2015-06-24
508
---------------------------------------------------------------
OCR: HarryFan
Spellcheck: Владимир
---------------------------------------------------------------
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭДО ДЕМЕРЗЕЛЬ *
ДЕМЕРЗЕЛЬ ЭДО - В то время как сосредоточение
реальной власти в руках Эдо Демерзеля на протяжении
большей части царствования Императора Клеона I не
оставляет сомнений, относительно сути его правления мнения
историков расходятся. Классическая версия гласит, что он
был одним из весьма могущественных и безжалостных
угнетателей в течение последнего столетия существования
целостной Галактической Империи, но ревизионисты полагают,
что если Демерзель и был деспотом, то деспотом
милосердным. Не исключено, что причиной для подобных
выводов были отношения Демерзеля с Гэри Селдоном, многим
подробностям которых суждено остаться недоказанными, в
особенности - странной истории жизни Ласкина Джоранума,
чей фантастический взлет...
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
(Все цитаты из Галактической Энциклопедии взяты
из 116-го издания, опубликованного в 1020 г. а.э.
издательством "Галактическая Энциклопедия" на
Терминусе, с разрешения издательства.)
- Повторяю, Гэри, - сказал Юго Амариль, - у твоего друга Демерзеля
большие неприятности.
Он лишь немного подчеркнул слово "друг", но так, что прозвучало оно с
нарочитой неприязнью.
Гэри Селдон это заметил, но пропустил мимо ушей. Оторвавшись от
экрана трикомпьютера, он ответил:
- А я повторяю, Юго, что это - сущая ерунда. - Немного помолчав, он
чуть раздраженно спросил: - Не понимаю, зачем ты так упорно отнимаешь у
меня время и пытаешься убедить в этом?
- Затем, что думаю, как это важно, - отрезал Амариль и решительно
уселся с таким видом, что стало ясно: уйдет он не скоро, а лишь тогда,
когда выскажет все, что жаждет высказать.
Восемь лет назад он работал термальщиком в секторе Даль, то есть
находился на самой низкой - ниже не придумаешь - ступени социальной
лестницы. Гэри Селдон вытянул его наверх, сделал его математиком,
интеллектуалом, более того - он сделал его психоисториком.
Юго никогда ни на минуту не забывал о том, кем он был, кем стал и
кому обязан всеми переменами в своей жизни. Это означало, что, если уж он
заговорил с Гэри Селдоном резко - ради его же пользы, значит, его уже
ничто не остановит: ни желание сохранить любовь и уважение старшего
товарища, ни забота о собственной карьере. Даже возможностью вести себя
резко он тоже был обязан Селдону.
- Так вот, Гэри, - сказал Юго, рубанув по воздуху рукой, - я
совершенно не понимаю почему, но ты об этом Демерзеле чрезвычайно высокого
мнения. Я - нет. И никто из тех, к кому я привык прислушиваться, про него
слова доброго не скажет. Так вот, на то, что будет с ним лично, мне
наплевать, но я знаю, что тебе это не безразлично, поэтому я просто обязан
все рассказать.
Селдон улыбнулся. Он был тронут преданностью и откровенностью своего
ученика, но была у этой улыбки и другая причина: Юго не понимал и не мог
понять, что опасения его совершенно беспочвенны.
Амариль был дорог Селдону. Мало сказать - дорог. Он был одним из тех
четверых, кто встретился Селдону во время его недолгого, полного
опасностей и приключений скитания по Трентору. Более близких людей у
Селдона не было.
Каждый из них был по-своему уникален и незаменим. Уникальность Юго
Амариля состояла в том, что он поразительно быстро усвоил основные идеи
психоистории и обладал богатейшим воображением, позволявшим ему постоянно
придумывать нечто новое. Селдона успокаивала мысль о том, что, если и
стрясется с ним самим что-то непредвиденное до тех пор, когда
математическая проработка будет завершена (а дело продвигалось крайне
медленно, с колоссальными трудностями), останется хотя бы один человек со
светлой головой, который сумеет продолжить исследования.
- Прости, Юго, - сказал Селдон, - я вовсе не хотел тебя обидеть или
отмахнуться загодя от того, что ты хочешь мне рассказать. Все дело в
работе. Как-никак, а я все-таки декан...
Тут уж Амариль улыбнулся.
- Ты меня тоже прости, Гэри, и не следовало бы мне смеяться, но ты
так мало смахиваешь на декана.
- Знаю, знаю, но учиться-то надо. Я должен создавать видимость некой
безвредной деятельности и уверяю тебя, на свете нет ничего более
безвредного, чем должность декана математического факультета в
Стрилингском университете. Я могу запросто забить весь день до отказа
всякой ерундой, так что никому и в голову не придет задуматься о том, как
продвигаются дела с разработкой психоистории, но вся беда в том, что у
меня весь день как раз и забит разной чепуховиной и совершенно не остается
времени на...
Селдон обвел взглядом свой кабинет, где в памяти компьютеров
хранились материалы, доступ к которым был известен только ему и Юго. На
тот случай, если бы кто-то задумал сунуть туда нос, материал был
закодирован мудреными символами, смысла которых никто, как бы ни силился,
понять не сумел бы.
- Может быть, - пожал плечами Амариль, - когда ты получше разберешься
в сути своих обязанностей, ты сумеешь их с кем-то разделить, и тогда у
тебя будет оставаться больше времени.
- Надеюсь, - вздохнул Селдон. - Ну а теперь, скажи на милость, что
такого важного ты хотел сообщить мне о Демерзеле?
- Ничего особенного, кроме того, что этот самый Эдо Демерзель,
великий премьер-министр нашего дорогого Императора, в поте лица готовит
переворот.
Селдон нахмурился:
- Зачем ему это нужно?
- Я не сказал, что ему это нужно. Просто он этим занят - вот уж не
знаю, понимает он сам или нет, - и в этом ему оказывают неоценимую помощь
его злейшие политические противники. Мне-то это до лампочки, как ты
понимаешь, я бы только порадовался. В идеале было бы просто замечательно
вышвырнуть такого премьера к чертям собачьим подальше от дворца, с
Трентора... вообще за пределы Империи, если уж на то пошло. Но раз ты к
нему почему-то неровно дышишь, я решил предупредить тебя, поскольку у меня
большое подозрение, что в последнее время ты не так пристально, как
следовало бы, следишь за ходом политических событий.
- Есть дела и поважнее, - негромко проговорил Селдон.
- Типа психоистории. Согласен. Но как мы сумеем разработать
психоисторию, как можем надеяться на какой-либо успех, если будем
игнорировать политику? Нынешнюю, современную политику, я хочу сказать.
Сейчас - _с_е_й_ч_а_с_ - как раз то самое время, когда настоящее прямо на
наших глазах превращается в будущее. Мы не можем только тем и заниматься,
что исследовать прошлое. Что было в прошлом, мы отлично знаем. Полученные
результаты нужно проверять в настоящем и ближайшем будущем.
- У меня такое ощущение, - проворчал Селдон, - что эти доводы я уже
слышал.
- И еще не раз услышишь. Потому что подобное доказывать тебе -
никакого проку.
Селдон вздохнул, откинулся на спинку стула и с улыбкой посмотрел на
Юго Амариля. Да, молодой человек бывал грубоват, но зато он принимал
психоисторию всерьез - и это все искупало.
Фигура Амариля еще хранила следы его прошлого облика. Он был крепок,
мускулист, широкоплеч, как всякий, кто привык к суровому физическому
труду. Он до сих пор не позволял себе особых поблажек и держался в хорошей
форме, и, надо сказать, это было неплохо, поскольку, когда Амариль
отрывался от компьютера, чтобы размяться, волей-неволей к нему
присоединялся и Селдон. Конечно, он не мог похвастаться такой физической
силой, какой обладал Амариль, но по-прежнему неплохо дрался, хотя ему уже
исполнилось сорок, а молодости не суждено было длиться вечно. Однако
благодаря каждодневным разминкам Селдон сохранил стройность, руки и ноги у
него были крепкими, как в юности.
- Наверняка, - сказал он, - ты печешься о Демерзеле не только потому,
что он мой друг. Что-то еще тебя волнует.
- Никаких загадок. Покуда ты друг Демерзеля, здесь, в университете,
ты в безопасности и можешь без помех продолжать работу над психоисторией.
- Ну, вот видишь? Следовательно, у меня есть самая веская причина
поддерживать с ним дружеские отношения. Это уж ты должен понять.
- Поддерживать, вот именно. Согласен и понимаю. Но что касается самой
дружбы - уволь, не понимаю. Но как бы то ни было, если Демерзель утратит
власть - неважно, как это повлияет на твое положение, - тогда Империей
станет править сам Клеон и она покатится по наклонной плоскости еще
быстрее. Анархия захлестнет нас с головой еще до того, как мы успеем
разработать практические выкладки психоистории и превратить ее в науку,
способную спасти человечество.
- Понимаю... Но, видишь ли, я не строю никаких иллюзий и не думаю,
что нам удастся разработать психоисторию вовремя, для того чтобы
предотвратить упадок Империи.
- Но даже если мы не сумеем предотвратить упадок, мы могли бы
сгладить его последствия, верно?
- Может быть.
- Чего же тебе еще? Значит, чем больше будет у нас возможностей
спокойно работать, тем выше шанс предотвратить упадок или, по крайней
мере, смягчить его последствия. Стало быть, нужно сберечь Демерзеля,
нравится это нам - вернее, мне - или нет.
- Но ты сам только что сказал, что очень порадовался бы, если бы он
оказался где-нибудь подальше от дворца, Трентора и всей Империи.
- Да, но это в идеале. Однако мы живем не в идеальных условиях и
нуждаемся в нашем премьер-министре, хотя он и является инструментом
угнетения и деспотизма.
- Понятно. Но неужели ты думаешь, что Империя так близка к гибели,
что уход со сцены премьер-министра прямо-таки подтолкнет ее в пропасть?
- Все просто. Психоистория подсказывает.
- Ты разве ею пользуешься для прогнозирования? Мы даже общей схемы
пока не набросали. Какое может быть прогнозирование?
- Интуиция, Гэри.
- Интуиция всегда была. Нам нужно нечто большее, разве нет? Нам нужна
математическая проработка вероятностей того, что может произойти в будущем
при тех или иных условиях. Если мы будем полагаться только на интуицию,
никакая психоистория не нужна вообще.
- Необязательно одно должно исключать другое, Гэри. Я говорю о том и
другом сразу, о сочетании того и другого, что лучше каждого в отдельности,
по крайней мере, до тех пор, пока психоистория не отшлифована
окончательно.
- Если она когда-нибудь будет отшлифована, - едва слышно произнес
Селдон. - Но скажи, пожалуйста, что за опасность грозит Демерзелю? Кто-то
может сбросить его? Ты ведь хочешь сказать именно это?
- Да, - угрюмо кивнул Амариль.
- Ну так скажи. И прости мне мое неведение.
- Не притворяйся, Гэри, - вспыхнул Амариль. - Ты наверняка слыхал о
Джо-Джо Джорануме.
- Ну конечно. Он демагог... Постой, откуда он? Ах да, с Нишайи,
верно? Захолустная планета. Там вроде бы коз разводят и делают отличные
сыры.
- Все правильно. Но только он не просто демагог. У него уйма
последователей, и он с каждым днем набирает силу Он взывает к социальной
справедливости, к более активному участию народных масс в политической
жизни.
- Да, - кивнул Селдон. - Это я слышал. Его лозунг - "Правительство
принадлежит народу".
- Не совсем так, Гэри. Он говорит: "Правительство - это народ".
- Ну да, понятно. И знаешь, должен тебе сказать, мне симпатичен этот
лозунг. Не вижу в нем ничего дурного.
- Я тоже не вижу. Я всей душой за - если бы Джоранум именно это имел
в виду. Но на уме у него совсем другое. А этот лозунг ему нужен лишь для
того, чтобы вымостить дорогу к цели. Он хочет избавиться от Демерзеля.
Тогда ему будет легче управиться с Клеоном. А потом Джоранум сам заберется
на троиц станет тем самым "народом", о котором разглагольствует сейчас с
пеной у рта. Не ты ли сам мне говорил, что таких случаев было полным-полно
в имперской истории, а ведь сейчас Империя слабее, чем когда бы то ни
было. И удар, который раньше только пошатнул бы ее устои, сейчас может
запросто положить на лопатки. Империя будет втянута в гражданскую войну и
никогда не выберется из нее, и мы не сумеем завершить работу над
психоисторией, которая показала бы, что нам нужно делать.
- Я понял, к чему ты клонишь, но уверен, что избавиться от Демерзеля
будет нелегко.
- Ты просто не представляешь, как стремительно Джоранум набирает
силу.
- Это не имеет никакого значения, - покачал головой Селдон и слегка
нахмурился. - Вот интересно, как это его родители додумались дать ему
такое нелепое имя. Скорее на кличку смахивает.
- Его родители тут совершенно ни причем. Настоящее его имя - Ласкин,
кстати, весьма распространенное на Нишайе. Это он сам прозвал себя Джо
Джо; наверно, просто взял первый слог от фамилии.
- Ну и дурак, по-моему.
- А по-моему, нет. Слышал бы ты, как его поклонники скандируют:
"Джо-Джо-Джо-Джо..." И так без конца. В этом есть что-то гипнотическое.
- Ладно, - сказал Селдон и выпрямился, всем своим видом показывая,
что ему не терпится вернуться к прерванной работе. - Поживем - увидим.
- Как ты можешь проявлять такое безразличие? - возмутился Амариль. -
Я тебе говорю о реальной опасности.
- Никакой опасности я не вижу, - сказал Селдон убежденно. - Просто ты
не располагаешь всеми фактами.
- Какими же фактами я не располагаю?
- Поговорим об этом в другой раз, Юго. А теперь займись своей
работой. Заботы о Демерзеле и судьбе Империи оставь мне.
Амариль поджал губы, но спорить не стал - он привык подчиняться
распоряжениям Селдона.
- Хорошо, Гэри, - кивнул он, но у двери обернулся и покачал головой:
- Но ты совершаешь ошибку.
Селдон усмехнулся.
- Я так не думаю, но спасибо за предостережение. Я о нем не забуду. И
все-таки я уверен - все будет хорошо.
Амариль вышел, и лицо Селдона сразу стало серьезным. А будет ли все
хорошо на самом деле?
Селдон не забыл о предупреждении Амариля, однако не придал ему
большого значения. Минул его сороковой день рождения, нанеся очередной
психологический удар.
Сорок лет! Прощай, молодость! Теперь жизнь для него больше не была
подобна громадному нехоженому полю, уходящему далеко за горизонт. Уже
восемь лет он жил на Тренторе, и время бежало неумолимо быстро. Еще восемь
лет - и ему будет почти пятьдесят, там и до старости недалеко. А ему пока
не удалось даже как следует подступиться к психоистории! Юго Амариль
блестяще рассуждал о законах и выводил свои формулы, делая дерзкие
предположения, основанные на интуиции. Но как можно было проверить эти
предположения? Пока психоистория не представляла собой экспериментальной
науки. Для ее создания потребуется проведение экспериментов, которыми
должны быть охвачены целые миры, целые столетия. А как быть с этической
ответственностью?
Казалось, проблему решить невозможно, и Селдон в конце концов
углубился в факультетские дела. Домой он отправился в тот день не в лучшем
расположении духа.
Как правило, прогулка по кампусу улучшала его настроение. Купола над
Стрилингским университетом были так высоки, что создавалась иллюзия
пребывания на безбрежном просторе, а погода тут всегда стояла хорошая. Тут
росли деревья, зеленели лужайки, белели дорожки - словом, все выглядело
так, будто Селдон никуда и не улетал, а по-прежнему жил и работал в
университете у себя на родине, на Геликоне.
Иллюзия переменной облачности создавалась здесь за счет появления и
исчезновения солнечного света (не солнца, а именно солнечного света) через
неравные промежутки времени. Было немного прохладно - совсем немного.
Пожалуй, в последнее время прохладных дней, таких, как сегодня, стало
больше. Может быть, Трентор стал экономить энергию? Уж не признак ли это
приближающегося кризиса? А может быть (от этой мысли Селдон поежился), он
просто постарел и кровь у него медленнее течет? Селдон сунул руки в
карманы куртки, зябко ссутулившись.
Обычно он шел домой, даже не задумываясь, куда идет. Ноги сами несли
его, так что и по дороге домой, и по дороге на работу он мог думать о чем
угодно. Сегодня не удалось. Странные звуки помешали. Совершенно
бессмысленные:
- Джо... Джо... Джо... Джо...
Звуки доносились издалека, приглушенно, но Селдон вспомнил... Ах, да,
Амариль предупреждал. Тот демагог... Неужели он здесь, в кампусе?
Селдон машинально свернул с обычной дороги и направился по пологому
склону к университетскому полю - месту, предназначенному для студенческих
митингов и занятий спортом, ритмикой.
В самой середине поля собралась большая толпа студентов и оживленно
скандировала. На помосте незнакомый человек громко выкрикивал один и тот
же слог, раскачиваясь в такт.
Но это не был Джоранум. Джоранума Селдон не раз видел в выпусках
головизионных новостей. С тех пор как Амариль предупредил его, Селдон стал
более внимательно следить за развитием событий. Джоранум был высокий,
широкоплечий и всегда коварно, заискивающе улыбающийся. У него были густые
песочного цвета усы и голубые глаза.
Нынешний оратор был невысок, можно сказать, коротышка, к тому же
худой, широкоротый, темноволосый и... крикливый. К его словам Селдон не
прислушивался, но разобрал фразу "власть одного - многим", которую тут же
подхватило множество голосов.
"Неплохо, - подумал Селдон, - но как он собирается это осуществить и
насколько серьезен?"
Селдон пробежал глазами толпу и вскоре заметил Фингагелоса, аспиранта
математического факультета, черноволосого курчавого парня не без
способностей.
- Фингагелос! - окликнул он аспиранта.
- Профессор Селдон, - обернувшись, отозвался Фингагелос, в первое
мгновение не узнавший декана без неизменного калькулятора в руках. Подойдя
к Селдону поближе, он спросил: - Вы пришли послушать этого парня?
- Просто решил узнать, по какому поводу шум. Кто это такой?
- Его зовут Намарти, профессор. Он говорит от имени Джо-Джо.
- Это я понял, - кивнул Селдон. Толпа снова взревела в ответ на
очередной лозунг. - Но кто он такой, этот Намарти? Его имя мне ничего не
говорит. С какого он факультета?
- Он не из университета, профессор. Он один из людей Джо-Джо.
- Если он не из университета, тогда, значит, не имеет права
произносить тут речи без соответствующего разрешения. Как вы полагаете,
есть у него такое разрешение?
- Понятия не имею, профессор.
- Что ж, давайте выясним.
Селдон углубился было в толпу, но Фингагелос потянул его за рукав.
- Не стоит, профессор. С ним молодчики.
За спиной оратора действительно стояло шестеро дюжих парней. Они
выстроились в цепочку, расставив ноги на ширину плеч и сложив руки за
спиной.
- Молодчики?
- На всякий случай - мало ли что взбредет кому-то в голову.
- Ну, тогда он уж точно не из университета, и будь у него даже
разрешение на выступление, он не имеет права разгуливать тут с этими
шалопаями. Так, Фингагелос, дайте-ка знать в университетскую службу
безопасности. Хотя, по идее, они должны бы и сами уже быть здесь.
- Думаю, они просто держатся подальше от неприятностей, - пробормотал
Фингагелос. - Прошу вас, профессор, не стоит ничего такого затевать. Если
вы хотите, чтобы я разыскал офицеров службы безопасности, я сделаю это, но
очень прошу вас, подождите, пока они прибудут.
- Возможно, мне удастся прекратить все это до их прихода.
И Селдон стал решительно пробираться вперед. Это оказалось не так уж
трудно. Многие из присутствующих на митинге сразу узнавали его, а те, кто
не знал его лично, соответствующим образом реагировали на профессорскую
нашивку на лацкане его куртки. Селдон добрался до помоста, ухватился
руками за край и, негромко крякнув, подтянулся и забрался наверх. "А лет
десять назад, - подумал он с горечью, - я бы запросто подтянулся на одной
руке и крякать бы не пришлось".
Профессор встал во весь рост. Оратор прервал речь на полуслове и
уставился на него. Взгляд его был холоден и тревожен.
Селдон спокойно сказал:
- Попрошу ваше разрешение на выступление перед студентами, сэр.
- Кто вы такой? - вызывающе громко спросил оратор.
- Я профессор университета, - ответил Селдон так же громко. - Ваше
разрешение, сэр.
- Вы не имеете права требовать у меня какое-то там разрешение, -
отпарировал оратор.
Парни, стоявшие за его спиной, сбились теснее.
- Если у вас нет разрешения, я бы посоветовал вам как можно скорее
покинуть территорию университета.
- А если я не сделаю этого?
- Во-первых, сюда уже приглашены сотрудники службы безопасности. А
во-вторых... Студенты, - обратился Селдон к толпе. - Мы пользуемся правом
свободы слова и собраний в нашем кампусе, но можем лишиться своих
привилегий, если позволим посторонним, без разрешения, произносить
безответственные...
Тут на его плечо легла тяжелая рука. Он вздрогнул. Обернувшись, он
увидел, что рядом с ним стоит один из тех, кого Фингагелос назвал
"молодчиками".
С жутким акцентом - Селдон не успел понять, откуда этот мужлан был
родом, - тот процедил сквозь зубы:
- Пшел вон отсюда, да побыстрее!
- Представители службы безопасности будут здесь с минуты на минуту.
- В таком случае, - ухмыльнулся Намарти, - будет бунт. А нас этим не
запугаешь.
- Никакого бунта не будет, - покачал головой Селдон. - Чего вы
добиваетесь? - спросил Селдон. - Я понимаю, вас бы это порадовало, но
бунта не ждите. Всем вам придется убраться отсюда подобру-поздорову. - Он,
дернув плечом и сбросив руку приспешника Намарти, снова обратился к
студентам: - А мы об этом позаботимся, верно?
Кто-то из толпы выкрикнул:
- Это профессор Селдон! Не троньте его. Он наш человек!
Селдон почувствовал, что настроение у собравшихся неоднозначное. Он
знал наверняка, что некоторым забавно будет поглядеть на стычку
посторонних со службой безопасности - именно забавно. Но тут были и те,
кто питал к нему личные симпатии, и те, кто его не знал, но кому неприятен
был сам факт грубого обращения с профессором университета.
Тут взвизгнула женщина:
- Осторожнее, профессор!
Селдон мгновенно развернулся к молодчикам. Он прикидывал, справится
ли - сработает ли реакция и хватит ли сил, несмотря на его навыки в
рукопашной схватке.
Было видно, что парни слишком уверены в себе. Один из парней двинулся
на него. Он не торопился, что работало на Селдона. Вдобавок выбросил
вперед руку - просто замечательно!
Селдон схватил его за руку, крутанул ее, вскинул вверх, резко опустил
вниз, крякнул (и зачем ему надо было крякать?), и парень плашмя рухнул на
помост с вывихнутым плечом.
Развитие событий принимало уж вовсе неожиданный оборот. Толпа
оглушительно взревела. У студентов, судя по всему, проснулась местническая
гордость.
- Поддай-ка им как следует, проф! - воскликнул кто-то.
Его голос поддержал дружный рев.
Селдон пригладил волосы и постарался сдержать дыхание. Размахнувшись
ногой, он поддел незадачливого противника и сбросил его с помоста.
- Еще желаете? - вежливо спросил он. - Или все-таки уйдете тихо?
Намарти и его охранники растерянно переминались с ноги на ногу.
Селдон сказал им:
- Я вас предупреждаю. Толпа теперь на моей стороне. Стоит вам только
попытаться прикоснуться ко мне, и вас разорвут в клочья. Ну, кто
следующий? Поехали. Подходите по одному.
Голос его звучал все громче. Он пальцем поманил к себе молодчиков.
Толпа торжествующе взревела.
Намарти с места не двигался. Селдон по-кошачьи скользнул к нему и
крепко ухватил за шею. А студенты уже карабкались на помост, выкрикивая:
"Подходи по одному! Подходи по одному!" Вскоре между телохранителями
Намарти и Селдоном выросла живая стена.
Селдон крепче сжал горло Намарти и прошептал ему на ухо:
- Вот как это делается, Намарти. Поверь мне - уж я-то знаю как. Этим
не один год занимаюсь. Попробуй рвануться, сделай только шаг, и я сотворю
с тобой такое, что ты никогда не сможешь больше произносить речей. Шепотом
будешь говорить, голубчик, понял? Если тебе дорог твой голосок, делай, как
я велю. Я тебя отпущу, а ты прикажи своим бульдогам убираться, да
побыстрее. Попробуй хоть слово сказать не так, и оно будет твоим последним
словом. А если тебе вздумается еще раз навестить кампус, пощады не жди. Я
доведу дело до конца.
Он тут же ослабил хватку. Намарти хрипло пробормотал:
- Пошли отсюда все!
Молодчики поспешно ретировались, окружив низверженного оратора. А
когда буквально через несколько мгновений на поле брани появились-таки
сотрудники службы безопасности, Селдон сказал:
- Прошу прощения, джентльмены. Ложная тревога.
По дороге домой Селдон испытывал недовольство собой - показал себя не
с той стороны, с какой хотелось бы. В конце концов он никогда не был
садистом. "А самое противное, - думал он, - что об этом наверняка узнает
Дорс". Пожалуй, было бы лучше, если бы он сам ей все рассказал, а то ведь
такое накрутят. Но ей все равно не понравится, даже если он сам все
подробно расскажет.
Так оно и вышло.
Дорс ждала Селдона у двери коттеджа в весьма выразительной позе -
упоров руку в бок. Она выглядела почти такой же, какой ее впервые увидел
Селдон восемь лет назад здесь, в этом самом университете: стройная,
рыжеволосая. Ему она казалась красавицей, хотя, если судить объективно, не
была такой уж красивой. Но Селдон с первых дней после их встречи и до сих
пор не научился смотреть на нее объективно.
"Дорс Венабили!" Глядя в спокойное лицо верной подруги жизни, Селдон
подумал о том, что во множестве миров, да даже во многих секторах
Трентора, он мог бы называть ее Дорс Селдон, но он понимал, что тогда бы
она стала чем-то вроде его собственности, а ему самому этого не хотелось,
хотя такой порядок вещей давно установился в Империи - жена принимала
фамилию мужа.
Покачав головой, от чего ее шелковистые локоны слегка растрепались.
Дорс негромко проговорила:
- Я уже все знаю, Гэри. Ну, что прикажешь с тобой делать?
- Например, поцеловать.
- Это можно, но сначала я все-таки сделаю тебе внушение. Входи,
дорогой. - Она впустила Селдона в дом и закрыла дверь. - Послушай, милый,
у меня работы по горло. Я все еще вожусь, как проклятая, с кошмарным
периодом истории Тренторианского Королевства, который ты считаешь
сверхважным для твоей работы. Ты прекрасно знаешь, что я до сих пор
обязана этим заниматься. Это тем более моя обязанность теперь, когда у
тебя наметился некоторый прогресс в психоистории. Что же, прикажешь
бросить работу и таскаться повсюду за тобой, водить тебя за ручку?
- Прогресс? Это было бы недурно. Но водить меня за ручку и защищать
никакой нужды нет.
- Нет? Я послала Рейча искать тебя. В конце концов ты задерживался, и
я волновалась. Имею я право волноваться? Обычно ты меня предупреждаешь,
если задерживаешься. Прости, если тебе не нравится моя роль телохранителя.
Но, Гэри, я действительно твой телохранитель.
- А не кажется ли вам, о телохранительница Дорс, что время от времени
мне бывает желательно сорваться с поводка?
- А если с тобой что-нибудь случится, что я скажу Демерзелю?
- Я что, опоздал к обеду? Не пойму, мы разве теперь пользуемся
услугами кухарки?
- Нет. Просто я ждала тебя. Это ты привык обедать вовремя. Я очень
тебя прошу, не бросай хорошую привычку.
- Разве Рейч не сказал тебе, что со мной все в порядке? О чем вообще
разговор?
- Когда он тебя нашел, ты уже управился, и он вернулся домой раньше
тебя, но ненамного. Подробностей я не знаю. Скажи мне, что ты там делал?
Селдон пожал плечами.
- Да ничего особенного. Собрался нелегальный митинг, и я его
разогнал. У университета были бы большие неприятности, Дорс, если бы я
этого не сделал.
- Именно ты должен был этим заниматься? Гэри, ты больше не
профессиональный борец. Ты...
- Хочешь сказать - старик? - прервал ее Селдон.
- Для борьбы - да. Тебе сорок. Как ты себя чувствуешь, кстати?
- Нормально. Устал немного.
- Можно себе представить. А в один прекрасный день, когда ты снова
попытаешься разыгрывать из себя юного геликонского атлета, ты вернешься
домой со сломанным ребром... А теперь рассказывай все.
- Послушай, я говорил тебе, что Амариль предупредил меня - ну, насчет
того, что демагогия Джо-Джо Джоранума грозит опасностью Демерзелю?
- Джо-Джо. Да, помню. Ты давай про то, чего я не знаю. Что стряслось
сегодня?
- На поле собралась толпа. В кампус проник лазутчик Джо-Джо по имени
Намарти и принялся разглагольствовать...
- Намарти... Намарти. Джембол Дин Намарти, правая рука Джоранума.
- Ну вот видишь, ты про него знаешь больше меня. Словом, он собрал
огромную толпу, не имея разрешения на публичное выступление, и, думаю,
надеялся, что ему со своими мордоворотами удастся затеять бунт. Им же, как
воздух, необходимы такие спектакли, а если бы им удалось добиться хотя бы
временного закрытия университета, они бы запросто сумели обвинить
Демерзеля в нарушении принципов общественных свобод. Я думаю, его они
винят абсолютно во всем, в чем только не лень. В общем, я им задал...
Пришлось им убраться не солоно хлебавши.
- Да ты, никак, гордишься собой?
- А почему бы и нет? Совсем неплохо для сорокалетнего.
- Так ты за этим полез в драку? Чтобы проверить, на что еще способен?
Селдон рассеянно пробежал глазами обеденное меню.
- Нет, - ответил он немного погодя. - Не за этим. Я на самом деле
считал и считаю, что университету грозили лишние неприятности. И еще я
думал о Демерзеле. Боюсь, внушение Амариля насчет грозящей ему опасности
подействовало на меня сильнее, чем я ожидал. Это было глупо, Дорс, ведь я
прекрасно понимаю, что Демерзель в силах сам о себе позаботиться. Но этого
я не могу объяснить ни Юго, никому другому - никому, кроме тебя. - Он
глубоко вздохнул и продолжал: - Какое счастье, что хотя бы с тобой я могу
говорить об этом открыто. Ведь ты, так же как и я, знаешь, что наш
Демерзель неприкасаем.
Дорс нажала кнопку на выдвижной панели стены, и обеденный отсек
комнаты осветился приятным, мягким розовато-персиковым светом. Они с Гэри
сели к столу, уже накрытому к обеду. Безупречно белая скатерть, хрусталь,
столовые приборы. Стоило им опуститься на стулья, как выдвижная панель
поползла кверху и на столе одно за другим начали появляться блюда. В это
время суток долго ждать не приходилось. Селдон уже привык к тому, что его
теперешнее положение позволяет ему с такими удобствами питаться дома, не
наведываясь в преподавательскую столовую.
Он сдобрил еду изысканными специями, к которым они с Дорс
пристрастились во время краткого пребывания в Микогене, - только специи и
были хороши в этом странном, зациклившемся на дурацкой религии, прочно
привязанном к прошлому, секторе.
Дорс негромко спросила:
- Что ты имеешь в виду под словом "неприкасаем"?
- Послушай, дорогая, он способен воздействовать на эмоции. Не может
быть, чтобы ты об этом позабыла. Если Джоранум и впрямь станет опасен,
Демерзель сумеет его... (Селдон щелкнул пальцами, подбирая подходящее
слово) изменить, заставить думать иначе.
Дорс насупилась. Обед прошел в непривычной тишине. Только тогда,
когда трапеза была завершена, и все, что было на столе - посуда, приборы,
скатерть - уползли в образовавшееся посреди стола отверстие, которое тут
же само собой закрылось. Дорс нарушила молчание.
- Не хотелось бы говорить, Гэри, но я не могу долее держать тебя в
неведении.
- В неведении? - нахмурился Селдон.
- Да. Мы никогда не говорили об этом. Собственно, я никогда и не
думала, что придется об этом заговорить, но и у Демерзеля есть уязвимые
места. Он не неприкасаем, Гэри, ему может грозить опасность, и Джоранум -
опасность вполне реальная.
- Ты не шутишь?
- Нисколько. Просто ты плохо понимаешь, что такое роботы - такие
сложные, как Демерзель. А я очень хорошо понимаю.
Оба умолкли, но лишь потому, что мысли беззвучны. А мысли Селдона
просто-таки разбушевались.
Все верно. Его жена прекрасно разбиралась в роботах. Это так удивляло
Гэри, и удивляло так часто, что он в конце концов сдался и старался вовсе
об этом не думать. Ведь если бы не Эдо Демерзель - робот. Гэри никогда бы
не встретился с Дорс. Дорс _р_а_б_о_т_а_л_а_ на Демерзеля, и именно
Демерзель "приставил" Дорс к Гэри восемь лет назад, дабы она охраняла
ученого во время его скитаний по разным секторам Трентора. И хотя теперь
она была его женой, помощницей, его "лучшей половиной", Гэри до сих пор
нет-нет да задумывался о странной связи Дорс с роботом Демерзелем. Это
оставалось единственной областью жизни Дорс, куда Гэри не имел доступа. И
это было самым болезненным вопросом их отношений. Жила ли Дорс с Селдоном,
повинуясь приказу Демерзеля, или потому, что любила все-таки? Ему хотелось
верить в последнее, и все же...
Его жизнь с Дорс Венабили была счастливой, но при определенном
условии. И условие это было тем более жестким, что установилось не в итоге
какого-либо обсуждения или договора между ними, а за счет обоюдного
молчаливого согласия.
Селдон понимал, что обрел в Дорс все, что бы ему хотелось видеть в
образе жены. Правда, у них не было детей, но он этого и не ждал, да,
честно говоря, и не слишком желал. У него был Рейч, к которому он
чувствовал искреннюю отцовскую привязанность - такую сильную, будто Рейч и
впрямь был его родным ребенком.
И вот Дорс заставила его погрузиться в мысли о том, о чем он думать
вовсе не хотел. Потеряло силу их обоюдное согласие. А ведь только за счет
этого согласия они и были спокойны и счастливы уже столько лет. Селдон
разнервничался, но постарался прогнать невеселые мысли прочь. Он смирился
с тем, что его жена считает себя его защитницей, пусть так и будет. В
конце концов, это же с ним она живет под одной крышей, сидит за одним
столом и разделяет супружеское ложе - с ним, а не с Демерзелем.
Размышления его прервал голос жены.
- Я сказала... Гэри, ты спишь, что ли?
Селдон слегка вздрогнул. Значит, она уже не в первый раз к нему
обращается, а он не слышит, так глубоко задумался.
- Прости, дорогая. Нет, я не сплю. Просто размышляю о том, как да
должен отреагировать на твое заявление.
- Насчет роботов? - уточнила она, произнося запретное слово
совершенно спокойно.
- Ты сказала, что я не разбираюсь в них так хорошо, как ты. Как я
должен на это реагировать? То есть без обиды, - добавил он чуть погодя,
понимая, что здорово рискует.
- Я же не сказала, что ты вообще не разбираешься в роботах. Если уж
цитируешь меня, то цитируй точно. Я сказала, что ты плохо их
п_о_н_и_м_а_е_ш_ь_. Уверена, знаешь ты о них многое, пожалуй, намного
больше меня, но знать и понимать - не всегда одно и то же.
- Послушай, Дорс, ты, по-моему, нарочно говоришь загадками, просто
чтобы позлить меня. А парадоксы возникают лишь из дилетантизма -
невольного или преднамеренного. Мне это не нравится ни в науке, ни в
обычном разговоре, разве только ради смеха, но, похоже, сейчас не место
юмору.
Дорс рассмеялась так, как могла смеяться только она - негромко,
нежно, словно веселье было для нее неким сокровищем и она не желала им
разбрасываться.
- Видимо, парадокс заставил тебя заговорить столь патетическим тоном,
а ты всегда ужасно смешной, когда так говоришь. Я все объясню. Вот уж
вовсе не собиралась тебя злить.
Она наклонилась, погладила мужа по руке, а он с удивлением и
растерянностью обнаружил, что его рука непроизвольно сжалась в кулак.
- Ты много говоришь о психоистории. По крайней мере, со мной. Это
тебе известно? - спросила Дорс.
Селдон откашлялся.
- Если говорить о психоистории, то тут я полагаюсь на твое
милосердие. Проект секретен. Секретен по самой своей сути. Психоистория
будет работать, если только люди, которых она касается, не будут ничего
знать о ней. Поэтому говорить о проекте я могу только с Юго и с тобой. Что
касается Юго, то тут речь об интуиции. Он блестящий ученый, но настолько
дерзок, что способен прыгнуть в пекло с завязанными глазами, и тогда
приходится играть роль сдерживающего фактора. Видимо, мне суждено всю
жизнь присматривать за ним, опекать. У меня, правда, тоже порой мелькают
дикие мысли, и это помогает мне порой слушать, как они звучат, даже тогда,
- улыбнулся он, - когда ты откровенно даешь мне понять, что не понимаешь
ни слова из того, о чем я говорю.
- Знаю, что я твой демонстрационный стенд, и не имею ничего против,
Гэри, так что не надо делать поспешных выводов и менять привычки.
Естественно, я почти ничего не понимаю в математике, я всего-навсего
историк, даже не ученый-историк. И сейчас все мое время занято изучением
воздействия экономических изменений на развитие политических событий...
- Да, и, между прочим, тут я твой демонстрационный стенд, или ты не
замечаешь? То, чем ты сейчас занимаешься, понадобится мне в один
прекрасный день для психоистории, а посему у меня есть подозрение, что
тогда ты мне окажешь неоценимую помощь.
- Прекрасно! Вот мы и выяснили, почему ты со мной живешь, - я,
собственно, и так догадывалась, что не из-за моей блистательной красоты, -
а теперь позволь, я продолжу свое объяснение. Так вот, изредка, в тех
случаях, когда ты отступаешь от чистой математики, мне кажется, что я
начинаю улавливать ход твоих мыслей. Несколько раз ты пытался разъяснить
мне нечто, что ты называешь необходимостью минимализма. Думаю, я тебя
правильно поняла. Под этим ты имеешь в виду...
- Я знаю, что я имею в виду.
- Гэри, утихомирься, - чуть обиженно урезонила его Дорс. - Я вовсе не
собираюсь объяснять это тебе. Я себе пытаюсь объяснить. Ты же сказал, что
ты мой демонстрационный стенд, вот и побудь им немного. Честная игра, не
так ли?
- Честная-то она честная, но если ты собираешься обвинить меня в
высокопарности, когда я говорю, что единственное маленькое...
- Хватит! Замолчи! Ты говорил мне, что минимализм является одним из
главнейших принципов прикладной психоистории, в способности менять
нежелательный ход событий на желаемый или, по крайней мере, на менее
нежелаемый. Ты говорил, что изменения должны быть самыми незаметными,
самыми минимальными, какие только возможны...
- Верно, - кивнул Селдон. - Это потому...
- Позволь, Гэри, - прервала его Дорс. - Объясняю сейчас я. Мы оба
прекрасно знаем, что ты все отлично понимаешь. Минимализм нужен из-за
того, что любое изменение дает мириады побочных явлений, а это не всегда
позволительно. Если же изменение слишком велико и побочных явлений,
следовательно, огромное количество, становится очевидно, что итог будет
слишком далек от того, что задумано, и более того - он станет совершенно
непредсказуем.
- Все точно, - подтвердил Селдон. - В этом суть хаотического эффекта.
Проблема состоит в том, существуют ли бесконечно малые изменения,
способные сделать результат предсказуемым, или история человечества
неизбежно и неизменно хаотична во всех отношениях. Именно поэтому я и
полагал вначале, что психоистория не...
- Знаю, знаю, но дай же мне договорить! Дело вовсе не в том, каждое
ли изменение можно довести до минимума. Дело в том, что любое изменение,
превышающее пределы минимума, хаотично. Может оказаться так, что нужное
изменение равно нулю, а если не нулю, то какой-то очень малой величине, и
тогда основной проблемой станет то, как обнаружить некоторое изменение,
достаточно малое, и все же больше нуля. Вот примерно так я понимаю то, что
ты называешь минимализмом.
- Более или менее верно, - согласился Селдон. - Безусловно, на языке
математики это можно было бы выразить более четко и кратко. Вот
посмотри...
- Смилуйся! - проговорила Дорс. - Итак, раз ты знаешь, какое значение
этот момент имеет для психоистории, тебе должно быть понятно многое
относительно Демерзеля. У тебя есть знания, но нет понимания. А нет его
потому, что тебе никогда не приходило в голову попробовать применить
правила психоистории к Законам Роботехники.
Селдон отрицательно помотал головой и пробормотал:
- Ну, теперь я уж точно не понимаю, к чему ты клонишь.
- Но ведь это так просто! Робот тоже пользуется принципами
минимализма, Гэри. Согласно Первому Закону, робот не может нанести вред
человеку. Это - главное правило для обычных роботов, но Демерзель
совершенно необычен, и для него выше Первого Закона стоит Нулевой. А
Нулевой Закон гласит, что робот не может нанести вред всему человечеству.
И это ставит Демерзеля точно в такие же рамки, в каких находишься ты,
работая йод психоисторией. Понимаешь теперь?
- Вроде бы, да.
- Надеюсь. Так вот, если Демерзель и обладает способностью изменять
сознание людей, он должен делать это без нежелательных побочных явлений, а
поскольку он занимает пост премьер-министра Императора, таких побочных
явлений - бессчетное количество.
- И какое это имеет отношение к нынешней ситуации?
- Сам подумай! Ты не можешь сказать никому, кроме меня, конечно, что
Демерзель - робот; он так все устроил, что ты просто не можешь ни с кем об
этом говорить. Но чего стоило произвести такой поворот в твоем сознании?
Скажи честно, тебе хочется поведать людям, что он - робот? Тебе хочется
прекратить его существование и деятельность, когда ты напрямую зависишь от
его покровительства, защиты, когда ты обязан ему самой возможностью
работать спокойно? Нет, конечно. Следовательно, изменения, произведенные с
твоим сознанием, должны быть исключительно минимальными, такими, чтобы их
хватало ровно настолько, чтобы ты не проговорился в момент возбуждения или
беззаботности. Изменения настолько минимальны, что у них практически нет
побочных явлений. Вот именно так Демерзель и пытается править всей
Империей.
- Ну а в случае с Джоранумом?
- Тут дело совсем другое. Какие бы ни были у него мотивы, он - ярый,
откровенный противник Демерзеля. Несомненно, Демерзель мог бы все
переменить, но исключительно ценой таких изменений в личности Джоранума,
что в итоге Демерзель просто не смог бы предугадать результатов. И вместо
того чтобы рисковать возможностью нанести вред Джорануму, вызывать
побочные явления, следствием которых может быть нанесение вреда другим
людям, а возможно, и всему человечеству, он должен не трогать Джоранума,
не трогать до тех пор, покуда не придумает, не найдет какого-то маленького
изменения, совсем крохотного, с помощью которого можно было бы спасти
положение, никому не навредив. Вот почему Юго прав, вот почему Демерзель
действительно уязвим.
Селдон слушал молча. Похоже, он крепко задумался. Прошло несколько
минут, и наконец он сказал:
- Раз Демерзель не может ничего поделать, значит, этим обязан
заняться я.
- Он ничего не может поделать, но что же можешь поделать ты?
- Я дело другое. Я не связан с Законами Роботехники. Мне нет нужды
обременять себя непрерывными мыслями о минимализме. А для начала мне
необходимо повидаться с Демерзелем.
Дорс разволновалась не на шутку.
- Необходимо? Я уверена, демонстрировать ваше знакомство особого
смысла не имеет.
- Видишь ли, настало время, когда довольно притворяться, будто бы мы
с ним незнакомы. Естественно, я не собираюсь наносить ему визит под рев
фанфар и с предварительным торжественным объявлением по головидению. Но
увидеться с ним мне очень нужно.
Селдон безумно злился. Проклятое время, проклятый возраст! Восемь лет
назад, когда он впервые попал на Трентор, он бы не задумывался, а
действовал. Тогда у него ничегошеньки не было за душой - гостиничный номер
и пожитки, которые запросто можно было унести с собой, то бишь свободен,
как птица, и мог летать по всему Трентору, куда вздумается.
А теперь... Ученые советы, необходимость беспрерывно принимать
какие-то решения, работа, работа... Нелегко было бросить все это и
помчаться к Демерзелю. Допустим, даже если он сумел бы действительно
вырваться - у самого Демерзеля дел было по горло. Да, выкроить время,
чтобы они оба имели возможность встретиться, прямо скажем, было нелегко.
Нелегко было и смотреть, как Дорс покачивает головой.
- Просто не представляю, что ты собираешься делать, Гэри.
Он нетерпеливо ответил:
- Я тоже, Дорс, не представляю, что мне нужно делать. Надеюсь понять
ч_т_о_, но для этого мне надо встретиться с Демерзелем.
- Твоя первейшая обязанность - психоистория. Он тебе скажет именно
это.
- Может быть. Вот я и выясню.
И теперь, как раз тогда, когда восемь дней спустя, он выбрал время
для встречи с премьер-министром, Селдон получил послание. Старомодные,
несколько вычурные буквы загорелись на стенном экране в кабинете Селдона.
Содержание послания соответствовало витиеватости каллиграфии: "ПРОШУ
АУДИЕНЦИИ У ПРОФЕССОРА ГЭРИ СЕЛДОНА".
Селдон несколько мгновений удивленно смотрел на экран. Даже к
Императору теперь никто не думал обращаться в таком, столетней давности
духе.
Вдобавок буквы были не напечатаны для ясности чтения, как делалось
обычно. Написано было так, что прочесть послание не составляло труда, но
вместе с тем почерк был красив и небрежен, словно писал тот, кто считает
каллиграфию искусством. - А интереснее всего была, конечно же, подпись:
"ЛАСКИН ДЖОРАНУМ"! Не кто-нибудь - сам Джо-Джо просил аудиенции у Селдона!
Селдон невольно причмокнул. Вот это да! Теперь был ясен и подбор
слов, и каллиграфия. Все продумано - обычная просьба была изложена таким
замысловатым образом, что просто обязана была вызвать любопытство.
Большого желания встречаться с этим человеком не было, то есть не было бы
при обычных обстоятельствах. Но ради чего такая помпезность и артистизм?
Это ему захотелось выяснить.
Он поручил секретарю договориться о времени и месте встречи.
Безусловно, в рабочем кабинете, а не дома. Деловой разговор и только,
ничего личного.
А главное, встреча должна состояться как раз тогда, когда и он
задумал повидаться с Демерзелем.
Дорс сказала:
- Ничего удивительного, Гэри. Ты поколотил двоих его людей, причем
один из них - его ближайший помощник, - испортил ему задуманное
развлечение в виде студенческого бунта и, соответственно, выставил его,
пускай даже в лице его соратников, в дурацком свете. Вот он и решил на
тебя посмотреть, и у меня такое ощущение, что лучше мне присутствовать при
вашей встрече.
Селдон покачал головой.
- Я возьму с собой Рейча. Он знает те же самые приемы, что знаю и я,
а лет ему вдвое меньше. Хотя я уверен, что никакая защита мне не
понадобится.
- Как, интересно, ты можешь быть в этом уверен?
- Джоранум придет ко мне в кабинет. Стало быть, встреча состоится в
пределах университета. Молодежи кругом - хоть отбавляй. По-моему, я
достаточно популярен в студенческих кругах, и, насколько догадываюсь,
Джоранум - не тупица же и понимает, что дома и стены помогают. Думаю, что
он будет исключительно вежлив и дружелюбен.
- Ну-ну... - проговорила Дорс, и уголок верхней губы у нее едва
заметно приподнялся.
- Но притом - совершенно убийственен, - закончил Селдон.
Гэри Селдон придал лицу отсутствующее выражение и склонил голову
ровно настолько низко, чтобы засвидетельствовать подобающую случаю
почтительность. Он успел до встречи внимательно рассмотреть несколько
голографических портретов Джоранума, но, как это часто бывает, наяву
человек оказывается не совсем таким, а порой - и совсем не таким, как на
голограммах, как бы старательно они ни были изготовлены. "Вероятно, -
подумал Селдон, - все дело в том, как реагируешь на реальность".
Джоранум оказался высоким мужчиной - во всяком случае, не ниже
Селдона ростом, но гораздо плотнее профессора. И дело тут было вовсе не в
мускулатуре, поскольку он, не будучи тучным, производил впечатление
человека мягкотелого. Округлое лицо, густая шапка волос (скорее песчаных,
чем желтых), ясные голубые глаза. Одет Джоранум был небрежно, физиономию
его украшала полуулыбка, создававшая иллюзию дружелюбия и расположенности,
но не оставлявшая при всем при том сомнений, что это, увы, иллюзия, и
ничего больше.
- Профессор Селдон, - обратился он к Гэри глубоким, низким, хорошо
поставленным голосом профессионального оратора, - я счастлив видеть вас.
Вы были очень добры, что позволили мне навестить вас. Думаю, вы не будете
возражать против того, что я прибыл к вам не один, а вместе со своим
ближайшим помощником, моей, так сказать, правой рукой, хотя и не
предупредил вас об этом заранее. А вы, видимо, с ним уже знакомы.
- Да, знаком. И прекрасно помню, при каких обстоятельствах состоялось
наше знакомство.
Селдон несколько насмешливо взглянул на Намарти, более внимательно,
чем в прошлый раз, разглядывая его. Намарти был среднего роста, с тонкими
чертами лица, бледный, темноволосый, широкоротый. Ни полуулыбки, ни
какого-то иного выражения лица - только осторожность и внимание.
- Мой друг, доктор Намарти, его специальность - древняя литература,
пришел к вам по собственной инициативе. Извиниться, - уточнил Джоранум,
бросив быстрый взгляд на Намарти.
Тот, слегка поджав губы, проговорил бесцветным голосом:
- Я сожалею, профессор, о том, что произошло тогда на поле. Я
попросту был не в курсе тех строгих правил, которыми регламентируются в
вашем университете подобные собрания, и несколько увлекся.
- Что вполне понятно, - сказал Джоранум. - Ничем другим и объяснить
невозможно. И потом, он понятия не имел о том, кто вы такой. Думаю, теперь
мы все можем забыть об этом досадном инциденте.
- Уверяю вас, джентльмены, - сказал Селдон, - что я не имею ни
малейшего желания вспоминать о нем. Позвольте представить вам моего сына,
Рейча Селдона. Как видите, я тоже не один.
Рейч очень вырос. Теперь он ходил с усами - густыми, черными, как
подобает истинному далийцу. Восемь лет назад, когда он познакомился с
Селдоном, никаких усов у него, конечно, не было и в помине. Тогда он был
беспризорником, голодным оборвышем. Он был невысок, но крепок, мускулист и
ловок, глаза его дерзко сверкали, словно он старался за счет заносчивости
прибавить пару-тройку дюймов к своему росту.
- Доброе утро, молодой человек, - поздоровался с Рейчем Джоранум.
- Доброе утро, сэр, - учтиво ответил Рейч.
- Прошу садиться, джентльмены, - пригласил гостей Селдон. - Могу я
предложить вам чего-нибудь выпить или закусить?
Джоранум поднял вверх руки.
- Нет-нет, сэр. Мы же не в гости к вам явились. - Опустившись в
предложенное кресло, он добавил: - Хотя очень надеюсь, что в будущем и в
гости мы к вам не раз зайдем.
- Ну, если речь о деле, то я весь - внимание.
- До меня дошли слухи, профессор Селдон, о том маленьком
происшествии, которое вы столь любезно согласились не вспоминать, вот я и
удивился, почему вы решились на отчаянный поступок. Ведь это было
рискованно, согласитесь.
- Представьте себе, я так не думал.
- А вот я думал. Потому и решил узнать о вас по возможности больше,
профессор Селдон. Вы интересный человек. Вы с Геликона, если не ошибаюсь.
- Да, я там родился. Ваши сведения точны.
- А на Тренторе вы восемь лет.
- Это тоже ни для кого не секрет.
- А знаменитость вам принес самый первый доклад о том... как это вы
называете, о психоистории, не так ли?
Селдон едва заметно покачал головой. Как часто он сожалел об этой
неосторожности. Конечно, тогда ему и в голову не могло прийти, что это
неосторожность. Он улыбнулся.
- Юношеский энтузиазм. Из этой затеи ничего не вышло.
- Так ли? - Джоранум оглядел кабинет с довольным изумлением. - И
все-таки вы нынче декан математического факультета в одном из самых
престижных университетов Трентора, а ведь вам всего сорок, если не
ошибаюсь. Мне, между прочим, сорок два, поэтому я не смотрю на вас с
высоты возраста. Видимо, вы просто-таки выдающийся математик, коли сумели
добиться такого высокого положения.
Селдон пожал плечами.
- Мне как-то в голову не приходило думать об этом.
- Либо вы выдающийся математик, либо у вас влиятельные друзья.
- Никто не отказался бы от протекции влиятельных друзей, мистер
Джоранум, но тут, я думаю, вы ошибаетесь. У университетских профессоров
такие друзья - редкость, да и вообще друзья, если на то пошло.
Он улыбнулся.
Улыбнулся и Джоранум.
- А как вам кажется. Император - влиятельный друг, профессор Селдон?
- Влиятельный, конечно, но какое это имеет отношение ко мне?
- А у меня такое впечатление, знаете ли, что Император - ваш друг.
- Уверен, в моем досье, мистер Джоранум, есть отметка о том, что я
побывал на аудиенции у Его Императорского Величества восемь лет назад.
Наша встреча длилась около часа, и тогда я не заметил с его стороны
каких-либо признаков дружеского расположения. С тех пор я с ним ни разу не
встречался и даже не видел его - ну, разве что по головидению.
- Но, профессор, вовсе необязательно встречаться с Императором лично,
для того чтобы он числился во влиятельных друзьях. Вполне достаточно
встречаться с Эдо Демерзелем, премьер-министром Императора. Демерзель -
ваш опекун, а раз так, можно с уверенностью сказать, что и Император тоже.
- Простите, вы эти сведения тоже из моего досье почерпнули -
относительно того, что премьер-министр - мой опекун? Или отыскали что-то
другое, что позволило вам прийти к такому заключению?
- Зачем заглядывать в досье, когда и так прекрасно известно, что
между вами существует связь? Вы это знаете, и я тоже это знаю. Так давайте
примем это как данность и продолжим. И прошу вас, - он снова поднял руки в
знак протеста, - только не надо искренних возражений, умоляю. Трата
времени, ничего больше.
- На самом деле, - сказал Селдон, - я как раз собирался спросить вас:
почему вы так уверены в том, что ему вздумалось оказывать мне протекцию? С
какой стати?
- Профессор! Ну зачем вы так? Хотите выставить меня наивным дурачком?
Я имею в виду вашу психоисторию, ведь она так нужна Демерзелю.
- А я вам уже сказал, что все это - не более чем юношеские мечты,
которые ни к чему не привели.
- Вы мне можете говорить что угодно, профессор, но я не собираюсь
верить каждому вашему слову. Позвольте, я вам скажу откровенно. Я читал
тот ваш доклад и попытался понять, о чем в нем речь. Мне помогли
математики. У меня и математики в штате имеются, вы не думайте. Так вот,
они сказали мне, что это дикая мечта и совершенно невероятное...
- Я с ними полностью согласен, - кивнул Селдон.
- И все же у меня такое чувство, что Демерзель ждет, когда вы свою
психоисторию разработаете и внедрите в практику. Ну а если _о_н_ не ждет,
_я_ согласен ждать. И для вас, профессор Селдон, было бы намного лучше,
если бы я подождал.
- Это почему же?
- Потому что Демерзель на своем посту долго не удержится.
Общественное мнение все сильнее отворачивается от него. Очень может быть,
что скоро, когда Император устанет от присутствия рядом с собой
непопулярного премьер-министра, грозящего опрокинуть трон, на котором
Император восседает, он быстренько подыщет ему замену. И очень может быть,
что этой заменой окажется моя скромная персона. А вам все равно нужен
будет опекун, кто-то, кто сможет обеспечить вам сносное существование и
спокойные условия для работы.
- И этим опекуном станете вы?
- Конечно, и по той же самой причине, по которой эту роль исполняет
Демерзель. Мне нужен практический метод применения психоистории, с помощью
которого я мог бы более успешно править Империей.
Селдон понимающе кивнул; немного помолчав, сказал:
- В таком случае, мистер Джоранум, что толку мне об этом
задумываться? Я ведь всего-навсего скромный ученый, живущий тихой жизнью,
занятый безвредной математической и педагогической деятельностью.
Следовательно, я совершенно спокойно могу продолжать заниматься своими
делами. Деритесь себе на здоровье с премьер-министром. Кто бы из вас ни
победил, у меня все равно будет опекун - ну, _т_а_к_ я вас, по крайней
мере, понял.
Джоранум прищурился.
- Доктор Селдон, вы патриот?
- Ну конечно. Империя дала человечеству тысячелетия мира - во всяком
случае, в основном, мира - и обеспечила неуклонное развитие.
- Все точно. Но только прогресс несколько замедлился в последние пару
столетий.
Селдон рассмеялся.
- Я таких подробностей не изучал.
- А вам это и не нужно. Вы знаете, что в политическом смысле
последнее столетие, да и предыдущее, были временами непрерывных заварушек.
Царствование каждого из Императоров долго не длилось и порой еще более
сокращалось за счет покушений...
- Даже разговор об этом, - прервал его Селдон, - равен измене. Лучше
бы вам не...
- Послушайте, - сказал Джоранум, откинувшись на спинку кресла, -
видите, как все шатко? Империя гибнет. И я готов говорить об этом открыто.
И мои последователи также не боятся говорить об этом открыто, поскольку на
все сто уверены в этом. Нам нужен некто, стоящий по правую руку от
Императора, кто мог бы управлять Империей, подавлять бунтовские
настроения, которые то и дело вспыхивают где угодно, привести вооруженные
силы в состояние боеготовности, в котором им просто подобает находиться,
возглавить экономику...
Селдон протестующе взмахнул рукой.
- И вы все это сумеете, так, что ли?
- Мне хотелось бы стать этим человеком. Дело будет нелегкое, и сильно
сомневаюсь, что выискалось бы много охотников им заняться, - да это и
понятно. Демерзель, безусловно, уже не тянет. При нем упадок Империи
только ускоряется, и скоро дело дойдет до полного распада.
- А вы, стало быть, можете предотвратить упадок?
- Да, доктор Селдон. С вашей помощью. С помощью психоистории.
- Но, может быть, и Демерзель смог бы остановить упадок с помощью
психоистории, если бы такая наука существовала?
Джоранум, не моргнув глазом, заявил:
- Она существует. И давайте не будем притворяться, что это
