Святость скучна

Милый Ошо, последние три месяца я очень активно физически трудился в саду. Мне очень понравилась эта работа, и я ощутил глубокую связь с тобой. У меня было такое чувство, словно твоя творческая сила и благодать блаженно текли через меня. Но пару недель назад я почему-то выпал из этого прекрасного пространст­ва и увидел, что ко мне снова возвратились прежние привидения, то есть нетерпение, соперничество, высокая требовательность к себе и другим, сильный гнев и серьезность. В то же время я болез­ненно воспринял ослабление связи с тобой, а ведь я ощущал свою близость к тебе, и ты позволил мне приблизиться к тебе. Сейчас, когда я пишу эти строки, я не могу сдержать слезы. Что же стряслось? Скоро мне придется уехать, но я не хочу уезжать с этим бременем. Прошу тебя, милый Ошо, помоги мне, укажи мне, где я сделал ошибку, чтобы я мог уехать в радости и покое, чтобы я мог унести тебя в своем сердце.

Премда, в эволюции сознания есть подъемы и спады. Это сину­соида. В тебе не произошло ничего дурного, просто ты еще не зна­ешь, как проходит этот путь. Часто путь спускается вниз для того, чтобы взмыть еще выше прежнего. Он проходит через долины, что­бы достичь вершин, а каждая вершина - это просто начало нового странствия, потому что более высокий пик ждет тебя впереди. Но для того чтобы достичь более высокого пика, тебе придется снова спуститься вниз. Как только ты поймешь, что это естественный про­цесс, так сразу же все твое несчастье, все твои облака просто разве­ются.

Ты поступаешь очень хорошо. Итак, прежде всего, тебе следует запомнить, что тебе никогда нельзя беспокоиться о том, когда на­ступают дни депрессии. Всегда устремляй взгляд на дальние звезды. Эти долины есть часть гор. Ты не можешь убрать долины и оставить только горы. Когда это понимание глубоко погрузится в тебя, ты пойдешь через долины с танцем и песней, и ты будешь очень хоро­шо знать о том, что тебя ждет более высокий пик. Этому странствию нет конца. За каждым днем следует ночь, за каждой высотой следует впадина.

Нужно учиться радоваться не только дню, но и ночи, ведь она тоже по-своему красива. У вершин есть свое великолепие, а у долин есть собственное богатство. Но если вы привязались только к вер- шинам, значит, вы начали выбирать, а любое сознание, которое на­чинает выбирать, попадает в неприятности. Никогда ничего не вы­бирайте и радуйтесь всему, что приходит к вам, как части естественного роста.

Ночь может оказаться даже более темной, но чем темней стано­вится ночь, тем ближе рассвет. Итак, радуйтесь темной ночи и учи­тесь видеть красоту тьмы, звезд, потому что днем вы не найдете эти звезды. И никогда не сравнивайте, что было, что должно быть и что есть.

Нужно радоваться тому, что есть.

Премда, ты уезжаешь от меня. И твой отъезд даст тебе новый опыт, поскольку ты, может быть, и уезжаешь от меня, но я от тебя никуда не уезжаю. Ты найдешь меня в своих минутах радости, и ты найдешь меня в своих минутах печали. Жизнь, которая не ведает ни печали, ни слез, всегда бедна. В жизни необходимо познать самые разные переживания для того, чтобы быть обогащенным. Чем боль­ше ты будешь знать различные стороны существования, пребывая собранным и центрированным, тем чаще ты будешь обнаруживать, что твоя жизнь становится все богаче каждый миг, каждый день.

Уход - это всего лишь способ возвращения. Как же ты сможешь вернуться, если не уедешь от меня? Всегда смотри на жизнь как на диалектический процесс.

Здесь ночь приносит день.

Здесь смерть приносит новую жизнь.

Здесь печаль приносит новую радость.

Здесь пустота приносит новую наполненность.

Все взаимосвязано... каждый элемент - это часть единого орга­нического целого. Мы порождаем трудности, разделяя явления. Учитесь искусству не разделять, а просто оставаться бдительными, внимательными, радующимися всему, что дает вам жизнь.

Ты находишься здесь со мной. И ты будешь в Германии со мной, потому что мое присутствие подле тебя - это не физическое явле­ние. Это любовь, которой неведомы ни время, ни расстояние. Ты найдешь меня везде, где ты будешь. Ты найдешь меня в любой си­туации, в которой окажешься. Запомни только одно: принимай все, что дает тебе жизнь. Если она дает тебе тьму, радуйся этому - тан­цуй под звездами в темной ночи и вспоминай о том, что каждая ночь - это не что иное, как чрево для нового рассвета, а каждый день но­чью снова станет отдыхать.

Когда приходит осень и деревья оголяются, когда опадает лист­ва, просто наблюдай за тем, как в лесу старые листья летают на вет­ру, они почти танцуют. Нагие деревья на фоне неба по-своему кра­сивы, но они не будут нагими всегда. Старые листья упали на землю только для того, чтобы дать место новым листьям, новым цветам.

Существование постоянно обновляется, каждое мгновение. Вы должны гармонировать с существованием, никогда не просите большего. Это и есть коренная причина несчастья: стоит забрезжить дню, как вы уже плачете по остаткам ночи. И тогда жизнь становит­ся несчастьем, адом. Вы можете сделать ее раем, просто благодар­ным сердцем принимая все, что она дает вам. Не судите, хорошо это или плохо. Ваша благодарность преобразит все в прекрасное пере­живание, она углубит вашу осознанность, возвысит вашу любовь, сделает вас сказочным цветком с райским благоуханием.

Просто учитесь искусству принимать все полностью.

Гаутама Будда называет это философией истинной природы: принимайте все сущее как природу реальности. Даже не думайте противостоять жизни. Никогда не идите против потока, просто плы­вите вместе с рекой, куда бы она вас ни несла.

Двое бродяг сидели, притулившись к дереву.

- Знаешь, Джим, - задумчиво сказал первый бродяга, - негоже
нам с тобой жить вот так: скитаться, быть нежеланными гостями,
терпеть насмешки.

- Раз такое дело, - рассудил второй бродяга, - если ты так бо­
лезненно переживаешь все это, тогда почему бы тебе не подыскать
работу?

- Что? - воскликнул приятель, - и признать себя неудачником?

Никогда не признавайте себя неудачником. Секрет естественно­сти, секрет полного приятия - это секрет абсолютного успеха, вы не можете потерпеть неудачу. Нигде в мире нет силы, способной сде­лать вас неудачником, потому что даже в своем поражении вы буде­те танцевать и радоваться. Преображайте каждую возможность в нечто творческое и прекрасное.

Я не хочу, чтобы у вас сложилось иллюзорное представление о том, что вы будете постоянно находиться в одном и том же состоя­нии ума. Это возможно только тогда, когда вы мертвы. Если вы бу­дете живыми, тогда климат будет меняться, будут приходить разные времена года, и вам нужно учиться зимой, летом, в сезон дождей. Вам нужно пережить все эти времена года с танцем в сердце и уз­нать о том, что существование никогда не противостоит вам. Итак, что бы ни давало существование, это может быть горьким, но это лекарство. Поначалу снадобье, возможно, не покажется вам слад­ким, но в конечном итоге вы обнаружите, что оно дало вам то, что не может дать только одно состояние ума.

Итак, Премда, все происходящее благостно... живи легко. Это состояние не будет длиться вечно, пройдет и оно, но не пытайся устранить его. Оставь его существованию. Именно это я называю доверием. Существование мудрее тебя, оно обеспечит тебя всеми возможностями, которые необходимы для твоего духовного роста.

Милый Ошо, я ощущаю белое облако. Весь мир изменился в тот миг, когда я отпустил себя. Существование заботится обо мне, и жизнь - это приключение. И этот образ жизни, когда нет ни на­циональности, ни дома, ни общества, невероятно богат и прекра-сен по сути. Иногда внешний мир кажется дурным сном. Везде, ку­да я попадаю, я становлюсь для людей проблемой, а ведь везде есть дома, в которых кто-то говорит: "Это мой дом". Многие люди\ боятся отбросить свои маски, но счастье - вот мое благословение. Ошо, спасибо тебе за то, что ты создал меня. Я люблю тебя, и в I этой реальности мой характер стал подобен твоему характеру. У\ меня такое чувство, что, куда бы я ни пошел, ты уже присутству- ешь там, или Шива, или Кришна. Это и есть моя настоящая семья. Ошо, все ли со мной в порядке?

Шанти Викальпа, с тобой все абсолютно в порядке. Именно это я говорил Премде. У него такое чувство, будто в нем что-то не так. А все дело только в том, что где-то в углу твоего ума все еще стоит знак вопроса, иначе вопрос не возник бы. Все очень хорошо, кроме последнего предложения, в котором ты спросил: "Ошо, все ли со мной в порядке?" Это предложение некорректно, а все остальное совершенно нормально.

Но я могу понять, когда это переживание является к вам в пер­вый раз... оно настолько огромно, громадно и непостижимо для вас, что вы не можете поверить в то, что это происходит с вами. А когда I вы смотрите на других людей... и вы сравниваете из-за старых при­вычек, тогда возникает вопрос, и вы чувствуете, что это происходит только с вами, но не с другими. "Я прав или сошел с ума?" На самом деле, ты сошел с ума, и именно поэтому ты прав.

Я учу не чему иному, как безумию.

Все это существование безумно. Здесь так называемое душевное здоровье считается болезнью. Здесь первобытная природа... пре­красное безумие, состояние вне ума - это способ познать величай­шие благословения и чистейшую радость, это самая таинственная истина.

Посмотрите на эти деревья, на птиц, звезды, океан, горы - неу­жели вы думаете, что люди здесь здоровы? Если бы они были здо­ровы, то молились бы в церквях, читали бы Святую Библию, Шри-мад Бхагавадгиту или священный Коран, они молились бы в синагогах и слушали бы какого-нибудь тупого раввина. Но эти бе-зумцы во всей огромной вселенной вовсе не интересуются ни рели­гией, ни философией. Они просто постоянно поют и танцуют.

Неужели вы думаете, что эти чирикающие птахи все время раз­думывают над тем, правы они или ошибаются? Приходит весна, и деревья тяжелеют от цветов и плодов. Они бахвалятся? Они на­столько полно принимают жизнь, что в этом всецелом приятии по­добный вопрос вообще не возникает. Таково их прекрасное безумие.

В безумии есть нечто невероятно прекрасное.

Душевное здоровье скучно. Если вам посчастливится провести с каким-нибудь душевно здоровым человеком несколько часов, он начнет сводить вас с ума.

Послушайте историю. Когда Индия и Пакистан делили когда-то единую страну, прямо на границе между странами оказалась психи­атрическая клиника. Никому не было дела до того, отойдет этот су­масшедший дом Пакистану или Индии, но вопрос все-таки нужно было решать. Политики не интересовались клиникой, поэтому в ко­нечном итоге директор собрал всех безумных пациентов и спросил их:

- Вы хотите жить в Индии или Пакистане?

- Вы сошли с ума? - удивились безумцы. - Вы же сами сказали,
что дом не сдвинется с места, но все равно спрашиваете о том, хо­
тим мы отправиться в Индию или Пакистан. Мы не хотим никуда
переезжать. Нам и здесь очень хорошо.

Директор клиники пытался втолковать им суть дела, но и у него слегка закружилась голова, поскольку их слова были полны здраво­го смысла. Они не хотят никуда переезжать, в чем же вопрос? Они совершенно всем довольны.

В конце концов приняли решение... так как пациентов не удалось ни в чем убедить, им было невозможно объяснить ситуацию, все они смеялись и потешались над вопросом директора, считая его болва­ном. Итак, в конце концов директор решил поделить эту психиатри­ческую клинику на две части.

Посреди двора этого сумасшедшего дома возвели высокую сте­ну. Те, кто остался по ту сторону стены, стали гражданами Пакиста­на, а те, кто продолжал жить по эту сторону стены, стали граждана­ми Индии. Я слышал, что до сих пор эти безумцы карабкаются на стену и разговаривают друг с другом. Они говорят: "Странное дело. Мы остались там же, где всегда были, но вы отошли к Пакистану, а мы отошли к Индии. Кажется, весь мир сошел с ума. Как же нам по­везло, что мы живем в этой клинике, а не во внешнем мире. Должно быть, там все люди обезумели".

Они продолжают встречаться на стене, они смеются и развлека­ются, ведь они наблюдают такой забавный случай. Все осталось как и прежде, каждый пациент живет в своей палате, просто посреди двора возвели стену. Эти безумные пациенты клиники производят впечатление более душевно здоровых людей, нежели обитатели внешнего мира. Мы беспрестанно проводим линии, разделяющие страны, создаем новые страны, воюем за новые государства, но ос­таемся там же, где и были.

Ты совершенно прав. Просто не слушай нездоровых людей мира и не сравнивай, иначе этот вопрос станет твоим докучливым гостем. Кроме последней строчки, весь твой вопрос - это замечательное ут­верждение о том, каким должен быть саньясин. Отбрось последнюю строчку, и я думаю, что тебе не будет очень трудно сделать это.

Два ирландца едут в автомобиле в пивную. В багажнике у них бомба, а в головах у них зловещие планы. Первый поворачивается ко второму и спрашивает:

- А что если бомба взорвется прежде, чем мы успеем выбежать
на улицу?

- Не волнуйся, - отвечает второй. - У меня в сапоге есть еще од­
на, про запас.

Наслаждайтесь окружающим вас безумием.

Разумеется, люди станут называть вас сумасшедшими, и вам не нужно спорить с ними. Нет ничего дурного в сумасшествии. Люди всегда называли безумцами тех, кто отличался от них. Они называли безумцем Сократа, они называли безумцем Иисуса, они называли безумцем Мансура, они называли безумцем Сармада. Такова их стратегия: сначала они называют этих людей безумными, а потом находят хороший предлог для того, чтобы убить их. Но они не зна­ют о том, что убивают свои высочайшие пики сознания, своих луч­ших сынов. Они разрушают собственную славу.

Говорят, что Сократ сказал судьям, которые вынесли ему приго­вор о казни через отравление ядом, такие слова. "Запомните одно: ваши имена будут вспоминать только благодаря моему имени. В другом случае вас забыли бы. Вы вечно будете в долгу перед чело­веком, которого приговорили к смерти, потому что я стану бес­смертным, а ваши имена запомнят только потому, что вы совершили этот глупый поступок". Конечно, это правда - кто помнил бы этих судей? Но благодаря Сократу эти имена не стерлись в памяти лю­дей.

Кто помнил бы Понтия Пилата? Его помнят именно из-за Иису­са, которого он приказал распять. Иудея была крошечной, не имею­щей значения страной, к тому же до Пилата и после него в ней было множество наместников... никто не помнит их имен. И в Понтии Пилате нет того, за что его следовало бы запомнить. Его не забыли только потому, что он убил человека, который был уникален, кото­рый отличался от масс.

Я слышал такую историю... в маленькой школе учительница рассказывала первоклашкам о троице христианской теологии, то есть о Боге, сыне Иисусе Христе и Святом Духе. Эти три фигуры эк­вивалентны индуистской тримурти, а это три лика Бога: Брахма, Вишну, Махеш.

Объяснив концепцию троицы, учительница попросила школьни­ков:

- Нарисуйте мне эти три фигуры, как вы понимаете их.

Все дети постарались на славу, но учительницу поразил один маленький мальчик, потому что он нарисовал самолет с четырьмя иллюминаторами. В каждом иллюминаторе виднелось лицо.

- Я же битый час объясняла, что Бог состоит из троицы, - вздох­нула учительница.

- Именно это я и нарисовал, - ответил мальчик. - На первом
кресле сидит Бог, на втором кресле сидит его сын Иисус Христос, а
на третьем кресле сидит святой дух.

- Но почему ты нарисовал четвертый иллюминатор? - спросила
учительница. - Кого ты изобразил?

- А кто же поведет самолет, если в нем не будет Понтия пилота?
- удивился мальчик.

Пилот нужен обязательно. Даже маленькие дети запоминают все согласно собственному представлению. Понтий Пилат превратился в Понтия пилота.

Не обращайте внимания на то, что говорят о вас люди. Помните. только об одном: если вы ощущаете блаженство, значит, вы правы.

Я считаю это критерием правоты. Если вы чувствуете, что ваш дух на высоте, значит, вы расширили свое сознание, поскольку только это явление является показателем подлинного разума и ду­шевно здорового человека.

Всегда смотрите внутрь себя, а не вовне, обращая внимание на то, что говорят о вас люди. Они будут давать вам разные имена, они попытаются доказать, что вы безумны, что вы душевно нездоровы. Не важно, что они говорят. Если они считают вам нездоровыми, то это их трудности. Это не ваша проблема. Вам следует смотреть в се­бя. Если в вас есть свет, красота, покой, безмолвие, если в вашем сознании распускаются цветы, тогда вы можете противостоять все­му миру, ни разу не усомнившись, потому что у внутреннего пере­живания есть несомненность, абсолютная и категоричная.

Милый Ошо, когда я смотрю в себя, я улавливаю проблеск того, что кажется мне веками обусловленности. Я чувствую, что я ни за что не стану просветленным, хотя другим это под силу. Может быть, это отношение - естественное недоверие? Может быть, это отношение - привычка, которую я должен разрушить? Ошо, помешает ли мне это отношение стать просветленным? Прошу тебя, излей на меня свет.

Дивьям Майо, твой вопрос следует рассмотреть очень внима­тельно по той простой причине, что он возникает у многих саньяси-нов на разных стадиях, но его нужно разделить, чтобы ты могла яс­но понять, что происходит.

Прежде всего, ты говоришь: "Когда я смотрю в себя, я улавли­ваю проблеск того, что кажется мне веками обусловленности". Одно точно: ты не часть обусловленности, ты наблюдатель. Погру­жаясь во внутренний мир, ты видишь вокруг своего сознания столе­тия обусловленности. Но ты не часть обусловленности, и это един­ственный луч надежды.

Обусловленность может складываться веками, но это не важно. Всякая обусловленность потеряет свою силу в тот миг, когда вы пе­рестанете отождествлять себя с ней. Вы мгновенно станете свобод­ными. Кто видит столетия обусловленности? Разумеется, это видя­щий, а наблюдатель отделен от видимого. Вы идете в сад и видите все эти деревья, но вы не чувствуете, что отождествлены с ними. Вы идете в себя и находите века обусловленности, но вы не сама обу­словленность. Осознание этого момента есть начало революции в самом вашем представлении о себе.

Вы - это сознание.

Обусловленность подобна пыли, которая накопилась на зеркале, ее можно смыть, и зеркало тотчас же вернется к своей чистоте. Ни­какая пыль не может разрушить зеркало, она способна лишь скрыть его. Обусловленность может скрыть вас, но она не способна унич­тожить вас. Как пыль можно стереть с зеркала, так и обусловлен­ность можно легко устранить.

Во-вторых, ты говоришь: "Я чувствую, что я ни за что не стану просветленным, хотя другим это под силу". Эта уверенность в от­ношении того, что ты не станешь просветленным, возникает из-за твоего неправильного понимания обусловленности. При виде такого большого количества обусловленности ты потерял надежду. Ты по­лагаешь, будто никогда не станешь просветленным, ты уверен в этом - "хотя другим это под силу". Неужели ты думаешь, что дру­гие люди появились в мире только что? Они такие же старые, как и ты. Они пережили то же самое, что и ты. Они собрали так же много пыли, как и ты. Но твое непонимание дает тебе уверенность. Ты станешь просветленным в тот самый миг, когда отбросишь свое не­понимание.

Точно только одно:

Никто не в силах кому-либо помешать стать просветленным. Нет в мире силы, которая способна помешать кому-либо стать просветленным, потому что просветление - это сама ваша природа. Вы уже просветлены, просто не знаете об этом. Вы забыли об этом, это забытый язык. Нужно просто помнить его, а способ вспомина­ния заключается в прекращении отождествления себя со всякой об­условленностью; обусловленность может существовать, пусть она останется. Держите в памяти такую установку: "Я не един с обу­словленностью. Я знающий, я видящий, я исследователь, я и есть осознанность". Никакая обусловленность не может затронуть осоз­нанность.

В-третьих, ты говоришь: "Может быть, это отношение - естест­венное недоверие? Может быть, это отношение - привычка, кото­рую я должен разрушить?"

Да, это естественное явление. Каждый человек перемешан с соб­ственной обусловленностью, и это всего лишь привычка и ничего более. Ты можешь отбросить обусловленность без всякого усилия, просто осознавая то, что я говорю тебе.

А напоследок ты спрашиваешь: "Ошо, помешает ли мне это отношение стать просветленным? " Конечно, если это отношение господствует... оно не помешает, но оно будет все время отклады­вать просветление, оно может откладывать его веками, а это почти [все равно что мешать. Но если ты отбросишь это отношение, ты тотчас же станешь свободным. В этот самый миг ты можешь расправить крылья и взмыть в небо.

И последнее, Дивьям Майо: весь твой вопрос интеллектуален. Ты еще не медитировал. Пока что ты просто размышляешь, поэтому и возник твой вопрос. А если бы ты медитировал, тогда ты сам на­шел бы то, о чем я говорю тебе.

Разочаровавшаяся в жизни соседка пыталась выжать из малень­кого Джимми хотя бы каплю любви.

- Ты любишь меня, малыш? - спросила соседка Джимми.

Маленький Джимми согласно кивнул.

- Тогда обними меня, мой милый мальчик, и горячо поцелуй ме­ня, - попросила соседка.

Джимми, не обращая внимания на ее слова, продолжал играть в мячик.

- А как сильно ты любишь меня, мой драгоценный? - продол­жила расспросы соседка. И она потребовала, - покажи мне, как бы ты расплакался, если бы я умерла.

- Сначала умри! - ответил Джимми и убежал.

Сделай что-нибудь. Не продолжай интеллектуальные размыш­ления. У детей очень ясное понимание. Какой смысл в интеллекту­альных раздумьях на тему: "Ты заплачешь, если я умру?" Джимми абсолютно прав - "Сначала умри! А там посмотрим".

Тебе нужно прекратить думать обо всем этом. Мышление нику­да не приведет тебя. Начни медитировать, становись все более осоз­нанным и бдительным, и тогда тебе не понадобится мой ответ. От­вет уже есть в тебе. Я просто говорю то, что ты найдешь в себе, когда это станет подниматься.

Милый Ошо, жизнь так восхитительна, когда я открываюсь каждому мигу и не задаю вопроса о том, куда жизнь приведет ме­ня в следующий миг. Трудности исчезают, и ничто не может по­вредить мне. Но в тот момент, когда мой ум говорит мне: 'Бере­гись! ', возникает страх, и жизнь кажется мне опасной, тогда я делаю только просчитанные шаги. Как мне остаться с расслаблен­ным, радостным и доверительным переживанием?

Индрадхану, ум - это трус. Те, кто слушает его, становятся очень трусливыми людьми. Ум не склонен рисковать, он очень осторожен. Он делает каждый шаг после того, как долго подумает и решит, что риска точно нет, после того, как увидит, что и другие тоже сделали этот шаг, и опасности не было. Итак, прислушивание к уму - это са­мое смущающее явление в твоем развитии.

С тобой все в порядке, но ум тотчас же вмешивается и говорит: "Осторожно!" Скажи уму раз и навсегда: "Заткнись, я смотрю во внутренний мир. С какой стати мне нужно смотреть вовне?"

Ты слушаешь ум, поэтому "возникает страх, и жизнь кажется мне опасной, тогда я делаю только просчитанные шаги". Ты пере­стал жить. Ум - это механизм, он мертв. Ты знаешь о том, что ум можно извлечь из черепа, и он будет жить автономно? Нужно обес­печивать его только кислородом и другими питательными элементами, и он продолжит жить. Уму ты не нужен. В научных лаборато­риях исследуют много умов. Эти умы очень хорошо функциониру­ют, они не нуждаются в носителях. И возможно, что основную часть жизни люди тоже не нуждаются в умах.

Я слышал анекдот об одном полицейском, который перенес опе­рацию на мозге. Его ум накопил так много мусора, что хирурги ре­шили, что им будет легче, гораздо легче вымести весь мусор, если они полностью извлекут мозг из черепа, иначе на операцию ушло бы много часов. Поэтому они оставили полицейского в операцион­ной, а его мозг унесли в соседнюю комнату, чтобы почистить его. Естественно, мозг полицейского нуждается в основательной чист­ке... его необходимо почти полностью вычистить.

Пока хирурги чистили ум, в операционную прибежал какой-то человек. Не имея понятия о том, что здесь происходит, он потряс полицейского, и тот открыл глаза. Человек сказал:

- Что вы делаете здесь? Вас выбрали президентом страны.
Полицейский встал со стола, и хирурги увидели, как он выходил из больницы.

- Боже мой! - воскликнули они. - Его мозг все еще в лаборато­рии!

Они выскочили из больницы и крикнули ему:

- Подождите! Ваш мозг все еще чистят!

- А мне он больше не нужен, - ответил полицейский, - ведь я
стал президентом страны. Храните его. Через пять лет, если меня не
переизберут, он может мне понадобиться. И вы можете хранить его
у себя. Зачем мне теперь мозг, если я стал президентом страны?

-

Каким-то образом медитирующий человек тоже не нуждается в уме, но в совсем другом контексте. Медитирующий человек выхо­дит за пределы ума. Ум постепенно становится безмолвным, спо­койным и тихим. И более эффективным, конечно же, так как всякий раз, когда медитирующий человек хочет использовать его, он может сделать это лучше другого человека. Когда же ему не нужно исполь­зовать ум, он наслаждается внутренними пространствами, экстазами и благословениями. Ум же остается безмолвным, он не смущается.

В этом все искусство медитации: содержать ум в полном без­молвии и заставить его понять, что ему не следует комментировать любое переживание вне его функции.

Медитация вне ума.

Ты говоришь: "Жизнь так восхитительна, когда я открываюсь каждому мигу и не задаю вопроса о том, куда жизнь приведет ме­ня в следующий миг". Именно это я имею в виду, произнося фразу

"отпустить себя", именно это я называю расслаблением вместе с существованием.

"Трудности исчезают, и ничто не может повредить мне. Но в тот момент, когда мой ум говорит мне: 'Берегись!', возникает страх, и жизнь кажется мне опасной, тогда я делаю только про­считанные шаги. Как мне остаться с расслабленным, радостным и | доверительным переживанием? "

Лишь по старой привычке ум продолжает комментировать все происходящее, продолжает предлагать свое мнение и совет, просят его об этом или нет. Это просто привычка, привычка тысяч жизней. Поэтому, Индрадхану, тебе понадобится какое-то время и терпение, но ты продвигаешься очень хорошо. Когда же ум будет говорить те­бе: "Осторожно!", отвечай ему: "Я смотрю внутрь, а ты смотри во­вне. Я же не смотрю телевизор".

Ни в коем случае не принимайте ум всерьез, когда он рассуждает < о внутренних переживаниях, о вашем доверии к существованию, о вашей любви к каждому мгновению.

Маленький Джимми пришел домой из школы. Под глазами у не­го были синяки.

- Ты снова дрался, - сказала мама. - Разве я не говорила тебе о
том, что когда ты зол, тебе следует посчитать до ста прежде, чем
что-либо сделать?

- Да, я знаю об этом, - ответил Джимми, - но мама того мальчи­
ка велела ему считать только до пятидесяти.

Просчитанные шаги не будут работать.

Жизнь - это не расчет.

Математика - это всего лишь в чистом виде надуманная наука, созданная исключительно умом человека. У математики ничего нет в объективном мире. Поэтому она совершенна, ведь только выду­манное явление может быть совершенным.

Реальность всегда несовершенна, потому что реальность всегда развивается и изменяется. Реальность всегда движется к совершен­ству, но никогда не становится совершенной, поскольку совершен­ство означает не что иное, как полную смерть.

Просто отбросьте привычку. Ум изо всех сил будет пытаться со­хранить прежний контроль. Но вы настоящий его хозяин, и как бы активно ум ни пытался контролировать вас, он не преуспеет в этом, если вы решительно поставите его на место слуги. Ваше сознание, вы — вот кто хозяин.

Это борьба только в начале. Когда ум понимает, что вы начали заявлять о том, что вы хозяин, он становится подобным собаке, ко­торая виляет хвостом, он готов выполнять ваши приказания и нико­гда не вмешивается в вашу работу, особенно в ту работу, которая вообще не относится к его территории.

Ум не может понять экстаз, не может понять доверие, не может понять жизнь от мгновения к мгновению, не может понять блажен­ство, которое возникает из такого образа жизни.

Итак, Индрадхану, ты поступишь очень глупо, если станешь слушать ум, который абсолютно неадекватен, некомпетентен в от­ношении внутреннего мира, того, что внутри тебя, твоей субъектив­ности. Твой экстаз далеко за пределами того, что доступно уму. По­этому учи ум, обучай ум тому, что ему нельзя вмешиваться в твою работу, и не слушай его. Он может просто из старой привычки про­должать говорить: "Осторожно! Делай просчитанные шаги!" Но ты просто игнорируй ум.

Слово "игнорируй" напомнило мне Гаутаму Будду. Он давал ученикам такой совет: "Когда вы медитируете, игнорируйте ум". Для "игнорировать" он использовал слово "упекша", очень красивое слово. "Просто обходите ум, пусть он говорит что захочет. Не об­ращайте на него внимания". Скоро ум понимает, где его могут вы­слушать, а где он абсолютно нежеланен.

В тот день, когда ум поймет, где он нежеланен, он перестанет говорить на эту тему. Вам нужно заставить его прекратить вмеши­ваться в ваш внутренний рост.

Хорошо, Маниша? Да, Ошо.

Беседа 3

19 июня 1977 года