Познание как освобождение от страстей и основа добродетели

Еще Сократ говорил, что порок — это невежество, а добродетель — знание, и этот тезис в самых разнообразных формах повторялся

==253

в ходе развития философии. Вот один из красноречивых примеров этого тезиса в "Этике ", с отзвуками суждений Сократа и стоиков.

"Усилия, направленные на самосохранение, фундаментальны. Однако сущность человека — его Разум, поскольку он познает ясно и отчетливо. Значит, всякое разумное усилие не что иное, как познание. Ни об одной вещи мы не знаем достоверно, хороша она или плоха, но ведет ли она действительно к познанию или препятствует ему — разуму открыто ".

Однако возрожденные классические античные тезисы у Спинозы приобретают новый смысл. "Как только мы сформируем ясную и отчетливую идею", страсть перестает быть страстью. "Поясни свои мысли — и ты перестанешь быть рабом страстей".

Истинная сила, освобождающая и возвышающая человека, — ум и познание: "...сила души определяется только знанием, и наоборот, ее бессилие (или страсть) оценивается как утрата знания; из этого следует, что в высшей степени пассивна душа, большей частью состоящая из неадекватных идей (аффекты могут заполнить все сознание человека и полностью его поработить). Наоборот, душа, состоящая по большей части из адекватных идей, в высшей степени активна... неадекватные идеи указывают на бессилие человека. Необходимо отметить, что огорчения, тревоги и несчастья чаще всего берут начало в чрезмерной любви к какой либо вещи, подверженной многим изменениям и которой, к тому же, мы никогда не сможем полностью обладать. Действительно, никто не станет заботиться либо безудержно желать того, к чему не испытывает любви; в то же время обиды, подозрения, неприязнь и тому подобное рождаются только от любви к тому, чем никогда и никто не может по настоящему и полностью владеть. Власть над аффектами дает ясное и отчетливое знание и особенно знание третьего рода. Если это познание и не устраняет аффекты абсолютно, избавляя сознание от рабства, оно, тем не менее, способствует тому, чтобы аффекты занимали в душе минимальное место, а любовь к вечному и неизменному — максимальное. Такую Любовь не может осквернить ни один из пороков, присущих обычной земной любви, напротив, такая Любовь будет постоянно расти, занимая все большую часть души ".

6.4. Познание "sub specie aeternitatis" и "amor Dei intellectualis"

В процитированном выше отрывке Спинозой упоминается третий род познания, а именно: на основе интеллектуальной интуиции, воспринимающей все как исходящее от Бога (т. е. в качестве модусов Его атрибутов). В такой форме познания все несет радость, максимально

==254

возвеличивая человека. А кроме того, она дарует познавательную, интеллектуальную Любовь к Богу, так как в качестве причины ей сопутствует идея Бога. (Напомним приведенное ранее определение: любовь — это чувство удовольствия, сопровождаемое идеей внешней причины.)

Вот знаменитое суждение Спинозы, в котором он определяет "amor Dei intellectualis ": "Интеллектуальная Любовь души к Богу является частью бесконечной любви Бога к себе Самому ".

Еще раз мы встречаемся с отголосками тезисов Сократа и стоиков в философии Спинозы, когда он говорит, что испытываемое нами при высшем интеллектуальном познании блаженство — не только добродетель, но также и единственная и наивысшая награда за добродетель. Другими словами, для Спинозы добродетель несет награду в себе самой, и Рай наступает уже здесь, на земле.

"Блаженство заключается в Любви к Богу, которая рождается из познания третьего рода; посему Любовь должна относиться к душе, поскольку она активна, а следовательно, это сама добродетель. Во вторых, чем больше душа наслаждается божественной Любовью, тем больше он познает, иными словами, тем сильнее его власть над аффектами и тем меньше он страдает от вредных аффектов. А поскольку сила человека подавлять аффекты заключается только в интеллекте, никто не наслаждается тем, что подавил свои аффекты, но, напротив, способность подавлять собственные желания берет начало в благости".

Завершает "Этику" одна из древних максим стоиков: очень трудно потревожить душевный покой мудреца, если он в самом деле мудрец: осознавая себя, и Бога, и все вещи моментами вечной необходимости, царящей в природе, мудрец никогда не перестает им быть и всегда уравновешен. Указанный путь не прост, но досягаем. Все истинно редкое должно быть труднодоступным. Если бы спасение можно было обрести без большого труда, то как же тогда могло случиться, что мало кто рассчитывает на него? Все возвышенное чем реже, тем недоступнее.