрессора по воздействию на нее (включая ее модификацию и придание ей сетевого характера, чтобы при поражении центра или центров управления она допускала самостоятельное применение по инициативе нижестоящих командиров, сохранивших дееспособность).
Придание компьютерному оружию активного характера, вывод его на уровень, гарантированно обеспечивающий успех в случае применения, и поддержание его на этом уровне. Перенос центра тяжести с собственно информационного на физическое воздействие на компьютерные системы потенциального противника, включая уничтожение систем хранения, передачи и обработки информации, с одной стороны, и перехват управления недостаточно защищенными процессами - с другой.
На последнем виде современных вооружений вследствие недостаточного внимания к нему, трудно объяснимому чем-либо иным, кроме глубокой и всесторонней деградации науки и управляющих систем современного российского общества, представляется целесообразным остановиться несколько подробнее.
Сегодня уже практически не вызывает сомнения, что именно компьютерное оружие может стать основой качественно новых глобальных систем стратегического сдерживания, способных полностью восстановить реальный военно-политический паритет между США и их союзниками по НАТО, с одной стороны, и остальными странами мира, с другой. (Этот паритет был разрушен еще в результате поражения СССР в «холодной войне» и его распада, но стал бесспорным лишь восемь лет спустя - в результате агрессии против Югославии; уничтожение же Ирака и вовсе окончательно уничтожило Россию как военную державу).
Напомним, что принципиальная важность «оружия сдерживания» вызвана тем, что оно обеспечивает обладающей им стране некоторый пороговый уровень политической влиятельности, в значительной степени компенсируя недостаточный уровень ее экономического, социально-политического и интеллектуального развития.
Однако роль традиционного «оружия сдерживания» (оружия массового поражения, в первую очередь межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками) для России в перспективе будет неуклонно снижаться. Причинами этой фундаментальной тенденции являются как нехватка средств на его поддержание, не говоря уже о развитии и противостоянии внешним попыткам обеспечения его деградации, так и то, что угроза его применения так ужасна, что со стороны относительно цивилизованной страны может быть воспринята всерьез только в совершенно исключительных обстоятельствах. Выше было наглядно показано, что традиционное оружие массового поражения из-за чрезмерности последствий своего применения в принципе не может быть оружием массового сдерживания на начальном, информационном этапе агрессии.
Соответственно, Россия нуждается в качественно новом типе «оружия стратегического сдерживания»: относительно дешевом, эффективном, желательно экологичном и уж точно ни в коей мере не самоубийственном.
В настоящее время представляется в высшей степени своевременным рассмотреть возможность разработки в качестве подобного «оружия стратегического сдерживания» компьютерного оружия, представляющего собой сообщество взаимосвязанных и взаимодополняющих компьютерных «вирусов» и вспомогательных программ, значительно повышающих эффективность их применения.
Сегодня известны лишь единичные случаи бесспорного сознательного применения компьютерных вирусов в военных или политических целях (одним из первых широко известных случаев стал обмен ими между израильской разведкой «Моссад» и исламским движением «Хезболлах»). Эффективность этих атак до сих пор принципиально ограничивает точечный характер применения (только против компьютерных систем непосредственно противостоящих структур, а зачастую и вовсе только против их официальных сайтов в Интернете) и несовершенство используемых вирусов. Достаточно указать, что, как правило, они уничтожают лишь часть накопленной информации или программного обеспечения, а не сам компьютер; как правило, они не копируют себя в другие компьютеры.
Между тем потенциальная опасность компьютерного оружия вполне осознана развитыми странами; так, США официально признали его «оружием массового поражения» и постоянно проводят специальные учения, в том числе и с использованием специально нанимаемых, а возможно, и специально обучаемых хакеров, направленные на защиту военных компьютерных систем от внезапных атак.
Чтобы стать современным «оружием стратегического сдерживания» нового типа, сообщество компьютерных вирусов должно, как представляется, выполнять следующие основные функции:
«взламывание» стандартных паролей (ряду представителей компьютерного сообщества известны опыты, в ходе которых стандартные программы за срок в пределах одного часа «взламывали» до 75% паролей атакуемой системы, оставаясь при этом полностью незаметными для последней);
копирование себя в максимальное количество компьютеров, связанных с зараженным компьютером (это стандартный «стиль поведения» большинства современных вирусов, используемых в частных целях или для развлечения);
уничтожение или приведение в гарантированную негодность памяти зараженного компьютера, а в идеале - его физическое уничтожение (также осуществляется рядом известных еще в конце 90-х годов вирусов).
Весьма перспективным направлением представляется создание так называемых «мутирующих» (а точнее, саморазвивающихся) вирусов, способных к эволюции под воздействием как фактора времени, так и внешних воздействий. Вместе с тем вероятная недостаточная предсказуемость такой эволюции делает разработку именно этого вида компьютерного оружия, по крайней мере, на первых этапах, чрезмерно опасной.
Но даже и без нее создание эффективного компьютерного оружия сегодня требует не создания принципиально новых элементов, а лишь соединения воедино уже существующих и, более того, широко известных частей. Эта ситуация напоминает сложившуюся в середине 10-х годов ХХ века, когда все технические решения, необходимые для создания танка, уже существовали порознь друг от друга, и создание принципиально нового вида вооружений путем их объединения было лишь вопросом времени, постановки принципиально новой задачи и компетентного управления.
Не подлежащим никакому сомнению преимуществам компьютерного оружия над традиционными видами «оружия стратегического сдерживания» представляются:
Относительная дешевизна, в том числе и с учетом сохраняющегося относительно высоким (несмотря на массовую эмиграцию специалистов) уровня российской школы программирования.
Возможность принципиальной неидентифицируемости стороны, применившей его (компьютерное оружие вполне может быть разработано и применено независимой группой частных лиц - как это и происходит обычно в настоящее время с разнообразными вирусами), и в связи с этим - принципиальная невозможность доказать сам факт применения такого оружия каким-либо государством в каких-либо конкретных целях. Это означает, что государства или отдельные политики, осуществившие или санкционировавшие применение компьютерного оружия, даже в том случае, если оно было применено в широких масштабах и привело к тяжелым последствиям, могут вполне обоснованно рассчитывать на полную анонимность и безнаказанность.
Избирательность сферы поражения: компьютерное оружие по самой своей природе представляет серьезную опасность только для стран с высоким уровнем информатизации общественной жизни, переведших на компьютерную основу через информационные сети общего пользования управление национальными системами жизнеобеспечения. Сегодня практически единственной страной мира, отвечающей указанным требованиям, являются США.
Относительная гуманность: компьютерное оружие не наносит непосредственного вреда ни людям, ни природной среде их обитания, ограничиваясь частичной, хотя, возможно, весьма глубокой и болезненной дезорганизацией техногенной среды обитания развитого человеческого общества.
Принципиальным недостатком компьютерного оружия представляется весьма существенная опасность провоцирования им техногенных катастроф чрезмерного относительно целей его применения, в том числе и планетарного, масштаба. Предельным случаем таких катастроф следует признать самопроизвольное применение оружия массового поражения, находящегося на боевом дежурстве и управляемого на основе компьютерных систем, которые могут оказаться невольной жертвой широкомасштабного использования компьютерного оружия.
Практически гарантированное устранение этого недостатка, как представляется, может быть осуществлено путем предварительных исследований (включая моделирование) и превентивной, осуществляемой в том числе и на стадии его создания территориальной и функциональной локализацией сферы действия того ли иного подготавливаемого к применению компьютерного вируса.

* * *

Принципиально важно, что Россия должна (желательно не своими руками и не по своей инициативе, а создавая соответствующее общественное мнение и обеспечивая проявление инициативы со стороны третьих стран) постепенно добиться признания описанной позиции, включая право на активную самозащиту и на оказание помощи «угрожаемым странам», со стороны мирового сообщества как единственного пути сохранения ее национального суверенитета (и национального суверенитета любой относительно слабой страны) в посткосовском и тем более постиракском мире.
При этом необходимо уделять первоочередное внимание разъяснению позиции российского руководства и интересов России по всем принципиально важным и потенциально конфликтным вопросам.
Это разъяснение должно вестись регулярно и «на опережение», в полной мере учитывать национальные, социально-психологические и иные особенности каждой отдельно взятой аудитории.
Слава богу, Россия больше не может надеяться завоевать мир. Но эта невозможность накладывает на нас другую, не менее трудную, хотя и реализуемую задачу, - убедить мир. Невнимание к этой задаче лежит в основе многих досадных срывов российской внешней политики.
Ведь на практике наличие у страны понятной, последовательной и логичной позиции доказывает ее справедливость и делает эту позицию в принципе приемлемой даже для тех, чьи интересы она ущемляет.
Естественно, что коренные изменения в организации всей внешней политики России, вызванные ее радикальной экономизацией, потребуют соответствующих изменений в системе управления ей.
В частности, представляется совершенно необходимым скорейшее создание единого центра стратегического планирования деятельности государства, в том числе в сфере внешней политики. В силу общности значительной части функций и неизбежно межотраслевого характера такого центра, а также его объективной в сложившихся условиях сосредоточенности в первую очередь на проблемах безопасности наиболее целесообразным представляется его создание не на основе администрации президента, Министерства иностранных дел или формально (а иногда и реально) независимых от государства исследовательских групп, как это делалось в прошлом, а на принципиально новой базе Совета безопасности. Попытка этого была сделана в самом начале правления Путина, но кончилась, как и многие обнадеживавшие начинания, ничем.
Мы не имеем права забывать о том, что югославская трагедия стала водоразделом между двумя эпохами: если раньше те общества, которые мировое общественное мнение по тем или иным причинам считало неправыми, в той или иной форме изолировали, то теперь их просто уничтожают - сначала морально, а затем и физически.
Если Россия и дальше будет оставаться «вечно неправой и виноватой», она очень серьезно и неоправданно сильно рискует всем своим будущим - вплоть до того, что уже на глазах читателей этой книги может разделить судьбу Югославии и Ирака.

Ъ: вероятная гибель Инета

«Забивание» американских официальных сайтов пустыми сообщениями в знак протеста против планируемого нападения на Ирак.