Культ Перуна

Культ Перуна известен с очень давних времен, хотя его широкое распространение среди славян некоторые ученые относят лишь к VIII–IX вв. С именем Перуна позже связывалась идея единого или верховного божества.

Перунов дуб. В 1910 г. при углублении русла Десны строители обнаружили на дне ее ствол дуба, в который были искусно вмонтированы четыре челюсти дикого кабана, образующие четырехугольник.

Священные рощи были и у балтийских славян. Из дубов, которые росли в этих рощах, они делали идолов Перуна. У датского летописца-хрониста Саксона Грамматика есть описание расположенного в г. Короница славянского храма с дубовым идолом Перуна.

В договоре Руси с Византией (945 г.) говорится о русах-язычниках, клявшихся Перуном, и о русах-христианах, приносивших присягу в соборной церкви св. Ильи. Князь Владимир, приняв христианство, оказал особую честь Перуну, возглавлявшему пантеон русских языческих богов: идола Перуна с серебряной головой и золотыми усами не изрубили, как других идолов, а совлекли с Киевской горы и проводили по Днепру до самых порогов. Миновав пороги, Перун оказался на острове, «оттоле прослы Перуня Рень, якоже и до сего дня словет». Так написано в летописи.

В Новгороде идол Перуна поставили на том месте, которое назвали Перынью. Во время раскопок была обнаружена круглая, диаметром в 21 м площадка, в центре которой находилась круглая яма с восемью расширениями по странам света; в каждом расширении, на дне рва – следы кострища. Это – остатки культового сооружения языческих славян (капища), освещавшегося восемью кострами. Около каждого жертвенника находили кости – головы или рога баранов, клыки кабанов.

Хотя славяне-язычники признавали дикого кабана символом злого начала, но, как и другие индоевропейские народы (в отличие от семитов), не считали его мясо «нечистым» и употребляли в пищу, а клыки носили в качестве амулетов, охранявших их от бедствий.

Встречаются клыки, отлитые из бронзы. При жертвоприношениях, не связанных с похоронным обрядом, кости складывали у жертвенника, а если этим жертвенником был дуб, то либо просто подвешивали их к ветвям, либо инкрустировали его ствол. Так попали челюсти кабана в дуб Перуна.

«Цифру Перуна» – 4 – язычники считали священной (день его – четверг). В найденном на дне Десны дубе было инкрустировано 4 челюсти кабана.

Перунов цвет. Святилище Перуна повторяет цветок с восемью лепестками, квадрат на повернутом квадрате. В славянских землях бытовало поверье, будто без огненного цвета папоротника нельзя добыть клад. Этот фантастический цветок – метафора молнии, о чем свидетельствуют его названия и связанные с ним поверья: хорваты называли его Перуновым цветом, словаки – солнечником, так как, согласно их сказаниям, он расцветает тогда, когда весеннее солнце победит черного волка – демона зимы.

На Руси он назывался светицветом, а в народной сказке – «жар-цветом». О папоротнике рассказывают, что его бутон раскрывается с треском и распускается золотым или красным цветком (красным кровавым пламенем), причем таким ярким, что глаза не в состоянии вынести его чудного блеска. Цветок распускается в тот момент, когда клады, выходя из земли, загораются синими огоньками. По древним поверьям, ночь цветения папоротника бывает среди лета, на Ивана Купалу, когда Перун вступает в битву с демоном-иссушителем, который останавливает колесницу Солнца на небесах, разбивает его облачные скалы, отверзая скрытые в них сокровища, и умеряет томительный зной дождевыми ливнями.

Цветок папоротника распускается только в бурно-грозовые ночи в конце весны, когда цветет рябина, в середине лета, когда ягоды рябины начинают краснеть, и в начале осени, когда эти ягоды созревают.

Существовало очень интересное народное сказание: в темную непроглядную ночь, ровно в 12 часов, под грозой и бурей расцветает огненный цветок Перуна, разливая кругом яркий свет, словно солнце. Но цветок красуется лишь короткое мгновение – не успеешь глазом моргнуть, как он блеснет и исчезнет. Кто хочет добыть цветок папоротника, тот должен накануне отправиться в лес, взяв с собой скатерть и нож, потом найти куст папоротника, очертить около него ножом круг, разостлать скатерть и, сидя в кругу, не сводить глаз с растения. Как только загорится цветок, нужно тотчас сорвать его и спешить домой, накрывшись скатертью. Дома тем же ножом порезать палец или ладонь и в рану вложить цветок. Тогда все тайное откроется человеку...

Нечистая сила всячески мешает сорвать цветок. Около папоротника в ночь, когда он должен расцвести, лежат змеи и разные чудовища и чутко сторожат минуту его расцвета. На смельчака, который решается завладеть цветком, нечистая сила наводит беспробудный сон, силится сковать его страхом. А едва сорвет он цветок, как земля сразу же начинает ходить ходуном у него под ногами, раздаются удары грома, сверкают молнии, воют ветры, слышатся неистовые крики, стрельба, дьявольский хохот. Человека обдает адским пламенем и удушливым серным запахом. Пред ним являются звероподобные существа с высунутыми огромными языками, острые концы которых пронзают до самого сердца.

Пока не добудешь цветка папоротника, нельзя выходить из круга или оглядываться по сторонам: повернешь голову – она так и останется навсегда повернутой, а ступишь хоть на шаг из круга – черти разорвут на части. Когда сорвешь цветок, надо крепко зажать его в руке и бежать домой без оглядки: если оглянешься – все исчезнет. Замкнутый круг служит преградой, которую не может переступить нечистая сила. Нож, свеча, рябиновая палка, лучина символизируют молнию, поражающую демонов, а скатерть – облачный покров, и, прикрывшись ею, человек становится невидимым. На те же облачные покровы выпадает и цвет-молния.

Цветку папоротника придавалась могучая сила: обладающий им человек не боится ни бури, ни грома, ни воды, ни огня, делается недоступным влиянию «злых чар» и может повелевать «злыми духами». Цветок открывает все замки и двери, кладовые и погреба и «обнаруживает» подземные клады подобно тому, как удары молнии, разбивая облачные скалы, обретают за ними золото солнечных лучей. Кто владеет чудесным цветком, тот видит все, что кроется в недрах земли: темная земная кора кажется ему прозрачной, как стекло.

В русских сказках цветку папоротника («жар-цвету») приписывается исцеление от тяжелых болезней, а человек, сорвавший цветок, становится «вещим»: он знает прошлое, настоящее и будущее, угадывает чужие мысли и понимает язык птиц, растений и зверей.

Одно из названий Перунова цвета – «перелет-трава» и дано ему за быстроту, с которой ударяет молния и раскрывается почка цветка.

Перунов цвет называли еще «спрыг-трава», «прыгун» или «скакун-трава», «разрыв-трава». По преданию, листья разрыв-травы имеют форму крестиков, а цвет подобен огню. Распускается она в ночь на Ивана Купала и держится не более 5 минут, но где растет – никому неизвестно. Достать ее очень трудно, и сопряжено это с большой опасностью, потому что всякого, кто найдет ее, черти стараются умертвить. Если приложить разрыв-траву к запертой двери или замку, они немедленно разлетятся на части, а если бросить в кузницу, то ни один кузнец не сможет сварить и выковать железо, хоть работу бросай!

Перунов цвет, по народным сказаниям, отверзает облачные скалы и криницы и потому служит как бы ключом к скрытым в них сокровищам солнечного цвета (небесного золота) и дождя (дорогого вина). В зимние холода прекрасная богиня Лада скрывается за густыми тучами и туманами и остается за их мрачными затворами печальной узницей до тех пор, пока не расцветет весной пламенный цветок Перуна, не отопрет темницы...

Весной, после того как золотой ключ-молния отопрет замкнутое небо, появляются росы и дожди – небесные слезы. Поэтому Перунов цвет, низводящий эти слезы на землю, получил еще одно название – «плакун-трава». Срывают ее в Иванов день на утренней заре. Люди верили, что корень и цвет плакун-травы обладают великой силой: усмиряют нечистых духов, делают их послушными воле человека, уничтожают чары колдунов и ведьм, спасают от всяческих недугов. По народным поверьям, чертополох прогоняет колдунов и чертей, оберегает

Зимой Перун сам засыпает непробудным сном (умирает). На зиму он как бы совсем скрывается. Очарованный, заклятый, полоненный враждебными демонами, он вместе со своим победоносным воинством спит до весны в облачных горах и замках.

В Старинный миф о погружении в сон и пробуждении божества творческих сил природы сохранился у славян в сказочном эпосе.

В нем повествуется о том, как ненаглядная красавица потеряла своего милого, пустилась странствовать и после долгих поисков нашла его в союзе с безобразной женщиной. У этой новой жены она покупает за серебряные и золотые диковинки (эмблемы весны) право провести с мужем три ночи, в течение которых пытается разбудить его, напоминая о себе трогательными причитаниями. Но он спит крепким сном... И только на третью ночь ей удается пробудить его от сна, насланного хитрой волшебницей, отстранить ее и войти в права настоящей супруги. Эта сказка известна и другим индоевропейским народам, а смысл ее заключается в следующем: в печальный период вьюг и морозов бог-громовник Перун покидает свою красавицу – богиню лета и вступает в новый союз с колдуньей-зимой, которая усыпляет его и не снимает с него своих чар, пока не появится весна.

Перунова палица. В народном русском эпосе у Перуна, других сказочных героев и мифических змей есть богатырская палица. Возможно, это слово происходит от понятия простой палки-дубинки (впрочем, как и понятие дубинки – от дуба); затем его стали связывать с кованым металлическим орудием. Здесь очевидна та же

связь между пожигающим огнем (карающей молнией) и побивающим оружием: палица от слова «палити» (пламя), «запалить» (запулить) в кого-нибудь чем-то, т. е. ударить. Огонь, добываемый из камня, вызывался ударом кресала, а если из дерева, то трением. Такой огонь, добытый из дерева, в народе называли «живым», он служил символом небесного огня-молнии; дождь, низводимый на землю богом-громовником Перуном, назывался «живой водой».

Молнию изображали и в виде блестящего меча. Слово «меч» очень древнего происхождения. Скифы чтили своего молниеносного Дива, образ которого они усматривали в старом железном мече, воткнутом в землю перед судьей.

В народных преданиях часто упоминается чудесное по-бедоносное оружие. В раскатах грома слышится звук небесного оружия, в вое бури – звуки военных рогов, в блеске молнии угадываются искры от ударов мечей. Бурная гроза ассоциируется с битвой, и, видимо, неспроста в русском языке родилось выражение «зажечь пламя войны».

Называя тучи горами, небесные светила – серебром и золотом, разящую молнию – палицей и молотом, древний человек невольно пришел к созданию мифологических сказаний, в которых бог-громовник (Перун) и грозовые духи (великаны и карлики) отождествлялись с рудокопами и кузнецами. Своими острыми палицами они роют облачные горы и извлекают оттуда небесные сокровища; молотами бьют они по скалам и камням-тучам как по твердым наковальням и изготавливают для богов золотые и серебряные украшения и оружие.

В народных поверьях молния часто уподоблялась извивающейся змее, что послужило основой для возникновения мифологических сказаний о молнии-биче, ударами которой бог-громовник казнит демонов туч. Западные славяне усматривали в грозе божество, преследующее черта синим бичом.

«Синий» – древнейший эпитет молнии, блеск которой отождествляется с синими огоньками, перебегающими по красным углям догорающего костра. Вот откуда пошел обычай: во время свадьбы дружка, который обязан охранять молодых людей от нечистой силы, враждебной плодородию, сопровождает свои заклятия хлопаньем бича. Тот же смысл имел и более поздний обычай стрельбы из ружей во время свадебного поезда.

У северных народов существовало предание, в котором так повествовалось о сотворении земли: бог создал землю, но нечистый дух взрыл ее, нагромоздив высокие горы и разверзнув непроходимые пропасти. Тогда господь ударил молотком о камень и создал свое воинство. С тех пор между воинами нача-

лась великая война.

Параллельно с этими мифами существовало у славян предание о Перуновой палице, позднее оно, правда, уже в применении к новому вооружению, породило народные рассказы о чудесном ружье, стреляющем без промаха.

Впечатление, производимое раскатами грома, стуком кузнечных молотов, молотильных цепов, и мысль о наносимых ударах, соединяясь в этих различных представлениях, сблизили их между собой и породили целый ряд мифологических сказаний.